Тысячелистник

- Ага, вот и ты. Как спалось? Артур глянул искоса, но ничего не ответил. Он подошел к своему жеребцу, взнузданному и покорно стоявшему в теплой попоне, погладил его по длинной тонкой морде и со вздохом закинул дорожную суму поперек седла. Джейме сделал движение, чтобы ему помочь, но мальчик только нервно сморщился: не надо. Он выглядел невыспавшимся, и, верно, таким и был, оттого насупленным и суровым. - Где твоя мама? - Собирает вещи для Сольви. Да, представь, все еще возится… Надобно заметить, у этого ребенка платьев больше, чем у Королевы Севера, - проворчал Артур. - Ты… Ты расстроен, что уезжаем? – осторожно проговорил Джейме. Он оглянулся, боясь, что разговор будет услышан, боясь появления Бриенны. Ей не нравилось, что они с мальчиком за лето не то, чтобы сдружились – но, полагал Джейме, стали другу к другу куда более расположены, чем прежде. Три дня назад сын Тормунда Великанья Смерть получил свой трофей. В победе на турнире Джейме не сомневался. Артур был ловок, силен, умен, а самое главное – быстр как в движении, так и в решениях: казалось, он мыслил наперед, обгонял в этом всех своих соперников, легко понимая и предвидя их действия, еще по-юношески неуклюжие, по-детски открытые. В бою Артур не терял расположения духа, в нем не было капризного желания победы во что бы то ни стало, того желания, что часто ввергает в гнев и ошибки: лишь спокойный расчет, улыбка, наслаждение моментом и готовность этот момент использовать – а это было умение, как думал Джейме, свойственное лишь зрелым мужам, настоящим рыцарям. Как ни странно, оно открылось ему и в этом мальчике, и он был заворожен его успехом, не только как отец, пусть тайный – но и как наставник, и просто зритель со стороны. Когда Артур прижал турнирный меч к шее последнего соперника, Джейме подумал – пожалуй, он мог бы одолеть и не только своего ровесника. Словно бы в ответ этой мысли, на поле явился еще один претендент – юноша лет шестнадцати, из Форрестеров, жилистый и упрямый, выше Артура на добрую голову или больше. Бриенна подскочила, словно ужаленная, и Джейме едва успел схватить ее запястье, не то она побежала бы с трибун вниз, принеся сыну немало стыдных минут. Еще ни одного чемпиона не уводила с турнирной поляны собственная матушка, ругая и отчитывая при всех. Она поглядела на Джейме, гневно воззрилась через плечо, сверху вниз – огромная, в этом своем черном платье, украшенном, по поводу праздничного дня, опаловыми брошами, с черными жемчужными заколками в волосах. Несмотря на смятение момента, Бриенна показалась Джейме в этот миг невозможно прекрасной – ее порозовевшее от волнения лицо, вздрагивавшие полные губы, сверкавшие под золотыми ресницами глазища. И тепло ее кожи под его пальцами. И ее громадный рост, и полные плечи, широкая спина, затянутая в шелк, длинная крепкая шея, и собранные в пушистые косы волосы цвета зимнего меда – сладость и снег, и непослушный завиток – росчерк белого золота на глухом черном вороте. Она разомкнула губы, чтобы что-то сказать: обругать его, обрушить и на него свои волнение и гнев, и он быстро проговорил: - Погоди. Погоди, сядь, пусть сам решает. Он знает, на что способен, к чему готов… Артур, под взволнованный рев толпы, поднял свою маленькую руку, левую, затянутую в золоченую перчатку – символ их маленького отряда. Правая рука все еще сжимала меч. Начался бой. Бриенна тревожно вздрагивала, и Джейме не отпускал ее ладонь, жар ее тонких и сильных пальцев передавался ему, и ему это было очень приятно. Но еще приятнее оказалось то, как быстро окончился этот