Подноготная чувств

В аудитории повисла гробовая тишина. Тут и там послышались шепотки. Ребекку сковал мандраж, руки её предательски тряслись, время от времени становясь влажными. Она глубоко вздохнула и вновь вперила взгляд на днище чаши, стараясь повнимательнее рассмотреть зловещий символ. — Погодите-ка. Я ошиблась! — с воодушевлением воскликнула Дюбуа. Никогда прежде ей еще не доводилось настолько сильно и искренне радоваться собственной же оплошности. — Это бабочка, смотрите. Огромная бабочка. Я спутала узор на ее крыле с черепом. Чересчур мнительная Трелони, уже с добрых несколько минут держащаяся за сердце, словно оно норовило выскочить из-за прутьев-рёбер, осела на пол. Ребекка оглянулась и, поняв, что никто из учеников не спешит помочь собственной преподавательнице, вскочила с облюбованной красной подушки и подбежала к женщине. Фред опустил глаза, закусывая губу в приступе безудержного веселья. Профессор Трелони, кажется, в прошлой жизни была очень талантливой актрисой, и профессиональная привычка входить в образ как по мановению волшебной палочки, очевидно, осталась с ней. Такие приступы случались с ней с завидной регулярностью, поэтому студенты уже просто-напросто перестали обращать на это внимание. Ребекка же, еще не знакомая с местными устоями, перепугалась знатно. От ужаса она запричитала на французском, выискивая взглядом тару с водой, дабы окрапить разок другой лицо Трелони, лежавшей, как ей казалось, без чувств. — Ребекка, успокойся, с ней всё в порядке, — рука Фреда приземлилась ей на плечо в успокаивающем жесте. — Elle est inconsciente, connard! — Я ничего не понял из того, что ты сказала, но если ты назвала меня каким-нибудь некрасивым словом, то сама такая, — Уизли присел рядом с преподавательницей. — Профессор Трелони, вы слышите? Она ошиблась, это всего лишь бабочка. Как ни странно, Сибилла оживилась практически моментально. Кажется, слова Фреда обладают воскрешающим действием. — Бабочка, вы говорите? — Трелони приосанилась и заговорила со знанием дела: — Совсем скоро вы наладите связи с молодым человеком младше вас. А еще Вселенная советует вам избавиться от гордыни, чтобы достичь желаемого. Волей-неволей Ребекка подумала о брате. Отношения с ним у нее были действительно ни к чёрту, но это шло из глубокого детства, так что перспектива внезапной дружбы была весьма маловероятной. Так или иначе, способности Дюбуа к прорицанию тоже никуда не годились, поэтому знак свыше вполне мог оказаться ложным. *** — Значит, любишь помладше? Ребекка обернулась в направлении звука. Аккурат позади нее стоял Фред, скалясь во все зубы. — Еще бы, — на её лице возникло мечтательное, предвкушающее выражение, как у маленьких детей в ожидании сказки на сон грядущий. — Напомни, сколько тебе там лет? Четырнадцать? — Ну и ну, — Уизли присвистнул. — Я догадывался, что у тебя проблемы с глазомером, но чтобы настолько! Мне шестнадцать. А вам, бабушка, какой годок миновал? Ребекка едва сдержалась, дабы не начертить в воздухе начало оплеухи наотмашь. Бог свидетель, Фред — хамло, коих свет не видывал. — Ой, столько не живут. Помоги бабуле учебники донести до кабинета, а то замучил радикулит. — А пирожки в качестве награды прилагаются к данной услуге? — Извиняй, внучок. Из блюд у бабушки лучше всего выходят только сложные щи. *** Фред, стоило ему только переступить порог своей комнаты, тут же засуетился, замельтешил по периметру, выуживая из закромов склянки с содержимым неизвестного происхождения. Ни для кого не было тайной, что зельеварами близнецы были исключительными и давно приторговывали самодельными зельями из-под полы. Сейчас же данный талант был как нельзя кстати. Парень судорожно перебирал баночки, игриво позвякивающие, ударяясь друг о друга стеклянными боками, в поисках нужной. И вот, на