………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
БАЦ! БАЦ! БАЦ! Металл бился об металл, издавая страшные, звонкие звуки боли и терзаний. — Ну кто так бьет по нейростолбу? — Баррикейд, потягивая ярко — зеленый энергон, полный различных добавок, с нескрываемой скукой наблюдал за Нокаутом, уже в третий раз огревшим рэкера по спине. Красный «доктор», прекрасно знал строение Кибертронца и, в теории, способен как лечить, так и сделать больно, но вот в последнем ему явно не хватало практики. — Я так бью по нейростолбу, — рычал красный, вновь размахивая дубинкой, а потом со всей силы перебивая крупные магистрали, расположенные вдоль спины автобота. Лопнув уже опустевший пластиковый кубик, Баррикейд выхватил из длинных и острых пальцев доктора электропалку, оценивая ее вес и силу возможного удара. Хорошая вещица — достаточно тяжелая и прочная, чтобы ей можно было молотить ублюдков, а еще острая и способная бить током при необходимости. — Плохо ты бьешь. Слабовато, — оттолкнув красного Астона, полицейский начал присматриваться к изрядно помятой спине рэкера. —Я могу его ударить, — бурчание Брейкдауна, стоявшего в тени, напоминало рычание Саундвейва, когда тот еще любил поболтать. — Если ты его ударишь — мы еще пару ротаций с ним не сможем поговорить. А Саундвейв дал мне лишь парочку местных часов, — острый кончик дубинки пробежался по груди гигантского десептикона, оставляя на плоском торсе не очень глубокую царапину: — вот зачем ты, ржавый фейс, корпус себе поменял? Нокаут, тебе же он тоже больше нравился, когда был пониже и с меньшей массой? Здоровяк, выглядевший еще тупее, чем был на самом деле, что — то повыл, побил по стенке и, махнув рукой, вышел вон, оставляя двойку «специалистов» с их «пациентом». — Я успел забыть, какой ты маленький вредный коннектор, — Нокаут всегда с теплотой относился к Брейкдауну. Полицейский никогда не понимал причин этой… Привязанности. Единственное, в чем они были похожи, так это страх за собственную шкуру, которую Баррикейд разделял. А еще они оба обожали вылизывать глоссами свои собственные корпуса, в особенности медик. Полицай тоже не отказался бы от масляной ванны или хорошего такого массажа умелыми фемботами… Но это только после войны. — Вы закончили болтать, малышки? — Уилджек, вновь набравшись сил, попытался подтянуться. Его манипуляторы, жестко прикованные цепями к потолку, согнулись, но, после очередной бесполезной попытки, вновь стали прямыми: — А то я уже успел заскучать. Баррикейд, плюнув на нытика и его большого друга — глупца, ударил шокером рэкера, оставляя на его грудной пластинке две глубокие колеи. Дубинка — лупилка удобно лежала в манипуляторе, моля о том, что бы ей воспользовались. Как же давно полицейский не бил всяких автоботских подонков! Когда он прибыл на Гаррус, от красных там не осталось даже детальки, а тут целый и здоровый рэкер! — Не бойся, мой друг. Я весь в твоем распоряжении, — Баррикейд медленно двигал острием по груди и боку автобота, наслаждаясь каждым новым миллиметром пореза и, конечно же, лязгом металла, — кстати, как тебя зовут, м? Нокаут, расположившись в углу, не без скуки наблюдал за происходящим: засранец любил пытки, но ненавидел марать руки. Таких любителей «смотреть» Баррикейд обожал забивать дубиной. Именно из — за подобных мехов в Полиции Кибертрона планета и лопнула, превратившись в расколотый гражданской войной могильник. Пока Барри честно работал, ломая корпуса и колени настоящих преступников, его коллеги избивали гонщиков, студентов и шахтеров. Настоящий бандит может дать сдачи, у него есть друзья — сенаторы, да и догнать уличного хулигана, а потом переломать каждый его серво — довольно весело. — Нокаут, дорогой, ты чего стоишь в уголке, трешься о стенку коннектором? Иди к нам, видишь, как нам весело? — рэкер, покрытый царапинами и вмятинами, вновь попытался подтянуться, но, на этот раз ему сил не хватило. Полицай хорошенько обработал его локти и плечи, заставив броню погнутся так сильно, что они ломали серво при любой попытке их использовать. Таким штучкам не учат в медицинских академиях, да. Красный перевел взгляд с болтливого автобота на Баррикейда, вновь и вновь наносившего удары по нейро столбу, а потом сделал пару шагов вперед. — Не двигайся, идиот, — полицейский, врубив шокер, добрался до «мякоти», воткнув палку в щель между пластинами. Мощные белые детали, защищавшие спину рэкера от лопаток до таза, задрожали: их и так сильно побили, а теперь множество магистралей и проводов, которые они защищали, жарились, словно кучка автоботиков, облитых зажигательной смесью. И, наконец, красный закричал. Не долго, конечно — в нем было еще много сил, но так громко, что полицай успел почувствовать эти капли удовольствия. Оскалившись, Баррикейд оказался рядом с врачом, указывая острием дубинки на рэкера: — Этот автоботик хотел позвать тебя к себе, а потом схватить ногами за шею. Хороший трюк, скажу я тебе. Тяжело приваривать оторванные головы, хотя, думаю, ты знаешь. Но больше он ножками не подвигает. Думаю, он вообще шевелиться не сможет еще пару ротаций. Медик, подойдя к «пациенту» со спины, осмотрел место удара, аккуратно разводя в стороны листы белого, лакированного металла. Сопроцессоры и платы, отвечавшие за передачу команд от головы к ногам, так прожарились, что до сих пор дымились, как и толстые, многократно заплатанные диэлектриком, обмотки проводов. Ток был слишком слабый, чтобы сжечь все на корню, но вот боли и неудобства этот прием доставляет очень много. — А он вообще что — то еще чувствует? — поднявшись с колен, десептикон приблизился к красному, медленно проводя ладонью