Тысячелистник

В тронном зале было тихо, так тихо, что Джейме слышал звук собственных шагов, от каждого шага разлеталось эхо и, уцепившись за древние камни, металось вокруг и следом, будто невидимый парадный шлейф. Люди по обе стороны раздвигались в стороны, когда он шел, хотя он не видел перед собой никаких препятствий, и путь его и без того был широк. Безлюден. Как и всегда, подумал он с холодным смешком. Его ухмылку кто-то в толпе заметил – и побежал, наконец, встревоженный шепоток. Джейме достиг подножья тронного возвышения и воззрился на премилую картину перед собой. Оглядел всех, нарочно не остановив взор на Короле, а начав слева направо. Яра Грейджой, морская шлюха, любительница пососать женские щелки. Лорд Аррен, горделивый идиот, тоже любитель пососать – только молоко из женской сиськи. Позорище своего рода. Братец Эдмур, недогадливый растяпа, следовало бы его казнить еще в Риверране, но у Джейме оказалось мягкое сердце. Небось не сидел бы сейчас в этом расшитом жемчужными рыбами камзоле, щурясь на Джейме, как купец на золотаря. Да. Казнил бы его, было бы одним идиотом меньше… Проклятая эта корова, несчастная девка Бриенна своими разговорами о благородстве, долге и чести тогда сбила его с правильных мыслей. Горделивый взор Талли его немного изумил. Эдакое самомнение – да при таких ничтожных способностях и небогатых возможностях? Удача, что Ланнистеры с дураками Талли так и не породнились. А, вот и принц Манфри Мартелл, порождение Дорнийских степей. Золото его одежд могло поспорить только с ослепительным высокомерием на точеном смуглом лице. Откуда бы? – мрачно подумал Джейме. Ты никто, твоего имени и не всякий вспомнить бы смог, если бы тебе не повезло, и мой палач не убил бы твоего кузена. А некая шлюха не зарезала бы другого. У тех Мартеллов, хотя бы, имелись и честь, и обаяние. Хотя мозгов вам всем боги не слишком-то щедро отмерили… Тирион. Джейме отвел глаза, натолкнувшись на хмурый и недоуменный взгляд. Тирион в последнее время всегда выглядел так, будто Джейме прилюдно его избил и в лицо наплевал. Что было несправедливо. Понятно, но – несправедливо. Лорд Сиворт. Сама скромность и послушание. Король Бран Первый. Сама неприступность и непроглядная тьма. Смотреть в эти темные глаза подолгу никто не мог. Возникало какое-то болезненное и тревожное чувство, некий далекий гул в голове и в сердце, грозивший обернуться бедой. Джейме покосился на остальных. Санса Старк. Почти счастлива меня видеть. Он склонил голову в легком, насмешливом поклоне. Она и бровью не повела. Корона с волчьими головами украшала ее высокое, фарфорово-бледное чело. Сука. Рыжая северная сука. Это ты отняла у меня сына, подумал он спокойно. Ты. Я знаю. Это все сделала ты. Подрик Пейн. Белые доспехи. Бриенна могла бы тобой гордиться, если бы… если бы она вернулась сюда. А она больше никогда не пройдет через Стену, Джейме это знал так же ясно, как то, что ему миновало полсотни лет, или что у него нет правой руки. Бриенна тебя никогда больше не увидит. В этой мысли было больше сожаления, чем злости. Подрик слегка кивнул ему. Как бывшему Командующему, или просто по въевшейся привычке уважать и подчиняться? Или из какого-то рыцарского упрямства. Он был единственным, кто ему кивнул. Пустое кресло. Лорд Простора, по счастью, не явился на это скоморошье собрание. Джендри Баратеон. Вид скучающий, ему здесь явно быть не хочется. Сэм Тарли. Погрустнел и расплылся, бедняга… - Лорд Ланнистер. Сир Джейме. Наконец-то выкроили минутку в своих важных делах? Голос у Брана иногда мог звучать так звонко, почти мальчишески. А порой это был голос старика, глухой и тихий, осипший от тысяч лет молчания. Сейчас он говорил громко и с озорной полуулыбкой. Джейме заметил, что и Санса Старк едва заметно улыбается, повернув свою хорошенькую голову к брату. Затем оба Старка уставились на него, выжидая. - Да, - небрежно склонился он, - ваше величество. Позвольте засвидетельствовать почтение. Лорды, леди. Сир Пейн. Сир Давос. Сир Баратеон. Он обернулся и развел руки в стороны: - И, конечно, наше блестящее собрание! Цвет столицы и всех шести королевств! Молчание было ему ответом. Он отвернулся, чтобы не видеть их лиц. На многих было написано омерзение, а на других – злорадство. - Вы понимаете, что за надобность нас здесь собрала, сир Джейме? - Еще бы. - Почему не откликнулись сразу? - Должен ли объяснять? Бран тонко улыбнулся. - Ваши дерзости не помогут, Ланнистер, - вдруг сказал Сир Давос. Он волновался и даже заикался слегка, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Только делают положение хуже. Отчего вы не хотите признать все ошибки? - Может быть, от того, что ошибок