***
Мама сидит белая, как стена. Мои утешающие слова о том, что она моя единственная настоящая мать, едва ли успокаивают её. Поникший отец обнимает её за плечи, а она тихо упрекает его в том, что сегодня утром предупреждала, что Аида явится сюда за мной, в попытках отнять меня у них. О том, о чём мы говорили с Аидой в кабинете, родители не спрашивают, скорее всего понимая. Я не злюсь на них за то, что они умолчали моё усыновление и божественную сущность. Единственное, что заставляет почувствовать раздирающие душу когти, это то, что знай я правду раньше, смог бы избежать нападения на Тома. Звонок мобильника мамы заставляет родителей собраться и уехать по своим делам на работу. На пороге квартиры они сталкиваются с вымокшими под дождём Андреа и Мёрфи. Несмотря на то, что я погружён в рассуждения и переваривание обрушившейся правды о своём происхождении, от моего внимания не ускользает бледность и взволнованность ребят. — Всё хорошо, — выставляя руки вперёд, успокаивает меня дрожащая Андреа. — Что произошло? — беру холодные ладошки Андреа и она прижимается ко мне, — ты замёрзла. Тебе нужно переодеться, — я перевожу взгляд на взволнованного и чем-то озадаченного Мёрфи, — и тебе тоже. Я приобнимаю Андреа, поднимаюсь вместе с ней в комнату, беспокойно расхаживаю из угла в угол и растираю сухие ладони, ожидая, пока она принимает тёплый душ и переодевается. Когда она выходит ко мне, выглядит посвежевшей и расслабленной. — Пойдём на кухню и ты расскажешь, что там что у вас произошло? — и обнимаю её, укутываю в тёплый свитер, беспокоясь, чтобы она не простудилась. — Мне стало плохо и я потеряла сознание, — немного отстраняясь, она запускает пальцы во влажные волосы, — должно быть переволновалась из-за Тома. И сейчас расследуют убийство Криспин. На кухне нас уже ждёт задумчивый Мёрфи. Он уже приготовил три чашки кофе и расставил их на столе. Когда Андреа садится за стол, он пододвигает к ней дымящуюся чашку. — Тебе звонила Хизер, — и кивком он указывает на телефон Андреа, — Сейчас приедет вместе с Тео. Опять какие-то сплетни везёт, — зевая, небрежно уточняет. — Давай перекусим и начнём собирать вещи, принцесса, — заботливо говорит Мёрфи и смотрит на меня, ожидая реакции. — Почему ты решила съехать, Андреа? — присаживаюсь рядом с ней, в глубине души возмущенный тем, что она собралась жить с Мёрфи. — Полиция разрешила вернуться домой, — тихо отвечает она, — не хочу вас стеснять. — Глупости! — обрываю её, — ты нас не стесняешь. Тебе сейчас лучше не оставаться одной. — Вот поэтому я буду жить вместе с ней, — спокойно отвечает Мёрфи. — Ей безопаснее будет со мной, Эдриан! Поверь! Мы цепляемся друг в друга взглядами, ощущая, как воздух вокруг нас холодеет. Я выдыхаю пар и замечаю, как кончики пальцев начинают сереть. Я нервно прячу их в карманы. Андреа натягивает свитер на подбородок, Мёрфи щурит глаза и его губы дёргаются в ехидной усмешке, как бы подтверждая его слова. — Я вас прошу! Перестаньте! — раздраженно перебивает нас Андреа, обнимает себя руками и качает головой, будто пытаясь что-то стряхнуть с себя, — я сама буду решать. Мелодичный звонок в дверь заставляет нас отвлечься. Мешкая, я смотрю на бодро встрепенувшуюся Андреа. Приход Хизер и Тео сейчас явно кстати, чтобы уйти от разговора. Но при виде взвинченных, буквально ворвавшихся в квартиру ребят, которые, немного толкаясь, спешно снимают куртки, Андреа выходит им навстречу, и Хизер