Тысячелистник

На дальнем дворе собрались люди из свиты Сансы Старк – и, когда к Джейме и Бриенне обернулся Тирион, державший в руке кубок с вином, стало ясно – было им очень весело. Бочонки с дешевым, но крепким пойлом открывали, срубая мечом пробки и подставляя кружки и бокалы. Чуть поодаль на два пустых бочонка положили доски, что-то ухало и трещало, и назойливо колотил барабан. - Ты-то что здесь забыл? – рассердился Джейме при виде едва стоявшего на ногах братца. - А ты? – нахально усмехнулся карлик. – Знаешь, мне не по душе эта напомаженная толпа летних детей. Мы с тобою… мы… с вами… Помним, что такое настоящее веселье, с крепкой нотой северной отваги, а? Тирион обшаривал глазами Бриенну, словно пытался нечто о ней понять. - Что здесь такое? – спросила она, холодея от предчувствия. – Не видели ли вы Артура? Маленький лев скорчил гримасу и помахал кубком, расплескивая вино в грязь под своими подошвами: - Ну, я бы не стал мальчишке мешать. Бриенна бросилась к толпе, собравшейся вокруг настила, и в этот миг заиграли музыканты. Это была какая-то бродячая скоморошья труппа, прибившаяся к гостям из Винтерфелла, и, наверное, выпросившая себе место на балу. В залы их не пустили, а оставили развлекать низкую публику на задворках. Но они старались изо всех сил. Задудели в рожки, заколотили в барабаны из буйволиной кожи, затрясли какими-то самодельными трещотками. Выступил вперед певец и запел, чистым и низким голосом, быструю северную песню. Сольви, крутившая головой на руках у Джейме, радостно засмеялась и принялась хлопать в ладоши. Бриенна сказала: - Стойте тут. Верно, они где-нибудь там, в кругу… Она отпихнула со своего пути какого-то мальчишку, и другого, и, оборачиваясь, они узнавали ее и расступались. Вдруг кто-то выкрикнул: - Ну, покажи им, как танцуют на Севере! Толпа подхватила кого-то, взметнулась копна светлых волос – и на помосте очутился Артур. Он шутливо раскланялся, прижимая руку к груди, а потом засмеялся: - Иди ко мне, иди же! Вновь завозились вокруг, и напротив Артура встала Трикси, поправляя волосы, взволнованно отряхивая свой подол от невидимых соломинок. Певец набрал в грудь воздуха и запел. Мальчик и девушка стояли лицом к лицу, не сводя друг с друга сияющих глаз, словно были не в силах разорвать это странное притяжение. Они тихо и аккуратно покачивались, и вдруг Артур сорвался с места и двинулся на нее, стуча каблуками своих новых сапог, повторяя ритм, и все ускоряясь, раскинув руки. Он словно летел. Трикси, повторяя движения северного танца, начала отступать, но при этом горделиво встряхивала головой, так, что роскошный плащ ее каштановых волос струился и раскачивался. Артур загнал ее к самому краю помоста, и, когда она покачнулась, в самый последний момент вытянул руку и словно бы выдернул девочку из оцепенения или падения. Он повлек ее к себе, отпустил, Трикси подняла руки и закружилась: теперь она двигалась вперед, Артур отступал, сверкали его белые зубы, смеялись синие глаза, щеки пылали юношеским румянцем. Он размахивал руками в притворном ужасе: вот же ведьма! И пятился, выстукивая каблуками мелодию. Трикси, ободренная, приподняла свою юбку, мелькнул белый шелк и белые коленки, толпа прямо завизжала от восторга. Артур схватился за отвороты собственной куртки, стянул с плеч и, раскрутив над головой, швырнул оземь. Он остался в белой рубахе и шитом серебряной нитью жилете. Бриенна медленно и беспомощно подумала – это я вышивала, все эти колокольчики и травинки, а теперь он сверкает, топочет и двигается, словно сгусток серебряного света, неподвластный мне, забывший обо мне, очарованный танцем. Песня все убыстрялась. Зрители начали хлопать и притопывать, и подпевать, и вдруг певец замолчал, а пела лишь девушка - рябая девица рядом с ним, может, его сестра или возлюбленная. Трикси вновь отступала, Артур