не совершал. - Мы могли бы заковать вас и привезти сюда силой. Но я отмерил вам три возможности, дал три шанса. Счастье, что вы воспользовались последним. - Я не хочу войны. - Войны?! – переспросила Санса, подняв брови. – Ланнистер, вы в своем уме ли? - Говорят, безумие заразно. Ваша сестра к тому имеет отношение, это ясно, - заметил Талли. Джейме уставился на него в упор. - Говорят, и глупость заразительна. А в иных семьях это просто природная черта. Опять тишина. Он посмотрел на Короля – тот оставался безмятежен, как птичка на ветке дерева. Высоко над ним развернут был новый штандарт, зеленый треугольник с недремлющим оком, вышитым из золотых нитей, в которые, по слухам, вплетали веточки с чардрева. Золото отливало алым, живым, и словно бы дышало. - Вы избавлены от того, чтобы носить кандалы. Мне не хотелось унижать вас, сир Джейме. Вы явились по собственной воле и стоите перед нами свободным человеком. Я не отказываю вам также в праве защищать себя и говорить как вам угодно, прибегнуть к любому слову, которое, как вам кажется, поможет в защите. Но будьте осторожны с тем, чтобы оскорблять людей, собравшихся здесь. Ни один из них вашего яда, вашего гнева – ни единым своим поступком – не заслужил. Джейме посмотрел на Тириона. Тот глубоко вздохнул. Знак Десницы на его алом парчовом камзоле отливал тускло, темно - и казался тяжелым, неуклюжим украшением для такого маленького человечка. - Будь благоразумен, братец, - вымолвил он, наконец. – Держи себя в руках. Он развел свои маленькие ладони в стороны, словно говорил: и это все, чем я могу помочь тебе. Джейме хотелось засмеяться им всем в лицо. - Если кому нанес оскорбление, приношу извинения, - он склонил голову в притворном покаянии. Потом вдруг дернул голову вверх. – Однако желаю понять вот что. Отчего это меня взялись судить все лорды королевства и даже соседи – если я ничего не совершал? - Это уже не смешно! – крикнул Аррен, вскочив с места. – Всем известно, что вы с сестрой творите в своих владениях! - Что же? – холодно осведомился Джейме. – Что мы такого ужасного натворили? Чем мы виновны? Тем, что мои люди сыты, богаты, живы и здоровы, работают на благо родного края и живут в мире друг с другом, с соседями? Может быть, мы делаем что-то не то? Это не мы морим горные кланы голодом, убивая их скот, в наказание за малейшее непослушание. И не мы сгоняем в шахты бедняков, чтобы они там умирали, вытаскивая последние куски драгоценного мрамора, которым потом так ловко торговать в Пентосе и Тироше. Или полагаете, что дела Долины нам совершенно неизвестны? Вести летят в оба конца, мальчик. - «Лорд Аррен»! – крикнул Робин, и кто-то позади Джейме невольно хмыкнул. – Не «мальчик»! - Сядьте, лорд Аррен, - мягко сказал Король, склонив голову набок. Он стал еще больше схож с любопытной – но безразличной – птицей. Трон, выточенный в виде ветвей чардрева, придавал тому еще больше сходства. - Пусть он не возводит напраслину, пытаясь меня очернять перед Королем и… и… и перед всеми, - завелся глупый мальчишка. Джейме не без удовольствия увидел, что Санса слегка закатила глаза. - Мои попытки вас очернить бы не были столь успешны, если б я произнес хоть слово неправды, - негромко заметил он. - Мы сегодня не о делах Долины говорим, - мягко отозвался Тарли. – Как и не о вашем потрясающем везении. Что порой может быть принято за талантливое правление… - Прошу прощения, что внес сумятицу в ваши планы, архимейстер Тарли. Везение сопутствует не мне одному, как и ошибки. Их делают все лорды… но отчего-то Королю просчеты видны лишь в Западном Крае. Очевидно, Север и Восток ему вовсе не интересны. А уж Дорн и Простор и вовсе имеют перед всеми преимущество. Одно маленькое преимущество. Быть никому не заметными… - Дорн верно служит Короне, - заявил Манфри Мартелл, сердито сдвинув свои по-девичьи красивые, густые брови. – Ни единым проступком никто из нас себя не запятнал. - Это так легко сделать, если не делать ровным счетом ничего. Пока мое золото пополняет казну, ваше способно лишь послужить позолотой на фруктовых тарелках, да превращается в ожерелья на голых титьках ваших наложниц. - Довольно, - прикрикнула Санса. – Довольно дерзостей, Ланнистер. Вы сегодня ответите за свои преступления, а уловки и шутовство приведут только к озлоблению Совета. - Это не малый совет, насколько могу судить. Вы сюда согнали весь этот низкородный, жалкий купеческий сброд и людей, желающих насладиться представлением. - Это Королевский Суд, - сказал Бран, улыбаясь. – Вы желаете придать ему большее сходство с судилищем? Чего вам не хватает? Оков? Стражей, которые наденут на вас ошейник или поставят вас на колени? Того, чтобы