Бездна

Его окружал сплошной кошмар. Непроглядная тьма поглощала солнечные лучи, а небо давило на него свинцовым сводом. В месте, наполненном болью, скорбью и голодом, привычная картина. Вэй Ин оказался тут не по своей воле. Скинутый Вэнь Чао с высоты парящего меча на гору Луаньцзан, он не показал своего страха перед этим псом. Этого он не мог себе позволить. Последние мысли были о Цзян Чэне. Он сумел уберечь брата, дал ему сил идти дальше. Теперь он сможет вернуть их дом и восстановить орден. Возможно, он не до конца выполнил последнюю волю Мадам Юй и дяди Цзяна позаботиться о Цзян Чэне, но часть его всегда будет с ним. Его ядро сильное, оно сможет то, что никогда не мог Вэй Ин — стать для А-Чэна родным. Падая во тьму, не было и шанса, что он сможет уцелеть. Без золотого ядра это невозможно. Но что-то упорно не хотело сдаваться в нём, не желало умирать в таком тёмном месте! «Стремись достичь невозможного!» — девиз родного ордена заставил сжать зубы и перевернуться в воздухе, превозмогая боль. Мешочек Цянькунь срывается с его пояса, и его подхватывают чёрные завихрения тьмы. Они замедляют его полёт, и с глухим звуком Вэй Ин падает на сухую траву. Она бледная и безжизненная, как и всё вокруг. Голова взрывается страшным гулом из стонущих голосов, и Вэй Ин уплывающим сознанием видит, как к нему направляется человеческая фигура — кожа наполовину истлела, обнажая кости, а в глазницах алый огонь. Теряя сознание, он думает, что хотя бы не ощутит боль, когда его разорвут на части. Он приходит в себя ещё несколько раз, так и не осознав до конца, что дышит. Даже в этом проклятом месте, где сгинет любая душа, где воздух напитан ядом отрицательной энергии, Вэй Ин всё ещё дышит. Тёмный меч, наполненный такими же мёртвыми душами, странным образом окружает своего хозяина. Нечто тёмное окутывает его тонкими нитями, формируя кокон. Душа, заключённая в мече, ещё помнит, что значит защищать. Что значит уберечь, запечатать до поры до времени, очищать от тьмы. У него был сильный и хороший хозяин. Душе трудно это делать посреди такого моря отрицательной энергии, но для человека, который подобрал его, который был готов очистить его, он мог подобное сотворить. Его хозяина давно нет в живых, а в этом человеке чувствуется его кровь. Его мысли и даже душа. Он не даст своему хозяину сгинуть в этом проклятом месте. Клинок впивается остриём в землю и обвивает искалеченное тело Вэй Ина нитями энергии. Даже на этой проклятой горе есть жизнь. Пока на поверхности правила тьма, под тоннами земли и грунта текла вода гораздо чище, чем на поверхности. Трава тут была полностью белой из-за отсутствия солнечных лучей, но она продолжала расти на холмах и камнях. Дать энергию для жизни слабая душа могла. Что было не в её силах, так это излечить тело от переломов и пустоты, где должно быть золотое ядро. Слабый меч, который сдерживал осколок Тёмного железа более десятка лет, справился с ним, только впитав его в себя. И чтобы дать жизнь своему новому хозяину, кажется, придётся расстаться с вместилищем. Душа медленно перетекла в тело Вэй Усяня, занимая место золотого ядра, свернувшись в пустоте, она начала распространять свою энергию по атрофированным духовным каналам. Пока в её распоряжении только тьма, но это ничего. Для поддержания жизни сгодится и она. Вэй Ин открывает глаза снова, не совсем понимая, где находится. Чувство времени пропадает полностью в этой безжизненной тьме. Он не чувствует боли, отчего делает вывод, что уже умер. Но стоит шевельнуть пальцами, как боль, точно стрелы, впивается в нервы. Он жив? Он дышит? Где он? Сколько он уже тут находится? Вэй Ин попытался опереться на землю, чтобы встать и осмотреться, но тёмный кокон, который ещё окружал его, не дал сдвинуться. Его прошиб холодный пот от осознания, что его тело что-то держит. Словно ответом, по руке ударила энергия, очень знакомая, тёплая, и он аккуратно повернул голову, увидев