Бездна

Цзян Яньли была любимой дочерью своих родителей. Юная госпожа Цзян была любима своими братьями, которые делали ради неё что угодно, а за её редкие слёзы воздавали обидчикам сполна. Яньли любила отца и матушку и готова была на многое ради их спокойствия и счастья. И всё же не могла отказаться от своего названного брата Вэй Усяня, как бы ни было сильно желание матушки. Она была гораздо старше своего родного брата и видела отношения отца и матери до того, как в Пристани Лотоса появился Вэй Усянь. Между ними не было любви, но было уважение. Цзян Фэнмянь был почтителен к своей госпоже и, когда родился А-Чэн, был очень счастлив и горд. Она до сих пор помнит, как отец каждую ночь, после трудного дня, приходил в спальню А-Чэна, чтобы поцеловать его. А-Чэн этого не знал, Яньли никогда не раскрывала тайны отца. Когда тому исполнилось десять, отец стал строгим к А-Чэну слишком резко. Он назначил ему наставников, которые должны были обеспечить достойными знаниями маленького наследника. Тренировки с мечом, изучение шести видов искусств. Для мальчика, который ещё вчера беззаботно плавал в озёрах Пристани Лотоса, такое учение было тяжёлым. А-Чэн тогда впервые горько заплакал в её объятьях и выразил мысль, что папа его больше не любит. Как могла Яньли объяснить своему маленькому братику, что отец любит его настолько сильно, что боится потерять? Опасается, что А-Чэн сломается под гнётом общественного мнения и политических интриг! Он проявлял к сыну строгость, потому что не было другого пути. Чтобы взрастить независимого и гордого главу клана, нужно отсечь лишнее. Яньли не понимала, как семья может быть лишним. Ей казалось, что и мать не разделяет мнения своего мужа, однако на тренировках она требовала от А-Чэна самых высоких показателей. Она не знала, как именно изменится её брат, но то, что он стал более горделив, очень её тревожило. И тогда в их семью вошел Вэй Ин. Мальчик с широкой улыбкой и грустными серыми глазами. Разве могла она к нему не испытывать сочувствия, видя, каким худым и болезненным выглядит А-Сянь. Она помогала служанкам мыть его, приводить волосы в порядок. Она видела кровоподтёки и собачьи укусы. Но ребёнок, даже обливаясь слезами, продолжал улыбаться. Яньли в ту же минуту решила, что не позволит кому-то обидеть этого мальчика. Она, старшая сестра наследника клана, первая дочь Пурпурной Паучихи, могла ли представить, что ей придётся защищать А-Сяня от собственной семьи? Сначала его не принял Цзян Чэн. Уязвлённая гордость, печаль от потери любимых питомцев и более благосклонное отношение отца в сторону Вэй Ина — всё это вылилось в ссору. Цзян Чэн выгнал Вэй Ина из своей комнаты, пригрозив собаками. Хорошо, что её маленький брат понял, что натворил, и побежал прямо к ней. Он также горько плакал и просил, чтобы она помогла ему найти Вэй Ина. Той же ночью они помирились. А затем стали лучшими друзьями друг другу. Дружба с Вэй Ином порицалась матушкой и поддерживалась отцом. Было так непросто лавировать между внутренними отношениями родителей и своими собственными. Но они с А-Чэном смогли и гордились собой. Никто не знал, что Цзян Чэн иногда просил своего брата о наставлении. Матушка не знала, кто именно помог сыну исправить стойку при стрельбе из лука и быстрее орудовать мечом. А Яньли не желала её в это посвящать. Вэй Ин помогал младшему брату, но ни секунду не забывал, что перед ним наследник. Глядя, как радуется А-Чэн наставлениям брата, она впервые задумалась, как именно может их защитить. Скоро они вырастут в сильных и независимых заклинателей, и как ей, хрупкой девушке, встать рядом, а не прятаться за спиной. Ответ на свой вопрос она нашла, когда гостила у бабушки Юй. Старейшина семьи, которая воспитала не одно поколение выдающихся заклинателей, от высказанной просьбы своей внучки словно загорелась. Бабушка Юй уже почти пришла к выводу, что Яньли полностью пошла в отца, нет в ней искры и силы, как в матери. Но сила имелась и немалая, правда, была нацелена больше на защиту, чем на атаку. Со свойственной ей старательностью она начала укреплять своё слабое золотое ядро. Бабушка говорила, что им важен контроль, а не мощь. Её