вас оплевала толпа на ступенях? От возмущения Джейме слегка задохнулся: и увидел, как Тирион вздрогнул, словно почувствовав это, съежился и поморщился. - Мы не станем до такого опускаться. Возвысьтесь и вы до нас, прошу в последний раз. Еще одно лишнее слово – и вы получите ровным счетом то, чего просите. Джейме упрямо наклонил голову. В последний миг перед тем, как опустить глаза, он заметил, что Десница напрягся, несомненно, пытаясь ему нечто сказать. Однако опять наступила тишина – пауза, из тех, которые новый Король так любил. Все стояли, не дыша, ожидая, что же последует дальше. Не ждут же они, что я упаду на колени и покаюсь, подумал Джейме с горечью. Или ожидают, что я обнажу меч против кого-то из тех, кто мне особенно противен? Да выбор уж слишком велик и соблазнителен. Соверши я это, то пощадил бы одного только своего брата – и, может быть, Старков, и то лишь в память о былом. - Хорошо, - наконец, сказал Бран. – Я вижу, что вы готовы выслушать обвинения и объяснить нам, как вы видите случившееся. Тарли подтащился к трону и начал зачитывать какие-то свои пометки, сделанные на множестве неряшливых свитков. Это все были сведения, не только известные Джейме, но и сто раз слышанные. Наконец, когда Сэм закончил, Бран посмотрел на Джейме с холодной усмешкой. - Все ли было так? - Это вышло случайно, - заученно сказал Джейме. – Моя сестра пребывала в самом ужасном состоянии и… не рассчитала свою силу. А также не смогла действовать ловко и поймать девочку, когда та соскользнула из окна. Бран смотрел на него, и лицо его ничего не выражало. Джейме, скорчившись, отвернулся и стал таращиться на мозаику в стрельчатом окне. На ней изображен был дракон, изрыгающий пламя, Железный Трон плавился в этом очистительном огне. Какое безвкусие, подумал Джейме отрешенно. - Мне жаль, что вашей бедной сестре пришлось такое увидеть, - вдруг совершенно серьезно проговорил Бран. – Должно быть, это было большим потрясением, учитывая ее положение… Вы поэтому не хотели приезжать? Не желали оставлять ее в беспомощном состоянии? Джейме решил не отвечать. - Вы совершенно не желаете больше ничего добавить к истории? - Вы омерзительны, - вдруг сказала Яра Грейджой. – Вы, вы оба. - Миледи, при всей вашей любви к женскому естеству и ненависти к мужскому полу… я прошу заметить, что впоследствии всеми силами пытался помочь девочке, обеспечил ее лучшим лечение и уходом, какие только… - И затыкали золотом рты ее родственникам. - Ее так называемые родственники отказались брать ее к себе. - Отчего же? - Она не может ходить. - Вы знаете, что это такое – остаться калекой? – вдруг спросил Король. Джейме рывком повернулся к нему. Поднял золотую руку вместо ответа - и медленно, холодно ухмыльнулся. - Тогда вы должны понимать, что наделали. - Я? Я не присутствовал в это время… я… - Но вы ответите за свою сестру. Не судить же нам беременную женщину. И уж ее-то в этом городе найдутся желающие оплевать с ног до головы. Вы поступили благородно, вступив на суд вместо нее и себя. - Верно, - пробормотал Джейме с досадой. - Так, отвечая за вас двоих, как за некое единое целое, ответьте нам. Вы понимаете, что это такое – сделать человека калекой? Как вы наказали бы ваших обидчиков, лишивших вас руки? - Я получил это ранение в честном бою. - И все же вы стали их жертвой, не наоборот. - Я не жалею, что так поступил. - Это мы все прекрасно видим. Так… что же вы сделали бы с ними, если бы могли? - Убил бы. И опять наступила тишина. Джейме осторожно взглянул на Тириона. Тот был бледен и качал головой. Потом он соскочил со стула и подошел к Королю, начал что-то шептать, взобравшись на ступеньки трона. Бран слушал его очень внимательно, не сводя с Джейме пристальных глаз. - Почему? – спросил Король, когда Тирион, повинуясь короткому жесту бледной руки, отошел от трона. - Что? – растерялся Джейме. - Почему вы считаете, что наказанием за такое может быть смерть? - Я не… Он обвел их глазами, понимая, что загоняет себя в какую-то страшную, тонкую ловушку. Таков был новый Король: дьявольски умен, бесконечно бесстрастен и не по-человечески праведен. Я мог бы убить тебя, мальчик, подумал Джейме с тоской. Ты пытался, ответил ему чей-то холодный голос в голове. Ты просто плохо пытался. - Я этого не говорил. Вы не можете… Он представил, как Серсее сообщают эти вести, как привозят его почерневший, оскверненный, труп или отделенную от тела голову: и его затошнило. Она не выдержит. Она попросту этого не переживет. - Прошу, дайте мне объясниться, - почти взмолился он. Ослепительная улыбка осветила лицо дорнийского принца: - И вы, наконец, перестали паясничать, Ланнистер! Он пропустил колкость мимо