рядом с собой меч. Тот испускал странную на вид энергию, словно кто-то использовал чёрную и белую краску, смешав тем самым цвета. Тёмный меч из пещеры Муси, который был воткнут в бок Черепахи-губительницы. Теперь он мог разглядеть его более детально. Сначала Вей Усянь посчитал его невероятно старым, но теперь видел, что лезвие выглядит острым и рукоять продолговатая, с витыми линиями, и имя, что чуть заляпано грязью. Так что это никак не может быть древним мечом. «Интересно, что за заклинатель решился на бой с чудовищем, прыгнув ему практически в пасть?» — подумал Вэй Ин. Да, они с Лань Чжанем сотворили то же самое, но был ли у них выбор? Просто сдаться и умереть не в характере обоих. Тогда они думали только о том, чтобы выжить и дождаться помощи. А делать это в компании Черепахи-губительницы было сложно. Что тогда его заставило схватиться за этот меч? Он словно почувствовал что-то и не мог это объяснить. Не сразу он обратил внимание на то, что светящаяся энергия от меча перетекает в него. Не сразу понял, что тёмная энергия почти не влияет на него, хотя и должна. Он не ощущал опасности, хотя и осознавал, что должен. Это же тёмная энергия? Она вредит телу и душе? Но его тело больше изранено от падения с высоты, тяжёлой операции по извлечению золотого ядра и ударов Цзыдяня, которые пересекали спину. Его душа кровоточит от осознания смерти его семьи, пусть не родной по крови, но такой важной и нужной. Он скорбит о шиди, дяде Цзян и Мадам Юй. Душа скорбит о доме, что сгорел по его вине. Ему больно вспоминать безжизненное серое лицо Цзян Чэна, который осознал, что потерял золотое ядро. Его нежелание жить дальше ясно читалось в глазах. Последней каплей для Вэй Ина стал момент, когда он застал Цзян Чэна, смотрящего на лезвие ножа. Слишком пристально смотрящего. Поэтому всё что угодно, жизнь, золотое ядро, да даже запрет на выпивку — лишь бы вернуть в аметистовые глаза прежнюю искру жизни. Теперь и ему предстоит сжать зубы и через боль подняться и идти дальше. Он сможет, он же обещал этому проклятому псу, Вэнь Чао, что обернётся призраком и будет преследовать заклинателей Вэнь повсюду! Переворачиваясь, он притягивает меч ближе к себе, чтобы источаемая энергия окутала его ещё больше. Он выберется отсюда и вернётся к Цзян Чэну и шицзе. Ему оставалось только надеяться, что после всего, что он натворил, ему найдётся место в их сердцах. Думать об обратном было слишком больно. Шицзе всегда была к нему добра и, казалось, видела все его мысли. Цзян Чэн иногда кричал, хмурился, но всегда был с ним во всех проделках. Сумеет ли он его простить? Нет… Вэй Ин и сам себе не простит огонь, что обрушился на орден Юньмэн Цзян. Перед глазами искалеченные тела его братьев по ордену. Эти псы не пожалели даже самых младших. Вэй Ин чувствует, как слёзы текут из глаз, но нет сил даже шевельнуть рукой, чтобы стереть их. Мадам Юй и дядя Цзян — он никогда не сможет забыть их изломанные тела на земле. Ему нужно вставать! Ему нужны силы! Но где их взять без золотого ядра? Какая энергия может быть такой же сильной, как и светлая? Вэй Ин более осмысленно оглядел тьму перед ним. Энергия Инь… тёмный путь, которого так боятся заклинатели. Он может изготовить талисманы, для этого не нужны духовные силы. Он может напитать их тёмной энергией и посмотреть, что они сотворят с этими псами Вэнь. Он ни за что не сдастся! «Отлично, я отдал своё ядро брату, но острый ум всё ещё при мне. Жди меня, Вэнь Чао, я скоро приду за тобой!» Если бы кто-нибудь видел его со стороны, ужаснулся бы тому, как он выглядит. На губах расцвела зловещая ухмылка, из глаз, полыхающих алым, лились кровавые слёзы. Спутанные чёрные локоны начали белеть с кончиков, и чем дольше в коконе находился Вэй Ин, тем светлее они становились, словно что-то высасывало из них жизнь. Свой новый облик Вэй Ин увидит нескоро, а пока тьма укрывает его надёжным щитом от голодных блуждающих душ.