по его шлему. У медика были удлиненные, острые пальцы настоящего хирурга. Половина мелких фемботок армии десептиконов мечтали о том, чтобы эти ловкие пальчики побегали в их портиках. Эх, а вот карликовым и злобным полицаям такое внимание не достается… О пальцах и порте Баррикейда думал только Саундвейв… И то, только когда хотел развинтить своего подчиненного на куски, дабы проверить, не предал ли кон ЛОРДА МЕГАТРОНА. Последующие несколько местных часов Баррикейд ломал каждую конечность автобота, иногда заставляя Нокаута накормить пациента лекарством, повышающим регенеративные способности тела, а так — же увеличивающие чувствительность и энергопроводимость проводки. Время все исчезало и исчезало… Из результата у него было только имя, звание, род войск, несколько фактов из биографии, а также подробная инструкция по прочистке выхлопной трубы с помощью пятидесяти грамм синтетического дестрониума или кило оружейного энергона. Все это, в особенности последствия запихивания взрывчатки глубоко в порт, Баррикейд и так прекрасно знал… Он ожидал больших результатов, а получил только насмешки и усталость своего железного корпуса. — Вы все, ребятки? Что — то вас не хватило на долго… — пытаясь смеяться, Уилджек, ерзал, скрепя своими переломанными пластинами, на ремонт которых уйдут дни и недели. Полицай поработал на славу, но, к сожалению, не то он разучился ломать красных, не то этот ублюдок был таким твердым, что об него сломался бы даже алмаз. Нокаут, уже потерявший интерес к происходящему, игрался с плоскогубцами. Он пару раз звал Брейкдауна, болтал с ним, уговаривал Баррикейда дать гиганту поломать рэкера кувалдой, а потом приносил новые химикаты или производил быстрый ремонт автобота. — Дай сюда щипчики, — сдерживать свой гнев кон уже не мог, а, потому, недовольно рыча, щелкал пальцами, требуя гигантские пласкогубцы. Уилджек, конечно же, нашел силы на еще одну тупую шутку: — Не уж то завидуешь? Хочешь себе мой? Барри, Барри, я думал твой врачонок если что и умеет, так это увеличивать коннекторы! Засмеявшись, ублюдок пропустил момент, за который Баррикейд успел приблизиться к нему и, сдавив указательный палец щипцами, начал отрывать его: — ГДЕ БАЗА?! ГДЕ КОРАБЛЬ?! ГОВОРИ, КРАСНЫЙ МЕТАЛЛОЛОМ! Рэкер кричал и пытался сопротивляться, но, стоило сервоприводу лопнуть, разорвавшись на тысячу кусочков, как несколько фаланг оказались отделены от руки. Казалось, что от силы воли меха ничего не осталось, но Баррикейд видел, что сломить волю Уилджека не удалось. — Поганые рэкеры, как же вы мне надоели! — собираясь с мыслями, кон согнулся, сжался, играясь с оторванным пальцем, напоминая гоблина или гремлина. Ему нужен был другой план и, как ему показалось, он придумал его… Такие крутые, «несокрушимые» бойцы имеют кучку личных привязанностей, на которые нужно давить, дабы лопнуть их, как скорлупу Космических Личинок, обитавших внутри Кибертрона. И нужно сделать все это побыстрее, пока время не кончилось и не пришел Саундвейв. Потому — что если придёт начальник… Мегатрон, как оказалось, не был так страшен — Последний рэкер, с которым я так — же хорошо познакомился, тоже был молчуном. Но ты точно самый крепкий и крутой засранец. Окуляры Уилджека налились энергоном и стали гореть ярко — голубым светом, намекая на то, что кон задел нужные струнки искры автобота. — Знаешь ведь, что я устану. А когда ты мне надоешь, то я пойду к той органической милашке, — не успел он закончить фразу, как цепи загудели, сдерживая слабые порывы Уилджека. — Думаю, она знает достаточно, но, к сожалению, с животными я обращаюсь несколько хуже, чем с братьями — трансформерами. Так — что можешь попрощаться с малышкой. Играя роль доброго копа, Баррикейд закачал головой, щелкая пальцами в сторону Нокаута: — приготовь ту штуку для развязывания языков людей, доктор. — Стой, — хрипя и отплевываясь, рэкер, наконец, заговорил. Кон уже праздновал победу, гаденько лыбясь, останавливая Нокаута очередным щелчком пальцев: — вот видишь, друг мой. Мегатрону лучше сдаться, пока у него хорошее настроение, чем ждать, пока он разозлиться. Поверь мне, я то знаю. Баррикейд ожидал подставы, а потому смог подставить щеку под очередной плевок в лицо, но, вот то, что у Уилджека найдутся силы боднуть его в лицо лбом, он правда не ожидал. Видимо, красный и вправду был крепким куском ржавого рэкера. — НЕТ У ТЕБЯ ДЕВКИ! У НЕЕ ЯЙЦА БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ТЕБЯ, КУСОК ФИОЛЕТОВОГО ОБЛОМАННОГО КОННЕКТОРА! Что такое «яйца», Баррикейд лишь подозревал: у него имелись базовые познания в биологии, да и яйца имелись у инсектиконов, которых Шоквейв просто боготворил. Наверно, потому, что они были тупее него и во всем ему подчинялись. За плевки и крики Баррикейд наказал автобота, плоскогубцами схватив его верхнюю денто пластину и оторвав заметный такой кусок. Он бы вырвал и нижнюю, а потом и глоссу, если бы из тени не появился Саундвейв: начальник так испугал уже уснувшего Нокаута, что тот свалился со стула, облив себя химикатами и лекарствами. Полицай же привык к неожиданному появлению босса и холодку, бегающему по эндоскелету, а потому просто встал по стойке смирно: — я в процессе. — …. — Саундвейв, протянув один из отростков, медленно вел его к лицу Баррикейда. Жгуты молний так и хлестали небольшие жгутики, приближаясь все ближе и ближе… Как вдруг, почти все тентакли поджарили Уилджека, отправляя его в нокаут. Начальник снял обмякшего автобота и, обвив его ноги, потащил куда — то за собой, оставляя нерадивого подчиненного и медика одних посреди камеры для допроса. — Праймус, у меня так искра скоро лопнет, — убрав пыль