Когда весь мир дышит перегаром со злобой во взоре, Ты напоишь меня чистым нектаром — ты моё море. И когда тело объято пожаром и разум зашторен — Я упаду в тебя огненным шаром, ты моё море! ©
🤲🏻
— Посмотри на нас, Ликси, — обращается Хёнджин к другу, когда они, спрыгнув с велосипедов, подходят к заведению, где сегодня состоится встреча одноклассников. — Мы — молодые, красивые, полные сил! У нас впереди вся жизнь, столько эмоций и чувств! А прямо сейчас мы идём на вечеринку, на которую ты же меня и звал, а теперь шагаешь, повесив нос? — Я сам говорил, что это последний шанс увидеть всех придурков в лицо, — отвечает Феликс, пиная носком обуви камень. — Только у меня тревожное чувство, хён. От них ведь можно ожидать многое… — Я с тобой. — Хван останавливает друга за руку. — Слышишь? Я не буду отходить от тебя ни на шаг, а в случае чего — наваляю этим идиотам! — Нельзя тебе нервничать, — хмурится Ликс. — Ладно… Приехали уже, так что идём. Из бара выбегает Виджилия и бросается к друзьям, чтобы обнять их одновременно. Девушка выглядит сегодня прелестно: на ней белая футболка и джинсовая юбка-солнышко с подтяжками, на ногах аккуратные туфельки на маленьком каблуке. Волосы её растрёпанны, сама она румяная, а ещё у неё подведены глаза и помада на губах. — Вау, а ты у нас повзрослела? — удивляется и улыбается Ликс. — Ты ведь не красилась никогда! — Это было давно и не правда! — отвечает Джили, хихикнув. — Теперь я — взрослая дама, уже не школьница! Мне по статусу краситься положено! — А, ну если по статусу… — понимающе кивает Феликс. — Ты давно здесь? — Я уже успела попробовать потрясающий ягодный пунш! — верещит Джили и тянет друзей за руки. — Идёмте! Вечеринка начинается! Организаторы праздника — старосты двух классов, постарались на славу. Они, собрав деньги, арендовали бар, а ещё сами его декорировали. Неоновая фиолетовая подсветка освещает танцпол, над которым струятся пружинки-радуги, подвешенные на потолок между диско-шаров. У стены располагается стойка весёлого диджея, что звонко кричит в микрофон, пытаясь быть громче гремящей музыки, и приветствует новых гостей. Далее находится барная стойка и несколько столиков, за которыми уже собрались большинство из одноклассников. — Выглядишь классно, — выкрикивает Хёнджин подруге. — Тебе идёт эта юбка и мейкап. — Спасибо! — Джили расплывается в улыбке и стреляет глазами в друзей по очереди. — Вы тоже клёво выглядите, а ещё классно смотритесь! Виджилия, подмигнув, бежит в сторону бара, пока Хёнджин неловко чешет голову, а Ликс чуть краснеет. Они сегодня действительно выглядят стильно, хоть и по-простому. На Хване чёрные шорты и свободная серая футболка, а ещё кеды, белые носки и новенькие часы в чёрном браслете. Феликс остановил свой выбор на яркой жёлто-горчичной футболке с принтом на груди, заправленной в джинсовые бермуды с подворотами выше колена, красочных носках в полоску и похожих кедах. Парни следуют за подругой, чтобы тоже попробовать нахваленный пунш, который разливают на баре. Напиток отдаёт клубникой, черникой и чёрной смородиной, а ещё даёт по голове с первого стаканчика. Компания располагается за одним из столиков, поздно заметив, что за соседним — ненавистная троица из Чонсона, Джеюна и Сонхуна. Те, правда, не обращают на них никакого внимания, активно увлечённые спором о том, кто сегодня выпьет больше всех, но дольше продержится на ногах. Чонсон утверждает, что это будет он; Джеюн пожимает плечами и, хмыкнув, бросает «посмотрим», а Сонхун, которому надоел спор, молчит, упершись взглядом в окошко и думая о чём-то своём. Он, как всегда, самый адекватный и спокойный в их компании. — Скажи, Джили, а может, ты влюбилась в кого-нибудь? — интересуется Феликс, попивая прохладный пунш. — Такая весёлая, красивая! — Спасибо, конечно, но нет, — отмахивается девушка. — В кого тут влюбляться, Ли? В кого? В дебилов-одноклассников, которых ничего, кроме алкоголя и сигарет не интересует? Или, может, вон в того диджея, который целыми днями играет в приставку и врубает музыку в своём доме на всю катушку? — Откуда такие подробности