Отключка

Каждый день, Т/И кто-то посещает. Она редко бывает одна, а одиночная камера не кажется таковой, потому что, по ту сторону, постоянно кто-то сидит и что-то говорит. Вот только девушка, настолько ушла в себя, что не различает ни голосов, ни слов, ни времени суток, ничего. Она перестала разговаривать и большую часть дня проводит лёжа на кровати и смотря в потолок. Хэнк включает сигнализацию, на случай, если Т/И решит что-то с собой сделать. Джин подозревает, что у девушки развивается глубокая депрессия. Она больше похожа на живую молчаливую статую, чем на человека и наблюдать за этим, через глазки видеокамер — страшно, а воочию — невыносимо жутко и больно. Чарльзу снова приходится говорить лишь половину правды. Когда молчание Т/И продолжается уже две недели, а Ксавье начинают задавать вопросы, ему ничего не остаётся, как рассказать о произошедшем с башнями-близнецами. Он с сожалением говорит, что ему пришлось рассказать Т/И правду о том, что это сделала именно она. Лишь о Дэвиде он, всё также, не упоминает. Росомаха и Шторм не обсуждают это при других, но когда остаются наедине, сомнений в том, чьи именно способности скопировал Хеллер — не остаётся. Тогда ещё маленькому одиннадцатилетнему мальчику, никто не поверил, когда он сказал, что он не взорвал самолёты, а лишь скопировал способности другого мутанта. Дэвид уже до этого, разрушил электропитание, оставив без света весь город, заживо сжёг несколько кошек и собак, что имелись в замке, обрушил крышу в крупном торговом центре... Поэтому, с башнями, ему и подавно никто не поверил. Мальчик тогда схватившись руками за собственные запястья, в припадке кричал лишь одно слово, —Больно! —Он будто пытался спрятать ладони, т.к. они беспрерывно болели, тянули, горели внутри, сводили, кололи, дрожали. Все виды существующей боли, словно сосредоточились на ладонях маленького мальчика, и боль ощущалась огромным давлением чего-то очень тяжёлого, неподъёмного. А потом... Когда боль прекратилась... Через две минуты, по телевидению стали поступать новости о крушении башен. Дэвид не знал о Т/И ничего. Ни роста, ни возраста, ни места проживания, ни пола, ни цвета кожи. Вообще ничего. Он лишь почувствовал огромное давление. И когда Ксавье, увидел в разуме мальчика пережитое, но не нашёл источник, телепат воспринял это, как очередной захват разума альтер-эго Дэвида. Хеллер, понимая, что если этого мутанта найдут, то Ксавье от бедолаги не отстанет и запрячет в школе также, как и его самого — четыре года блокировал нахождение Т/И от Церебро. Все эти четыре года, Чарльз пытался добиться от Хеллера признания, что терракт устроил он, но мальчик отрицал, говоря о другом мутанте. Не добившись признания, успокаивая мальчика от новых приступов с захватом разума альтер-эго, Ксавье, понимая, что не справляется, отправил Дэвида в лечебницу и, как только его начали "обкалывать" успокоительными, ребёнок на какое-то время, потерял контроль над силами и Чарльз чисто случайно, смог найти Т/И через Церебро. Уже лично встретившись с девочкой и увидев в её воспоминаниях то, о чём говорил Дэвид, Ксавье понял, что мальчик всё это время не врал. Но тогда, о существовании Т/И, Чарльз, не рассказал больше ни одному мутанту. А Дэвид так для Эрика, Ороро и Джеймса остался тем, кто обрушил башни-близнецы, убив тысячи невинных людей. Сейчас же, Шторм и Росомаха приходят в ужас от собственных рассуждений, теперь в полной мере понимая, насколько опасна может быть Т/И. Когда в школу начинают приезжать дети, все взрослые делают вид, будто Т/И уже уехала домой. Но, посещать её тайком от детей, тем не менее, не прекращают. За две недели, к ней не заходили только Джеймс и Уэйд. Хоулетт — потому что чувствовал вину и стыд перед Т/И, за своё поведение. Уилсон — потому что без ошейника к ней не пускали, а с подавителем, к наёмнику возвращается онкология. Т/И лежит на кровати обездвиженной статуей, когда ей что-то рассказывают Хэнк, Шон, Питер и Алекс. Парни всеми способами пытаются вытянуть из девушки хоть слово, но та упорно продолжает молчать. Она также себя ведёт и при появлении Ороро, Джин, Рейвен и Ванды. Азазель единственный, кто не досаждает ей разговорами. Он