со своего корпуса, Нокаут строил недовольную мину, устало опираясь о стол: — в следующий раз я лучше займусь осмотром и ремонтом каждого вехикона базы, потому что все это… Знаешь, я люблю и резать и бить, и издеваться, не скрою. Но вот это все… Слишком долго для меня. Медик, заметив грустную мину Баррикейда, не справившегося с простецкой задачкой, закатил глаза. Все — же было в нем что — то доброе… И именно оно убьет его в будущем. — Не разбирай себя на запчасти. Если бы Мегатрон отрывал бошки нам каждый раз, как мы оплошаем, то Немезиду населяли бы трупы, — ловкие, идеальные для хирургии пальцы, пробежались по спине и плечам полицая, задевая толстые и мощные шины. Врач только вчера провел операцию, сменив кибертронскую альтформу на земную. В общем то, каждый трансформер с современной шестерней трансформации мог просто просканировать технику, но, если ей при этом поможет врач, то другая форма будет намного эффективнее. — Знаешь что? Давай погоняем. Как в старые — добрые! Местные те еще кусочки мяса, но водят не так уж и плохо. Идея просто расслабиться и забыться так манила, что он не сразу нашел причину отказаться. Да и когда такие начали приходить ему в процессор, коп мгновенно их отбросил: — погнали. Посмотрим, чего стоит твоя «крутая» и «быстрая» машинка местных. На выходе их задержал Брейкдаун. Видимо, он заметил Саундвейва, еще более угрюмого, чем обычно… Если, конечно, кто — то кроме Баррикейда и Мегатрона умел разбирать эмоции этого молчаливого связиста. — Вы это куда? Что случилось? — гигант с рыжим лицом зарычал и, скрестив массивные прямоугольные руки, расправил плечи: — я видел Саундвейва. — Мы идем проехаться по планетке, размять колеса, — Нокаут сделал пару быстрых шагов вперед, пытаясь избежать неудобного диалога. Но Баррикейд просто обожал поболтать! Нахмурившись, Брейкдаун, пытаясь подражать Дредвингу или Мегатрону, наивно заявил: — я еду с вами. Полицай лишь похлопал его по массивной грудной клетке, выбивая из толстых синих пластин мелодию: — с такой тяжелой тушкой ты на гонках будешь жрать пыль. Прости, дружок, как скинешь пару тонн или отрастишь процессор побольше — будем ждать. Смеясь, как всегда язвительно и надменно, Баррикейд пошел за Нокаутом. Веселье начинается!………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Летун, бегая глоссой по губам, слизывал тонкие струйки технических жидкостей и энергона. Ему хорошо досталось, даже слишком хорошо… Первые несколько ударов Старскриму прилетели просто так, дабы не смел двигаться. Это были легкие пинки от Магнуса и его музыкального помощника, но они лишь задали паттерн, с которого начинался каждый день бывшего десептикона… Автоботы ненавидели и презирали его: Оптимус Прайм, хотя и был благороден, не мог скрыть тончайшие движения фейсплейта, вызванные полным отсутствием уважения к «предателю» и «коварному лгуну». Ультра — Магнус же даже не скрывал омерзения и презрения, хотя выражал все свое недовольство лишь кислой мордой. Джазз и Арси просто пытались в любом удобном случае прибить летуна… Они, похоже, не простили ему смерть Клиффджампера. Точнее, мотоциклетка, вроде как, смирилась, но появление белого музыканта вновь распалило в ней пламя ненависти. — Я же выдал вам Эйрахниду и ее инсектиконов! — взмолился летун, двигая закованными манипуляторами: — неужели вы все еще мне не верите?! Прайм, вытянув гигантский манипулятор, остановил Спрингера и Магнуса, готовых порвать сикера на куски голыми руками: — у Эйрахниды не было инсектиконов. Эта новость и вправду удивила Старскрима. Он, конечно же, не хотел, что бы у этой твари была собственная, до безумия верная, армия, но все — же не ожидал подобного: — один инсектикон напал на меня по ее приказу. Я убил его! — тут он принял, насколько мог, стоя на коленях, героическую позу: — а потом на меня со спины напала Эйрахнида. Вновь забывшись, летун начал откровенно лгать, но рычание Спрингера прервало интереснейшую историю: — Короче. Десептикон… Уже бывший, вздохнул, пытаясь выиграть время, что — бы додумать оправдание: — Инсектиконов никогда не отсылали единицами! Шоквейв слал целые ульи. Она, скорее всего, подчинила разведчика, но не успела обнаружить остальную кладку! Или они не пережили космического путешествия! Красные, внимательно выслушав Старскрима, пошептались. Правда, Оптимус Прайм, как всегда, говорил громогласно и пафосно, а, потому, летун расслышал почти все: «Он говорит правду. Инсектиконы редко обитают в одиночку.» «Эта мразь лжет» — отрезал Магнус. «И нет лучшей лжи, чем смешанная с правдой» — добавил Спрингер, чьи металлические губы были достаточно выразитель, что бы летун мог прочитать по ним. Они не верят ему… Неужели Старскрим стал столь же предсказуем, как и жалок? Летун, уже не способный летать, пытался не раскисать, но последние события окончательно разбили его: Мегатрон заменил ЛУЧШЕГО летного командира на паучиху — Эйрахниду, безумную тварь, недоразвитую и злобную. Затем Старскрима унизили люди, в частности эта мразь — Сайлас, которую, как он понял из вечных споров автоботов, они и убили. Новость о том, что красные кого-то отправили на встречу с Праймусом, казалась невозможной — этот Оптимус не может отправить на свалку самого Мегатрона, виновного в начале войны и чрезмерном количестве персональной, для Прайма, боли. А тут целое убийство человека! Иногда Старскрим был уверен в странных наклонностях всей, еще живой, армии автоботов — уж слишком сильно они «привязывались» к разного сорта органикам. — Ты скажешь нам, где находятся главные шахты и склады энергона, — Спрингер, знакомыми движениями потиравший кулаки, приближался опасно