про диджея? — Хёнджин играет бровями. — Может, он и есть тот самый счастливчик? — Он мой долбанутый сосед, а не счастливчик, — фыркает Джили. — Так что, увы, кандидатов нет… — Потанцуем? — Звучит откуда-то сверху. — Медленный танец. Все трое плавно, как в кино, поднимают глаза и видят перед собой Сонхуна, что пристально смотрит на Виджилию. — Пак? — Девушка бросает на нарисовавшегося кавалера презрительный взгляд. — С чего вдруг? — Медленный танец, — повторяет парень, не сводя взгляд с собеседницы. — Приглашаю. — С дружками своими поспорил? — Джили дует губы и скрещивает руки на груди. — Я ведь не глупая, Пак Сонхун! Всё понимаю. — Не похоже, что понимаешь. — Пак сдвигает брови. — Всего один танец. — Протягивает руку. — Ладно! — внезапно соглашается девушка. — Всего один. — Обидишь её, — прерывает беседу Хёнджин и останавливает Сонхуна, удерживая за запястье, — будешь иметь дело со мной. — Понял, — кивает тот и уводит Виджилию в центр танцпола, где уже кружат две парочки. — Как думаешь? — Феликс кивает в сторону подруги и одноклассника из вражеской компании. — Он с нормальными намерениями? — Двояко. — Хёнджин делает несколько глотков напитка. — С одной стороны, за ним не было замечено никаких козней и травли, он может сойти за адекватного. С другой — он дружит с этими придурками, а потому есть сомнения на тему его здравомыслия. — Они с детства вместе, — поддерживает тему Ликс, — вся эта их шайка-лейка. Раньше они не были такими жестокими, возможно, повлиял подростковый возраст, но Сонхун так и остался нормальным. Вроде. — В любом случае, нам нельзя сводить с них глаз, — изрекает Хван. — Кто знает, что у него на уме, а мы в ответе за Джил. — Ты прав. Джил тем временем кружит в медленном танце с Сонхуном, что, к слову, держится джентльменом, не прижимается близко, лишь одной рукой легко касается талии, а второй — ведёт. Она что-то увлекательно рассказывает, а тот спокойно слушает, кивает, иногда улыбаясь. Хёнджин с Феликсом делают вывод, что смотрятся они очень гармонично: высокий, широкоплечий Сонхун в джинсах и тонкой рубашке в клетку, и такая изящная Виджилия, она на контрасте с парнем кажется воздушным пёрышком. Песня заканчивается слишком быстро, следом звучит энергичная мелодия, Сонхун шепчет что-то на ушко напарнице по танцам, но та смеётся, отрицательно мотает головой, и он отводит её обратно к столику. — Что там? — нетерпеливо спрашивает Ликс. — Рассказывай! Что он говорил? — Говорила, как вы могли заметить, в основном я! — Джил тянется к своему стакану с ягодным алкоголем. — Я видела, что вы глаз не спускали! — Конечно, — подтверждает Хван. — Мы за тебя в ответе. — Перед кем это? — щурится девушка. — Перед твоими родителями, — отвечает Хёнджин. — Твой отец попросил присмотреть. — Фи… — Джил вылавливает ягоды из пунша, натыкая их на коктейльную трубочку. — Так о чём вы говорили? — снова интересуется Ли. — Да так, про результаты экзаменов, — пожимая плечами. — А потом он поблагодарил за танец и предложил остаться на танцполе, но я сказала, что договор важнее! — хихикает. — Так, подожди… — Хёнджин неотрывно разглядывает подругу детства. — Он тебе нравится? — Ещё чего! — цокает Джили и закатывает глаза. — Ещё скажи, что это для него я тут накраситься решила… — Не исключено, между прочим, — усмехается Ли. — Выглядишь сегодня прекрасно — первое. Не отказалась от танца, что на тебя не похоже, — второе. Сейчас щебечешь о нём, как пташка, — третье. — Сам ты пташка! — Виджилия лупит друга по плечу. — А что, в другие дни я не прекрасно выгляжу? — обиженно. — Типичная девушка, — качает головой Феликс. — Ты всегда красавица, но сегодня — особенно! Признайся… Для этого, — кивает в сторону Пака, — старалась? — Тьфу на тебя! — ругается Джил и краснеет, сама себя выдавая. — Подумаешь, одноклассник. Подумаешь, симпатичный… — Всё понятно, — делает выводы Хван. — Что ж… Классно смотритесь! — улыбаясь, возвращает девушке её же сегодняшние слова. — Паразиты… — вздыхает Джил, но смеётся, не в силах всерьёз сердиться на друзей. Хёнджин приносит всем ещё по одному стаканчику