оружием должна стать скрытность, а сильные заклинатели теряли чувство всякой осторожности, стоило их ядру встать на третью ступень силы. — Глупцы, — фыркнула бабушка Юй, направляя слабые потоки духовных сил Яньли в нужную сторону. — Ты дочь своего отца и матери, в тебе их кровь. Ступай осторожно и предугадывай любую опасность наперёд. Не бойся делать ошибки — они неизбежны, учись извлекать из них опыт. И Яньли училась. Она училась правильно падать. Училась уклоняться. Училась нападать. Училась строить ловушки и готовить яды. Училась прятать под слоями своих платьев брюки и ханьфу, которое она обрезала до бедер. Пять лет обучения, и, когда мать вошла в комнату для тренировок, Яньли поняла, что вся её деятельность не укрылась от глаз Пурпурной Паучихи. Но она не показала своего смятения, а лишь гордо выпрямилась и столкнулась с острым взглядом матери. Тогда впервые Цзыдянь столкнулся с жгутом лилового цвета, в который она вплела собственные волосы, чтобы сделать его крепче. Один конец жгута оплетал её правую руку до плеч, а другой был закован в металлический наконечник, который она при желании могла сменить. Шэнбяо — это оружие идеально подошло ей. Пусть и приходилось учиться пользоваться левой рукой. В то время как её братья проходили обучение в Гусу Лань, она тренировалась с матерью. — А-Ли, ты ведь понимаешь, что ты упустила возможность прославиться, как заклинатель? — Мадам Юй не хотела оскорбить дочь, она лишь желала понять мотивы своего дитя. Каждый выпад её оружия блокировался в половине раз вполне удачно. Она гордилась дочерью. — Это не являлось моей целью, матушка, — Яньли улыбнулась матери, переодеваясь в повседневную одежду. — Я могу быть надёжным тылом своей семье. — Тебе надлежит стать женой Цзинь Цзысюаня, думаешь, он примет твою силу? — Ему придётся. Яньли гордо выпрямилась, прекрасно понимая чувства матери. Слава Пурпурной Паучихи, не самый покладистый нрав — именно из-за этих качеств многие считали отца слабым. Но тот, скорее, обладал некой мудростью, которую пока не смогли постичь его дети. Яньли никак не могла знать, что через три месяца её помолвка с юным господином Цзинь будет разорвана, а А-Сяня выгонят за драку из Гусу Лань. Матушка была в ярости, она намеревалась забить Вэй Усяня до смерти за то, что он посмел так опозорить их клан и разрушить её планы на удачное замужество дочери. Яньли было горько и обидно до слёз, но, не показав матери и доли испытываемых эмоций, она успокоила её: — Матушка, вы не хуже меня знаете характер А-Сяня. Он никогда не нападёт первым без причины, а раз таковая имелась, значит, молодой господин Цзинь заслужил этот удар. А поскольку несдержан А-Сянь только с теми, кто оскорбили кого-то из его близких, я не сомневаюсь в его невиновности. Матушка, как бы я ни относилась к молодому господину Цзинь, у него нет права оскорблять мою семью. Мадам Юй тогда ничего ей не ответила, и Яньли спокойно ушла, прорыдав в своей комнате всю ночь. Она не сомневалась, что время всё расставит по своим местам, но могла ли предполагать, что война так быстро заберёт у неё мать и отца! Сожжёт её родной орден! Едва услышав новость о нападении Вэней, она покинула Мэйшань Юй с тремя телохранителями бабушки, чтобы прибыть в орден Ланьлин Цзинь. Ей нужно было узнать подробности. Ей было необходимо удостовериться в безопасности А-Чэна и А-Сяня. Прошёл месяц, прежде чем ей принесли письмо от брата. Месяц, как она, находясь в ордене своего бывшего жениха, под покровительством мадам Цзинь помогала той поддерживать порядок в ордене. Прошёл ещё один месяц, когда Цзинь Цзысюань решился вступить в кампанию по уничтожению «Солнца», невзирая на трусливую политику собственного отца. Прошло два месяца с тех пор, как А-Сянь исчез. Яньли больше была не в силах сидеть в безопасности. Разве не для того она тренировалась, чтобы защищать своих братьев! Разве не для того овладела Шэнбяо, чтобы прикрывать им спину! Она покинула орден Ланьлин Цзинь с охраной бабушки Юй и личными адептами Госпожи Цзинь. Они передвигались медленно, пешком, опасаясь, что с воздуха их могут заметить люди Цишань Вэнь. Находясь в паланкине, она чувствовала