близко. Летун уже выучил поведение каждого, из заходивших в небольшую камеру: Оптимус всегда выглядел строго, но приносил энергон и говорил учтиво, почти прося Старскрима ответить. Ему был неприятен сам факт разговора с трансформером, лишенным свободы, но он с гордостью и смирением терпел эту «ужасную» и «невозможную» пытку… Старскрима бы вырвало, но конструкция не позволяла. Магнус, с его знаменитым, в обеих армиях, каменным фейсплейтом, стоически относился к допросам и разговорам с узником. Если Старскрим позволял себе не отвечать, гигантский сборник правил пялился на летуна так, что хотелось сбежать… Но первого лейтенанта Мегатрона не напугать взглядом. Сикер прекрасно знал правила войны и уставы, которые Магнус безукоризненно соблюдал, а в них было битами по битам указано: «Запрещено бить пленников». Спрингер, как и любой рэкер, на правила плевал: именно он оставил множество вмятин на корпусе Старскрима, нанося удары так, что было больно, но следов почти не оставалось. Иногда летун… Бывший летун опасался, что в его энергон подмешивают химозу, но не был до конца в этом уверен. Летун без лишних вопросов, но нарочито медленно указывал места скопления вехиконов и шахт. Он позволял себе показывать на изжившие месторождения, но редко, ибо пару раз Рэкер стучал Криму по башке, сломав окончательно его красивые декоративные элементы шлема. -Мгм, проверим. Молись Праймусу, что там будет энергон и не будет засады, — легонько погнув то, что осталось от крыла летуна и проигнорировав болезненные крики, автобот, припрыгивая, удалился. Поганый трехрежимник, сочетавший в себе скорость аэробота и силу мощного внедорожного автомобиля, пользовался своей репутацией самого долгоживущего из лидеров Рэкеров, а так же доверенного человека Магнуса и Оптимуса. Только ему «хороший» или «бесхребетный» полицейские позволяли прикасаться к Старскриму и даже бить пленника, хотя и не очень сильно. Десептикон… Бывший… Или нет?! Старскрим уже не понимал, кто он и зачем судьба так издевается над ним. Это было наказание за грехи? Или никаких богов не существует и жизнь, вместе с совершенными поступками, наконец догнали его? Нет… Ведь Праймус и Юникрон существуют, это научно доказанный факт, их силу Старскрим видел лично, своими собственными окулярами! Что же летун сделал им обоим? Как он прогневал богов этого мира?! Ну, допустим, Юникрона взбесило оживление Скайсквейка, хотя Старскрим и не понимал разницы между реинкарнацией из манипуляторов Мегатрона и своими собственными. Неужели Мегатрон — избранный? Ведь именно Лорд десептиконов был первым, кто смог пережить прямое воздействие крови Юникрона! Эти мысли так испугали летуна, что он сжался в еще более жалкий и маленький комок киберматерии. Наверно, автоботы смотрят на него и смеются… И людишки тоже… Праймус, а ведь раньше они кричали лишь от одного имени ВЕЛИКОГО И МОГУЧЕГО летного командира! Кричали ведь? Осознание своей слабости и бесполезности медленно, но верно прорастало в сознании Старскрима, погружавшегося все глубже в отчаяние. Понимая, что он сходит с ума, летун стал бить оковами по полу, высекая кандалами искры и трель безумия. Он стучал и стучал, а сам звал Прайма, требуя увидеть его. Если сейчас же десептикон… Бывший… Наверное… Не найдет собеседника, не сможет использовать свой разум для игры словами, то он точно сойдет с ума или вскроет себе шейную магистраль, дабы истечь энергоном и лишить процессор энергии. Лазерная сетка отключилась, металлическая — гаражная дверь поднялась, и в маленькую камеру вошел Оптимус Прайм. Как всегда высокий и статный, он пытался сдерживать эмоции, но большое и красивое лицо, окаймленное маской, выражало все эмоции: раздражение, смущение, смятение и даже страх. Прайм, конечно же, не боялся Старскрима, а опасался нанести ему увечья. Поганый ублюдок, чтоб он проржавел насквозь и сдох в мучениях! Почему он такой святой? -Ты звал меня, и я явился, — начал он холодно: — надеюсь, ты звал меня не ради очередной шутки. В одном лишь его тоне было столько возвышенного и пафоса, что летун захотел всунуть себе в энергоноприемник гранату: — Нет, Прайм, я хотел с кем — то поговорить. Кулаки твоего зеленого пса и эти белые стены мне надоели. Сомкнув губы, слишком выразительные для трансформера, автобот хотел что — то сказать, но, опершись о стену локтем, лишь кивнул: — о чем же ты хотел поговорить? — Пока я скитался по этой планетке, я ощутил вспышку энергона, а так же сейсмическую активность, — неожиданно для себя, Старскрим вспомнил свое прошлое ученого, и, начав говорить, не мог остановиться: — я бы посчитал, что Мегатрон собирается взорвать вашу Земельку, лопнув ядро, но… Усевшись на задние пластины и подогнув ноги, летун потер острый подбородок своими пальцами, потерявшими остроту и заточку: — но излучение темного энергона и… Здесь было что — то не так. Думаю, ты знаешь что случилось и именно ты стал причиной остановки произошедшего. Что — то сделав с темным энергоном, ты потерял память, а потом тебе вернули ее с помощью силы Праймуса. Летун, выдав свою теорию, молчаливо ожидал, молясь о наивности и глупости Прайма. Если повезет, он не будет требовать ничего, а с радостью поумничает. — Ядром Земли является Юникрон. Я использовал силу Матрицы Лидерства, чтобы уничтожить его. Сознание Старскрима начало пропадать… Земля это Юникрон, и именно сюда притянуло Мегатрона и Оптимуса Даже древних Кибертронцев, с их порталами и путешествиями, а так же Шоквейва, притягивал этот кусок камня. Возможно ли, что война между Праймусом и Юникроном все еще идет? И теперь последний Прайм и первый, кто смог овладеть силой Юникрона, ее