крепко прижимает её к себе. — Ребята, вы не представляете, что у нас произошло! — глаза Тео округляются и он взмахивает руками, не в силах сдержать эмоции, — Майлза убили! И меня завтра вызывают на допрос! Хизер поджимает губы и ёжится от его слов, беря подругу за руку, ища в ней опору и поддержку. — Почему тебя? — прикладывая руку к груди, испуганно спрашивает Андреа. Тео цокает языком, вновь взмахивая руками и пробегая глазами по гостиной, широко шагает через всю комнату и садится на диван, нервно сжимая кулаки. — Я кое-что покупал у Майлза одно время. Но я не имею никакого отношения к его смерти! Только изверг на такое способен. Я только выдыхаю, растирая шею. День полон событий и неожиданных признаний. — У него вырезали глаза? — без единой эмоции в голосе, спрашивает Мёрфи, прислонившись к косяку двери, потирая подбородок. — Господи! — Тео прикрывает глаза, ему крайне неприятно даже думать об этом, — Да! Откуда ты знаешь?! Мёрфи только дёргает плечом и никто из нас особо не удивляется его броне безразличия. Он всегда к смерти относится как к неизбежному и не драматизирует по этому поводу. — Уже успели оповестить о такой подробности, — его глаза на мгновение сужаются и он поджимает губы, будто его осенила какая-то догадка, но когда он ловит на себе мой взгляд, снова принимает невозмутимый вид. Определённо Мёрфи знает больше нас всех. Меня бросает в жар от понимания, что и об этих смертях он может знать очень многое, достаточно того, что он умалчивает о моём превращении. — Джейсон сказал, что Криспин вырезали сердце, а вот этому Майлзу глаза, — дружащими губами говорит Хизер и прикрывает ладошкой рот. — Что вообще происходит в нашем городе? Я качаю головой. Но неприятное подозрение, того, что все мы странным образом закольцовываемся в петле странных и необъяснимых событий, заставляют тело напрячься. Я вновь должен встретиться с Аидой и расспросить её о тех, кого она считает врагами, кто проник в наш мир, помимо богов. И как с ними связан Джейсон.Ещё одно убийство.Часть 1.
7 апреля 2021 г. в 00:00
Поднимаюсь с колен, стягиваю влажную одежду и отбрасываю в сторону. Через пару минут выключаю воду, прохожу в комнату, всё ещё ощущая лёгкий озноб от произошедшего. Прохладный воздух и стекающие по телу холодные капли приводят в сознание зажатый в тисках мозг, но неестественно тёмно-серые кончики пальцев и по звериному удлинённые ногти всё ещё подрагивают, и я чувствую, как учащенное сердцебиение вновь разгоняет панику по всему телу — я не человек, существо над которым правительство будет ставить эксперименты, стоит им только узнать обо мне. Я сжимаю кулаки, пытаясь смириться со своим естеством и наконец понять, кто я такой. Почему я не помню первого превращения, тогда, когда напал на Тома? Почему воспоминание обрывочное?
Из угнетающих и пугающих мыслей меня вырывает стук в дверь. Я вновь перевожу взгляд на руки, но они выглядят обычно. Бросаю взгляд в зеркало — ничего необычного. Нервно растираю руками лицо, оборачиваюсь в полотенце и открываю дверь. Встревоженный и хмурый отец задерживает взгляд на моих мокрых волосах и глазах.
— Всё в порядке, Эдриан? Мы слышали шум, — говорит отец, краем глаза он заглядывает в ванную и замечает потрескавшийся в некоторых местах кафель. Никак не комментируя это, он сразу же продолжает, — спустись ко мне в кабинет, срочно! Нужно кое-что обсудить! — он мрачнеет и, не смотря мне в глаза, уходит.