шел на нее, высоко поднимая колени и хохоча. И вдруг, перед припевом, простеньким и назойливым, как многие из простонародных песен, оба танцора развернулись лицом к публике. Двигались они совершенно в лад, будто разучивали танец долго и старательно – но Бриенна понимала, что они просто-напросто были так погружены в эту песню, в это безумие, и так очарованы друг другом, что им не требовалось криков танцмейстера или какого-то долгого урока. Они сами были уроком всем остальным – смотрите, смотрите, как танцуют те, кто в самом деле друг другу нужен… У Бриенны от отчаяния выступили злые слезы и закружилась голова. Артур и Трикси топали, быстро меняя ноги, подняв руки и щелкая пальцами, и толпа просто стонала от восторга. Дети визжали, она слышала краем уха, как восторженно воет Сольви. Потом, на новом такте, танцоры развернулись лицом в другую сторону и вновь повторили свои замысловатые коленца. Музыка перешла в свое финальное торжество – она рокотала и лилась, голоса певцов смешались, движения Артура и Трикси, отточенные и быстрые, словно пламя, становились все сложнее, и вдруг барабаны смолкли. Теперь певец только нежно выщипывал из своей лютни тонкую мелодию, а певица повторяла слова, и в этом ликующем урагане веселья возник глаз бури, остров нежности и тишины. Артур и Трикси остановились друг против друга. Они раскачивались, таращились друг на друга сияющими глазами, ослепшими от любви. Губы Трикси приоткрылись, когда Артур – все видели, что он ниже ее на полголовы, если не больше – и все принимали это как должное, подумала Бриенна с болью в сердце – поднял руку и провел кончиками пальцев по щеке девушки. Она вздрогнула, отчетливо и медленно, сделала к нему шажок. Повторила его движение. Песня затихала, и в этой кошмарной надвигающейся тишине Бриенна, сморгнув слезы, обвела глазами оробевшую толпу. Она натолкнулась на недоуменный, полный скорбного бессилия и ледяной злобы, взгляд лорда Рисвелла. Он стоял на другой стороне от помоста и сжимал кулаки. Трикси наклонилась еще ближе, словно чтобы сказать Артуру нечто. Их губы были разделены лишь тонюсенькой пеленой тумана, который рвался из разгоряченных гортаней в стылый воздух ночи. Бриенна, понимая, что уже ничего поделать нельзя, и все же желая хоть что-то сделать, подскочила к помосту, схватила Артура за руку и дернула вниз, к себе. Наутро пришел час расплаты. Завтракали впятером – к ним заявился, точнее сказать, напросился маленький лорд Ланнистер, и, сидя на высоком стуле, веселил Сольви разными трюками и глуповатыми историями. Бриенна молча ковыряла вилкой в сваренных с пряностями овощах, Джейме угрюмо жевал кусок жаренной ягнятины. Артур сидел, выпрямившись и с трагическим видом гонял по тарелке мелкую рыбешку. - Будет тебе, - вдруг сказал Тирион, поглядев на мальчика. – Я берусь все разрешить. Какие же пустяки, право. С каких пор в Королевской Гавани стало так уныло, что мальчишка не может поцеловать красивую девочку на своем первом балу? Артур поглядел на Тириона долгим тоскливым взором: - Я этого не сделал. Я ее не поцеловал, - сказал он с таким сожалением, что Бриенне захотелось встать и надавать ему звонких затрещин. - Не успел, - закивал проклятый карлик. – Да-да-да, юноша, вот и твой первый урок, а заключен он в том, чтобы… - Эй, - рявкнул Джейме. – Оставь это. Боги, я думал, ты пришел нас поддержать, а ты ведешь себя, как Мизинец. - А я поддерживаю, - сказал Тирион. – К примеру, вот Артура я очень поддерживаю в его стремлении завоевать свою любовь. - Трикси помолвлена. Вы хоть понимаете, какое оскорбление было нанесено бедному лорду Рисвеллу? - Да ладно тебе, Бриенна. Мальчишка пустился в пляс, не в кустах же задрал на ней… - Молчи, - вновь прорычал Джейме, ударив кружкой о стол. – Совсем заболтался! Тут дети! Сольви посмотрела на Джейме с удивлением