пунша, после которого компания пускается в пляс. Диджей кричит в микрофон о том, что каждый из присутствующих должен, нет, обязан зажечь сегодняшнюю вечеринку, и все зажигают. Танцпол превращается в кратер вулкана, горячий, дышащий паром… Люди, двигаясь под самые популярные хиты лета восемьдесят пятого, отрываются на полную катушку. Кто-то уже целуется, прислонившись к стене; кто-то, перебрав, бежит на улицу, чтобы освежиться… А кто-то, как, например, Джил, флиртует с Сонхуном, что перебрался за их стол. Он практически не разговаривает — такой темперамент, но слушает девушку увлечённо. — Если они будут встречаться, — кричит на ухо Феликсу Хван, пока они наблюдают за парочкой с танцпола, — мне даже интересно, сколько времени в сутках у них будет уходить на болтовню Джил и молчаливое кивание Пака… — Двадцать четыре часа в сутки, — криком отвечает Ликс, — ты сам прекрасно знаешь нашу подругу! — Знаю! А ещё я знаю, что мне нужно в уборную. Ты со мной? — Нет, дождусь у бара, — бросает Ликс, разворачиваясь. Хёнджин спешит в сторону туалетов, а Ликс забирает на баре два стаканчика сегодняшнего коронного напитка и закуски к нему, после чего шагает к их столику, где воркуют Джил и Сонхун. — Э, пидорюга, — окликают парня, только он успевает занять своё место. — Пойдём-ка выйдем, — свистнув. — Зачем? — спокойно спрашивает Ликс, прожигая взглядом. — Чего тебе от меня надо, Чонсон? — Не мне, а нам, — указывая на Джеюна, что стоит рядом. От них обоих тащит перегаром, а взгляд — бешеный. — Поговорить. Прояснить кое-что. — Оставь его, — строго проговаривает Сонхун, сидящий рядом с Ликсом. — Он никуда не пойдёт. — Ты чё, охуел? — выпучивает глаза Чон. — Из-за бабы теперь решил к этим переметнуться? — Я тебе всё сказал, — чеканит Пак. — Не трогай Феликса. — Феликса? — ржёт Чонсон, а Джеюн поддерживает — тоже посмеивается. — С каких пор ты к нему по имени? Такая падаль не достойна даже звания «человек». — Не перегибай палку, Чонс, — гаркает Сонхун. — Ты давно заигрался. Я не первый раз тебе об этом толкую. — Похуй мне, что ты толкуешь, — огрызается Чонсон. — Ты либо с нами, либо с этими… — брезгливо бросив взгляд на Ли. — Тогда я с этими. — Пак умышленно выделяет последние слова. — Дружба с вами давно далека от самого понятия дружбы. — Пиздец, Пак, — скалится Джеюн. — Ты ведь пожалеешь. — Не делай выводов за меня. — На выход! Живо! — резко начинает кричать Чонсон, разгневанный поведением уже бывшего друга, а потом силой хватает Феликса за ворот футболки и молниеносно тащит в сторону выхода. — Давай! Резче! Виджилия кричит сигнальной сиреной, Сонхун подрывается следом за Чонсоном и Джеюном, что тащат Феликса, а девушка бежит за ним. К сожалению, ему не удаётся выскочить на улицу, потому что друг, уже бывший друг, поступает подло. Джеюн, решив помочь Чонсону в его замыслах, хватает со столика бутылку и огревает Сонхуна по голове, разбивая её вдребезги. Пак падает на колени, всё происходит слишком быстро, так, что никто не успевает сообразить, он валится на бок, Виджилия истошно кричит, падая рядом… Вокруг парня образуется суматоха, диджей выключает музыку, все мельтешат и толкаются, а кто-то бежит на улицу, чтобы найти ближайшую телефонную будку и вызвать скорую помощь. Хёнджин, услышав неладное, несётся по узкому коридорчику бара, выскакивает в зал, озирается и понимает, что в его поле зрения нет Феликса. Сердце колотится, в ушах пульс отбивает свои сто сорок ударов в минуту, он кидается к Джил, что на коленях причитает над Сонхуном, у которого кровь на виске, а глаза закрыты. — Хён… Хёнджин… — Виджилия в слезах тычет пальцем на дверь. — Там… Туда! Быстрее! Хван молнией летит к стеклянной двери, чуть не разбивает её, стуча об стену, выскакивает на улицу, он проклинает себя каждую из секунд, он не должен был оставлять его одного. Нельзя, нельзя было уходить даже на миг… Ещё и Сонхун! Что вообще могло произойти за три минуты его отсутствия?! — Феликс!!! — орёт Хёнджин во всё горло, даже не пытаясь угомонить разбушевавшееся сердце. — Феликс!!! Он слышит какую-то возню за кустами, что