Я понимаю, что отец что-то знает и, скорее всего, понимает больше моего, поэтому спешно собираюсь, спускаюсь на первый этаж и стучусь в дверь. Когда он отвечает мне, я открываю дверь и замираю на месте. В рабочем кресле отца вальяжно раскинулась женщина, раскинув руки по подлокотникам. Её чёрные уверенные глаза сковали меня невидимыми цепями, она улавливала каждый мой невольный жест. Незнакомка оценивающе осматривает меня и, слегка улыбаясь поправляет свои волосы, делая акцент на их окрасе, мол, посмотри, это не единственное, что нас объединяет. Но я лишь возмущенно приподнимаю бровь, осуждая её неподобающее поведение. Её улыбка становится ещё шире, я поджимаю челюсть и бросаю взгляд на хмурого отца, который лишь отводит глаза, позволяя женщине хозяйничать. Волна негодования всколыхивает чувство раздражения и осуждения, но я остаюсь на месте, выдерживая буравящий взгляд женщины. Резко поднимаясь с кресла, она обходит стол, становится напротив меня и жестом приказывает отцу говорить, что заставляет меня заскрипеть зубами, едва сдерживаясь, чтобы не встряхнуть отца за непозволительное отношение к себе. В голове быстро проносится недавний разговор отца и матери. Неужели она как-то связана с проблемами в нашем бизнесе. А если это действительно так, то мне нужно быть собранным и сдержанным с ней. Отец, будто выполняя команду, подходит к нам и представляет её.
— Аида, это Эдриан, мой… — и он запинается, всматриваясь во властную, уверенную в себе женщину, — сын. Эдриан, это Аида — наш деловой партнёр. У неё контрольный пакет акций, как ты можешь знать из документов. Поэтому она здесь.
Губы Аиды растягиваются в ехидной улыбке и она переводит тяжёлый взгляд на отца, заставляя его стушеваться. Меня его поведение и поникший голос возмущает ещё больше, но я не хочу подливать масла в огонь.
— Бизнес всегда был моим! — жёстко поправляет его Аида. — И не только он! Я пришла забрать своё!
— Аида, Эдриан… — тихо говорит отец, пытаясь её о чём-то предупредить.
— Я довольна тем, что бизнес процветает! Ты молодец! — небрежно махнув рукой, перебивает его женщина, — но у меня мало времени! Оставь меня с Эдрианом наедине! Сейчас!
Отец послушно кивает головой и перед тем, как выйти, будто извиняясь, бросает на меня растерянный взгляд. Она немного наклоняет голову и подходит ближе, уперев руки в бока.
— Не буду ходить вокруг да около. У нас мало времени. Ты мой сын, Эдриан, а не этих беззащитных ничтожеств! Они тебе никто!
Я замираю в ступоре, совершенно лишённый каких-либо эмоций. Но никак не комментирую её заявление, только по привычке убираю руки в карманы.
— Ты ничего не хочешь мне сказать по этому поводу или узнать? — улыбается она.
— Нет! Мне не интересно где ты была всё это время и почему отдала меня на воспитание Ньюманам, — безразлично отвечаю я, — мои родители они! Ты хочешь чем-то оправдаться? Или тебе что-то нужно от меня?
Она удивлённо приподнимает бровь и с гордостью смотрит на меня.
— Сразу видна кровь! Ты даже жестче, чем я! Мне приходилось пол жизни пресмыкаться перед отцом, — пытаясь проглотить какую-то горчинку, она растягивает губы в безэмоциональной, кукольной улыбке.
Я выдыхаю, теряя интерес к словам чужой мне женщины, ведь не собираюсь бросаться в объятия к блудной мамаше.
— Обращение уже началось? — вдруг серьезно, исподлобья смотрит на меня Аида и когда замечает мою растерянность, её глаза покрываются блеском, понимая, что наконец она перетянула контроль над моими эмоциями и расплывается в довольной улыбке, — и какие же у тебя способности, сын?