поединок: мальчишка Форрестеров был повержен менее, чем через минуту. Он лежал в пыли у ног довольного Артура, и вдруг раззявил пасть и завыл: как смеют на турнире выставлять бесчестного бастарда, сына шлюхи, приблудного щенка из-за Стены. Вот тогда и случилась настоящая безобразная драка. Со своих мест повскакали мальчики Винтерфелла - и бросились вниз, ловко сигая через увитую цветами и лентами изгородь – и накинулись на чужака с кулаками. Артур и сам, не без явного удовольствия, или же в продолжающемся азарте битвы - отбросил меч и врукопашную сцепился с оскорбившим его, и они принялись кататься по земле, осыпая друг друга тумаками и непристойными словами. На помощь Форрестеру побежали его друзья, и вскоре над трибунами поплыли клубы пыли и вопли драчунов. Ринулся вниз и Джейме, а, когда всех разняли, он вместе с Райо, торжествуя, поднял на свои плечи победителя. Слуги Сансы Старк вынесли трофей – серебряный кубок, украшенный ощеренными в глупых ухмылках волчьими головами, волчьи глаза сверкали красными ониксами, отливали зловещим и темным огнем. Артур тряс этим кубком над своей головой, кричал в восторге, и его друзья орали, как оглашенные, прыгали вокруг, поднимали мечи, в полном восторге от победы. Это было его свойство, удивительная черта этого мальчика, думал Джейме потом, много раз вспоминая счастливый миг – заражать людей своей радостью, вовлекать их в свое собственное счастье со щедростью наивной, доверчивой души. В нем было это великодушие, мягкий свет доброты, прежде виденные им лишь у немногих, например, у Артура Дейна, великого тезки. Или у юного Неда Старка - но старковской застенчивости или нелюдимости не было вовсе. Он все гадал, какие таинственные пути, какой замысел Семерых, привели к появлению на свет столь пленительного во всем существа – и, думал Джейме, нет, это не очарованность собственным ребенком, тут нечто большее. Каким счастьем было бы для его сестры обладать таким сыном. Каким светом такой ребенок озарил бы ее жизнь, как бы он мог… спасти ее, помочь ей, оставить ее на верном пути. Но Серсея не знала верного пути, возможно, догадывалась, но – не желала идти им. Возможно, тут крылась разгадка. Или где-то еще. Определенно, дело было не в Бриенне, нет, не в этой простодушной дурынде. Что она могла ему дать, мальчику с таким огромным даром, Артур сам мог бы научить ее всему, она лишь восхищалась им и потакала ему во всем, и зашивала ему рубашки или пекла для него пироги, она лишь носила его под сердцем, лишь кормила его своим молоком… О, в Пекло все. Тут Джейме останавливал этот поток печальных размышлений. Он не знал, не понимал, каким образом она могла приложить руку к возникновению чуда. Чудо было чем-то совершенно противоестественным в ее положении. Она была земной, некрасивой, неловкой, упертой и недалекой женщиной, она ни в чем даже толком не походила на его сына, разве что в его грустной и нежной красоте порой угадывались ее черты, словно в искаженном отражении – густая синева печальных глаз или легкий изгиб рта в быстрой улыбке. Но, может быть, Артур взял от нее гораздо больше, говорил какой-то голос в глубине души Джейме. Может быть, он ничего не взял от Ланнистеров, кроме внешней красы – а вся его доброта, весь этот свет, вся сила и вся открытость – были ее кровью, ее молоком, ее словами, ее улыбками и нежностью, которые она ему отдала, ОНА – а не ты и никто из твоей проклятой родни. Эти мысли наводили на него тоску. Он постарался прогнать их, когда начался пир, тем более пышный и торжественный, что приходился на сбор урожая. Джейме теперь