свою беспомощность и желание как можно скорее оказаться с братом. Они покинули границы Ланьлина, и Яньли попросила адепта клана Мэйшань Юй доставить её письмо брату. Это было несколько дней назад, сейчас они остановились недалеко от небольшой деревеньки, чтобы передохнуть и собрать припасов в дорогу. Адепты клана Ланьлин Цзинь испытывали некую трудность в маскировке, а вот заклинатели из Мэйшань Юй таких проблем не знали и с удовольствием взяли на себя поход в деревню. — Дева Цзян, мы прибудем в лагерь только к вечеру, не желаете ли размяться? — адепт Мэйшань Юй с почтением поклонился ей и помог выйти из паланкина. — Благодарю, — Яньли кивнула и внимательно осмотрела местность. Они были на небольшой полянке, рядом с лесным прудом. Их обступали густые деревья, и подобраться беззвучно никто бы не смог. И всё же адепты Цзинь установили несколько оповещающих талисманов. Яньли взяла бурдюк, чтобы наполнить его водой в дорогу. Она не любила притворство, но, пока рядом с ней адепты Цзинь, приходилось скрывать свои способности. С адептами Мэйшань Юй она добралась бы до лагеря за сутки. Они знали, что бабушка Юй тренирует её. Яньли не удалось убедить мадам Цзинь, что с ней всё будет хорошо, и пришлось смириться с личной охраной мадам. Также ей не терпелось рассказать брату о поведении главы Цзинь. Как тот смотрел на неё, пока она гостила в Башне Золотого Карпа, не поддаётся приличному описанию. Пусть многие и приписывали ей мягкий характер отца, но даже у неё Цзинь Гуаншань вызывал отвращение и желание ударить. Поэтому она старалась попадаться ему на глаза как можно реже, а сама проводила время с мадам Цзинь или слушала сплетни простого люда. И то, что она слышала, ей не нравилось. «Слыхал, молодую госпожу Цзян скрывают в Золотой башне». «Да наш глава разум потерял, если Вэни узнают, будет как в Пристани лотоса». «Типун тебе на язык. Вэни сюда не сунутся — война началась и у них другие заботы!» «От этих Юньмэновцев одни проблемы! Разве не из-за Вэй Усяня Пристань Лотоса пала?» «Ты язык-то попредержи. Вдруг услышит кто!» «Услышит и что? Я сам слыхал, как адепты друг с другом это перетирали. Семья Цзян его приютила, а он им в благодарность армию Вэней под двери подвёл». «Ну тебя, говорят, что он уже как два месяца пропал. Может, его уже и в живых нет, а ты о нём так. Всё же он молодой господин». «Ха! Молодой господин. Да слуга он, такой же, как мы. И не пропал он, а сбежал…» Яньли и адепты Мэйшань Юй, бывшие тогда с ней, больше не могли выносить этих глупых пересудов. Она понимала, как будет трудно восстановить прежнюю честь ордена. Как будет трудно людям поверить в Юньмэн Цзян снова, но вместе с тем она и братья приложат все усилия, чтобы восстановить свой дом. Из воспоминаний её вырвала неестественная тишина. Пять адептов вытащили мечи, а один из них успел активировать защиту паланкина. Яньли метнулась в густые заросли, полностью скрываясь за листвой. Через пару минут поляну заполонили адепты в бело-алых одеяниях. Заклинатели вступили в бой, но заклинателей Вэнь было в несколько десятков больше, чем их. Яньли успела снять верхнее одежды и, закрутив длинные волосы в жгут, закрепила их шпилькой. Шэнбяо, наполненный духовной силой, дрожал в её руках, желая вступить в битву. Она видит, как вражеский меч пронзает грудь адепта Цзинь и тот на последнем дыхании посылает в небо сигнальную ракету. — Дурень. Яньли не сдерживает ругательство, её это знатно расстраивает. Да, они недалеко от лагеря, где её ожидает брат. Но и враги могут тоже оказаться поблизости. — Врассыпную! — кричит Яньли, подражая интонациями своей матери. Как ни странно, адепты слышат её и разбегаются в разные стороны, приводя врага в замешательство. Желая выиграть время, Яньли распускает Шэнбяо на полтора метра, откидывая духовной силой несколько человек. Те с громкими криками валят товарищей, попадая под мечи Цзинь и Мэйшань Юй. Помощь приходит от вернувшихся с провизией заклинателей, которые вступают в битву и убивают солдат. — Дева Цзян, вы целы? — Да, помогите раненым, а ещё нужно похоронить… Она не успевает заговорить, как над деревней вспыхивает сразу два герба Вэнь и Цзинь.