ушей. - Я сделал все, что мог, чтобы убрать последствия этой ошибки. Ни разу я не пытался отвести от себя или сестры подозрения. Я излагал все в точности так, как и было. Но отчего-то меня решили сделать плохим примером для всех, словно бы понадобилось вдруг показательно наказать зарвавшегося лорда… - А вы не считаете, Ланнистер, что вы и правда зарвались? – спросила Санса, поднявшись. Он заметил, что ее руки, сцепленные перед собой, напряглись, костяшки пальцев побелели. – Вы издеваетесь над беззащитными, хотя поклялись их защищать. Вы обижаете невинных, вы мучаете тех, кто слаб, хотя должны им во всем помогать. Вы нарушили все мыслимые клятвы, которые так легко всюду и всем раздавали! Вы не хозяин даже своему слову, молчу уж о вашей сумасшедшей сестрице! Вы ее никогда не были в силах удержать от грязи и злодейства. И пускай! Боги давно оставили ее. Но вы? Вы из лучшего рыцаря Королевств, из героя, превратились в палача, в кровопийцу, в истязателя. Вы не желаете нам рассказать, как вы, например, преследовали и гоняли по лесам женщину с ребенком, которые вам ничего плохого не сделали? Как довели их до гибели в гнилом болоте? Нет? Не желаете?! - Я сам в этом чертовом болоте едва не погиб! – рявкнул он с отчаянием. – И они выбрались, выбрались, в Пекло их!.. Вздорная, никчемная, пустая потаскушка и ее выродок, отчего вы все меня ими тревожите! Я оставил их в покое, как и просили. К чему это теперь?! Я оставил их, оставьте в покое и меня! По толпе позади него покатился какой-то вздох. Лицо Сансы перекосилось. Верхняя губа приподнялась в каком-то, удивительно схожим с волчьим, оскале. Но, хуже всего было то, с какой жалостью и с каким презрением в него вперился этот выскочка, Лорд Командующий Подрик Пейн. - Оставили, - сквозь зубы проговорила Санса. Лицо ее кривилось, как от боли. – Ос-та-ви-ли. Верно, вы и не понимаете, как точно сами о себе здесь говорите. Что ни слово, все в точку. - Санса, - тихо позвал Король. – Перестань. Сир Джейме о собственной натуре прекрасно осведомлен. Сядь. Приказываю, а не прошу. Он смотрел, как Санса садится, расправляя складки своего великолепного платья и думал о Бриенне и своем сыне. Его предательство оставило во рту какой-то кислый привкус. Сердце его ныло, точно, едва он произнес эти свои слова – «никчемная, пустая потаскушка и ее выродок» – он и правда отрекся, подписал себе некий, никому не известный здесь, но безнадежный приговор. - Вы говорите, что всеми силами пытались исправить причиненное зло, сир Джейме, - сказал Король. – И кажется, вы считаете, будто держите все под контролем. Знаете ли, что в самом деле творится на вверенных вам землях? Джейме предусмотрительно отмолчался. Бран щелкнул пальцами, произошло какое-то движение позади трона, открылись двери, раздались шаги, голоса. Подняв голову, Джейме застыл, пораженный. Рядом с троном стоял Бронн Черноводный и какая-то высокая, закутанная с головой в темно-синий плащ, фигура. Он вглядывался, и не мог разобрать скрытого плотной тканью лица. - Что случилось с вашей подопечной, сир Черноводный? – спросил Бран. - Пусть скажет сама. Покажет всем. Джейме в недоумении воззрился на него. Девушка сняла плащ с головы, по залу потек пораженный вскрик, кто-то ахнул. Лицо Беони было замотано белыми полосами ткани. Там, где прежде был зеленый, красивый глаз, алело пятно засохшей крови и гноя. Голова ее была также наполовину замотана бинтами. Он посмотрел на ее правую руку и с отвращением, преодолев приступ тошноты, увидел, что у нее не хватало нескольких пальцев. Беони, дрожа, расстегнула платье – и все увидели те же бинты на месте правой груди. Она вдруг заплакала. - Тише, - сказал Бронн. – Эй, перестань. Скажи, как было дело, и тебя уведут отсюда. Никто не обидит тебя. – Кто это сделал? За что? - Я не знаю, за что! – прорыдала она. – Я не знаю, кто! Не видела человека, он… он… он связал меня и выколол мне глаз, отрезал ухо, и… и… - Перед тем заплатил тебе, - сказал Бронн мрачно. – Золотом Ланнистеров. Верно? Она плакала и тряслась всем телом. - Ее изуродовали, по чьему-то высочайшему приказу. Служила у меня в заведении. Я привез ее в Ланниспорт, чтобы она там порадовала его своим великолепным видом и превосходными манерами. Думаю, она ему кое-кого напоминала. Но это уж не мое де… - Я не знаю, что происходит, - сказал Джейме, отводя от нее взгляд. – Я клянусь, что не зна… - По-моему, очевиднее некуда, ваше величество, кто и за что, - буркнул Бронн, укутав девушку в плащ. – Одна из лучших моих… - Хватит, - возмущенно сказала Яра Грейджой. – Это отвратительно. Вы ее сами продали истязателю. - Это был Ланнистер? – в изумлении переспросил Мартелл. – Это