сидел вместе с важными гостями, за королевским столом, по правую руку от Бриенны. Она шутила и смеялась, выглядела такой же счастливой, как сын. Потому особенно он был поражен, когда, в разгар веселья, она наклонилась к нему и быстро проговорила в самое ухо: - Выйдем, пожалуйста. Джейме поглядел на нее, он уже немного захмелел от молодого вина. Санса сидела рядом с Артуром, своим чемпионом, малышка у нее на коленях радостно таращилась вокруг, тянулась ко всему на столе, к пирожкам, серебряным ложкам, салфеткам, яблокам – и Сансе доставляло удовольствие с ней играть. Бриенна, не глядя на Джейме, так же склонилась к сыну и так же тихо что-то произнесла. Артур повернул голову и столкнулся с ним взглядами. Они вышли в прохладный вечер, горевший такими яркими звездами, какие бывают лишь на излете лета. Бриенна пошла впереди, остановилась под навесом конюшен. В полутьме отливал серебром мех на ее подбитом седыми соболями плаще. Она повернулась, глубоко вздохнула, и, глядя на сына, тихо, твердо произнесла: - Мы должны собираться и уезжать. Джейме посмотрел на Артура, тот же не сводил с матери темного взгляда. - Ты меня слышишь? – спросила она с напускной храбростью, но Джейме знал, что она боится слез или крика, или обвинений, как прежде, в Тысячелистнике. К его – и, без сомнения, ее – бесконечному изумлению, Артур спокойно сказал: - Куда?.. Молчание. Она, видать, не ожидала, что он будет так спокоен и деловит. Мальчик терпеливо повторил: - Мама. Так куда мы поедем? - На Тарт, - она перевела тоскливые, как у побитой собаки, глаза на Джейме. Артур переступил с ноги на ногу и, опустив лицо, проговорил: - Да. Хорошо. Наутро Джейме проснулся от того, что дверь в его комнаты громко хлопнула и замоталась в петлях, скрипя и покачиваясь. Он перевернулся в постели, еще окутанный своими странными снами, и тогда над его ухом зазвенел этот мерзейший голосишко: - Вы должны отговорить ее, Ланнистер! - Ох, - только и смог он сказать, глядя из-под ресниц, как Санса Старк кружит вокруг его кровати, рыжая коса покачивается, темно-серое платье шуршит и шелестит по голому полу. Джейме сел, картинно натягивая до пояса тяжелое одеяло. На нее нагота его не произвела ни малейшего впечатления, она, казалось, была так поглощена своими мыслями, что, выскочи он теперь, в чем мать родила, перед нею, да начни бесстыдно показывать всю красу – только пожала бы плечами в нетерпении: ну, довольно глупостей. - С чего бы мне ее отговаривать? – наконец, зевнув, пробормотал он. Она остановилась и повернула к нему бледное лицо: - Простите?! Вы, кажется, были ее первым конфидентом в этом деле. Бесстыдник! - Ну, ежели говорить о стыде… Я не привык, чтобы ко мне дамы вот так врывались, посреди сна… - Мечтайте о чем-то еще, Ланнистер. Ваши прелести никого здесь не волнуют. - А теперь опять попросите меня, я с таким удовольствием подчинюсь. Она поняла, что злобой делу не помочь, и, сделав над собою усилие, проговорила, отводя глаза: - Я должна была. - Уж и завтрака бы не дождались? – осклабился он. - Плевать мне на ваши завтраки, обеды и ужины! Вы должны ее уговорить, убедить остаться. Я дала вам… все, буквально все, кров, мое покровительство, мои… мое доверие, мой хлеб и мой мед – все для вас сделала… Вам позволено воспитывать юных сквайров, вам доверено… Я доверила вам большой пост, Ланнистер! - Мне не нравится быть мытарем, - сказал он негромко. – Не то занятие, о котором мечтал. - Не в вашем положении выбирать, - оборвала она его. – И вы не мытарь, вы всего лишь должны защищать моих сборщиков подати. Во главе рыцарских