***

Цзян Чэн во главе с несколькими адептами почувствовал себя дурно, стоило увидеть три сигнальные ракеты, взметнувшиеся вверх и рассыпавшиеся над зелёными верхушками. В той стороне не должно было быть заклинателей из Вэнь. Это была безопасная тропа, если только к ним не послали ещё один тайный отряд. — Вернись в лагерь, приведи помощь! — отдал приказ Цзян Чэн ближайшему адепту, вкладывая в чужой меч как можно больше сил. Как же ему не хватает Саньду сейчас. Но они едва стали накапливать силы и только выстроили приемлемый план нападения на город, в котором проходило их «перевоспитание». Он обязательно вернёт их с братом мечи, а пока ему нужно уберечь сестру. Он и Вэй Ин знали, что А-Ли тренируется с бабушкой Юй, сестра даже показала им жгут с металлическим наконечником. Они были так горды своей сестрой. Но сейчас… сейчас Цзян Чэн приходил в ужас от того, что его драгоценная сестра отнимет чью-то жизнь. Пусть даже это будет пес Вэнь. Не нужно А-Цзе мараться в их крови. Они обрушиваются на псов Вэнь с неба стальным дождём. Цзыдянь искрит фиолетовыми молниями, круша своих врагов. Между вспышками заклинаний и звуками мечей Цзян Чэн видит лиловый мелькающий свет. Его сестра сражается с тремя солдатами, а за её спиной дрожат от страха несколько стариков и детей. Рукава короткого ханьфу и тёмные брюки порваны в нескольких местах, но серьёзных ран Цзян Чэн не видит. Он пробирается к ней, расчищая себе путь кнутом и мечом, и поспевает, вовремя пронзая пса Вэнь, что готовился нанести удар в спину его сестре. — А-Чэн. — А-Ли. Спина к спине, а в голосе забота, волнение и радость, что смогли встретиться. Смогли успеть. Поле битвы — не место для радости, и Цзян Чэн её ещё успеет обо всём расспросить. Яньли уводит пострадавших в дом, отправляет туда сильно раненных и рисует защитный круг вокруг дома. Солдат Вэнь слишком много, а когда к ним присоединяются лучники, Яньли активировала защитный купол, используя силы тех, кто в доме. Занимаясь защитой, она отвлеклась от брата. Она слышит свист стрел, и если одну из атак Цзян Чэн отбил Цзыдянем, то пущенную следом волну он остановить бы не смог. Цзян Чэн уклоняется, но пара стрел впиваются в ногу чуть выше колена. Яньли давит крик. Нельзя, нельзя отвлекать брата своим страхом. Сжав зубы, Цзян Чэн разворачивает кнут во всю силу и бьёт по деревьям, где засели лучники. Снова удар, и те умирают ещё в полёте от второго удара Цзыдянем. Град стрел появляется из-за макушек деревьев, и от них исходит странная дымка. Когда одна из таких стрел врезается в землю рядом с куполом, Яньли видит, что часть наконечника обмотана тканью, которая медленно тлеет от огненного талисмана, прикреплённого к ней. Дым парализует заклинателей, и Яньли кричит ближайшим адептам отступать в зону защитного поля. Её брат продолжает сражаться и не слышит её голоса. Куча сена, лежащая возле одного из домов, загорается, и пламя легко перекидывается на соседний дом. Адепты Цишань Вэнь пускают ещё несколько огненных стрел, поджигая крышу в надежде, что огромное количество пламени сможет пробить барьер. Яньли слышит крики находящихся в огненной ловушке людей, но не может сдвинуться с места. Если она уйдёт, барьер ослабнет и люди, что за её спиной, погибнут. Адепты Цзинь, Цзян и Мэйшань Юй берут в руки луки и стрелы павших врагов и атакуют в ответ. Барьер не разбивается из-за внутренних атак заклинателей, и Яньли мысленно благодарит бабушку Юй за обучение. Она не успевает даже перевести дыхание, лёгкие забиты дымом и запахом крови. Мимо неё, подобно молнии, проносится Цзян Чэн, он сбивает пламя Цзыдянем и бросается в горящий дом. Для Яньли останавливается время, собственный крик оглушает настолько, что она не осознает, что к ним пришли на помощь заклинатели ордена Гусу Лань. Только когда Ханьгуань-цзюнь приземляется рядом с ней и укрепляет созданный ею барьер своей энергией, Яньли находит