глаза попался перламутрово-розовый раствор, гордо носивший авторское название «Аморуизлитенция», которое любезно согласился придумать Джордж по просьбе брата, ведь назвать сие творение бадягой, как обычно, не поворачивался язык. Фред полюбовно погладил сосуд и повертел его в пальцах, прежде чем откупорить и вылить жидкость в предварительно наколдованную кружку со сливочным пивом, выглядевшим по своему обыкновению до ужаса аппетитно. План был готов к приведению в исполнение, осталось только примерить на себя роль курьера и доставить подправленный напиток строго по адресу, вот только комнату вновь жутко не вовремя озарил своим внезапным появлением брат-близнец, задержавшийся было на обеде. — Я что, в парфюмерном магазине? Чем воняет? — счел своим долгом возмутиться Джордж, хотя запах ему, по правде говоря, очень нравился. Смекнул, что к чему, он достаточно расторопно. — Амортенция? Опять появились клиенты? — Да, — даже не удостоив брата взглядом, задумчиво протянул Фред, — есть у меня тут одна клиентка… — Фред, я тебе сейчас еще что-нибудь разобью, — процедил Джордж, четко давая понять, что старший близнец в шаге от того, чтобы испытать на себе всю палитру его карательных санкций. — Не мельтеши, Джорджи, всё будет тип-топ, — заверял его Фред, пропустив шпильку мимо ушей. — Она даже заподозрить ничего не успеет. Джордж понял, что спорить с ослепленным рисующимися перспективами Фредом сейчас — самое бесполезное занятие в мире (после уроков Трелони, разумеется). Так или иначе, от его нервов и так остались одни ошметки, и незачем было терзать их далее, оставалось только смириться с тем, что его брат не устоял перед соблазном и весьма неожиданно оказался чмом. Хотя, его тоже можно понять. Честь не в честь, когда нечего есть. — Делай, что хочешь, — не без разочарования отмахнулся наконец-то Джордж. — С этого следовало начинать. *** Легкий свет от факела расползался по потолку коридора широкими стеклянными бликами. В густых медовых лучах кружилась пыль. — Постой! — девушка обернулась на звук, легонько приподняла брови, и на мгновенье вид у неё стал такой незамутненно счастливый, будто она только что выиграла в лотерею. За ней поспевал парень в мантии, обрамленной золотистым воротником, и в форменном галстуке, который принадлежал какому-то факультету, название которого Дюбуа не запомнила, однако личность его представителя отпечаталась в ее памяти прочно. Она помнила, с каким восторгом он наблюдал за церемонией посвящения Ребекки в чемпионы, с каким воодушевлением хлопал и выкрикивал поздравления. — Привет. Парнишка выглядел растерянным и очень смущенным. Ветер из щелей в видавших виды окнах неприятно свистел в ушах и слегка трепал его волосы. — Ты, кажется, с Гриффиндора? — решившись прервать молчание, ляпнула Ребекка первое, что пришло на ум. — Нет, с Пуффендуя. Гриффиндор — это наши львята. И вход в их гостиную через дурацкую картину, — парень усмехнулся, устремив взгляд долу. — На вкус и цвет, — демократично отвечает Ребекка, подавляя в себе желание сказать, что дурацкие там не только картины, но еще и ученики — по крайней мере, Уизли восхищения явно не вызывал. — Извини… Как там тебя зовут? Я шла в библиотеку, но прямо сейчас вспомнила, что не знаю, где она. Тебя не очень затруднит меня проводить? На лице пуффендуйца читалось яркое согласие. Казалось, вот-вот с его губ сорвется что-то в духе: «Я могу тебе даже почку отдать, а если ты в конце просьбы еще скажешь «пожалуйста», то вообще сразу две». — Меня зовут Седрик. — А я… Едва было Ребекка собиралась представиться, как новоиспеченный знакомый предварил ее заявлением: — Ребекка Дюбуа, я знаю. Я с самого твоего прибытия в Хогвартс собирался с тобой пересечься, а когда Кубок выбрал тебя чемпионкой… — Седрик осекся, разумея, что рискует