растут с торца здания, и в два прыжка оказывается там. Феликса избивают двое: Чонсон и Джеюн. Первый особо старается, а второй помогает, пиная жертву ногами. Джин на секунду столбенеет. — Суки! — вопит Хван, выйдя из шока, он ощущает небывалую агрессию, гнев, ярость, вместе с которыми приходит сила. Парень в секунду отталкивает Джеюна, а потом за волосы, чтобы больнее, оттаскивает Чонсона. Он швыряет его на землю, тут же даёт кулаком по челюсти, пока тот, не успев ничего сообразить, барахтается на плоской поверхности. — Убью! — рычит Хван, продолжая звонко прикладываться к обидчику, пока у него хрустят кости. — Убью! Убью! — Стой… — слышит позади тихий голос, что возвращает его в реальность. — Пожалуйста, хён… Феликс на коленях ползёт к Хёнджину, что, увидев его, застывает с испачканными в крови кулаками. Ликс глядит своим пронзительным взглядом, на его глазах слёзы, а на лице — новые ссадины. В его обличии, святом для Хёнджина, столько боли, что хочется выть… Выть от несправедливости, от ужасного зла, что причиняют ему люди. Разве он заслужил? Разве заслужил хоть грамм того, что с ним происходит? Все эти страдания… Мать, отчим, попытка изнасилования, избиение, больница, снова избиение, но теперь от одноклассников, чьи имена — гниды — Хёнджин в этом сегодня уверился. — Эй? Вы как?! — Из кафе, шатаясь и едва стоя на ногах, вываливается Сонхун. Он не терял сознание, но был шокирован болью от удара. На его висках ещё блестит кровь. — Блять… — Обводит взглядом место бойни. — Я опоздал, — одними губами проговаривает Хёнджин, после чего падает на колени и роняет голову на свои ладони. Феликс, что уже подполз ближе, обнимает его за шею, пачкает волосы Хвана своей кровью, просит не нервничать, умоляет успокоиться… Чонсон, лицо которого — месиво, поднимается с земли с помощью Джеюна и, окинув злобным взглядом остальных присутствующих, уходит прочь. На этот раз молча. Из кафе выбегает Виджилия, в её руках два замороженных куриных окорочка, которые она с боем отвоевала на кухне бара у персонала. Она подскакивает к Сонхуну, вручает ему куриную ногу в целлофановом пакете, заставляя приложить к месту ушиба, а потом подбегает к сидящим на земле Хёнджину и Феликсу. — Ну… Дай посмотрю! — командует отважная Джили. — Вот же ублюдки… — Она сама прижимает заморозку к лицу Ликса, к тем участкам, что больше пострадали. — Скорая вот-вот приедет. — Нет! — Феликс тут же подрывается на ноги, сам не понимая откуда взялись силы. — Нет, Джил, нет! Я не поеду в больницу! — Они просто осмотрят тебя, эй, — пытается донести важное Сонхун. — Не заберут против твоей воли. — Нет, нет… — твердит Ли, размазывая по лицу кровь, смешанную со слезами. — Будут разбирательства… Хёнджин его чуть не убил. Нет! — Блять… — Сонхун качает головой, а потом протягивает руку Хвану, что от шока всё ещё сидит на земле. — Давай, друг. Вставай. Друг. У Хёнджина есть в этом мире лишь один друг, он же практически брат, он же… Любимый человек. Но Хван всё равно принимает предложенную помощь, встаёт, опираясь на протянутую крепкую руку. — Прости, что допустил, — говорит Сонхун. — Я бы смог его защитить, но об мою голову разбили бутылку, и мне нужно было немного времени… — Тебе не за что извиняться. — Хёнджин качает головой. — В этом есть лишь моя вина. Я… Это я его не уберёг. — Хван оборачивается на Ли, которого трясёт мелкой дрожью от стресса, а ещё от холода, что к его лицу упёрто прикладывает Джили. — Прости, Ликси. — Безумец, — тихо проговаривает Феликс, стуча зубами. — Обними меня лучше, хён. И хён, конечно, обнимает. Он делает шаг навстречу, а потом загребает своего младшего в объятия, тот немного шипит от боли, но укладывает голову на плечо, прикрывает глаза, сам обхватывает Хёнджина за корпус… Они оба молчат и даже не замечают, как уходят в сторону Виджилия и Сонхун, не замечают, как к бару подъезжает скорая, но всё те же Джили и Пак говорят медикам, что это был ложный вызов, что произошла небольшая драка, а пострадавший — Сонхун, но он, как можно заметить, уже практически в порядке. Не замечают, как погода меняется