и жалостью. Она всегда так смотрела на него, когда тот сердился. Никогда не боялась. Она слезла со стула, пыхтя и повернувшись задом к столу. Подошла к Джейме и обняла его за локоть, прижавшись рыжей головенкой. - Не надо, - пролепетала она, - Джейме, не надо кричать! - Мой свет, мой маленький светлый лучик, - тотчас успокоившись, забормотал растроганный этой пантомимой Джейме. Он взял девочку на руки и поцеловал ее щеку. – Прости. Я напугал тебя? Прости… Я очень тебя люблю, Сольви. - И я тебя люблю, - Сольви ткнулась лицом в его плечо. – Ты только больше не кричи. - А я и не позволю на меня кричать, - заявил Артур. – Нет, Ланнистер, вы что, все серьезно?! Да что я такого натворил? Вы просто сумасшедшие, старые, плесневелые… - Хватит, - настал черед Бриенны повысить голос. Она даже хлопнула ладонью по столу. – Ты пойдешь к Сансе и принесешь извинения. И никакой Трикси ты больше не увидишь до конца праздников, а, ежели только узнаю, что ты к ней приблизился, я тебе такое устрою! Артур воззрился на мать, краска заливала его лицо, ноздри раздулись. Он начал медленно подниматься из-за стола: - ЧТО ты мне такого устроишь, матушка? И кто тебе сказал, что я буду слушать этот нелепый приказ, да кто вам всем сказал, будто я раскаиваюсь хоть на миг, будто я сожалею, будто стану просить прощения?! Знаешь, что я слышал по такому поводу? Рыцарь не просит прощения у купца! Львы не просят прощения у овец! Тирион издал какой-то звук – пораженный возглас пополам с изумленным хихиканьем. Джейме так и застыл, покачивая прижавшуюся к нему девочку и глядя на Артура поверх ее рыжих кудряшек. Бриенна тоже начала подниматься, чувствуя, что ярость застилает ей взор алой, липкой, противной, как ланнистерский плащ, пеленой. - Ты где этого набрался, Артур? – услышала она свой голос, а точнее, какое-то злобное шипение между сжатых зубов. – Ты где такой чуши наслушался? - Нигде, - быстро и примирительно сказал Артур. – Ланнистер как-то раз такое ляпнул, уж я не помню, по какому поводу. Что ты? Что тебя так расстроило? - Да мало ли что я там говорил, - закивал Джейме, перепуганный не меньше Артура. – Наверное, к слову пришлось, вот и все. Тут Бриенна поняла, что все смотрят на нее, даже Сольви испуганно обернулась, и что она пришла в неописуемый гнев по совершенно пустяковому – как все они полагали - возможно, что и не зря – поводу. Она сделала глубокий вдох и села на место, бесцельно схватившись за вилку и нож. - Повторяешь что ни попадя, - процедила она, опустив глаза. – Пойдешь и извинишься, как миленький. Скажешь, что ты слишком юн, глуп, что ты сам это осознаешь. Что, как сквайр Винтерфелла и его чемпион, ты нанес оскорбление лорду Севера, но готов приносить извинения за свою оплошность. Артур криво усмехнулся и метнул на Тириона еще один мрачный взгляд. Уж не обсуждали ли они нечто в том же роде, и не были ли готовы дать мне отпор, мелькнуло у Бриенны в мыслях. Конечно, обсуждали. Артуру нравился быстрый ум Десницы. Он обожал с ним болтать, он с первых дней тут, в столице, был Тирионом совершенно очарован. - Ха. Словно бы я какой-то щенок, по недоразумению обмочивший сапог высокого лорда. - Думай о себе как угодно. Хочешь мое мнение? Помочись ты на сапог лорда Рисвелла при всем честном народе, итог и то был бы лучше. Сольви захихикала, а вслед за нею Джейме и все остальные. Однако веселье длилось недолго. В комнату впорхнул молодой человек, сутулый и бледный, но дорого одетый. Он наклонился к Тириону и быстро зашептал. Бриенна недоуменно поглядела на сына, и Артур с неохотой сказал: - Доброе утро, Сэди. Это моя мама, леди Бриенна. Мама, это Сэди, помощник Десницы. Сэди выпрямился и поглядел на нее сочувственным взглядом водянисто-серых глаз. - Можно сказать, десница Десницы, - напряженно хохотнул Артур. – Есть ли десницы у десниц Десницы? - Не