сболтнуть лишнего. — В общем, я очень рад знакомству. За то время, что ребята шли к библиотеке, Ребекка поняла, что Седрик Диггори является большим поклонником Турнира Трех Волшебников и знает об этом мероприятии практически всё, что делало его весьма и весьма полезным товарищем. Он охотно излагал, какие испытания он напророчил еще перед началом учебного года, так как давно и тщательно готовился к тому, чтобы принять в этом участие. — Выходит, ты с предсказаниями не на «Вы»? — будто бы вскользь интересуется Ребекка. — Да, в классе Трелони я заслуженный отличник. А ты, я слышал, с этим предметом не в ладах. — Мягко сказано. Войдя в библиотеку, Ребекка воровато озирается. Там практически пусто, только несколько студентов в читальном зале и библиотекарша, которая и сама скоро носом стол пробьет. — Слушай, — внезапно начинает Седрик, и, судя по выражению его лица, решался он на этот разговор добрую половину пути в обитель книг и фолиантов. — Если хочешь, я мог бы научить тебя кое-чему. Ну, в предсказаниях. А вот и первые подспорья. Да уж, Бог не фраер — он все видит: послал-таки небесную ману в виде Седрика. Мало того, что он настоящий гуру в вопросах, касающихся Турнира, так еще и гадать научит. Джекпот, не иначе. Ребекка, источая дружелюбие, без лишних экивоков согласилась, и когда они договорились о времени и месте встречи, Седрик, довольный собой, благополучно ретировался. Однако этой ходячей энциклопедии под боком было маловато. Говоря прямо: на Диггори надейся, а сам не плошай. Поэтому лишний прочитанный сборник, в котором в мельчайших подробностях описаны Турниры прошлых лет, будет не таким уж лишним. Миссис Пинс, а именно так звали библиотекаря, очевидно приходилось сталкиваться с новыми лицами настолько редко, что та и позабыла о сразившей ее дрёме. Она резво метнулась к Ребекке, обрушивая на нее шквал вопросов: начиная тем, что она хочет почитать, а заканчивая размером шрифта, которым книга должна быть напечатана. Через несколько минут стол перед Дюбуа ломился от многообразия всяческой ознакомительной литературы, из которой есть, что подчерпнуть. Девушка удобно разместилась на высоком стуле, достала из сумки старую записную книжку с пожелтевшими под гнетом времени страницами, и открыла первую попавшуюся книгу, принявшись усердно конспектировать все то, что она считала наиболее важным. Смехотворным был тот факт, что Турнир изначально задумывался как способ наладить отношения между представителями трёх школ — Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга. Ребекку от приступа безудержного хохота после прочтения данной информации спасала лишь табличка «Сохраняйте тишину», которую повесили везде, где было не лень. Кажется, бои между участниками не на жизнь, а на смерть во время соревнований, ставшие скорее регулярностью, нежели исключением, мягко говоря не сближали. Оставалось лишь надеяться на благоразумие чемпионов в этом году, ведь именно его отсутствие являлось краеугольным камнем колоссальной смертности на предыдущих играх. *** Вскоре Ребекка, сжимая в руках блокнотик, испещренный нужными ей записями, уже по памяти двигалась к, как выразился четырьмя часами ранее Седрик, дурацкому портрету, выполняющему функцию своеобразного гриффиндорского коменданта. В это же время Джордж, которого удача в последнее время не жаловала, с Картой Мародёров наперевес пробирался по сырым подземельям к крылу с комнатами девушек. Собрав мантией всю паутину и наткнувшись на вездесущего Пивза, гриффиндорец наконец-то попал в нужное ему место. Разумеется, прежде чем войти в комнату, в которой по многочисленным рассказам обосновалась на время шармбатонка, он какое-то время постоял за дверью, оценивая ситуацию. Напрягать слух нужно было по максимуму: во-первых, нарваться на обитателей дортуара и