Взаимосвязи

      Ночью погода значительно испортилась. За окном бушует ветер и мелкие капли дождя падают на землю, медленно стекая по окнам и отбивая свой ритм по старым ржавым подоконникам. Обычно в саду детского дома цветут пышные розовые пионы, которые сейчас низко склонились над землёй, придавленные потоком воды. По размякшей земле, ориентируясь только на своё обоняние, хлюпая подошвой, крадётся человек.       Внутри обстановка куда спокойнее. Дети мирно посапывают, видя свои яркие сны. Даже скрип половицы и стук веток о стёкла никого не беспокоит. Дежурная воспитательница тихо бродит по коридорам, заглядывает в спальни, чтобы убедиться, что все ребятишки на местах, а особенно маленьким и беспокойным подправить одеяло, чтобы не замёрзли.       Только Хонджуну спится неспокойно. Он мечется на постели и тихо стонет, что-то бормочет, сжимает в руках одеяло и морщится, иногда вскидывает руки, будто пытается что-то от себя отогнать.       Помимо него в спальне ещё семь парней. Его кровать стоит недалеко от выхода, она вторая слева и на неё почти не падает свет из окна. В особо светлые дни его это даже радует. К ним заглянула воспитательница. Заметив неспокойного Кима, она подошла ближе и приложила ладонь ко лбу, убеждаясь, что тот здоров. Она бегло оглянула остальных: все мирно посапывали, не замечая стонущего парня. Женщина лишь покачала головой, в мыслях сокрушаясь о тяжёлой доле ребёнка, которого замучили кошмары. Она бережно погладила его по голове, надеясь, что того это успокоит и укрыла одеялом. Хонджун и правда немного успокаивается. Его дыхание выравнивается, а руки спокойно лежат поверх одеяла.       Но стоило воспитательнице покинуть спальню, как недуг возвращается. Только теперь Хонджуну кажется, что он задыхается. Двигаться тяжело, он не чувствует тела, а грудь что-то сдавливает.       Раздаётся крик. Хонджун резко открывает глаза и встречается с диким, горящим красным цветом взглядом. Человек над ним скалится, обнажая ряд острых зубов и дышит загнано, будто бежал марафон. Кима парализует от ужаса, и начинает тошнить от смердящего трупного запаха, исходящего от неизвестного. Этот запах он знает очень хорошо. В доли секунды он понимает, что человек перед ним ему знаком — именно это лицо он увидел, когда бросил мимолётный взгляд на человека, упавшего от удара Сонхва тогда в клубе.       Крик не принадлежал Хонджуну, но он спугнул нечто, нависшее над парнем. В следующее мгновение раздаётся громкий звон и грохот от разбившегося окна. Мальчики, что спали ближе к нему, и которые закричали, заметив постороннего, вскочили со своих мест и едва сдерживая слёзы убежали в другую часть комнаты. Проснулись уже все, а на шум сбежались сотрудники детского дома. Разбитое окно и побелевшие от ужаса лица детей побудили их как можно скорее вызвать полицию и выяснить, что произошло.       — Т-т-там был кто-то, — в истерике сообщает один из детей, другие, кто видели, активно кивают головами, подтверждая.       — Там, это где? — Уточняет охранник, оставленный с мальчиками, пока няня пытается вызвать полицию. Седовласый мужчина сохранял спокойствие и пытался успокоить детей. Он проработал в этом детском доме больше двадцати лет и относился к местным ребятишкам, как к родным детям.       — Там, — мальчик дрожащей рукой указывает на кровать Кима.       Хонджун всё-ещё неподвижно лежал в постели, и смотрел в потолок непроницаемым взглядом. Было сложно понять, о чём он думает. Его сердце бешено колотилось, отдаваясь пульсацией в висках, а руки, всё так же расположенные вдоль тела похолодели и покрылись испариной. Он весь был бледным и почти не дышал.       Все посмотрели в его сторону. Ким был единственный, кто не встал. Охранник подошёл ближе и пощёлкал пальцами перед его лицом, пытаясь привести в чувства. Это помогло, но Хонджун в ужасе раскрыл глаза и зажал рот руками, сдерживая приступ тошноты. Он резко сел на кровати, сжимаясь, а по щекам потекли слёзы.       Вошедшие воспитательницы стали оперативно успокаивать детей. Полиция по телефону сказала не расходиться и ожидать, а потому было важно позаботиться о мальчиках. Они хоть и были взрослыми — младшему из них пятнадцать недавно исполнилось, а старшему уже семнадцать, но они всё ещё были детьми. Пока все одевались в тёплую одежду: из разбитого окна дул сильный ветер, воспитательницы укутали Хонджуна в одеяла и принесли воды.       Полиция подоспела с завидной быстротой. Что не удивительно, ведь в их главе стоял злющий Пак Джунхи.       Обычно он не приезжал на такие вызовы, но многие в полиции знали, что это место значимо для него и его семьи, а потому сообщили о случившемся. Узнав, что пострадавшим оказался сам Хонджун, он был вне себя от ярости. Но сохраняя хладнокровие и профессионализм, он лишь сжимал челюсти, строгим взглядом осматривая помещение.       — Что произошло? — Он садится на кровать перед Хонджуном, но тот продолжает молчать.       — Дети говорят, что видели кого-то, кто напал на Хонджуна, — осторожно сообщает воспитательница.       — Где были Вы в этот момент? — Спрашивает он резко, бросая гневный взгляд. Женщина вздрагивает, её губы начинают дрожать, а в глазах скапливаются слёзы.       — Я заходила и всё было хорошо. Я ушла и… Крик… Дети кричали… Я вернулась… А окно… Я не- не видела, — всхлипывая пыталась рассказать она. Было видно, как она напугана и обеспокоена, и Джунхи тяжело вздохнув, принимает ответ.       — Уведите детей в тихое место, скоро приедут врачи, чтобы их осмотреть.       Пак встал с кровати и стал раздавать приказы. В скором времени в комнате не осталось никого, кроме него, воспитательницы и Хонджуна. Младший всё ещё всхлипывал и закрывался руками, пока женщина успокаивающе поглаживала его по голове. Дождь за окном стих и стало лучше слышно, как под окном рыскают полицейские. Они оцепили территорию и стали собирать улики. Сам Джунхи осматривал место преступления сверху. К их сожалению, дождь уже смыл большую часть следов и улик. Сейчас они ничего не могут сделать.       — Вы знали, что над Хонджуном издеваются сверстники? — Не поворачивая головы от окна, спрашивает Джунхи.       — Н-нет. Джуни редко бывает дома, и почти ни с кем не общается… — Воспитательница немного успокоилась и старалась давать как можно более правдивые ответы. По её голосу было понятно, что она не уверена в своих словах.       Их разговор прервался внезапно вошедшим директором. Мужчина средних лет, небрежно одетый и сердитый, влетел в комнату, гневно пыхтя.       — Что тут происходит? Какое право Ваши люди имеют шастать тут и будить детей? — Мужчина тычет пальцем и едва слюной не брызжет.       — На Вашего воспитанника напали, пока он спал. Куда Вы смотрели? — Парирует Пак.       — И что они сказали? Что кто-то тут был? Эти взбалмошные дети всегда что-то ломают. Разбили окно, а потом придумали сказку. И ради этого нужно было полицию вызывать? — Мужчина небрежно машет рукой в сторону Хонджуна, от чего Джунхи становится только злее.       — Я поражён Вашей беспечностью! Над ребёнком издеваются другие дети, а затем на него нападают в стенах Вашего детского дома! И посмотрите на окно, вы правда думаете, что дети способны выбить его вместе с рамой?! — Полицейский повышает тон, и директор тушуется, пугаясь.       — От них можно много чего ожидать. Я Вас заверяю, что ничего не произошло, это лишь выдумки, чтобы привлечь внимание, — настаивает на своём мужчина.       — Я уже видел это лицо, — вдруг шепчет Хонджун, из-за чего все взрослые замолкают и смотрят на него.       — Где? — Осторожно уточняет воспитательница.       — Он… он однажды… он пытался… — Хонджун снова начинает рыдать.       — Вот видите! Он даже вспомнить не может, а значит врёт! — Директор самодовольно улыбается, будто открыл истину мира.       — Хонджуна пытались изнасиловать, мы уже расследуем это дело. Если он говорит, что видел того, кто напал на него, то это тот же человек, — Джунхи смерил директора строгим взглядом, — мы забираем его на время расследования. Завтра утром полиция вернётся, чтобы всё детально изучить. Если будете мешать, мы будем вынуждены Вас арестовать за препятствие расследованию, — Пак в последний раз смотрит на притихшего мужчину и берёт Хонджуна на руки. Тот крепко обнимает его за шею и утыкается в плечо носом, всё ещё дрожа, как от холода. Воспитательница, что-то причитая, спешно собирает вещи Кима, какие есть на виду и спешит следом.       Джунхи не знает, как относиться к этому месту теперь. Его всегда радовало, что воспитатели и сотрудники тут добрые и понимающие. Кто бы что не говорил, а они действительно искренне любят детей и всегда стараются им помогать. Но вот директор, кажется, относится пренебрежительно к своим обязанностям.       С этими мыслями он доезжает до дома брата. Дождь окончательно стих, но ветер всё ещё сильный и холодный. Сонхва, заранее предупреждённый о ночном визите, встретил их и помог донести уснувшего Хонджуна до его комнаты. Как только всё становится спокойным, Джунхи устало плюхается на диван и стонет, закрыв лицо руками.       — Я не могу уже, когда это всё закончится? — Жалуется он.       — Боюсь, что никогда, — Пак младший усаживается рядом и сочувственно смотрит на брата. Он понимает, как Джунхи тяжело сейчас.       — Я должен ехать в отдел, — полицейский порывается встать, но журналист останавливает его, вынуждая сесть обратно.       — Ты никуда не пойдёшь, пока не поспишь, — возражает он.       Джунхи тихо смеётся и сдаётся. Его младший брат прав, нужно отдохнуть, а то так свихнуться не долго. Его голова забита делами и проблемами, и почему-то он уверен, что только он может решить их. В такие моменты брат всегда оказывается рядом и напоминает, что он не одинок. Джунхи очень любит Сонхва, и благодарен ему. Быть старшим братом не просто, но он вроде как справляется.       «Хоть с этим всё в порядке, и на том спасибо» — Думает он, а потом снова смеётся из-за очередной шутки брата.       На улице светает. Ветер гоняет мусор и сгнившие листья. Город всё ещё пуст и кажется безжизненным. Только щебет птиц даёт надежду, что вскоре здесь будет жизнь. Ворона, с криком срывается с ветки и совершив небольшой круг приземляется на крыше многоэтажки.       — И всё-таки, этот город очень красив, — Донхун блаженно улыбается, подставляя лицо ветру.       Во дворе под ним пробегает человек. Вся его одежда изорвана, а раны кровоточат. Он скалится и рычит, обнажая острые зубы. Его красные глаза мечутся по стене. Он в тупике. За его спиной возникают двое. Высокий парень с белыми, как снег, волосами стоит чуть поодаль, а низкий, волосы которого окрашены в кроваво-красный, уверено идёт в сторону жертвы.       — Не стоило вставать на пути семьи Ким. Ты нарушил закон, поэтому получай своё наказание.       Раздаётся крик, и ворона одним взмахом крыльев взмывает высоко-высоко вверх.