сделал он? - Нет, - сказала Беони, всхлипывая. – У того человека были обе руки. - Но он определенно к этому имеет отношение, - закивал Аррен. – Ланнистеры известны своими зверствами. У них прежде был для таких дел палач и еще тот, разжалованный из мейстеров… - Но теперь у нас в услужении нет этих извергов, - с отчаянием перебил Джейме. - Я думаю, что убийцу наняла его сестра, - Бронн мягко подтолкнул Беони, и ее увели куда-то, все еще плачущую. – А причина ее ярости вам всем видна. Тишина, шепоты и тихие смешки в толпе. Джейме с негодованием воззрился на предателя. Впрочем, в чем было предательство? Он не видел Беони с той – второй – неправедной встречи. Тогда, окончив свое дело, он ударил ее в лицо, и лишь потому, что она посмела обернуться во время соития. Он сожалел об этом, просил прощения и заплатил ей немало. А затем она исчезла. Бронн говорил ему, что ее увезли по каким-то делам в Простор, вроде бы - чтобы ублажить важного клиента. Сам он не слишком по ней скучал. Ему было некогда. Серсея вновь чувствовала себя плохо, и он целыми днями ходил по замку на цыпочках, боясь отлучиться и на минуту. Он вообще перестал о Беони думать, пока не увидел теперь, изуродованную и несчастную. И не понял, в какую опасную игру позволил себя вовлечь. - Нет никаких доказательств, что это было по приказу сестры. Шлюхи часто рискуют своей шкурой, - начал он беспомощно. - Не у меня, - оборвал его Бронн. - Я не понимаю, отчего теперь надо это к делу… - Это к вопросу о ваших странных манерах, Ланнистеры, - сказала Яра. – О том, как вы обращаетесь там, у себя, с людьми, про которых полагаете, что за них никто и не вступится. Король ее прервал, впрочем, довольно мягко: - На землях Короны никто не может так вести себя. Это МОИ подданые, затем уже – лордов. Джейме посмотрел на Брана и понял, что история Беони была ему давным-давно известна. Более того: он просто наслаждался тем, как неожиданное ее появление выбило из Джейме всю гордость и все доводы в свою защиту, в защиту сестры. - Вы хотели, чтобы вас судили за двоих, сир Джейме. Извольте: это ее преступление мы тоже рассмотрим как ваше собственное. Тем более, что сир Черноводный утверждает, будто вы ему способствовали. Он предпочел заткнуться. У Тириона было такое лицо, точно его облили ледяной водой. Сир Давос что-то быстро шептал на ухо Сэму Тарли. - Теперь нам всем следует удалиться на совещание, - сказал Бран со слабой и ободряющей улыбочкой. – Дайте нам немного времени, чтобы мы во всем разобрались. Выступил вперед Тарли: - Верите ли вы, сир Джейме, что вынесенный вам приговор будет справедлив, и примете ли вы его с подобающим вашему положению смирением? Джейме сжал губы, но почувствовал, как его лицо дернулось в быстрой и гневливой гримасе. - Что же, это был просто… Это утверждение. Ответа не потребуется, - быстро и словно бы извиняясь, проговорил Тарли. – Теперь мы удаляемся, миледи и милорды, и да пребудет со всеми нами милость Старых Богов и Новых. Толпа постепенно поредела и разошлась. Даже многочисленные гвардейцы и стражники куда-то делись. Джейме так и стоял, глядя, как Короля увозят на деревянном кресле прочь, как лорды уходят в боковую дверь, ведущую к комнатам совета, как к нему, одиноко стоящему, спускается по ступенькам младший брат. Никто не пытался взять Джейме под стражу, более того, все словно перестали его замечать. Он стал тенью среди живых. Тирион подошел и кивнул ему: идем со мной. Они вышли на пустой балкон, слуги закрыли за ними тяжелые дубовые двери. - Что происходит? – поинтересовался Джейме, опершись о стену. Он почувствовал вдруг такую усталость. Словно его и правда пытали и выбивали у него некие признания. Но нет: во всем он признался сам, и по своей же воле. – Что это, в Пекло вас всех, за скоморошеские представления?! Тирион налил себе вина, с отменной щедростью. Он сделал три больших глотка: и опять принялся доливать, без стеснения орудуя расставленными на низких столиках бутылками с борским. - Тирион! – прикрикнул Джейме, почти в отчаянии. - Он глубоко не в духе, - наконец, задумчиво проговорил Тирион. – Зачем ты его злил, братец? - Я?! - Вчера пришли печальные известия из Сероводья. Леди Рид… покончила с собой после нескольких лет безумия и болезни. Знал ты об этом? - О ее самоубийстве? Нет. Как и о прочем. - Я слышал, она так и не смогла оправиться после смерти брата. Полагаю, были и какие-то еще… печальные причины. По нему судить невозможно, но я знаю… Просто знаю: он в самом отвратительном расположении духа, какое только мы только знали. И угораздило же тебя… - Послушай! Ты знал о том, что Бронн меня предаст? - В чем предательство, Джейме? Разве ты не