получить в лоб, а то и чего похуже, было не самой радужной перспективой; во-вторых, в крыло мальчишек учителя захаживали редко, а вот здесь им приволье, тут уж держи ухо востро. Но путь был чист со всех сторон — можно идти. Он осторожно открыл дверь и, по-грабительски озираясь, ступил внутрь. Действовать нужно быстро, да и делать-то особо ничего не нужно, требовалось всего лишь забрать кружку, оперативно доставленную Фредом. Но стоило только Джорджу заметить знакомый ярко-зеленый сосуд с надписью «ЗОТИ для лохов» на боковой стороне и двинуться в сторону нужной прикроватной тумбы, как дверь со скрипом отворилась. — Ты че тут делаешь, Джон? Ну, что и требовалось доказать. На пороге стояла Ребекка. Понимая, что отступать некуда, Уизли решил стоически, с гордостью принять поражение. — Вообще-то я Джордж… — Да хоть Жан-Батист, вопрос остается открытым! Что ты забыл в моей комнате? — Дюбуа с каждой секундой все больше и больше напускала на себя суровость, нутром чуя глубинное волнение незваного гостя. Её светлые глаза не знают ни минуты покоя, пока не выхватывают взглядом совершенно незнакомую доселе вырвиглазного цвета кружку, стоявшую на тумбочке. — А это что? Девушка осторожно взяла тару в руки и взглянула на содержимое. На вид обычное сливочное пиво, а вот запах выдал секретный ингредиент со всеми потрохами. Розмарин, мокрый асфальт, пепел и сливочное масло… Сомнений не осталось — либо напиток лет сто как забродил, либо это амортенция. Поговаривают, что именно из-за этого зелья Беллатрисса Лестрейндж, знаменитая узница Азкабана, совершала бездумные вещи ради Лорда. Но это уже, конечно, проблемы вселенских масштабов. Например, лучший друг Ребекки — Патрик — тоже находился под влиянием этих чар от Флёр целых три месяца и чуть было не отъехал крышей. — Не пей это! — Джордж, возомнив себя комнатным Джеки Чаном, бросился к ней, выбивая кружку из рук, которая, в свою очередь, с гулким грохотом разбилась. Осколки разлетелись во все стороны, а часть содержимого замарала ковёр, теперь вряд ли подлежащий восстановлению без использования магии. — Ты совсем ненормальный? Не собиралась я это пить! — с экспрессией возбухала Ребекка. — Ты что, баран, хотел опоить меня любовным зельем?! Ты хоть знаешь какие у этого могут быть последствия? У тебя секунда, чтобы убраться отсюда, и, клянусь, если у меня из-за тебя будут проблемы, я задушу тебя вот этими вот руками. — Да это не я был! Это… Не успел он вымолвить и слова, как Дюбуа продолжила обрушивать на него все запасы праведного гнева: — Да мне плевать, хоть сам Мэрлин воскрес и подлил мне амортенцию в сливочное пиво. Проваливай, или я запущу в тебя вазу! — Он к тебе оком, а ты к нему боком… Ну и пиздец, вот так и помогай людям. — Я сказала выметайся, придурок! — и девушка действительно схватила вазу, мирно покоившуюся на подоконнике, четко давая понять, что ей абсолютно ничего не стоит претворить её угрозы в жизнь, и Джордж поспешил удалиться, окончательно убеждаясь в травмоопасности альтруизма. Голоса вошедших через какое-то время соседок выбивают из налаженного мыслительного процесса, заставляя замереть и повернуться к ним. — Ты что, инсценировала «Последний день Помпеи» пока нас не было? — почти не удивившись, спросила Анджелина. — Давай так: ты рассказываешь, что здесь произошло, а я убираю этот погром. Ребекка на секунду задумалась, прежде чем выдать: — Нет, я лучше сама уберу… Из всего этого можно сделать один единственный вывод — начало ее злоключений определенно скучать не заставит. И каким бы заманчивым не казался вариант оградиться от всей этой чепухи, засесть в комнате и удариться в изучение того, что ей предстоит, она знала, что не выберет его, потому что если в этом мире осталось дерьмо, в которое Ребекка Дюбуа еще не вляпалась — она уже в пути.