продолжают? От осознания правды, связывающей весь мир, его историю и живущих сейчас, десептикон… Точнее бывший… окончательно погрузился в раздумья, напоминая статую гаргульи, чахнущей в углу. — Это все о чем ты хотел поговорить? — он явно желал убежать, причем как можно дальше, но приторная вежливость не позволяла ему просто взять и уйти, хлопнув лазерной дверкой. Праймус, спасибо за благородство Оптимуса! Поднявшись, летун принялся стучать кончиками пальцев друг по другу, продумывая свои последующие слова: — И Мегатрон жив? Автобот кивнул. Может быть… Сейчас, когда Юникрон окончательно уничтожен, война между «добром» и «злом» окончена? И теперь автоботы и десептиконы это обычные трансформеры, просто роботы с душами, что воюют между собой? Одни бьются за теократического избранника, хотя говорят, что за свободу и равенство, а вторые сражаются за лучшее будущее для каждого, хотя на самом деле это кучка военных, бандитов, боевиков и безумцев, что ненавидели прошлый режим или влюбились в насилие. И каково теперь место Старскрима в этом мире? В академию он пошел, что — бы попасть во власть. Летающий трансформер, с образованием и боевой подготовкой, прекрасно знающий об органиках и планетах. Он мог бы стать великолепным адмиралом, а оттуда и в Совет, а, может, даже Праймы. Жизнь, конечно же, расставила свои приоритеты: должность адмирала мех не получил — помешала тотальная разруха и война. Зато ему всучили развалины станции, отвечавшей за выкачку энергона из Ядра и отправки его в колонии. Колонии, стоило войне начаться, мгновенно оборвали все связи с Кибертроном, хотя несколько армий добровольцев и прибыли с Каминуса, Гигантиона, Нейтронии, Акватрона, а так же прочих миров. Так — что работы у Старскрима почти не было… Он не отчаивался, конечно же, а собирал ресурсы и политическую власть, насколько мог с орбиты… Потом появился Мегатрон, Юникрон знает почему, подчинивший себе темный энергон. И Старскрим, будучи… Тем, кто желал большей силы, предпочел перейти на сторону десептиконов. Да и война к тому времени из противостояния армий, разделенных на десятки фронтов, превратилась в борьбу сотен тысяч дронов, производимых в Каоне и Иаконе, которых вели на смерть лишь сотни настоящих Кибертронцев… И все — же, почему Юникрон позволил Мегатрону завладеть своей силой? Старскрим всегда задавался этим вопросом, в особенности, после очередного неудачного предательства. Он всегда считал, что гладиатора защищает судьба, скидывая все неудачи на него — бедного и несчастного Стаскрима. — Мегатрон не пытался тебе помешать? Он не бился за своего Юникрона? У вас не было «великой» битвы между добром и злом? — Нет. Мегатрон помог мне, хотя потом и предал. Второй раз правда мира обрушилась на летуна, ломая его, вновь возвращая Старскрима в угол… Мегатрон никогда не был избранником высших сил. Он просто упрямый, упорный, сильный и могучий лидер, которым летун никогда не являлся. Ну а ситуацию с темным энергоном можно объяснить с научной стороны: Праймус ослабел, а потому не мог защитить ни себя, ни своих «детей» от воздействия крови Юникрона — Разрушителя. Пока летун тонул в пучине отчаяния, осознавая свое ничтожество и слабость, Оптимус Прайм удалился, оставив Старскрима страдать в одиночестве…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Крики Старскрима, раньше нервирующие, сейчас казались настоящей песнью. После «смерти» Эйрахниды Арси была возбуждена, что хотела прирезать и это жалкое чудовище, но Оптимус вновь остановил ее. Иногда фемке казалось, что вокруг Лидера существует невидимое поле, способное воздействовать на разум и искру: Арси сразу же стало стыдно за свое поведение, за ту сладость, что она чувствовала на губах, за дрожь, бегавшую по всему корпусу. Праймус, как же долго она мечтала о смерти этой мрази! А он заставил ее чувствовать себя виноватой, маленькой, нашкодившей школьницей, как Мико. «Ты не должна была этого делать, Арси», «Она — наш враг, но мы не десептиконы, мы так не поступаем, Арси» — говорил он серьезным, сильным голосом, а лицо его напоминало мордашку обиженного котенка. Ей даже захотелось научиться плакать, чтобы показать раскаяние. Но, стоило ей отойти подальше, посидеть вместе с Джазом на гауптвахте корабля Магнуса, как она вновь задумалась о верности своих действий. Несколько дней, проведенных взаперти на фрегате Стилхейвен, позволили фемке очистить свои мысли. Пока музыкант протирал и чистил каждую систему судна, Арси тупо смотрела на показатели сканеров, чувствуя взгляд Командира на своем затылке. После очередного «массового нарушения дисциплины» Ультра Магнус, пытавшийся выстроить из расширенной Команды Прайм армию, заперся на своем корабле. С разрешения Оптимуса, конечно же. Стойкого и похожего на чугун автобота терпели все, но не имели к нему никаких дружеских или других чувств. Он — очередной, известный и храбрый командир, обреченный долгом и женатый на уставе. Он — не Оптимус Прайм. В разведку Арси не брали, к Старскриму не подпускали, так — что фемке лишь оставалось, что патрулировать окрестности базы и возить Джека. Парень, всегда такой жизнерадостный, добрый, внимательный, но, последнее время казался каким — то взволнованным. — Зачем ты это сделала? — усевшись покрепче и застегнув шлем, Джек надавил на педаль, призывая фемку начать движение. Девчонка — Сьерра, пристававшая к нему, появившись из — за угла, направилась в их сторону. Арси сразу же дала газу, унося парня подальше от здания школы и этой девушки… Фемке хотелось побыть со своим партнером в одиночестве, без еще одного «попутчика». Тем более ей не хотелось чувствовать на своей