приходит только для того, чтобы убедиться, что с Т/И всё в относительном порядке и что она в сознании. Лишь когда приходит Ксавье, девушка показательно поворачивается на кровати спиной к нему. Мысль о том, что её отец умер только по её вине, не даёт ей концентрироваться на чём-то другом. Эта мысль словно становится ею самой, всем её нутром, всей сущностью, всеми органами чувств. Она тонет в собственной вине, но спасительное забвение так и не приходит. Т/И не сходит с ума, не путается в реальности и фантазиях. Она всё прекрасно помнит и осознаёт и это осознание делает только хуже и больней. Но психика, к её собственному несчастью, остаётся всё такой же крепкой и вменяемой. Спустя две недели, мутанты, всей компанией, чуть ли не силком заставляют Уэйда и Джеймса, зайти к Т/И. Уилсону для такого дела, разрешают даже не надевать подавитель. А Хоулетт, прячет глаза, не зная, куда себя деть и всеми силами боясь пересечься взглядами с девушкой. Но, его опасения не оправдываются. Услышав голоса Джеймса и Уэйда, Т/И впервые за две недели, поворачивает голову в сторону говорящих. Хэнк, наблюдающий за посещением через видеокамеры, уже хочет обрадоваться хоть какому-то контакту со стороны девушки, но эта радость длится недолго. Она всё также молча смотрит на обоих. Канадцы говорят о том, что вспылили, хотят попросить прощение и всё в этом роде, но Т/И, внимательно их выслушав, в ответ показывает средний палец и лёжа на кровати, поворачивается к ним спиной. Когда, после неудачной попытки обоих, "растормошить" Т/И, в коридоре появляется Ксавье, девушка этому даже не удивляется. Они остаются наедине и Чарльз первый из всех, кто не просто стоит у стекла, а входит внутрь камеры. Он смотрит в глазок работающих видеокамер, прекрасно зная, что Хэнк сейчас сидит за ноутбуком и наблюдает. Так происходит каждый раз, когда её кто-то посещает. Делается это только для того, чтобы никто не задумал помочь Т/И совершить побег, а таких, более чем предостаточно. —Хэнк, отключи камеры и жучки, нам надо поговорить с Т/И наедине, —просит Чарльз, смотря в глазок одной из висящих в комнате камер. Профессор сидит на полу, ожидая, когда зелёные огоньки, станут красными. Но МакКой не торопится выполнять его просьбу. —Но она же... —Хэнк пытается предостеречь Ксавье, отвечая в микрофон. —Давай же. Выключай, —перебивает его Чарльз. —Всё будет нормально. Мы с Т/И просто поговорим, —успокаивает он МакКойя, а после, обращается к девушке. —Ты ведь меня не тронешь? Так? Т/И поворачивается лицом к мужчине и садится на кровати. За две недели, она впервые смотрит на него. И за две недели впервые видит кого-то, внутри этой камеры. Вместо ответа, она лишь машет головой в отрицательном жесте, не имея желания говорить ни с Профессором, ни со Зверем. И уверена, что у Ксавье вряд ли выйдет вывести её на диалог. Но причинять вред кому-то из них, она точно не собирается. —Вот видишь. Я прав. Выключай, —настаивает телепат, переводя взгляд на камеры и Хэнк, нехотя поддаётся его безумной идее.  Огоньки камер и жучков из зелёных, становятся красными, оповещая, что их выключили (теперь, если девушка нападёт на телепата, МакКой об этом не будет знать), и, только после этого, Ксавье начинает разговор. —Я слышу в тебе два сердцебиения. Либо, в тебе вдруг внезапно выросло второе сердце, —шутит телепат, мягко улыбаясь, —либо, ты ждёшь ребёнка. Т/И ничего не отвечает, продолжая молчать. Она не удивлена. У неё не было сомнений, что Чарльз даже упрятав её сюда, всё равно, копается в её голове. Девушка запереживала, после двух недель задержки, потом Эрик решил её забрать и, у неё не было другого выбора, как вытащить его, тем самым, вынудив оставить её. —Нет, ты помогла Эрику не сбежать, а прогнала его. Это ведь его ребёнок? —Чарльз прикасается пальцами к собственному виску и смотрит в глаза девушки, на секунду заглядывая в её мысли. —Да, его, —подтверждает он свои догадки. —И Эрик о нём не знает. И ты не хотела, чтобы он узнал. Последнее, всё же вынуждает её заговорить. Голос с непривычки слабый, осипший, после долгого молчания, но ни она, ни Ксавье, сейчас этого не замечают. —Питер и Ванда... Он ведь так и не знает, что... —Т/И