и начинает накрапывать мелкий дождик, орошая остров прозрачными каплями, что оседают на земле, на пристёгнутых велосипедах, которые останутся здесь до утра, на крышах домов и на макушках двух обнимающихся людей. От Феликса пахнет металлом — кровь. От рук Хёнджина — тоже. У Феликса сердце стучит так, что слышно, кажется, всем одноклассникам, которые продолжают вечеринку внутри бара. У Хёнджина — подавно. У Феликса практически едет крыша, ведь физическая боль и моральное состояние дают о себе знать, а добавь сюда крепкие объятия хёна; запах его туалетной воды с нотками кедра, кокоса и амбры; горячее дыхание и хриплый шёпот — точно не обойтись без лечения в психиатрической больнице. Хёнджину, разумеется, необходимо разместиться в соседней палате — его тоже кроет. — Я больше никогда тебя не оставлю, — обещает Хван. — Это моя ошибка, лишь моя… — Здесь нет твоей вины, — противится Ликс. — Я — взрослый человек, а ты не можешь опекать меня и возиться со мной семь дней в неделю, даже не имея возможности сходить в уборную. — Мы будем ходить вместе, — прямо в ухо, обжигающе и искренне. — Я раздобуду наручники, один из которых окажется на твоём тонком запястье… Раздобуду наручники, чтобы больше никогда не отпускать тебя ни на шаг. — Так нельзя… — Я знаю… — горько вздохнув. Хёнджин действительно это понимает. Нельзя приковать человека к себе, нельзя привязать нитями, верёвками, канатами… Ликс — не его собственность, но тогда как же ему его уберечь? Хёнджин ощущает такую дичайшую привязанность к этому человеку… Такую огромную боль и любовь, в сравнении с которыми даже Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, или любые из других планет-гигантов, — кажутся песчинками. — Можно мне сегодня переночевать у тебя? — едва слышно спрашивает Феликс, а у Хёнджина душа практически покидает тело от этого вопроса. — Ты ещё спрашиваешь? — оторвавшись, чтобы посмотреть в глаза. В родные, грустные, слёзные… — Можно? — Всегда.🤲🏻
Добравшись домой пешком, ведь крутить педали велосипеда не смог бы никто из двоих, Хёнджин первым делом выдаёт другу чистую одежду, что ему большевата, потом переодевается сам и бросается к аптечке. Он шумит жестяной банкой из-под печенья, в которой хранятся разные медикаменты, достаёт всё необходимое для обработки ран, а потом приказывает Феликсу усесться на кухонный стол. — Почему не на стул? — непонимающе спрашивает Ликс, но сам послушно забирается на деревянную столешницу. — У меня немного болит спина после драки, — признаётся Хван, — и мне будет тяжело наклоняться, а так — твоё лицо на удобном уровне. — Хорошо, — не спорит Ли. — Больно будет? — Я буду дуть, — тепло улыбается Хёнджин. Он выполняет данное обещание, легонько дует, пока обрабатывает повреждённую кожу перекисью, а потом смазывает каким-то раствором, что дико щиплет. Феликс ойкает и морщится пару раз, но в основном героически терпит. — Вот сюда добавим пластырь, — оповещает Хван, приклеивая узкую полосочку на переносицу и любуясь россыпью веснушек на лице друга. — Завтра будешь как новенький! — Да уж, это вряд ли, конечно… — хмыкает Ликс. — Но спасибо. Хёнджин обрабатывает и локти, на которых содрана кожа, а ещё колени. На них останутся следы, а может, шрамы, за которые Хван бесконечно корит лишь себя одного. Он протирает кожу, а потом кончиками пальцев медленно наносит на коленные чашечки заживляющее средство. Хёнджин тяжело сглатывает, опускает глаза в пол, для него этот момент столь личный и интимный… Сломался бы любой кардиограф — присоедини сейчас датчики для измерения показателей, ведь у Хёнджина даже кружится голова от такой опасной близости. Он чувствует, как по вискам стекает пот, бесконечно облизывает губы, пока Феликс молчаливо наблюдает, неотрывно рассматривая сверху, и Хван это ощущает. Казалось бы, что такого — помочь другу обработать раны? Да вот только Ликс — не просто друг, это они уже выяснили. — Благодарю. — Ли спрыгивает со стола, когда Хван заканчивает все процедуры и бесшумно отходит в сторону. — Кушать хочешь? — опоминается Хёнджин. Они ведь в баре практически всё