спине чужую кожаную попку, такую молодую, упругую и подходящую Джеку лучше, чем металлическая задница Арси. — Зачем я убила Эйрахниду? Ты еще спрашиваешь? — рыкнула Арси, делая резкий поворот на шоссе. Зачем он задает такие глупые вопросы? Джек, помедлив немного, тяжело вздохнул: — разве это правильно? Лишать кого — то жизни? Фемка, которой все эти высокоморальные и легко разрешимые моральные дилеммы уже надоели, довольно резко и грубо ответила: — а ты помнишь, что эта мразь сделала с тобой? Дважды! С твоей мамой? Ты забыл, что она убила моих товарищей, пытала меня? Знаешь ли ты, сколько зла она совершила? Если бы я прирезала ее еще на Кибертроне, то ничего бы из этих ужасов не случилось бы. Мы больше не поднимем эту тему. Никогда. Фемка гнала вперед, кусая воздух, плавно обтекавший ее изящный красивый корпус. В форме мотоцикла она так сжималось, что ее задняя металлическая пластина оказывалась вверху, почти рядом с задом Джека, а голова под передним колесом… Фактически, она стояла на четвереньках, а Джек скакал на ней, словно на железной лошади. Автоботке иногда казалось, что он понимает это, получая излишнее удовольствие. Несносный мальчишка. Своей головой он напоминал Оптимуса, только молодого, но такого же идеалистичного и храброго. Интересно, в молодости Орион был таким же милым? Говорят, у него была Ариэль… Или Элита. Или обе сразу. Прайм никогда не говорил о своей личной жизни, и, исходя из его поведения, окружающим казалось, что для него и не существует такого словосочетания. — …Как дела в школе? — тему для разговора найти не легко, особенно с учетом всего, но вопрос про учебу всегда был плодотворен и способствовал интересной беседе. Парнишка помолчал немного, но, прижавшись поближе к Арси, начал говорить, крепче сдавив руль… Ведь это называется руль? Она, никогда не задумывалась об этом. — В школе все хорошо, — слишком он сухо говорил, что — то не так, — у мамы тоже все хорошо. — Ничего не случилось? Джек, чуть двинув телом, сместился вбок, чуть поворачивая рулевое колесо. Траектория Арси сменилась и они оказались на на шоссе, ведущем на базу, а на небольшой дороге. Сейчас они ехали параллельно городу и гигантской горе, служившей автоботам укрытием на этой планете. — Все хорошо, — врал он, чуть раскачиваясь из стороны в сторону: — Меня друзья позвали прогуляться. Фемка, если бы могла, закатила глаза: — Раф все время сидит дома или с Бамблби, Мико… Либо на базе, либо что-то делает. И с кем ты гуляешь, м? -Ты хочешь сказать, что у меня нет больше друзей? — из него бы получился прекрасный актер. Так лгать и лицедействовать мог лишь Старскрим. Также неудачно… -Это Сьерра, да? — она знала ответ, но хотела его услышать. Вновь сместив вес, Джек опять увел их в поворот, возвращая их в Джаспер. «Я доберусь до дома сам, хорошего дня, Арси! … /вылели там/ отдохни.» — сказал он на прощание, оставляя ее на парковке около закусочной. От этого места несло куревом, бургерами и прочими мерзкими запахами, с которыми Арси познакомилась только на Земле. Вот почему, когда она рассказывала об ужасах войны и многочисленных смертях своих товарищей, Джек внимательно слушал? А сейчас, стоило ей убить одну Юникронову Эйрахниду, сразу же начал боятся ее? Думал, что она лучше «низменных» желаний, что такая же святая, как Оптимус, как сам Джек? Если бы он убил тогда Мегатрона, то… То они бы не спасли Землю… Праймус… Но, что еще важнее… Почему он не понимает, что лучше всего фемка отдыхает, когда он рядом? А ведь ему завтра шестнадцать лет и она хотела сделать Джеку подарок. Какой же он все — таки… Хороший, но наивный, прям как Прайм. Не зря Командир доверился ему. -Я не умею ездить на мотоцикле, — Мико, тяжело вздохнув, постучала по синему металлу, пытаясь еще понятнее выразить свое неудовольствие. Арси, и так раздраженная, из — за Джека, не собиралась терпеть еще и нытья девчонки: — неужели не хочешь немного адреналина? Или тебе уже хватило сполна? Конечно же, Мико зарычала, попрыгала на месте и состроила обиженную, опухшую мину, но ловко запрыгнула на автоботку и, крича: «РООК!» понеслась на встречу приключениям. -Арси… Зачем ты это сделала? — этот вопрос уже порядком надоел фемке. Его задал сначала Оптимус, полный правосудия и благородства, но не чувств, потом Бамблби, больше из желания начать разговор и принять боль Арси, а не осудить, и, наконец, Джек… -Потому что ее смерть принесет больше добра в этот мир, чем боли. Потому что убив ее, я не дала ей шанса убежать и ударить нас в спину. И если бы я ее не убила, то миру было бы намного хуже. После того, как Арси выговорилась, Мико долго молчала. -А ты жалеешь? — робко, прям по детски, спросила девчонка. Арси и сама хотела бы знать на это ответ. Но нельзя было сомневаться, нельзя говорить «да», хотя оно и просилось, бегало по глоссе. -Нет. А ты жалеешь? Девочка помедлила, покусала губы, обняла мотоцикл покрепче и, наконец, неуверенно зашептала: — если бы я не пошла с Уилджеком, то… Он бы не полетел драться с теми двумя летунами. Не сдержав легкого смеха, фемка ответила: — не обманывай себя. Он слишком рэкер, чтобы не ввязаться в глупую драку. Может быть, все было бы еще хуже. Мы бы не узнали о том, что случилось, а у десептиконов был бы целый корабль, а не обломки с поврежденными базами данных. Арси, скорее успокаивая себя, все говорила и говорила: — рэкеры уже разведывают шахты десептиконов, спасибо Старскриму и мы найдем способ освободить нашего Уилджека. Да, если бы Старскрим не выдал основные маршруты погрузки энергона на корабль, то они точно бы не успели. А так прошло лишь несколько дней с момента поимки Уилджека… Он крепкий