в себе силы посмотреть в сторону горящего дома. Её брат… тот, что ещё совсем недавно беззаботно смеялся вместе с А-Ином. Ссорился по пустякам и мирился так же легко, соревновался с ним, казалось, во всём. Её маленький хмурый братик, который будто ещё вчера приносил ей охапки лотосов, превратился в серьёзного мужчину. Он без раздумий кинулся в пламя и вытащил трёх ребятишек, а адепты Мэйшань Юй вытаскивали тела их родителей. Яньли видела, их грудь уже не поднималась, вряд ли они смогут им помочь. — А-Чэн, — Яньли подбежала к брату, осматривая его. Подол ханьфу немного опалило. Кровь на ноге уже не шла, но рана явно нуждалась в обработке. Дети в его руках плакали от страха и, благо, не видели мёртвых тел своих родных. — Геге*, гэге… мама… папа… Самый старший мальчик прижимал к себе двух детей помладше. Цзян Чэн положил ему на голову ладонь и посмотрел на сестру. — Тише, я отведу вас к ним позже, — Ваньинь встал и огляделся, помощь пришла как раз вовремя, и на них не больно обращали внимания. — Дева Цзян, вам необходимо переодеться, — заклинатель Мэйшань Юй подал ей завёрнутые в грубую ткань одежды. Яньли замерла, даже не осознавая, что была на виду у стольких мужчин в весьма неприличном виде. — Благодарю тебя, шиди, — Яньли взяла одежды и улыбнулась детям, она мягко подтолкнула их к дому, что всё ещё стоял за барьером. — Иди, если кто-то спросит, я прикрою тебя, — Цзян Чэн видел, что лишь несколько людей следили за Яньли. Лань Ванцзи был тем, кто твёрдо руководил своими адептами и помогал раненым. Адепты Ланьлин Цзинь, которые были с его сестрой изначально и заклинатели Мэйшань Юй. Обратили ли они внимание на действия сестры? Он был уверен в молчании только нескольких из них. «Что ж, если это выльется в проблему, я смогу её решить!» — Цзян Чэн вздохнул, слушая доклад одного из адептов. Маленькая деревня, скрытая густым лесом, принимала к себе тех, кто прятался от большой войны. Простые земледельцы, торговцы не желали лезть на мечи и умирать за свой родной орден. Ветвь лекарей их ордена, не раздумывая, покинула Цишань, чтобы помогать раненым в этой безжалостной бойне. — Лекари? — недоверчиво переспросил Цзян Чэн. В деревне, казалось, осталось не более десятка человек. Где же остальные? Успели сбежать? — Окажите помощь раненым людям. Тела убитых сжечь… — Глава Цзян, — обратился к нему Лань Ванцзи, и, когда Цзян Чэн посмотрел на него, отчего-то понял — ему не понравится то, что скажет ему второй Нефрит. — Позвольте, я сыграю для них «покой». — Покой? Этим псам? — зло усмехнулся Цзян Чэн, раненное бедро саднило, но духовная энергия в теле уже регенерировала повреждённую кожу. — Ваше благородство не знает границ. — Мы не псы. Спокойствию Лань Ванцзи оставалось только позавидовать. Он стойко перенёс яростный взгляд главы Цзян, не отступая ни на шаг от своего намерения. Дуэль взглядов длилась несколько минут, но лицо Второго Нефрита не дрогнуло от ярости или злобы. «У них в Гусу что, чай успокаивающий с рождения дают? Интересно, смогу ли я узнать рецепт, мне, видимо, понадобится!» — Цзян Чэн вздохнул, мысленно махнул рукой на упрямство Второго Нефрита. — Делайте, что должно, — Цзян Чэн внезапно почувствовал усталость и пошатнулся. Ванцзи среагировал, моментально подставив своё плечо. — А-Чэн? — Яньли вернулась. переодетая в привычные одежды, и тут же подошла к брату, который тяжело дышал и едва оставался в сознании. Заклинатель Мэйшань Юй подскочил к ним и с помощью ножа распорол ткань брюк, осматривая рану. — Яд, увы, не знаю какой, но лучше поспешить в лагерь. — А-Ли, не волнуйся, — Цзян Чэн не хотел, чтобы сестра плакала, они ведь только встретились. Его сознание помутилось, и, наверное, началась стадия бреда, ибо он увидел, как на лесной тропе появились люди в тёмно-серых одеждах и один из мужчин был поразительно похож на Вэнь Нина. — Он не пёс… — прошептал Цзян Чэн и потерял сознание.