более чем у всех, - мрачно пошутил Сэди, покосившись на Джейме и девочку. – Но поболее, чем у многих. Миледи сир Бриенна, вас просят явиться к Королю. А также тебя, Артур. И вас, лорд Ланнистер. - Какое же срочное дело? – усмехнулся Джейме, поднимая девочку и ставя ее на пол. – Милая, побудь покамест с Гертой и Снежинкой… - Дело о требовании лорда Рисвелла, - сумрачно и торжественно сказал Сэди. Ну точно как приговор объявил. Войдя, Бриенна положила руку на плечо сына, но стражник кивком указал ей: туда. Она увидела кресло, стоявшее у окна. И вдруг поняла одну вещь – она была единственной женщиной. С грохотом затворили двери зала Совета. Бриенна медлила. Артур рядом с ней стоял, высоко подняв голову. Король Бран сидел во главе стола, полуприкрыв глаза, слушая торопливый шепот Сэма Тарли. По сторонам от него сидели Давос Сиворт, принц Мартелл и Бронн Черноводный. Последний одарил Джейме насмешливым кивком. Сир Давос ткнулся носом в какие-то свитки. Принц Дорна со скучающим видом откинулся на спинку стула, обвел Бриенну мягким и казавшимся пустым из-за темных глаз взором. Наконец, Бран едва шевельнул рукой, но Тарли, несомненно, готовый ловить малейший знак, тотчас выпрямился и замолчал. На губах его застыла улыбка мученика. - Где же обиженный мною лорд? – громко и нагло осведомился Артур, разглядывая собравшихся в упор. – Он струсил бросить обвинения мне в лицо? А Леди Санса? И где сама якобы оскорбленная мною девица, где Трикси? Бран Старк глядел на него, не мигая. Бриенне захотелось выступить вперед и загородить собою сына. - Леди Бриенна, - словно поняв ее мысли, проговорил Король. – Вам указали ваше место, не так ли? Вам недостаточно ясно? - Превосходно ясно, - парировала она, вздрогнув от собственной смелости. – Однако и я осмелюсь задать вопрос, будет ли все… - Все будет по справедливости, я вас уверяю, - холодно сказал Король. – Сядьте. И вы, досточтимый сир Десница. Ваше место подле меня, не так ли? Тирион помедлил и заторопился к стулу по правую руку от Короля. Влез на него, картинно пыхтя и вздыхая. Сир Давос смотрел на карлика с сочувствием. Потом покосился на Джейме. Бриенна осталась стоять рядом с Артуром. - Мужчины решат, что делать дальше, леди Бриенна, - сказал Король без всякой улыбки. – Ваше дело – выслушать решение. - И промолчать? – удивленно спросил Джейме. На это ответа не последовало. Бриенна нашла руку Артура, быстро сжала. Ладонь его была влажной и горячей. Никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы он вновь стал мал и беспомощен, настолько, чтобы она могла взять его на руки и унести из этой мрачной, пахнувшей можжевеловым пеплом и пылью, комнаты. Но Артур деликатно освободил ладонь и шагнул к столу, оказавшись у противоположного торца, прямо напротив Короля. К Бриенне подошел стражник и вновь указал на место у окна. Она с неохотой подчинилась, с тревогой понимая, что все в этой комнате живет и движется по каким-то неведомым ей законам, и движется – что ужаснее всего – к чему-то непоправимому, неотвратимому. Джейме остался стоять, в шаге от мальчика. Его никто не просил ни сесть, ни уйти. Он всматривался в лица собравшихся с болезненной и почти неприятной требовательностью, но все они, кроме весельчака Бронна и Тириона, самым старательным образом не обращали на Ланнистера никакого внимания. Повисло молчание, не то неловкое, не то зловещее. Бриенна начала щипать складки своего платья, заставляя себя сидеть прямо и держать рот на замке. - Итак, - насмешливо, почти дурашливо, заговорил Артур. – Вам угодно меня судить? Могу я узнать, за что же? Сир Давос осуждающе покашлял. - Лорд Рисвелл выказал Его Величеству свое недоумение по поводу вчерашнего. Он просил Короля привести юного Артура к Совету и призвать к соблюдению приличий, а также принести извинения ему, его невесте, Королеве