орешек и десептиконы не успеют расколоть его. Арси молилась Праймусу, желая оказаться правой. -Но все равно… Если бы я могла помочь! Мх, — обиженная на себя девчонка чуть не забыла держаться за Арси. Фемка вовремя успела снизить скорость. -Ты могла помочь если бы была сильнее, Мико. Девчонка хотела ответить, но, словно осознав что-то, умолкла. База, сильно опустевшая, заполнилась шумом портала. Мико не успела слезть с фемки, а Бамблби, выбежавший из портала в компании Хот-Рода, отметил что-то на большой карте Земли, после чего исчез в уже другом мосте. Ребята бегали денно и ночно, пытаясь выследить Немезиду. Пока что, к сожалению, не очень удачно: все камеры, которые они ставили, видели лишь голубое небо, иногда прерываемое полетом вехиконов, патрулировавших окрестности месторождений. Арси, растерев колеса и плечевые серво, забившиеся Невадской пылью и песком, подошла к Рэтчету: — Отправляй меня. Док пофыркал и, даже не заметив, что вместо Джека Арси доставила Мико, тыкнул в карту: — шахта в северном Китае, будь осторожна. Только разведка, ясно? Мы пока ищем Немезиду, а не штурмуем ее… Последнее, что Арси видела, перед тем, как исчезнуть в воронке портала, была Мико, отжимающуюся рядом с Балкхедом, все еще спавшим крепким сном.………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Дверь со скрипом открылась. Дешевый стул одиноко стоял прямо посреди комнаты, расположившись под тусклой лампой и вентилятором. Что же, хотя бы не будет слишком жарко... Хотя гнетущая и темная атмосфера довольно небольшой комнаты заставила черные ягодицы Фаулера крепко сжаться: его ждет не самый простой день, и точно не самый простой доклад. Странный хрип, не похожий на хрип, послышался со спины, но он не обратил на него внимания. — Специальный Агент Уильям Фаулер, пожалуйста, входите, — указав на синий стул, генерал Брайс погладил свои усы. Тучный и тяжелый человек, с кривой осанкой, никогда не поднимался из - за своего стола. Слишком много ответственности и секретной информации не давали поводов часто двигаться, превратив хваткого и крепкого молодого офицера армии США в обычного бюрократа, капавшего на мозги агенту чуть ли ни каждый день. Если к встречам с генералом он как - то привык, то вот наличие молодого бойца, с большой камерой в руках, Фаулера сильно взволновало. Его работа предписывала ему не оставлять следов, а тут разговор максимальной секретности будет записан! Не по протоколу это. — Что рядовой Дейли делает тут с камерой? - бросая взгляд то на генерала, то на солдата, агент медленно подошел к месту своей "казни". Стул заскрипел, когда не самый молодой агент оперся на него, но, слава Богу, не сломался. — Он запишет сегодняшний разговор, - довольно холодно ответил генерал, надувая пухлые и кроваво - красные губы. Словно желая подтвердить слова Брайса, парнишка с камерой сделал несколько шагов, почти что вставляя гигантский объектив своей железки в ухо агенту. Раскрыв карие глаза и выдохнув из своего плоского, пару раз сломанного носа, Фоулер рыкнул, давая понять свое недовольство: — солдат, слишком близко. Потянувшись, агент уселся, на сколько мог удобно. Пиджак, рубашка и странный галстук, который ему случайно подарила Мисс Дарби... В историю Фоулер войдет, как толстый и неухоженный агент, это точно. — Прошу прощения, что не оделся по событию. — Никаких формальностей сверх обычных, - его тон не располагал к спокойствию, но агент привык к напряжению, а потом лишь внимательно слушал — Однако, верхи недовольны, Бил. Как всегда Правительство, специальные службы и армия недовольны, а объяснять им, что они преувеличивают и зря хотят пустить в ход ядерное оружие, вынужден лишь Фоулер. — Это из - за произошедшего с так называемыми МЕК? — еще один храп, или хрип, теперь более громкий, даже зловещий прозвучал со спины агента. Обернувшись, он заметил лишь солдата с камерой, обходившего его полукругом. — Не торопитесь, давайте начнем с самого начала, — подняв толстую руку, пухлую, хотя сохранившую следы бывшей службы, он приказал Уильяму замолкнуть. Скрипучая дверь вновь открылась, позволяя боковому зрению разобрать сияющие ониксом яркие черные глаза, а также короткие, взъерошенные волосы с редким вкраплением седины. Казалось, что этот смуглый, носатый мужчина так и хочешь съесть Фоулера, осмотреть каждый миллиметр его тела, но, взяв из тени стул, он довольно нагло уселся рядом с Брайсом. Теперь их было двое по ту сторону стола. Агент некоторое время смотрел то на своего начальника, то на неизвестного, но явно высокопоставленного человека, потом вновь пропустил громкий хрип мимо своих ушей, и, наконец, начал говорить. Первое время он рассказывал о команде, о первоначальной, конечно же, случайно упомянув детей. За это ему, конечно же, оторвут голову, но только после допроса, который и не собирался заканчиваться. — Подробнее о космических кораблях и этом Юникорне (unicorn - единорог) - Брайс, явно терявшийся во всей этой безумной фантастической мишуре, пытался оставаться на одной волне, но ему это совершенно не удавалось. — Он сказал Юникрон, - подвигав пальцем в воздухе, заметил неизвестный, чьи глаза так и сияли огнем. Чем больше Фоулер говорил, тем ближе пододвигался этот странный человек в шикарном черном костюме. Пока глубоко посаженные, почти утопшие глаза генерала закрывались, гость держался, словно накаченный наркотиками. Он ловил каждую мелочь, запоминал каждое имя, зная очень много из того, что говорил Уильям. — Вы утверждаете, что пять космических роботов — беженцев, которых наша страна приютила, ни только не оказались последними из своего вида, но теперь имеют целую