понял, чьих рук дело, едва ее раны увидел? Такое только Серсея могла бы выдумать. Надо же. Отрезать шлюхе пальцы, ухо, титьку и выколоть глаз. Да, она определенно знала, как действовать и с кем имеет дело. - Бронн должен был мне донести, а не… - Может, он тоже пришел в ужас… Да мудрено ли? От такой-то выдумки. - Он не какая-то нежная девица. Он и не дрогнул бы, хоть бы ей всю кожу содрали. Нет, не в увечьях дело. Ему за это свидетельство против меня хорошо заплатили, я думаю. И обещали кое-что… Кусок моей земли или Марок, я не знаю… Он никогда не действует, не исходя из своих интересов. Справедливость его волнует меньше всего. - Тебе ее вовсе не жаль? – вдруг спросил Тирион и налил себе еще – на этот раз ягодного дорнийского. - Что? О чем ты?.. - Ясно, - с сухим смешком отозвался Тирион. Джейме вздохнул, закатив глаза: - Разумеется, жаль! Я в ужасе, если тебе угодно. Но еще я в ужасе от того, как легко вы все обвинили меня и Серсею. И встали против нас. И даже ты!.. - Я в свое время сделал все, чтобы вы вернулись в Кастерли Рок. Чтобы вы выжили и смогли… Джейме. Нет моей вины в том, что наша сестра превращается в чудовище. - Как и моей. - Ты должен был сделать ее счастливой. Должен был любить ее и охранять от себя самой, доверять ей и окружить самой искренней заботой. Ты… Ты понимаешь? Тогда ее демоны бы утихли. - Я пытался! Тебе ли не знать! Я люблю ее, я на все готов ради нее, как и ради тебя… Но что я не могу исправить, так это содеянного против нее зла. Она не виновата в том, что теперь терзает себя этими… этой… Эта ненависть, которая на нее обрушилась, она… она сломала Серсею. Неужели тебе ЕЕ вовсе не жаль? Тирион посмотрел поверх бокала – очень печально и очень серьезно. - Если бы ее привели вот так, поставили перед толпой, изуродованную, лишенную глаза, плачущую? Мне было бы ее жаль. Но это она виновата, это она послала изувера, а не к ней палач явился. - Ты всегда вспоминаешь о своей любви к нам лишь когда мы повержены и в пыли, - с горечью выпалил Джейме. – Так удобно любить тех, кто беспомощен. Так трудно любить тех, кто выше тебя во всем! Тирион не ответил, и Джейме стало стыдно – не в первый раз за этот долгий день. - Прости. Я не хотел этого говорить. - Но сказал. Впрочем, оставим. Ты вправду в ужасе, и я это вижу. О, бедный брат мой… Отчего ты не смог забыть эту свою несчастную корову? Сдается мне, Серсея знает о том, что ты пытался взобраться на ее подобие. Знает – и озверела. Сбылись ее худшие опасения. Джейме. Джейме. Я-то полагал, особенно, когда ты вернулся сюда, под драконий огонь, без страха и тени сомнения - что ты любишь Серсею… Что Бриенна тебе нужна была лишь в попытке забыться. Но теперь начинаю сомневаться. Ты уверен, что сможешь ее держать в узде? Ибо если ты перестанешь ее любить, она натворит дел похуже, чем эти глупые, жестокие пытки над бедной шлюшкой. Джейме застыл, пораженный его цинизмом. С годами это умение Тириона – так складно и красиво говорить о вещах немыслимых – только приросло. Он совершенно избавился от всяких иносказаний, и, пользуясь своим острым умом, высочайшим положением и природной любовью к отточенным формулировкам, с удовольствием говорил правду прямо в глаза. - Она ждет ребенка! Она не может… не сможет… Она не причинит больше никому зла… - Я в этом менее всего уверен, братец. Да и ты сомневаешься. - Я делаю все, что в моих силах! Эти пустые судилища, нелепые обвинения и разговоры нисколько мне в том не помогают, прошу заметить! - Ты все еще думаешь, что тебя просто вздернут или нанесут тебе двадцать палочных ударов? – с сожалеющей усмешкой поинтересовался Тирион. - Не знаю. А ты уверен, что этого не случится? - Нет. Этого – точно нет. Но тебя, вероятнее всего, накажут наиболее болезненным для тебя способом. - Мне плевать. Путь только не тронут Серсею… - О, можешь не беспокоиться. Король считает, что безумиц следует только жалеть и опекать. - Он так и сказал? - Это читается между строк, когда мы говорим с ним о нашей сестре. - Мне следовало убить мальчишку. Как смеет он ее оскорблять… - Перестань, - Тирион поморщился. – Ты всегда о том своем поступке сожалел. Как ни об одном, возможно. - Я защищал свою семью. - Или преступал черту, за которой семьи может и вовсе не остаться. И потом, была ли?.. - Моя семья, по счастью… Тирион тихо засмеялся и приступил к третьему бокалу вина: - Посмотри, что с нами стало? - Что? Что такого стало? Мы богаты, уважаемы, мы скоро продлим свой род, мы живы, мы… мы… Западный Край мой, и Ланнистеры опять… - От нас НИЧЕГО не осталось, Джейме Ланнистер, - тихо и веско проговорил Тирион. – Ничего. Джейме подошел к ограждению балкона и бесцельно уставился