Севера, совету лордов Севера… - И его распутной старой мамаше, - звонко крикнул Артур, прервав вымученную речь Давоса. И, довольный своей дерзостью, захохотал. Бриенна возмущенно уставилась на Джейме, который тоже начал ухмыляться, повернулась и увидела, что захихикали Бронн и Тирион. Король Бран тонко улыбнулся. Сир Давос обиженно засопел, перебирая свои бумаги, явно не понимая, за что ему такое истязание. Бриенне стало жаль старика. Тарли оглянулся на нее и сказал, весьма напряженно: - Гм. Разве лорд Рисвелл не осиротел? Артур поглядел на Сэма, качнул своей золотой головой – и зашелся в новом приступе смеха. Он согнулся пополам, уперев обе ладони в стол Совета. - Довольно, - тихо сказал Король. Едва он это произнес – а скорее, прошелестел, словно ветер качнул листья чардрева, – Артур выпрямился, бледный и серьезный. Улыбка его умерла. - Оскорбляя память родителей Рисвелла, - сказал Король, - ты приводишь себя в еще большие беды, юный Артур. К делу. Принеси извинения завтра, в это же время, публично и искренне, и со всем будет покончено. Артур молчал, хлопая длинными ресницами. - Мы, несомненно, готовы принести извинения, - начал было Джейме, но Артур его оборвал. - Да в Пекло вас, Рисвелла и всю вашу гнилую компанию, - сказал Артур. – Мне извиняться не за что. Я не трогал Трикси и не навлек никакого позора! За какие грехи я стану просить прощения у этого дурака? За то, что Трикси не любит его? А не ему ли стоит извиниться за то, и не перед вами или придворными, и даже не перед леди Сансой, и даже не перед собой? А перед самой Трикси? Как вам такое предложение, Ваше Величество? Повисла пауза. Бриенна услышала, что далеко за окном, над весенним штормом, орут и ревут, будто стаи мертвяков, голодные чаячьи стаи. - Неплохое, - Король мягко улыбнулся. – Дела меж лордом Рисвеллом и его невестой, несомненно, не столь хороши, в противном случае не было бы почвы для твоей выходки. Также известно мне, что ты очарован ее красотой, а она и правда всепобеждающа… Твой дар пробудил ее или всего лишь предвидел – того и самые мудрые Боги не объяснят. И все же тебе стоит держать ответ за свой собственный поступок. Чужие мы будем судить, если нас о том попросят. - Вот как, - пробормотал Артур. Бриенна видела, что сын ее обезоружен таким приветливым и спокойным тоном. Но она также видела, что Артур мучительно пытается справиться с этим и обратить в свою пользу. О, как это выражение лица было ей знакомо… Джейме, подумала она. Джейме, Джейме, проклятый Джейме Ланнистер, вечное клеймо, вечный источник бед и раздоров. - В таком случае ответьте… - начал Артур, заметно ободрившись, и вдруг раздался голос принца Мартелла. - Значит, таковы плоды воспитания бастардов на Тарте, - объявил он, скрестив руки на груди и переводя взор с одного лица на другое. – Воистину, печальны. Артур раскрыл рот, чтобы ответить, и на плечо его легла ладонь из чардрева. - При чем тут Тарт? – осведомилась Бриенна, дрожа от негодования. – Извольте объяснить, в чем ваши претензии к нашим землям, лорд Манфри? Но принц Дорна на нее не глядел. Он побарабанил пальцами по столу, обвел глазами потолок, скрытый пасмурной полутьмой. Было видно, что ему доставляет удовольствие так себя вести. - Не в том дело, что дети растут невоспитанными и грубыми, - почти нараспев промурлыкал он. – Это не их вина. И вас я не виню, как и прекрасный сапфировый остров. У мальчика не было отца, хотя и… Сир Давос при этих словах вскочил. Руки у него тряслись, и он говорил, уперев взгляд в свои свитки, будто искал в них подсказки, но не находил. - В самом деле, Ваше Величество, дозвольте нам… Дозвольте мне… Следует обратить наши вопросы к отцу Артура, который… - Мой отец мертв! – крикнул Артур с отчаянием. – Вы что же, совсем здесь все отупели от сытой и покойной жизни?! Тирион воззрился на него с