***

Со временем Вэй Ин научился ориентироваться во времени дня и ночи в этом проклятом месте. Как только кокон из тьмы исчез, он подвергся нападению ходячих мертвецов. Держащий в руках тёмный клинок Вэй Ин расправился с врагом, хоть острая боль мешала достойно сотворить удар. Меч выпал из дрожащей руки, и Вэй Ин, рассмотрев свою ладонь, пришёл к выводу, что несколько пальцев сломаны. Другая рука выглядела лучше, но плечо невыносимо тянуло, а спина взорвалась ослепляющей болью, стоило ему прислониться к каменной стене горы. «Чёрт, чёрт, чёрт…» — Вэй Ин сжал зубы и сделал первый шаг. Ноги, оказалось, были в лучшем состоянии, чем руки. Он мог передвигаться. Тьма, источаемая мечом, снова окутала его, ложась на плечи, словно плащ. Лишь с её помощью он добрёл до мутного ручья, не подвергаясь нападениям. Вэй Ина не интересовало, что вода мутная, он просто зашел как можно дальше и рухнул на колени, чтобы смыть с себя всю грязь. Холод немного облегчил боль, невольно Вэй Ин вспомнил холодные источники Гусу, наполненные целебными ключами. Вряд ли ему повезёт настолько, что тут окажется нечто подобное. Вэй Ин чувствовал на себе тысячи голодных взглядов, но пока те не нападали, а просто присматривались к странному чужаку. Ему стало смешно, даже нечисти он казался строптивым обедом. Собравшись с силами, он потянулся к ленте, что кое-как ещё держала его волосы. Выпутать ткань оказалось делом непростым, но, когда он справился и смог промыть волосы, не поверил своим глазам. Вместо чёрных волос в его руках были белые пряди. «Я что, поседел? Я настолько состарился?» — в панике он стал ощупывать лицо, но не почувствовал никаких изменений. Ему на секунду подумалось, что он провёл тут годы. Что всем было настолько всё равно, что его уже никто не ищет… Ему нужно найти место, где он сможет позаботиться о себе. Место, где его не достанут здешние твари. Встав, он решил двигаться вверх по реке. Мертвецы не очень любят воду, если, конечно, не тонули в ней. Блуждания по каменистому дну речки не были напрасны, это Вэй Ин понял, когда перед ним показалась пещера. От усталости он даже не сразу заметил начерченные на камнях магические печати. Он упал от изнеможения на гладкий продолговатый камень и уснул мёртвым сном. Ему снился Цзян Чэн, который почему-то плакал, шицзе которая стояла в храме предков и молилась с его именем на губах. Он видел Лань Чжаня, который сидит на земле с гуцинем в руках и играет мелодию призыва. С удивлением Вэй Ин услышал своё имя. «Зачем бы Лань Чжаню меня звать? — ха-ха, увидь он его сейчас, точно бы назвал его «Убожество». Вэй Ин даже согласен на крайнее убожество… — Ах, Лань Чжань, Лань Чжань, мне так жаль, что я не сумел стать тебе другом. Хотя очень хотелось стать чем-то большим…» Находясь на краю гибели, он более ясно видел причины своих поступков. Почему приставал, дразнил и старался разбить вечно ледяную маску на столь красивом лице. Влюбился… как последний дурак, влюбился и понял это только сейчас. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Значит, у него гораздо больше причин вернуться и истребить псов Вэнь, чем он думал. Гораздо позже, когда он кое-как обработал свои раны, изорвав на ленты нижние одежды, исследовав пещеру и найдя настоящее сокровище в виде старинных текстов о тёмном искусстве, Вэй Ин понял, что его чувства к Лань Чжаню не найдут ответа. Он теперь человек. Чтобы вернуться в мир заклинателей и встать рядом с братом, ему нужна тёмная энергия. Он обязан научиться ей управлять. Пусть это сократит его дни, но, для того чтобы псы Вэнь исчезли с лица земли, это равная плата. Чтобы они больше не отравляли своей злобой кланы заклинателей. Для этого ему придётся шагнуть во тьму. А Лань Чжань никогда не примет этого. Никогда не примет отступника. Возможно, и Цзян Чэн не сможет принять его новую силу, и ему придётся уйти куда-нибудь в горы и жить отшельником. Впрочем, сначала нужно спуститься, найти оружие, с помощью которого он сможет управлять мёртвыми, и прорваться с этой горы к тем, кто его ещё ждёт. Вэй Ин находит бамбуковую рощу с чёрными как смоль стволами и режет мечом несколько веток, вытачивая флейты на пробу. Но лишь одна из десятка подходит ему по размеру. Не обращая внимания на боль в пальцах и запястьях, он кропотливо выскребает волнистые линии небольшим камнем, иногда вглядываясь в облака. Он вспоминает свой сгоревший дом, когда на чёрном бамбуке расцветает очертание лотосов. Вэй Ин называет свою флейту Чэньцин и, подчинив с её помощью тёмную энергию и мертвецов, спускается с горы Луаньцзан, чтобы отомстить.