время пили, а закусывали совсем мало. Состояние алкогольного опьянения от стресса куда-то пропало, выветрилось из организма, зато ему на смену пришло чувство голода. — Хочу, если честно. — Феликс присаживается на табуретку. — Может, рамён заварим быстро? Если у тебя есть. — Есть, но я бы приготовил кое-что поинтереснее! Не переживай, это тоже быстро. Хёнджин, ополоснув руки после лекарств, достаёт из морозильника большую упаковку замороженных пельменей и отправляет их на сковороду, предварительно смазав сливочным маслом. Из навесного шкафчика он вытаскивает банку консервированной кукурузы, которую вытряхивает на ещё одну сковороду, а потом туда же натирает добротный кусок сыра. Сливочно-мясные запахи разносятся по всей кухне и будоражат аппетит, пока Хван разливает по кружкам кисло-сладкий апельсиновый нектар. — Мама звонила? — интересуется Феликс, когда Хёнджин раскладывает по тарелкам горячие жареные пельмени и кукурузу с тянущимися ниточками сыра. — Да, буквально сегодня. — Хван бросает взгляд в окно — там глубокая ночь, темно, а дождь зарядил ещё сильнее. — Точнее, вчера. — Как у неё дела? — Почти уладила все рабочие моменты, скоро будет дома. — Хёнджин садится напротив. — Приедет через один-два дня. — Хорошо, что она, как и обещала, успеет к выпускному в музыкальной школе. — Феликс уплетает приготовленные на скорую руку блюда и мычит от удовольствия, а Хван наблюдает за ним и его сердце обливается кровью. Только успел Ликс выйти из больницы, как такое… Хорошо, что закрывал лицо, когда избивали, а то эти изверги могли и нос сломать и глаз выколоть… — Сильно болит тело? — задаёт вопрос Хёнджин, он опасается, как бы не было повреждений органов. — Не сильнее, чем в прошлый раз. — Уверен, что не нужен медицинский осмотр? — Уверен. Хван вздыхает, он бы с радостью за руку отвёл друга в больницу, но прекрасно понимает, что тот упёртый и ни за что не согласится. Хорошо, что хоть на ночь у него остался, домой в таком виде являться было бы худшим из решений. Матери Феликса всё равно на сына, но увидев его избитого, она не стала бы разбираться, а лишь добавила бы от себя лично, прикрикивая, что Ликс — малолетний хулиган и позор семьи. Эту женщину не исправить. — Завтра к вечеру вернусь домой. — Ли будто читает мысли. — Спасибо, что позволил остаться сегодня. — Что ты такое говоришь? — хмурится Хван. — Ты можешь оставаться здесь сколько угодно. — Спасибо, — искренне благодарит Ликс, а после поднимается, чтобы помыть посуду. — Я останусь только на одну ночь, больше хлопот не доставлю. Хёнджин качает головой — Ли весь в мать, такой же упрямый и непробиваемый! Всё ещё думает, что доставляет какие-то там хлопоты… Да Хван бы многое отдал, чтобы всегда о нём заботиться! — Мне… — Ликс, закончив с посудой, топчется на месте. — Где мне можно расположиться? В комнате Хёнджина большая и уютная кровать, он бы предложил переночевать на ней, ведь места хватит для обоих, но… Не рискует. Вряд ли Феликс согласится. Вряд ли Хван сможет сомкнуть глаза рядом с ним. — Я могу постелить тебе в гостиной. — Да, пожалуйста. В эту ночь каждый из них ещё долго пялится в потолок стеклянным взглядом, находясь друг от друга буквально через стенку. Каждый прокручивает в голове события вечера: такое хорошее начало, Джили и Сонхун, танцы… Потом драка, которую и дракой-то не назвать — подлое избиение. Возвращение домой под дождём, прижимаясь поближе, касаясь плечами… Кухня, обработка ран, осторожные касания, тяжёлое дыхание. Сумасшествие. Феликс накрывает лицо подушкой, чтобы не заорать, ведь каждое прикосновение фантомом мажет по лицу, рукам, коленям — это приятно, но страшно, так сильно страшно! Хёнджин, засыпая, видит перед глазами его веснушки, что звёздной россыпью украшают лицо. Самое красивое на всей планете Земля.🤲🏻
Спустя два дня