армию инопланетян, способных к телепортации, перемещению в далеком космосе и массовому геноциду. Вновь послышались хрипы и странные, почти механические звуки, а шея Брайса раздулась и покраснела - все же именно он передавал всю информацию от Фоулера президенту, а так же был обязан следить не только за Командой Прайма, но и самим агентом. — Агент Фоулер передавал нам информацию, она вся есть в отчетах, — толстяк, пытаясь прикрыть не то свою задницу, не то Уильяма, попытался достать бумаги, но неизвестный, явно обладавший большей властью, остановил его. — Я хотел бы услышать ответ от агента Билла, — поднявшись со стула, фигура внимательно осматривала чернокожего, словно он сделан из нефти. Помедлив немного и взвесив все "за" и "против", Уильям медленно, оценивая каждое слово, насколько мог с его темпераментом, начал говорить: — я хочу сказать, что к нашим союзникам — Команде Прайм, прибыло подкрепление из крутых спецназовцев. И еще где-то в космосе у них есть товарищи, которые бьют злых десептиконов по их шапкам! Агенту казалось, что он сказал прекрасную речь, но все его надежды быстро размазали по стенке. После очередных механических звуков, рычавших и чавкавших со спины, неизвестный поднялся и, обойдя стол, сел прямо на него, не обращая внимания на удивленный взгляд уже седеющего генерала. Фаулер вновь мог осмотреть лицо этого странного человека: ему под пятьдесят, хотя выглядит очень молодо и крепко, итальянец — слишком экспрессивный и энергичный, а так - же повернутый на трансформерах. — Еще раз. Повторим. Ты, как представитель США, фактически всей Земли, дал согласие на прибытие сюда, на нашу маленькую голубую планетку, целого боевого корабля с "супер крутыми спецназовцами", и первое, что они сделали — голыми руками сделали фраш из целой толпы наемников и военных. Я правильно тебя понимаю? С этой стороны Уильям никогда не смотрел на ситуацию... Но ответить предпочел нейтрально и при этом правдиво: — об их прибытии мне сказали постфактум, и я уведомлял генерала сразу же, как только мог. Неожиданно для всех, итальяшка, взмахнув его острым, длинным носом, засмеялся. Причем так глупо и бессмысленно, что ни Фоулер, ни Брайс не сумели совладать с собой, тихо и неуверенно смеясь в ответ. — То есть, вы действовали в уведомительном порядке? — Именно так! - с надеждой закивал чернокожий мужчина, благодаря Бога и Дядю Сэма, что нашелся человек понимающий и адекватный. — Правительство что - то говорило. Ты, Брайс, говорил Биллу, а ты, Уильям, своим космическим друзьям и наоборот, да? — обойдя стол и вновь оказавшись рядом с генералом, неизвестный хлопнул в ладоши: — тогда какие вопросы? Втроем они вновь странно и неловко посмеялись, как вдруг темная фигура хлопнула по столу: — я закрываю ваш Отряд Е, а вас всех ждет трибунал. Полковник Леннокс, арестуйте генерала Брайса. Ситуация так резко изменилась, что агент даже не успел встать: послышался механический кашель, дверь открылась и в кабинет вошли люди в дорогих костюмах. Большая часть из них вела себя довольно нагло - разведка или бюро, или еще какие засранцы, а вот несколько самых крепких из вошедших явно служили в войсках. Генерала Брайса, не решившего сопротивляться, вывели наружу. Толстый уса скорее нравился Фоулеру, но вот его под руки выносили из его собственного кабинета. Пафосное кресло, принадлежавшее генералу, убрали, а на его месте оказалась тройка стульев. — Вы не имеете права, — поднявшись и выпятив грудь, агент еле сдержался, чтобы приступить к рукоприкладству. Только Президент США мог сделать подобное, а этот хрен - макаронник не его Президент! Раскрыв удостоверение, носатый показал серебристый, с синими камнями жетон: "Сектор 7": — делаю что хочу и ничего мне за это не будет, — усмехнулся он, спрятав документ во внутреннем кармане пиджака. Уильям никогда не слышал о Секторе 7, но, понимая, что он в меньшинстве, так еще и будет судим, лишь надул свои пухлые губы, сделав пару злобных выдохов из носа. Когда к нему подошел молодой, с зализанными волосами хрыч, а так же черный, лысый бандюган, он протянул им все свои документы: сначала удостоверение "ФБР", которое ему выдали, дабы показывать при большинстве проблем, документы "Специального агента США", старое удостоверение военного - рейнджера, ну и водительские права. — Вы знаете, ребятки, что я был в войсках? — ему так не хотелось просто стоять и принимать поражение, что Фаулер пытался хоть словами нанести удар этим непонятным людям. — Да, рейнджер, пока не ушли на службу в правительстве, — шепнул зализанный, изымая у агента пистолет: — вы меня уже не помните, но я был солдатом в вашей роте, сэр. Вглядевшись в его лицо, почти что модельное, принадлежащее мужчине под сорок, Фаулер, словно, прозрел: — Леннокс? Уилл? Уильям? Получив легкую улыбку и кивок со стороны своего старого подчиненного, агент вновь сел на свой стул. Звуки кашля все усиливались, свет перестал быть таким тусклым, а вентилятор закружился быстрее. Оператора с камерой тоже не было видно... А на против него сидели три человека: итальяшка, усач и лысый генерал. Очень важная шишка, жаль, что Фаулер забыл его имя. — Сеймур Симмонс — Сектор 7, — наконец представился итальянец, надменный и уже успевший довести агента до белого каления. — Том Баначек - Сектор 7, — скупой и грубый, явно второй номер, тоже представился. Холодный, усатый, грузный, с мощной челюстью, он сразу же не понравился Фоулеру. — Генерал Моршауэр —быстро выговорил последний, самый выученный и строгий. Он не показался ФБРовцу плохим человеком, но был строг и упрям, как осел - настоящий генерал. — Пожалуйста, расскажите нам все...