отрядов. Все говорили мне, что это безумие, но я вам доверилась, и я знала, что вы выполните мои приказы. - Мне не нравилось и палачествовать над горными племенами, - упрямо повторил Джейме. – Но тогда хотя бы я видел в том… некий смысл. Некую, для себя… - Ах, да. Вам позволили мстить, и вам было приятно, и для вас, ДЛЯ ВАС, конечно, это казалось приемлемым… «О себе, для себя, я, я, я, мне, мне, для меня» – вы только вслушайтесь в свои слова, все лишь только о вас и для вас. - Словно бы вы, миледи, теперь заботитесь о ком-то ином, кроме себя? - Я забочусь о моих подданых. И о Бриенне. - Представьте себе, я тоже. - Вот, не подумала бы. - Так подумайте еще чуть-чуть, - предложил он, холодно осклабившись. Санса изучала его, слегка прищурив глаза. - Не вы ли ее к этому склонили? – тихо и с подозрением произнесла она, наконец. - Что? – он едва не рассмеялся. – Мы точно говорим о нашей Бриенне? Кто, когда, во имя каких Богов, какими силами, мог бы ее к чему-то склонить?! Она пожала плечами, судорожно отвернувшись и зашагав по кругу в простенке между окнами. Джейме поглядел за окно и увидел, что там поднимаются белые облачка тумана. - Я не знаю. Удалось же вам годы назад… задурить ей голову и убедить в том, что… - Я ничего ей тогда не обещал, ничем не вводил в заблуждение и ничего не уговаривал делать, ничего такого, чего бы сама она не желала. Смею заметить, что и вчера, покуда она не сообщила мне о своем плане, я ничего и в мыслях не имел, и сам был… преизрядно удручен ее решением. - Вот как? – в голосе Сансы послышалась надежда. Она остановилась и, опершись рукой о стену, поглядела на него с неким подобием интереса. – Это правда? Вы не хотели бы уезжать, верно? Джейме молчал, понимая, к чему она теперь поведет. - Вы не хуже меня сознаете, как плохо путешествовать с детьми, посреди осени, зимы… станет холоднее, а едва ли к началу снегопада она достигнет теплых краев. Боги, Ланнистер! Она едва не погибла там, за Стеной, вы, верно, этого не знаете, она щадила вас, не желала вам говорить о том, как они с сыном… - «Волки напали на нас с мамой», - сухо сказал Джейме. – Слова Артура, с той его прекрасной карты. Я знаю, что с ними случилось. Ну, а если подумать… Так вот она и нашла Тормунда, верно? Или он ее? Скажите, вы были рады такому повороту? Несмотря ни на что, а? Это поселило в вас тайную радость? Санса нахмурилась: - Что же, по-вашему, я должна была горевать, когда Бриенна, наконец, встретила свое счастье? И радовалась я вовсе не втайне, а открыто, она обрела дом, обрела семью, отца своему сыну, своим будущим детям, место, где ее сердце было спокойно, где ей дарили столько нежности… и родных, преданных ей до последнего мига… Она… она была любима, любила сама, и… Ох, с кем я говорю о таких вещах. Вам не понять, какая это огромная радость – знать, что с нею все хорошо. Вам даже не понять, в чем именно состояло благо, ведь это все – любовь, семья, доброта - вещи, вам чуждые и бесполезные. - Я всего лишь о том, что ни вы, ни я – никто – не знает, чем окончится та или иная дорога. Мы не знаем этого даже о себе. Тем более и в отношении Бриенны. - С ней дети! - Именно потому я желаю уйти вместе с ней. - От вас проку не так, чтобы много! - Уж сколько есть. Вы предложили мне встать на защиту ваших мытарей, прекрасно зная о том, что, из всех людей Севера, они подвергаются наибольшей опасности, и их надобно защищать самым опытным и сильным воинам. А теперь, напротив, говорите, что я бестолков и слаб. - Не надо ловить меня на слове, Ланнистер. Я не для этих игр пришла. - Определенно, нет. Просто