вниз, на светло-серые камни внутреннего двора. Где-то далеко послышалась песня, ее распевали несколько девичьих голосов. Потом они рассмеялись и прервали песню. Ему вдруг стало грустно от этого. - Почему ты не принимаешь участие в совете? Ты мог бы влиять на решение. - Я сказал, что не смогу быть бесстрастен, ведь ты мой брат. Мои слова потому ничего и не значат. И еще… Мне хотелось побыть с тобой. - Словно меня и правда скоро не станет, - с кривой усмешкой проговорил Джейме. - Не знаю, что решат. Знаю одно: ни один из наших лордов не будет иметь к решению ни малейшего отношения. Никто не сможет ни противиться Королю, ни поддержать его. Наша поддержка ему больше не нужна… Некогда мы были ему необходимы, Джейме. Теперь? Теперь, скорее, когда его власть все вокруг оплетает, и ширится, и прорастает точно и правда какое-то волшебное дерево, повсюду, везде - мы все у него в плену. Не то, чтобы мне лично этот плен не нравился… Он пьян, подумал Джейме, со смесью нежности, тревоги и злости. К моменту вынесения приговора, скорее всего, маленький лев упьется вусмерть. Тирион словно прочитал его мысли: - Нет. Я смогу стоять на ногах, когда все объявят. - Спасибо, - буркнул Джейме. – Такое облегчение. - Бриенна, - вдруг пробормотал Тирион, словно пробовал имя на вкус – вместе с вином. – Вот не думал, что из-за этой неказистой девицы наши королевства окажутся перед необходимостью разжаловать самого Владыку Запада. - Думаешь, разжалуют? – встревоженно спросил Джейме. И тут же не удержался. – И она здесь совершенно не при чем. Еще не хватало, чтобы эта бедная уродина и правда решала судьбы Западного Края и моей семьи… - Думаю, могут, - Тирион серьезно качнул головой. – Санса уж точно станет настаивать. Что же до Бриенны… Я слышал, что она приняла ухаживания Тормунда, рыжебородого одичалого, который… - Что?! Что это означает? - Он позвал ее за себя. - Откуда это тебе… - Она живет не так далеко от Стены, в каком-то из его поместий. И, знаешь… Чем больше думаю, тем больше я таким исходом доволен. Бриенну следует приручить. Она тихая, покорная, очень послушная, если ее только не пугать и не терзать понапрасну. Да и ты сам, тогда, в Винтерфелле, убедился. Тормунд неплохой человек. Он сможет ее утешить. Довольно богат по тамошним меркам… Возможно, и по нашим. Они со Сноу управляют несколькими большими племенами, которые торгуют пушниной, костью мамонта, китовым усом, дорогими камнями и, конечно, скотом, которого гоняют по своим пышным пастбищам. Вот уж кому и правда повезло с приходом Сломленного Короля. Свобода, да какая. Ни единой монеты в качестве подати никому в казну не падает. - И давно это случилось? И кто донес? А что же с моим… с ее ребенком? - В день весеннего равноденствия… Вроде бы. Такой у них обычай. Джейме, к чему расспросы? - Равноденствия? Это совсем недавно… Нет. Нет. - Прости? - Нет, она за него не пойдет. - Отчего же? - Да просто не может, - с гневом сказал Джейме. – Она не может, не смеет так поступить. Должно быть, только слухи. И потом! Это не только ее ребенок, это и… Он замолчал, смущенный. И отчетливо подумал: шлюха. Проклятая неверная шлюха. Я всегда знал, какая ты!.. - И все же она выбрала сделать так. Кто-то ведь должен был покрыть ее бесчестье, если уж на то пошло. Она высокого рода, хоть ты об этом порой забывал. - Я не забывал. Это и МОЙ ребенок! Тирион фыркнул. - Идем. Хватит о ней. Тебе разве Серсея не прожужжала все уши, что Бриенна твоя - попросту уродливая, бестолковая потаскушка? Ты раньше в это, вроде бы, даже верил… Все. Окончим об этом. Она ушла из твоей жизни, постарайся забыть ее как можно скорее. По крайней мере, в ближайшее время тебе придется думать не об этом, а о том, чтобы… Двери распахнулись им навстречу: вошли глашатаи и стражники. Джейме позволил им провести себя обратно в зал, где вновь люди набились, и набились плотно – по обе стороны прохода до самого подножья трона. Их, кажется, стало даже больше: слухи о том, что вскоре казнят аж самого Ланнистера, многих прямо-таки возбуждали. - Вы готовы принять Королевский приговор, сир Джейме? – спросил Подрик Пейн. Джейме уставился на него, точно впервые увидел. - Какая разница? – спросил он, наконец, ни к кому особенно не обращаясь. Ведь вы все решили, подумал он устало. Просто закончите этот бессмысленный день. - Джейме Ланнистер, - сказал Бран негромко. – Мы решили, что вам следует обдумать последствия и результаты своих ошибок, как видится вам, или преступлений, как видится остальным. И вы взялись отвечать за себя и свою сестру так, как если бы вы были с ней единым целым. Вот наш вердикт: вы отринули свою рыцарскую честь, совершив насилие или