Запахи из мандаринового сада Феликса разносятся на всю приморскую улочку. Пахнут сами фрукты, а ещё ароматно пахнет мясо, что Ликс жарит во дворе. Он действительно вернулся в отчий дом, Хёнджин не смог его переубедить, ведь непоколебимый Ли снова начал вещать о неудобствах, которые якобы доставляет. Зато сегодня у Ликса определённо хороший день! Мать уехала до самого вечера на свидание к отчиму в тюрьму, а потому дом свободен и можно вздохнуть полной грудью. Феликс пригласил в гости Хёнджина, решив отблагодарить за помощь и заботу, а потому сейчас активно стругает овощи, пока на летней кухне шкварчит мясо, купленное на заработанные вчера на рынке деньги. Он охлаждает лимонад в стеклянных бутылках, а ещё раскладывает по тарелочкам красиво нарезанные фрукты. Совсем скоро поступление в колледж на повара, и Ли потихоньку практикуется в своих кулинарных навыках. Возле калитки останавливается новенький Volvo 200, из машины сигналят, но Ликс, увлечённый сервировкой стола в саду, не обращает внимания. Клаксон снова издаёт громкие звуки, Ли бормочет себе под нос, что «сколько можно», но так и не поднимает глаз, раскладывая приборы. — Ликси! — Из машины выходит Хёнджин, он смеётся, глаза его превращаются в щёлочки, когда он замечает недоумевающего Ли. — Это я! — Оу… — только и может выдать Феликс. — Иди сюда скорее! Ли вытирает руки красным полотенцем в горошек, бросает его на плетёный стул и шагает к забору. Новенький синий Volvo, из которого вышел Хван, весь блестит и сияет, вокруг него заинтересованно парят чайки и цветные бабочки из сада, а Ликс гипнотизирует машину взглядом, ничего не понимая. — Мама приехала, — заговаривает Хёнджин. — Представляешь… Так неожиданно подарила мне автомобиль на окончание школы! Я просто в шоке… — У него круглые глаза и довольная улыбка, он похлопывает рукой по капоту и сам налюбоваться не может. — Я, блин, совсем не ожидал, Ликси! — Обалдеть! — У Ли глаза сияют, он, выбежав за калитку, бросается на шею с объятиями и поздравлениями, а Хван хохочет, обнимает в ответ. — Это же супер! Ты ведь мечтал! Поздравляю! — Спасибо, Ликси, спасибо! — Хван, отрываясь, случайно касается губами щеки друга, отчего получает настоящий электрический разряд по всему телу. — Кхм… Да, я… Мечтал. — Помню, мы с тобой думали, что сами заработаем на свои первые машины, только это должны были быть какие-то старенькие развалюхи из пятидесятых годов, а тут… Такая удача! — Феликс подпрыгивает на месте, он на самом деле счастлив за друга. — Представляешь, а! Этого года! Volvo этого года! Я поверить не могу… — Хёнджин оббегает машину вокруг, хохочет, снова хлопает её по капоту. — Моя! — Съездим к водопаду??? — воодушевляется Ликс, он давно хотел побывать у водопада Чонбан. — Обязательно! — обещает Хван. — А ещё в мускатный лес Пичжарим и на Пик Удобон, где самый красивый маяк! Всё, как ты мечтал, Ликси. — С ума сойти! — Ли снова подпрыгивает от эмоций. — Госпожа Союн просто лучшая! — Согласен, — улыбается Хёнджин. — Мама замечательная. Представляешь, приехала сегодня прямо на этой машине… Остановилась у дома как раз в тот момент, когда я выходил из курятника, и кричит: «Сын! Принимай подарок!». Я чуть в обморок не грохнулся! — Я представляю, — часто-часто кивает Феликс. — Серьёзно, лучшая! — Да! Парни ещё долго любуются машиной, Хван рассказывает о технических характеристиках новенькой модели, они осматривают салон, что выполнен из белой кожи, Ликс охает, гладит рукой сидения, говорит, что никогда ещё не видел близко такую классную тачку, а Хёнджин стоит рядом и довольно улыбается — он теперь сможет отвезти своего младшего в любую часть острова. Впереди лето! Впереди жизнь! Переместившись в сад, они обедают приготовленной Ликсом пищей. Хван причмокивает и нахваливает кулинарные способности Ли, которые он постепенно прокачивает. После серьёзной еды, они рассаживаются на плетёные кресла и весь день болтают обо всём на свете, поглощая сладкие фрукты. — А поехали кататься? — предлагает Хван, когда дело идёт к вечеру. — Отправимся к морю, проедем по серпантину, полюбуемся закатом… — Это звучит так… — Феликс задумывается на секунду. — Романтично. Хёнджин смотрит на него немигающе: — А почему бы и нет? — Кхм… — Ликс прячет улыбку и глаза. — Я переоденусь.🤲🏻