жалостью и страхом. Джейме сделал какое-то движение, чтобы удержать Артура, который, расставив руки, воззрился через стол на Короля, как на величайшего врага. - Твой отец присутствует здесь, - тоскливо и укоризненно выдавил сир Давос. Он повернулся к Королю, будто ему было больно глядеть на мальчика чуть больше положенного. – Ваше Величество, прервите же наше невольное скоморошество, наконец! По крайней мере, двое здесь присутствующих могут под присягой подтвердить, что Ланнистер обесчестил леди… миледи сира Бриенну, я молю вас всех, вас, сир Десница, вас, мейстер Тарли, и я сам… Я тоже могу, я… - Замолчи! – заорал Артур, выпрямляясь. – Ваше Величество, велите ему заткнуться! Король разглядывал мальчика, подняв бровь. В висках у Бриенны застучало. Она начала подниматься со своего места, и только тогда поняла, что двое стражников стоят по сторонам от нее. Они скрестили копья, поместив ее в какое-то подобие клетки. - Перестаньте, - взмолилась она тонким, испуганным, девичьим голоском. Артур повернулся и уставился на нее, словно впервые увидел. - Это правда? Молчание. - Значит, слухи и оскорбления… Насмешки… И все… было правдой? Мама? Тишина. Бриенна сжала кулаки. - Это правда, - спокойно сообщил Король Бран. – Я знаю, тебе неприятны были слова людей там, в Винтерфелле. Ты приписывал их злобе и жестокости. Может, и верно приписывал, однако… Чье свидетельство тебе по душе, Артур? Мое? Или сира Давоса, который не способен ко лжи? Может, твоего родного дядюшки, которому доставляла определенное веселье мысль о том, как его брат, великолепный, сияющий рыцарь, добился от столь своеобычной дамы ее расположения? Или, может, Сэма Тарли, который приносил им книги, дабы твоя мама могла развлечься, проживая в тех комнатах на правах фрейлины моей сестры и наложницы Джейме Ланнистера? Да, Артур, жизнь ее не была светла в те дни, и твой отец ничего не сделал, чтобы эту печаль развеять. Он любил другую женщину. С твоей матерью лишь развлекся. Насколько ему понравилось, пусть скажет сам, коли захочет о том вспоминать. Все это Король произносил таким будничным и невыразительным голосом, будто перечислял какие-то налоги или мелкие судебные решения. Бриенна подумала вдруг – ему это не доставляет удовольствия, а только скуку, бесконечную скуку, все ее страдания, все эти бесконечные вечера, пока ее терзали там, в Винтерфелле, ее мысли, ее сомнения, ее боль, ее радость – все это вызывало в Бране Старке лишь брезгливую скуку. Осознание это пришло внезапно, и, как все осознания глупых ошибок, оно было горько и тошнотворно, и у нее заныло в груди. - Нет, - выпалила она, поражаясь бойцовскому духу, который ее не покинул. – Все это ложь, Артур. Бледное лицо сына вспыхнуло гневным румянцем. Он посверлил Бриенну взглядом, потом, словно завороженный, опять уставился на Короля. - Нет, - повторил он за матерью одними губами. Затем, громче. – Нет. Все неправда. Это… какая-то из ваших столичных злых шуток. Бран усмехнулся и, вместо ответа, устало прикрыл глаза. - Ежели было бы так, - пробормотал Бронн Черноводный. – И правда, шутка бы удалась. - Он отпихнул Тормунда со своего пути, - сказал сир Давос, качнув головой. – А тот ему уступил. Бедняга долго еще не мог понять, отчего ему отказали. Впрочем, и правда… Было бы неплохо нам так пошутить. Простите. Простите, Ланнистер. Это следовало сказать. Ваш сын не заслуживает еще и такого унижения. - Я не его сын, - прорычал Артур. Джейме схватил его за плечо, но Артур вдруг, не поворачиваясь, сбросил с себя его руку: - А ты не трогай меня! - Артур, послушай, я все объясню, я не… Артур в самом деле развернулся к Ланнистеру всем корпусом и уставился в его лицо, жадно и тоскливо. Джейме – Бриенна видела это – оробел. Он облизнул пересохшие губы, вздрогнул, сжал кулак в перчатке. Потом опустил голову. Мгновения