***

Самый большой шатёр, в котором обычно представители кланов обсуждали стратегии и планы, снова собрал их всех под своим сводом. Не Минцзюэ восседал в центре, как избранный лидер. По правую руку расположились Лань Сичэнь и Лань Ванцзи. Цзинь Цзысюань со своим двоюродным братом Цзинь Цзысюнем сидели напротив них. Цзян Чэн был вместе с заклинателями Мейшань Юй, а в центре — трое Старейшин Вэнь и слегка дрожащий Вэнь Цюнлинь. Трое мужчин представились как Вэнь Ло, Вэнь Чэнь и Вэнь Жу, они были самыми старшими в клане лекарей. Однако говорил за всех Вэнь Цюнлинь, как избранный глава.  — Мы клан лекарей и ведём свою историю с правления Вэнь Мао, — под грозным взглядом главы Цинхэ Не Вэнь Нин чувствовал себя очень неуверенно. — У Вэнь Мао был младший брат, который пожелал основать клан лекарей, образовав свой путь и правила. Вэнь Мао позволил своему брату создать свой маленький клан, но взамен тот отказался от всех прав наследника Вэнь.  — Никогда не слышал о подобном, — сомнение в голосе Цзинь Цзысюаня было понятным. Историю великих кланов заучивают с детства.  — Это было внутри клана. Внутри клана и осталось, — пояснил Вэнь Нин. — Вэнь Мао объявил своего брата и его семью мёртвыми, так и появился на свет основатель нашего клана. Мы следовали пути исцеления и честно исполняли свой долг. Мы дали клятву главному дому Вэнь, но вольны уйти из него по собственным соображениям. Вэнь Жохань нарушил много законов, множество заветов наших предков было забыто. Клан погряз в крови и гордыне. Следуя клятве нашего основателя, мы не имели прав вмешаться в его политику. Мы старались искупить вину нашего клана помощью, но ярость людей достигла своего пика и вылилась в войну. Вэнь Цюнлинь прервался, чтобы перевести дыхание. У Цзян Чэна появилось подозрение, что он заучивал свою речь.  — После истребления клана Цзян мы более не могли игнорировать всё, что творит наш клан. Мы ушли, надеясь найти выживших, помочь сбежать пленным. Но оказалось, что спасать некого. В голосе Вэнь Цюнлиня звучало искреннее сожаление, Старейшины Вэнь за его спиной сохраняли спокойствие, но даже в их глазах можно было разглядеть печаль. Цзян Ваньинь сжал зубы, он испытывал к псам Вэнь искреннюю ненависть, но терпеть не мог, когда кто-то напрасно себя принижает. Этот юноша рисковал собой, помогая ему и Вэй Ину, ему снова придётся сказать то, что говорил он нечасто. Хотя может и следовало бы. — Ты спас меня и помог нам с Вэй Ином сбежать из захваченной Пристани Лотоса. От себя и брата я благодарю тебя, — Цзян Чэн поклонился, чем очень удивил всех присутствующих. Не Минцзюэ раздражённо вздохнул. Он, конечно, понимал, что не все Вэни пали так низко, как главная семья. Не каждый из клана опускался до убийства людей или пыток. Слова лекарей убедили его, а благодарность Цзян Ваньиня одному из Вэней подтвердила их надёжность. Тем более даже целители Цинхэ Не держались в стороне от политических дел ордена. Они не владели саблями, но прекрасно знали, как справиться с их влиянием. Поэтому словам этого юноши можно было верить.  — Вы хотите о чём-то нас попросить? — задал вопрос Не Минцзюэ, поняв, что экскурс в историю клана Вэнь не был просто так.  — Мы просим глав Великих кланов оказать нам поддержку. Многие заклинатели отказываются от нашей помощи из-за ненависти или страха, что их убьют, если кого-то вылечит кто-то из клана Вэнь. Эти недостойные просят позволить им спасать жизни. Когда четверо целителей склонились, прижимаясь лбом к земле, все потрясённо молчали. Принять такое решение в одиночку крайне тяжело, и Не Минцзюэ, переглянувшись со всеми участниками разговора, поднялся с кресла.  — Встаньте. Пока вы здесь, никто не посмеет вам мешать в оказании помощи. Мы объявим вам наше решение, а сейчас прошу: оставьте нас. Прежде чем Вэни покинули центральный шатёр, Цзян Чэн успел передать Вэнь Цюнлиню бумажную бабочку, в которой было приглашение от него и сестры. Вэнь Нин кивнул.  — Что думаешь, Сичэнь?  — Я склонен согласиться. Нам надлежит с большей заботой относиться к мирным жителям и тем Вэням, что не в силах противиться приказам главы. — Не слишком ли мы мягки? — фыркнул Цзинь Цзысюнь, в его взгляде читалось презрение. — Они враги, не вижу, что тут обсуждать. Казнить их, и всё.  — Цзысюнь, — зашипел на него Цзысюань. — Что? — Заткнись. Цзысюнь в шоке смотрел на своего двоюродного брата, который, кажется, и правда был им недоволен. Впрочем, никто более не думал так категорично о Вэнях, что только что ушли. Не Минцзюэ с большим подозрением относился к клану Цзинь, они не поддержали компанию против «Солнца», выбрали трусливо отсиживаться в своих золотых чертогах. Первый наследник находится здесь, но думалось ему, что Цзинь Цзысюань решил так сам.  — За что, скажи на милость, их казнить? — оскалился Цзян Чэн. Как он не переносит таких горделивых придурков, кто бы знал. — За то, что зашивают смертельные раны? Спасают от яда? Выхаживают слабых? Или поддерживают тех, кто не хочет быть втянут в эту бойню? Мы пошли на войну осознанно. Да, месть, да, за родных и близких, — Цзян Чэн окатил Цзысюня презрительным взглядом. — Мы выбрали это сами, они — нет. Поэтому не тебе судить, когда они умрут! Клан Цзян поддерживает клан лекарей Вэнь. Прошу меня простить. Цзян Чэн учтиво поклонился и покинул совет. Прислушиваясь к его тяжёлой поступи, Лань Сичэнь понял, что тот в ярости, и было отчего. Он и сам видел, как трудно им даётся эта война. В моральном плане — это очень тяжело. Они ведь заклинатели, а не солдаты. Ступившие на путь меча поклялись защищать людей от нечисти, а не проливать кровь заклинателей. Сейчас им пришлось нарушить это правило. — Минцзюэ-сюн, я поддерживаю клан Цзян в этом решении. Я наслышан о клане целителей Вэнь и в их компетенции не сомневаюсь. Предлагаю составить военный приказ, позволяющий представителям этого клана свободно передвигаться, закрепив его печатями всех кланов. Юный господин Цзинь, вы согласны? — Не возражаю. От лица клана Цзинь я согласен с главами Цзян и Гусу Лань. «Отец будет в ярости, но меня это больше не волнует!» — Цзысюань был тут, в отличие от своего отца, и видел все прелести войны. Они должны победить, чтобы хоть что-то изменилось.