способствовав ему, над слабыми и беззащитными. Вы лишаетесь звания рыцаря с этого дня. Он застыл, пораженный нелепостью этих слов. - Имя ваше будет вымарано из Белой Книги. - Вы не… Не смеете, - рявкнул Джейме. – Никто не меня может разжаловать, кроме того, кто посвятил, и, прошу заметить, это были не вы, не ты, мальчишка из Винтерфелла, сын какого-то северного лордишки, не ты, девица Старк, не ты, дорнийский павлин, и не… - Хватит, - мягко сказал Бран, ничуть не впечатленный этим самоубийственным всплеском ярости. – Мы можем это сделать, ибо к тому все вас вело в эти семь несчастливых лет. Если вы сможете исправить содеянное и проявите себя отважным рыцарем, достойным этого звания, звание рыцаря вам вернут. Кто посвятит вас обратно? Я не знаю. Вы будете вольны выбирать. Джейме молчал, почти не слушая его журчащую, спокойную, мягкую речь. Сир Артур Дейн, Меч Зари, подумал он печально. Какое счастье, что ты этого не видишь… - Вы проявили себя, однако, превосходным правителем своего края, а потому вам надлежит вернуться домой и исполнять свои обязанности лорда и Владыки Запада с прежним рвением и с надлежащим усердием. Обращайтесь с поддаными милосердно и справедливо, всегда помните мои заветы вам, сказанные при нашей прошлой встрече. Постарайтесь также стать надежной опорой и защитой вашей сестре, как и своим будущим детям, ибо вы теперь - единственная надежда Серсеи Ланнистер. Поддерживайте в ней праведность, милосердие, доброту и осуждайте порывы зависти, гнева и злобы, и служите своей семье так же доблестно, как если бы это было рыцарским подвигом. Станьте ей хорошим братом. Подвиг каждого дня – куда тяжелее короткого мига храбрости и отчаяния на поле битвы. Помните это. Джейме изумленно оглядел лордов. Подрик Пейн на него смотрел сочувственно. Санса Старк – с едва скрытым торжеством. - Также вам надлежит оплатить нанесенный сиру Черноводному ущерб. Он назовет цену, и, какова бы она ни была, вы отдадите ее. Вы обязаны взять на прижизненное содержание девушек, что пострадали от злобы вашей сестры. Короне же вы заплатите отдельную плату. Молчание. Все, казалось, замерло, и Джейме понял - сейчас будет назван его истинный приговор, который все и решит. - Я возьму то, что вам принадлежит, в час, когда посчитаю нужным. Уверяю вас, это будет большой потерей, и вы станете молить меня этого не делать. Это будет наказанием, и вы поймете, каким, лишь когда придет время. В тот миг вспомните об этих моих словах. Вспомните то, что я сейчас произнесу: за то, что я не беру ни монеты, ни земли, не отнимаю ни замков, ни имений, ни вод, ни рек, ни кораблей, ни шахт, ни людей – вы в нужный час отдадите мне нечто, что я сочту нужным. - Я не… - начал Джейме. Он увидел улыбку, которая тронула лицо Тириона, и слишком поздно понял: он только что избегнул и казни, и потери Кастерли Рок. Вышел сухим из воды… Но отчего-то ему стало тошно. Может, вести о Бриенне его истерзали, подумал он. Горькие, безжалостные вести. - А теперь снимите свои рыцарские доспехи. Я отдаю вас людям Королевской Гавани. Ступайте. Если хоть волосок упадет с вашей головы – виновные будут наказаны. Однако я не могу воспретить моим подданым выразить то, что они о вас думают. Бран взмахнул рукой, слуги бережно переместили его в кресло на колесах и повезли к дверям. Лорды начали подниматься, переговариваясь, посмеиваясь, не глядя на него. Только Санса бросила короткий, пылающий злобной радостью, взгляд. Но с ней заговорил принц Манфри, и лицо ее стало отрешенно-любезным, и они удалились, о чем-то тихо беседуя. Тирион устало кивнул стражникам. Они дождались, когда Джейме неуклюже развяжет шнуры на своем доспехе. Золотая нагрудная пластина, украшенная головой льва, упала к его ногам. Звон пронесся по залу. Он спросил, вновь обращаясь в пустоту перед собой: - Меч я могу оставить? Это фамильный меч… Тирион заложил руки за спину и покачался с пятки на носок. Выглядел он одновременно довольным и расстроенным – странное зрелище. Подрик Пейн подал кому-то знак, рыцарские доспехи собрали и унесли прочь. Джейме повернулся к толпе. Идя сквозь нее, он больше не слышал эха своих шагов. Ему стало вдруг все равно. Бриенна, подумал он медленно и тупо. Бриенна, отвернись, не смотри. Сир Артур Дейн, Меч Зари. Не смотри. Прошу тебя. Людей теснили от него, но они все равно пытались приблизиться, взглянуть на него, а то и крикнуть ему в лицо нечто непристойное или возмущенное. У кого на что фантазии хватало. Когда он сделал двадцать шагов, или около того – кто-то плюнул Джейме в лицо. Слюна шлепнулась на его скулу, он дернулся, схватившись за рукоять меча, и по залу, к его ужасу, понесся неудержимый смех.