потекли, долгие и невыносимо-липкие, и все словно застыло в серой смоле. - Лжец, - тихо проговорил мальчик, и от его голоса у Бриенны побежал по спине холодок. – Грязный, подлый, бесчестный… Лжец. Ты посмел… Ты… У тебя… Ты… Бриенна моргнула, поняв, что с ресниц ее катится что-то мокрое. В груди все росла эта зудящая, прорывающая в позвонки, боль. - Послушай-ка, Артур, - подал голос Тирион. Он старался говорить весело и даже небрежно, будто и правда еще рассчитывал обратить все в некую, пусть и запредельно странную, шутку. – Это дела прошлого, такого прошлого, что, как видишь, сидим мы тут нынче, глупое старичье, и уже разбираем твои ухаживания за невестой… И, как ты уже наверняка понял, ведь юноша ты у нас неглупый… Да. Кхмм… Бесчестить девицу и прежде, и теперь, считалось не самым достойным из деяний, однако же… - Что вы такое несете? – пробормотал Артур. Тирион не смутился, а зажурчал еще быстрее: - Однако же позволь заметить, что твои родители сражались плечом к плечу. Так все и было. Они осенили себя пускай не брачным, но гораздо более величественным союзом… Благородная миледи сир Бриенна, не менее… да, пускай и чуть менее, и все же благородный Ланнистер, некогда возглавлявший гвардию Королевы… - Королевы Шлюх, - равнодушно вставил сир Манфри. Бриенне показалось, что кто-то хмыкнул – стражники или Бронн, было трудно определить. - Неважно, - поморщился Тирион. – Послушай. Дело прошлое, вот и все. Уверен, при должной способности, а у тебя таковая имеется, ты смог бы осмыслить… Артур сделал шаг назад, обводя всех потерянным взглядом. Он положил пальцы на рукоять меча. - Я требую суда, - сказал он негромко. – Требую суда над Ланнистером. Слышите, вы? Вы все! Я требую поединка! Король Бран молчал, прикрыв глаза. Уж не задремал ли, подумала Бриенна с внезапным и невеселым смешком. Какими же мы кажемся ему – мелкими, склочными и развратными, и глупыми, глупыми, глупыми… - Вы что же, думали, ему все простят? – и голос Артура сорвался в рыдание. Бриенна дернулась к нему: стражи ее схватили за локти, отбросили, непочтительно и ловко швырнув в жесткое кресло. – И он сам на то рассчитывал?! Как смеете! Я не прощаю! Он обесчестил мою маму! Я не… Я не прощаю! Последние слова он выкрикнул сквозь слезы, но зычно и ярко, и они понеслись вдруг каким-то особенным вихрем, или же Бриенне так показалось, взметнули бумаги сира Давоса, и пропали в складках черной королевской мантии. Король-Колдун открыл глаза и поглядел на мальчика перед собой, на повзрослевшего в миг мальчика, который, несмотря на бегущие по щекам слезы - держался за меч. - Разумеется, нет. Я дозволяю поединок, - сказал он с улыбкой. Артур качнулся. Теперь уже заволновался Тирион: - Но, Ваше Величество, однако же, стоит рассмотреть… - Я остановлю сражение в тот момент, когда посчитаю, что кто-то из вас побеждает, - заметил Король. – Это устроит тебя, юный Ланнистер? Манфри и Бронн хмыкнули почти одновременно. - Мне не нужно его имя. Я сражаюсь не за него, - огрызнулся Артур. – Что я получу, когда он будет повержен? - Ты хочешь казнить Джейме Ланнистера? – удивился Бран, со странной, мальчишеской, нежно-жестокой, искренностью. Артур сердито шмыгнул носом. На мать он больше не смотрел. Бриенна его даже понимала – и ненавидела себя за это. - Я не палач. - Хорошо. Если ты победишь, обещаю справедливый суд над его преступлением. - Если же нет? Артур, подумала Бриенна, чувствуя, как дурнота растет в ней и заполняет все липкой безнадежностью. Артур, что ты делаешь? - Если же нет, милый мой Артур, сын Джейме, то означает это лишь одно. Кстати сказать, ровно то, что ты с такою горячностью доказывал о себе вчерашнем… Мальчик недоуменно поднял бровь. Король Бран сделал знак своей страже. - Боги увидят, что судить его не за что, - рассмеялся Король, когда его кресло разворачивали к дверям.