***

Цзян Чэн, сидя за столом, наблюдал, как сестра раскладывает обед на подносы, чтобы почтить их гостя. Он позвал Вэнь Цюнлиня в свой шатёр и надеялся на хорошие вести. Его решение поддержать целителей вражеского ордена вызвало бурю среди его адептов, и, выслушав все их крики, Цзян Чэн увеличил им нагрузку вдвое, чтобы на дурные мысли даже сил не было. Чтобы не чесали языками почём зря! А заодно объяснил бестолочам, что такое путь целительства и через что прошли именно эти Вэни, чтобы решиться покинуть родной орден. Кажется, дошло и некоторые впечатлились. Разговоры с сестрой и медитация под очищающие разум мелодии клана Лань помогали. Он чувствовал, как сила золотого ядра возрастает, о ясности ума и говорить нечего. Кажется, вокруг него собралось слишком много негативной энергии, а он и не заметил. Возможно, ему придётся заменить свой колокольчик ясности, мысль об этом была горькой, ведь его он получил от отца… — Глава ордена Цзян. Дева Цзян. — Вэнь Нин вошёл в их шатёр и учтиво поклонился. Он всё ещё крайне нервничал, хоть и был очень рад видеть живого Цзян Ваньиня. До него уже дошли вести, что молодой господин Вэй пропал — это внушало тревогу. Ведь именно ему и сестре была доверена главная тайна господина Вэя. Ему придётся приложить все силы, чтобы не раскрыть её. — Молодой господин Вэнь, — Яньли приветливо улыбнулась и склонилась в поклоне. — Позвольте мне поблагодарить вас за спасение жизни моих братьев. — А? Нет… я… это сестра. Я просто помог нести главу Цзян и всё, — Вэнь Цюнлинь растерялся, покраснел и в конце концов так же склонился в поклоне. Наблюдая эту неловкую сцену, Цзян Чэн не сдержал смеха, чем очень удивил Яньли и Вэнь Нина. — Расслабься ты уже, никто тебя не съест. Я не питаюсь Вэнями, что бы там ни говорила молва, — фыркнул Цзян Чэн, садясь за стол, где был расставлен обед. — Прошу вас, разделите с нами обед, — улыбнулась Яньли. Этот юноша нравился ей, у него был добрый характер. Он чем-то был похож на А-Сяня, разве что более застенчивый. Вэнь Цюнлинь кивнул, выразив благодарность. Цзян Чэн наблюдал за Вэнь Нином, не зная, как задать вопрос, который волнует его больше всего. Наверное, стоит начать издалека. — Вэнь Цюнлинь, если твои люди будут в чём-то нуждаться, наши ресурсы в вашем распоряжении, — Цзян Чэн, честно сказать, уже подустал от всего этого официоза. Невольно хотелось расслабиться хоть с кем-то. Присутствие сестры очень помогало. — Я думал, что твоя сестра будет с вами. Вы разделились? — Благодарю, глава Цзян. — Вэнь Нин немного побледнел при упоминании сестры. — А-цзе, она велела мне уходить с нашим кланом, когда Вэнь Чао понял, что мы укрывали вас и господина Вэя. Я не сумел возразить её приказу, надеясь, что она сможет нас догнать. — Этот пёс! — зарычал Ваньинь. — Если она жива, мы найдём её.  — Сестра жива, я в этом уверен, — сглотнул Вэнь Нин. — Глава Вэнь всегда ценил её талант, и казнить сестру может только он. Если Вэнь Чао и схватил её, то доставил в Безночный город. Есть вещи похуже смерти, для сестры нет большей ценности, чем её талант. — Мы собираемся вернуть наши мечи и освободить тот надзирательный пункт в Илине. Не хочешь отправится с нами? — предложил Цзян Чэн, видя, каким потухшим стал Вэнь Нин после упоминания сестры. — Да, если вас не затруднит, — согласился Вэнь Цюнлинь. Возможно, сестра оставила ему подсказку. Возможно, она ещё там… — Благодарю, глава Цзян. — Не за что. Пока что, — хмыкнул Ваньинь, отпивая из пиалы чай, который подала ему Яньли. — Господин Вэнь, возможно, вы знаете что-нибудь о Вэй Усяне? — спросила Яньли, когда поняла, что А-Чэну отчего-то неловко задать столь желанный вопрос. — Простите, в последний раз я видел господина Вэя, когда они с главой Цзян покинули надзирательный пункт. Неужели о нём нет никаких вестей? — Вэнь Нин очень расстроился, ведь не было способа успокоить их. А ещё чужая тайна давила на плечи тяжёлым грузом. — Его нет у Вэней, это точно. — Цзян Чэн не стал вдаваться в подробности. — Мы возобновим поиски, как только освободим надзирательный пункт. Вэнь Нин кивнул и, попрощавшись с братом и сестрой Цзян, покинул шатёр. У них у всех разные причины находиться здесь. Ему оставалось лишь надеяться, что те, кого они ждут, скоро будут с ними.