отдать очередной приказ. - Уж простите, что наивно полагала, будто вы исправились и теперь станете верны своему новому сюзерену. - Бросьте. Я вам даже клятвы не принес. Вам не нужны были мои клятвы, вы меня считали преступником, отступником, развратником, убийцей… кем еще? Я для вас был хуже коровьей лепешки, в которую ненароком попала ваша туфелька на какой-то деревенской дороге. И, как клятв с дерьма не берут, так и с меня вы побрезговали взять хоть какое-то слово. - Теперь гордитесь, что сумели обратить сей факт против меня, правда же? – с горечью воскликнула Санса. - Послушайте, - Джейме завозился, подталкивая под спину подушки, чтобы удобнее сесть. – Отчего мы всегда с вами настроены так… по-разному? Мы вроде бы хотим одного, оба, но каждый раз обнаруживаем, что готовы в глотки друг другу вцепиться. Это от того, что вы – Старк, а я – Ланнистер? Или же дело в ином? - В чем еще может быть? – ощетинилась она. - В том, что мы понимаем друг друга, - откровенно сказал он. – И понимаем ой как неплохо. А вам претит эта мысль, о том, что вы чувствуете убийцу лучше иного человека… Лучше, чем вашу драгоценную леди Бриенну. Ее сердце вы никогда не в силах были себе открыть. Знаете, в чем загвоздка? Санса глядела исподлобья, прикусив губу. - Вы никогда не постигнете ее честности, чистоты и доброты, Ваше Северное Величество. Вы не созданы быть такою. Вам это не нужно, и никогда не было нужно, вам никогда не приходило в голову быть такой - даже прежде, чем вас настигли все эти несчастья с нашим семейством… и Бейлишем, и Болтонами. - А вы, значит, открыли для себя леди Бриенну, - тихо прошипела она, когда ее оцепенение от наглых слов Джейме прошло. – Вы… теперь главный знаток ее чести, чистоты… и… защитник оных?.. Джейме улыбнулся, хотя вышло криво и невесело: - Хороший удар, леди Старк. Она сердито фыркнула: - Не хочу вновь начинать этот спор, кто ее любит больше, Ланнистер! Вы свою так называемую любовь к ней доказали целым букетом отвратительнейших поступков. Я же всегда делала так, чтобы ей было хорошо и спокойно. - И никогда – не давали ей выбрать самой, а? Может, время пришло ей решать за себя и выбирать свои дороги? - Только не эту дорогу. Пускай перезимует в Винтерфелле, пусть все решит, когда девочка подрастет… - Эта девочка вам не принадлежит. - Как и вам. На Сольви у вас нет никаких прав, позвольте начистоту. - Я и не стремлюсь стать кем-то большим, - солгал он, не моргнув глазом. – Я люблю это дитя, этого и ей, и мне - довольно. Видите ли, есть чистые души, невинные души, способные… - Боги! Опять ходим по кругу, - вскипела, перебив его, Санса. – Почему вы так упрямы, вам бы теперь слушать меня, не открывая своего поганого рта! - Вам известно лучше других: к такому послушанию способностей не имею. - И весьма печально, что так. Она помолчала, сжимая руки перед собой. Он видел, как ее губы вздрагивали - несомненно, она глотала много некрасивых слов и обвинений в этот миг. - Леди Бриенна, - тихо проговорила Санса в конце концов, - высокого рода. Она должна носить лучшие платья и быть в тепле, защите, безопасности. Жить в стенах замка, а не в диких лесах. Всю свою юность, по воле… обстоятельств она провела в ужаснейших условиях, какие и не всякий мужчина перенесет. Она никогда не знала ласки и утешения, она сама была –утешением – нам, напуганным беглецам, а после людям вокруг, всех учила сражению, подбадривала и ничего в ответ… ничего, никогда – не ждала. Напротив, это все от нее чего-то желали: и были даже подобные вам, кто желал… скверного. Но тут уж Бриенна выбирала