впервые заговаривает с ним, понимая, что Ксавье в два счёта понял её мотивы. А о Максимофф он и так знает. Они записаны в библиотеке, как его дети. —Я не хочу его или её рожать, —Т/И, продолжая, смотрит на ещё плоский живот. Срок, по её подсчётам, около четырёх недель. Это был всего лишь второй раз, когда они не предохранялись и вот чем эта глупость обернулась... —Дело не в Эрике. С его генами, уверена, всё будет в порядке. Лорна, Питер, Ванда — прекрасные тому примеры... Но мои гены... Вы же знаете, то, какая я родилась... Где гарантия, что и с моим ребёнком не будет что-то не так? Как я могу быть уверена, что он или она родится с нормальной, а не аномальной мутацией? Это я ещё не начала рассуждать о том, что ему всю жизнь придётся либо скрываться от людей, либо в обществе людей — скрывать способности. Но, какими будут эти способности, из-за наличия моего неправильно развитого гена? —Т/И, следующее поколение мутантов, всегда сильнее своих родителей. Это обычный процесс. Я могу с уверенностью сказать, что от обоих довольно сильных мутантов, родится очень сильный ребёнок. Каким бы сильным он или она ни были, какими бы ни были способности... Т/И, это твой ребёнок. Это не беременность от нелюбимого человека. Вы с Эриком любите друг друга. Я знаю это на сто процентов. Не отказывайся от него. Этот ребёнок — ваше продолжение. Часть вас. —Хэнку или Джин когда-то приходилось делать аборты? —уже всё для себя решив, не слыша Ксавье, спрашивает девушка. —Нет. Но, Т/И, послушай... —Знаете, Профессор, —перебивает его она, —крокодилы, чтобы спасти своих детей от более крупного хищника — затаптывают их. Всё для того, чтобы ещё невылупившиеся яйца, не стали чьим-то обедом... Мир людей — это крупный хищник, а мутанты — это те самые крокодильи яйца. И если эти яйца попадут к хищнику, это закончится ужасными последствиями. Я не спрашиваю Вас, нужен ли мне аборт. Я пытаюсь объяснить, почему конкретно в моём случае — он необходим. И это даже не обсуждается. —Т/И... Эрик... Ты же знаешь, что случилось с Ниной. Он до сих пор не отошёл от её смерти. Ваш ребёнок может снова сделать его счастливым, заставить прекратить убивать, начать нормальную жизнь, взглянуть на мир иначе, без злобы, гнева и желания мести... Ты правда готова с ним так поступить? —Вы не слышите меня, Профессор. Представьте, чем всё закончится, если этот ребёнок появится на свет и с ним или с ней, что-то случится? Уверены, что Вам будет под силу остановить Леншерра? —Почему ты думаешь, что обязательно должно случиться что-то плохое? Ты не знаешь этого наверняка. —Потому что, это ребёнок самого Магнето. И если об этом прознают люди... Кому я объясняю?! Вы лучше меня знаете, чем это может закончиться. И Эрик тогда не успокоится, пока не уничтожит всё человечество. Я не могу так рисковать. И из-за моих непонятных ген, и из-за опасности, которая нависнет над ребёнком только потому, что он или она — от Магнето. Эрик не знает о беременности и не узнает о том, что она когда-то была. Пусть он живёт спокойно, а я как-нибудь с этим справлюсь. Отвезите меня в больницу. Если хотите, даже наденьте на меня подавитель, я не против. Я не попытаюсь сбежать. И спокойно вернусь в школу сразу же, как только сделаю аборт. —Т/И... Это жестокое решение... —Жестоко — если Эрик узнает о ребёнке... Заставить его испытать во второй раз то, что произошло с Ниной... Вы же его друг. Вы должны это понять, как никто другой. —Т/И... Твоя мама родила тебя от более сильного мутанта, чем Магнето. Она не побоялась, рискнула... —И посмотрите, чем всё это обернулось... —Ты всю жизнь прожила в сравнительном спокойствии... —И в итоге, оказалась запертой, сначала в огромном замке, а потом — в крохотной камере. Без возможности покинуть это место. Конечно, это предел мечтаний! Правда хотите такую же судьбу, если ещё не хуже, для ребёнка своего друга? Просто дайте мне, максимум на несколько дней уехать в больницу, а потом я сама сюда вернусь. Если Вам угодно, если Вы настолько сильно мне не доверяете... Отправьте со мной Ванду или Джин, пусть они залезут в мою голову и контролируют мой разум. Тогда я точно не смогу сбежать, даже если захочу. Только дайте сделать аборт.