***

Яньли не успевала отслеживать дальнейшие события, она полностью сосредоточилась на брате. Уложив его голову себе на колени, она смотрела, как Ханьгуань-цзюнь вливает в А-Чэна духовную энергию. Переборов своё беспокойство, она посмотрела на людей, которые вышли из лесу. Их простые одежды не выглядели дорогими, возможно, они тут живут и пришли с охоты? Но в руках не было добычи. Яньли разглядела луки за спинами, которые они безропотно отдали заклинателям Цзян. Один из юношей в сопровождении подошёл к ним и учтиво поклонился — сначала ей, а потом Ханьгуань-цзюню. — Дева Цзян. Второй господин Лань, моё имя Вэнь Цюнлинь. Я и мои родичи из клана лекарей, позвольте нам помочь пострадавшим? — юноша слегка заикался, но не дрогнул, когда на его представление несколько заклинателей обнажили мечи. — Вэньский пёс, думаешь, мы тебе позволим?! — Кем ты себя возомнил! — Лекарь, надо же… Возгласы оборвались заклинанием закрытого рта. Лань Ванцзи холодно смотрел на адептов, прежде чем кивнуть Вэнь Цюнлиню. Они очень пристально наблюдали за его действиями, тот аккуратно осмотрел рану и, приложив руку к ней, сотворил печать, которая вспыхнула алым. Потянувшись к мешочку, Вэнь Нин достал бутылочку с противоядием, но был остановлен рукой одного из заклинателей. Тот вовсе не препятствовал, просто, откупорив пробку, капнул каплю себе на палец и облизал его. Не почувствовав в себе каких-либо изменений, заклинатель передал бутылек Деве Цзян. Когда противоядие было выпито и раны других заклинателей перевязаны, они наблюдали, как адепты клана Лань играют погибшим «покой». Души очищались, растворяясь среди теней. Трое детей, которых спас Цзян Чэн, стояли у могил своих родителей и молча смотрели. Яньли пообещала себе позаботиться о них позже. Поскольку местоположение деревни стало известно солдатам ордена Вэнь, Лань Ванцзи принял решение отвести всех выживших в лагерь, а там на военном совете принять правильное решение. Путь до лагеря для неё тянулся неимоверно долго. — Дева Цзян, не беспокойтесь. Противоядие уже подействовало, теперь дело за его духовной энергией. Глава Цзян обязательно справится, — Вэнь Цюнлинь говорил так уверенно, будто знал это наверняка. — Благодарю вас, молодой господин Вэнь. Яньли, занимаясь А-Чэном, едва ли могла отслеживать информацию в лагере. Благо адепты Мэйшань Юй отлично знали своё дело. Пока она следила за тем, чтобы её брата устроили как надо и подготовили всё необходимое, заклинатели из ордена матери рассредоточились по лагерю и собирали информацию. А-Чэн погрузился в глубокий сон, и Яньли смогла прочитать благодарную молитву предкам. Трое заклинателей проскользнули в шатёр, подобно теням, где-то через час. — Дева Цзян, ваш шатёр подготовлен. Вам необходимо привести себя в порядок, оставьте главу Цзян нашим заботам. Мы распорядились приготовить вам бочку с водой и ужин. — О чём говорят другие адепты? — Яньли благодарно кивнула своим шиди за заботу, но тяжёлые мысли не покидали сердце. — Ничего нового мы не услышали. Про главу Цзян — его решение готовить пищу для своих адептов самостоятельно считают смехотворным. Про поиски молодого господина Вэя — многие считают это пустой тратой времени. Прибывший отряд Гусу Лань другие стараются обходить стороной, а сборный отряд целителей остро нуждается в лекарственных травах и настоях. Клан Ланьлин Цзинь порицают за спиной, правда, нахождение в лагере его первого наследника несколько смягчает злословие толпы. Дева Цзян, день был более чем насыщенным. Прошу вас, отдохните. Мы предоставим вам отчёты завтра утром. — Жителей той деревни разместили? Не было возражений? — Яньли кивнула и устало вздохнула. Ей предстоит так много сделать, но это даже хорошо. Работа отвлечёт её от печальных мыслей и тревог. — Думаю, никто до сих пор не догадался, что они принадлежат семье Вэнь. Мы узнали, что те, кто напал на нас, направлялись в сторону границы, где сейчас находятся молодой господин Цзинь и глава ордена Цинхэ Не. «Тогда это, несомненно, достижение. Маленькое достижение в такой большой войне. Они помешали Вэням прийти на помощь своим товарищам!» — Яньли устало улыбнулась и покинула шатер. Она вернётся ночью, чтобы первым, что увидел бы А-Чэн, стало её лицо.