Летний знойный день, догорая, прячет солнце за морем, там, где лучше всего видна линия горизонта. Облака на небе окрашены самыми разнообразными красками, будто волшебный художник из поднебесной разом мазнул по голубому полотну разноцветными кистями. Солнце, опускаясь, подсвечивает их снизу, так красиво и воздушно, что, кажется, нет на планете ни единого человека, кто сможет остаться равнодушным к такому зрелищу. Серпантин, встречные ветряные мельницы, подъёмы и склоны, пляж, а теперь и закат у моря… Хёнджин с Феликсом, прихватив из машины минеральную воду, опираются на сам автомобиль и молча наблюдают за искрящимися волнами, за возвращающимися рыбаками, за лучами, что ныряют в пышную небесную вату. Такое чувство, что перед ними весь мир сейчас, как на ладони. Из машины играет какая-то новая лирическая композиция, что с сегодняшнего дня крутят по радио, а на фоне шумит море. — Знаешь, я иногда задумываюсь о кое-чём… — заводит разговор Хёнджин. — На Земле уже прожило так много поколений людей… Сотни, даже, наверное, тысячи. Практически каждый из них когда-то видел закат на море, практически каждый вот так, как мы сейчас, им любовался… А что же потом, Ликси? — Хван делает паузу. — Как любоваться закатом с небес? Феликс смотрит на друга задумчиво. Он и сам размышлял о подобных вещах. Годы не стоят на месте, на замену одному поколению приходит другое, потом третье и далее, далее… Когда-то в будущем будут новые люди, может, они будут совсем другими. У них, наверное, будет множество новых технологий и развлечений, о которых сейчас даже представить невозможно. Когда-то они задумаются о таких же вещах. Когда-то они тоже уйдут… — Я не знаю, хён, — шепчет Ли. — Может, оттуда вид ещё прекраснее… — Тоже не исключено, — кивает друг. — Интересно, а на этом огненном шаре, что каждый день тонет в водах, кто-нибудь живёт? — Живёт? — удивлённо спрашивает Феликс. — На Солнце? — Ну да, — подтверждает Хван. — Кто знает, может, там живут такие же люди, как мы, или похожие, но восприимчивые к горячим температурам… Может, у них есть своя власть, какой-нибудь правитель или стражник. — Стражник Солнца? — Феликс улыбается, наблюдая за медленно растворяющейся красной звездой. — А у других планет и их спутников? Тоже есть своё население и стражники? — Конечно, — уверенно отвечает Хёнджин. — Может, где-то на Венере живут такие же человечки, как мы с тобой… Или на Сатурне. Их зовут сатурнчане, они выращивают огромные кактусы на своей планете, а ещё очень любят конфеты из горького шоколада. — Интересно, а на Луне? — рассуждает Ликс. — Ой, хён, посмотри! Она уже видна! Хван поднимает глаза вверх и видит на небе Луну — она уже вышла из-за облаков, не дожидаясь ухода солнца. А может, была видна на небе весь день. — Кто знает, может на тех других планетах кто-то вроде нас проживает свои жизни. Что-то вроде параллельных вселенных… — произносит Хван. — Ты веришь в это? — В параллельные вселенные? — Да. — Скорее, верю, — признаётся Феликс. — Мир — такая неисследованная штука! — Тогда, может, где-то там… — Хёнджин указывает на солнце. — Или там… — Жестом показывает на Луну. — Есть лучшие версии нас. — Лучшая версия тебя для меня только в этой вселенной, хён, — рассматривая почти спрятавшееся солнце, говорит Ли. — А для тебя? — обращая взгляд на друга. — Должно быть, на каждой из планет, в каждой из вселенных, я думаю, что именно там ты для меня лучшая версия, — отвечает Хван. — Как и в этой. Ты рядом, прямо здесь, а потому, конечно же, ты для меня в этой вселенной самый… — выдыхая. — Ты — самое замечательное, что со мной случалось. Феликс смотрит прямо в глаза. Потом на какую-то секунду переводит взгляд на губы, а затем, мягко улыбнувшись, отворачивается, чтобы спрятать смущение в море. Он услышал то, что хотел. Они оба услышали. Возможно, где-то там, на неизведанных параллелях, существуют совсем другие Хёнджин и Феликс, которые тоже дружат всю свою жизнь, или… Или любят. Бесконечнее бесконечности.Когда весь мир дышит перегаром со злобой во взоре, Ты напоишь меня чистым нектаром — ты моё море. И когда тело объято пожаром и разум зашторен — Я упаду в тебя огненным шаром, ты моё море! ©