сама. Отчего-то я сомневаюсь, что она взглянула бы на вас, будь она на тот момент хоть немного опытней, мудрее, узнай она Тормунда хоть немного получше. Вы ловко его опередили: не спорю и отдаю должное, но вы, как и все мы, попросту ею воспользовались. Я ждала, что жизнь в замужестве, да еще таком счастливом, сделает ее другой. И не ошиблась: видели бы вы ее наряды, ее шубки, ее счастливое свежее личико, в которое совершенно нельзя было не влю… - Я видел, - угрюмо вставил Джейме. И, когда Санса впилась в него горящими глазищами, повторил, почти виновато. – Видел, леди Старк. Это я… понял. - Нет, не видели, - взвилась она в приступе внезапной ярости, - не видели и не понимаете! Когда она вернулась ко мне, ее руки потрескались от ледяной воды, лицо осунулось, и вся она выглядела так, словно батрачила на целое семейство, и, не сомневайтесь, я знаю, что так и было. Тормунд ей не позволял ни белья полоскать, ни дров рубить, что же вы?! Вы загнали ее и сломали, а она вам не служанка! И я удивляюсь, что, вместо того, чтобы готовить вам ужины да мыть за вами тарелки, она не взяла топор, да не смахнула вашу дрянную, пустую голову с плеч! Как бы всем стало лучше… - Может, и так, - сказал Джейме. – Но она этого не сделала. Уверяю вас, я не заставлял ее таскать корзины с бельем и возиться в ледяной реке. Она… - Сама так делала, - пробормотала Санса. – Вот ваше оправдание. Знаете, что есть в любящем сердце, и чего нет у вас?.. Вы даже не замечаете, вы просто слепы. И вы никогда не вызвались бы помочь ей, оградить от тяжелой работы. - Допустим, я совершил тут промах, - поморщился он. – Я не Тормунд, иного склада человек, сознаю… Но к чему теперь-то меня винить? Дело прошлое. Мы уехали из поместья, и больше она, как вы изволили выразиться, на меня не батрачит. - Да все это к тому, что только здесь я могу уберечь ее от такой участи. ЧТО вы можете ей предложить в этой дороге? Деньги? У вас ничего нет. Свое имя? Помилуйте, нет более грязного имени в этих краях, чем Ланнистер! Дайте-ка угадаю. Она будет нянчить двух ребятишек и одного взрослого рыцаря, стирая вам одежду, готовя еду и перемывая за вами миски да ложки! На это Джейме не нашелся, что возразить – хотя и счел обвинения чрезвычайно глупыми и неуместными. Он заключил для себя, что леди Санса попросту добивалась того, чтобы в нем растравить эту рану: и решил, что поддаваться не станет. Теперь, задав Артуру вопрос, он ждал ответа с тревогой – но что, если Санса во всем права, и он потакает неумным желаниям, толкает Бриенну и детей к новой опасности? Что, если Артур, и без того подавленный отъездом из-за Стены, теперь в еще большем смятении? Артур поглядел куда-то ему за спину, и Джейме обернулся. Он увидел, что Бриенна шагает к ним через двор, держа на руках малышку. Снежинка хромал рядом с нею, припадая умильной мордой к ее ноге, и всем своим видом выражая скорую смерть от голода. При этом он выглядел как серебристый шарик на трех лапах, за остаток лета наглый зверь порядком отъелся - но это не мешало ему устраивать свои представления. Он знал, чье сердце быстрее всего растопить. Бриенна глядела на него с тихим укором, качала головой и терпеливо, тихонько выговаривала. - Нам нужно ехать, дружок, я уже дала тебе сладкой каши. На обед будет что-то вкусное! Пойдем, не капризничай, пойдем… Джейме перевел взгляд на мальчика, и Артур серьезно сказал: - Нет, я не жалею, что уезжаем. Здесь ей причинили ужасное зло. Он молчал в ответ, и Артур сказал, еще тише и с какой-то странной печалью: - А ты, Ланнистер… неужели ТЫ этого не понимаешь?