***

Темно, на расстоянии руки не видно ни одного источника света. Что-то тёплое и липкое течёт по его рукам, но он не может рассмотреть, что это. Затем появляется звук. Резкий, надрывный, словно что-то порвали у него над самым ухом. Крик… крик, полный предсмертной агонии, и рычание, которое доносится из чьего-то горла. Запах крови металлом оседает на губах, а ветер разносит предсмертные крики людей далеко вперёд. Наконец темнота отступает, вокруг него появляются призрачные огни. Один, второй, третий… через миг их количество больше сотни. Они освещают его тусклым зелёным светом, оглушая своими криками. Он поднимает руки, чтобы закрыть уши, и с ужасом видит, что с его ладоней стекает кровь. Его одежды покрыты красным… Стоп, это. Почему на нём одежды клана Вэнь? Он же Цзян… Крик готов вырваться из горла, но Ваньинь слышит только звериное рычание. С потрясением он понимает, что эти звуки издаёт он сам. Цзян Чэн видит себя со стороны, облачённого в бело-алые одежды, замаранные кровью, и под ногами у него множество разодранных тел. Его лицо искажено звериным оскалом, а в глазах горит безумное удовлетворение. Он чувствует, как его тошнит, от потрясения он падает коленями в лужу крови и грязи. Ему невыносимо смотреть на чудовище с его лицом. Если для Вэй Ина все собаки представляют собой именно такое страшное зрелище, то ничего удивительного в этом страхе нет. — Мы не псы. Цзян Чэн даже не успел вспомнить, чьи это были слова, как нежная мелодия ворвалась в его сон, изгоняя из него всю жестокость. Он потянулся к ней, ухватывая призрачную нить, и тут же открыл глаза, резко при этом сев на кровати. — А-Чэн? — родной голос сестры почти успокоил его, от пережитого кошмара он крепко обнял её, утыкаясь носом в плечо. Та в ответ обняла крепко и погладила по голове. Сон её брата был спокоен, но перед рассветом Цзян Чэн заметался и стал кричать. Яньли пыталась его разбудить, но брат её будто не слышал. Покинув шатер, она намеревалась найти целителя, но наткнулась взглядом на приближающегося главу Лань. Видимо, на её лице отражался настоящий испуг, раз глава Лань, не медля, вошёл в шатёр к брату. Яньли была так обескуражена, что последовала за ним лишь спустя пару секунд. Глава Лань, прислушиваясь к пульсу метающегося по постели Цзян Чэна, хмурился, а затем поднёс Лебин к губам. Негромкая мелодия заполнила шатер, окутывая мятежную душу нежным переливом. Через несколько томительных минут Цзян Чэн открыл глаза, сжимая её в объятьях. — А-цзе, — Ваньинь кое-как сумел восстановить дыхание и стряхнуть с себя остатки кошмара. Хотя перед глазами всё ещё стоял его ужасный образ. — Ты напугал меня, А-Чэн, если бы не глава Лань… — девушка оглянулась, но не нашла заклинателя поблизости. Видимо, чтобы не смущать их, он вышел. — Он разбудил тебя мелодией. Следует его поблагодарить. — Да… хорошо, — Цзян Чэн почувствовал себя неловко. Он предстал перед Первым Нефритом в совершенно не приглядном виде. Сможет ли он вообще посмотреть ему в глаза. Сестра понимающе улыбнулась и встала с постели, чтобы подготовить ему одежды. Умыться было делом пары минут. Привести в порядок волосы, хотя они и были заплетены в толстую косу — Цзян Чэн просто переплел её. Сестра подала ему нижние и верхние одежды и вышла из шатра, чтобы пригласить главу Лань вовнутрь. Вошёл он, как ни странно, без сопровождения А-цзе. Цзян Чэн склонился в вежливом поклоне. — Глава Лань. Простите, этот ученик доставил вам хлопот. — Цзян Ваньинь, — Лань Сичэнь, узнав от брата все подробности вчерашней стычки, направился сюда, чтобы справиться о состоянии главы Цзян. Кошмар после отравления его совсем не удивил. — Нет нужды в извинениях. Я рад, что ваше ядро помогло вам справиться с последствиями так быстро. — Благодарю, Лань Сичэнь. Вы хотели о чём-то поговорить? — Позже, — кивнул глава Лань. — Молодой господин Вэнь и ещё несколько старейшин его семьи хотят предоставить нам объяснение. Встреча состоится после обеда. Я получил донесение от главы Цинхэ Не, что они возвращаются и будут к установленному времени. Кажется, они одержали победу. «И она, несомненно, стоила огромных усилий и жизней», — Цзян Чэн до сих пор не мог привыкнуть, что они празднуют каждую удачную битву вместо скорби. Впрочем, время на это у них ещё будет. Сейчас ему следует найти Вэнь Нина, возможно, тот что-то знает о Вэй Усяне. — Цзян Ваньинь, если вы хотите что-то со мной обсудить, я не откажу вам, — Сичэнь добродушно улыбнулся. Он понимал, что для главы Цзян это будет трудно. Он и так безмерно доверился ему и Ванцзи, рассказав о своей проблеме. Поэтому он не хотел слишком сильно на него давить. — Кошмары в нынешней обстановке могут доставить вам хлопот. — Я понимаю, — кивнул Цзян Чэн, крепко сжимая в руках меч. Для него лучший способ снять напряжение — это подраться с кем-нибудь на мечах. Но из всех противников в наличии только глава Лань или Ханьгуань-цзюнь. С последним Цзян Чэн пока не хотел пересекаться, не после пережитого кошмара. — Благодарю, Лань Сичэнь, если я не смогу с этим справиться, вы узнаете. «Такой упрямый… это невольно вызывает восхищение», — подумал Сичэнь, вид Цзян Ваньиня с забранными в косу волосами отчего-то притягивал взгляд. Черты лица того будто стали резче, а взгляд прожигал собеседника насквозь. Он невольно оценивал главу Цзян, как красивого человека, несмотря на юный возраст, от него исходила уверенность и решительность. Юность и обретаемая мужественность так прекрасно воплотилась в главе Цзян, что у него вдруг возникло стойкое желание запечатлеть Ваньиня на полотне. Сичэнь не ожидал от себя подобной мысли, он не испытывал желания взяться за кисть с сожжения Облачных глубин. Это стоило обдумать. Обговорив ещё некоторые детали предстоящего совета, Лань Сичэнь покинул шатёр главы Цзян, как только Дева Цзян вошла в него в сопровождении нескольких адептов. Брату и сестре Цзян было о чём поговорить. Яньли, раскладывая еду по тарелкам, с досадой думала, что ещё не скоро сможет приготовить любимый суп брата. Самые вкусные лотосы были только дома. Среди военного лагеря их и не сыщешь. Пока Цзян Чэн разговаривал с главой Лань, она успела приготовить их адептам завтрак и переговорить с целителями. Дать указание женщинам, которые занимались мелкими делами по хозяйству, и найти пару человек, которые согласились печь хлеб для всего лагеря. Она рассчитывала убедить брата оставить ей хозяйственные заботы, а также регулирование отчетов, которые поступали в лагерь в разное время. Обо всем этом она ещё успеет с ним поговорить, но сейчас Яньли видела во взгляде А-Чэна страх и горечь. — А–Чэн, что тебя тревожит? — Я должен кое-что рассказать тебе. — Цзян Чэн собирается с силами и пересказывает ей всё, что случилось в Пристани Лотоса. Как пришли Вэни, как началась битва. Как горели вокруг родные дома и беседки. Как озёра окрасились в алый. Как матушка обняла его в последний раз, велев А-Ину защитить его даже ценой своей жизни. — Я… я не сдержал свою ярость. Я кричал, доволен ли он теперь, когда наш дом сгорел? Доволен ли он, что теперь все мертвы. Я вцепился ему в горло и кричал обвинения в лицо. Он не сопротивлялся. Он лежал на земле и безропотно сносил все мои угрозы. Мы сбежали, но недалеко. Псы Вэнь нашли нас, Вэй Ин был возле лавки с продуктами, они стояли прямо за его спиной. И я… я вышел, позволил себя обнаружить… — голос прервался, но Цзян Чэн продолжил. Он намеревался рассказать сестре всё. Про потерю Золотого ядра, про удары кнутом и как Вэнь Нин, рискуя собой, помог Вэй Ину вытащить его. Как они с сестрой выхаживали его в Надзирательном пункте Илина. Как Вэй рассказал ему о Баошань Саньжэнь и отправил его к ней, наказав представиться его именем. Как поднялся на высокую гору и отвечал на вопросы женщины, а потом упал без чувств. Очнулся он примерно через неделю уже с золотым ядром. Он спустился в Илин, прождал там Вэй Ина, но тот не пришёл. — Я отправился в Цинхэ Не, передвигался ночью, чтобы меня не заметили. Глава Не принял меня и рассказал, что они с моим отцом и Лань Цижэнем уже давно предвидели подобный исход. После сожжения Облачных глубин у них были уже заготовленные планы защиты, но отец прибыл домой слишком поздно… он просто не успел поднять защиту. А-Ли, я самый худший брат на свете… «Мне не следовало так задерживаться в Ланьлине», — Яньли утёрла слёзы и села рядом с братом, обнимая его. Она была нужна ему, а вместо этого… — А-Чэн, А-Сянь ни за что не обвинит тебя в этом! — уверенно произнесла Яньли, расплетая волосы брата, и, взяв в руки гребень, начала водить по мягким прядям. Брат уже не плакал, но по-прежнему не мог поднять на неё взгляд. Ему стыдно и больно от собственной слабости, но нельзя позволить этим чувствам захватить сердце. — А-Сянь очень сильно любит нас. Он любил матушку и отца, но никогда не считал себя частью нашей семьи. — Что? — Цзян Чэн вскинул голову, с удивлением глядя на сестру. Та лишь грустно улыбнулась, поглаживая его по мокрой щеке. — Как? Он же… но отец… — А что отец? Он привёл его в дом, ведомый чувством долга перед умершим другом, но не смог дать ему семью. Из-за него в семье начался разлад, именно поэтому А-Сянь никогда не смел называть тебя братом, даже в шутку. И когда ты обвинил его, он согласился с этим. Где бы он сейчас ни был, я уверена, ему больно от осознания того, что он погубил нашу семью. — Он не виноват. Нет, когда я найду его, я ему это в голову вобью! — Цзян Чэн зло стёр слёзы и сжал кулаки. Почему он ничего не видел? Может, потому что не приглядывался? Как это поняла сестра? Вэй Ин ей открылся? — Этот придурок — часть нашей семьи. Наш брат. — Приведи его домой, А-Чэн, — улыбнулась Яньли. «Но не верь его улыбке, она будет фальшивой», — она не стала говорить этого вслух. Сегодня её брату хватит потрясений.