Тысячелистник

Пока Санса не взяла ее лицо в свои ладони и не развернула к себе, Бриенна не слышала ее голоса. Она смотрела за окно, где над деревьями, что начали уже покрываться первой листвой, носились невесть откуда взявшиеся ласточки. Под липами в маленьком саду цвели крокусы, лиловые цветы с толстыми оранжевыми сердцевинами, гадкие цветы… Бриенна поглядела на крокусы, которые служанки поставили в вазы ее спальни. Сольви сидела на ее постели и болтала ногами, перебирая ленты на своем платье. - Не оторви бусинки, - сказала ей Трикси, садясь перед девочкой на корточки. – Хочешь мятного чая? И пирожок с вишнями. - Бриенна, - мягко повторила Санса, - Эй. Ну, что ты? Позволь уложить твои волосы. Ты словно спишь на ходу, ты не… Бриенна поглядела вниз, на застежку платья. Санса закончила возню с мелкими драгоценными аглетами, что спускались по свадебному наряду. Платье было нежно-голубого цвета, с вышитым гербом Тарта на груди, и каждая из застежек была в виде солнца или луны, в каждой был свой драгоценный камешек. Когда она двигалась, они тихо и чуть осуждающе звякали. Под тяжелым, двойного плетения, шелком платья был розовый шелк другого. Рукава спускались до самого пола, и заканчивались вшитыми в них для тяжести золотыми подвесками – солнцем на правой руке, луною на левой. - Не спала всю ночь, - сказала Санса без вопроса, перебирая волосы Бриенны и осторожно проводя по ним щеткой. – Зачем себя так мучить? - Верно. Дело-то решенное, - тихо заметила Бриенна. – Что мне делать, Санса? Что же мне – теперь – делать? - Я этого не знала, - сердито сообщила Санса, наклоняясь к ее уху и обшаривая осторожным взглядом комнату, по которой сновали служанки. Половина из них была из свиты Королевы Севера, а другие – местные, и к ним Санса относилась с брезгливой, надменной осторожностью. - Я не обвиняю. - Нет, но платье… Ты могла бы подумать… Уверяю тебя, брат не посвящал меня в этот коварный план. И, думаешь, я бы на это согласилась? Согласилась бы лгать тебе, а потом отдать Ланнистеру?! Мне сказали, что платье будет нужно для весеннего бала, а я… Как тебе уложить косы? Вот тут, пожалуй, закрепим гребешками. Бриенна отвернулась, чтобы не видеть в большом зеркале своей унылой физиономии. - Такое красивое, - протянула Сольви, спрыгнув с постели и прижавшись щекой к колену матери. – Очень прекрасное! Ты самая красивая, мама! Бриенна погладила ее волосы и поняла, что пальцы ее слегка дрожат. - Где же Артур? – всполошилась Герта, - где он? Камзол лежит на его кровати, а сам куда-то опять убежал! Несносный! Служанки заспорили, где следует его искать, наконец, Трикси вызвалась было пойти за ним – но Санса ее одернула, велев остаться с девочкой. - Я сама его приведу, - сказала она и пробормотала что-то себе под нос. Что-то похожее «хоть и не виню Артура». - Я найду его, - сказала Бриенна, тяжело поднимаясь. – Сольви, зайчонок, побудь с милой Трикси. Спой ей ту песенку, что вчера начала учить с сиром Хантом. Она прошагала по галерее, думая – как было бы хорошо, прихватив детей, ускорить шаг, спуститься по ступеням, направиться в гавани, сесть на корабль до Тарта… Сольви она понесет на руках, а Артур и сам будет счастлив отсюда уехать. Она услышала тихие голоса и остановилась, в нерешительности глядя сквозь приоткрытую дверь. Ноги привели ее в Комнату Командующего Гвардией, но голоса Подрика Пейна не слышно было. Он так и не вернулся, он был услан Королем по каким-то делам в Марки, еще прежде, чем состоялся поединок ее сына и Джейме Ланнистера. Наверняка сделано было с умыслом – Бриенна не знала никого, кто больше Подрика восстал бы против неправедного решения. Даже Санса, изрядно поворчав, выбрала быть в этом решении за брата, не говоря об остальных. По комнатам замка летал злой шепоток – о том, как «эта корова», наконец, захомутала богатого лорда Ланнистера, пусть и опального, пусть – но все еще наделенного и красотой, и могуществом. Говорили двое – молодой голос, звонкий, срывавшийся, и спокойный, сердечный, глубокий. Артур и Джейме. Бриенна осторожно заглянула в комнату – и увидела, что они стоят над раскрытой Белой Книгой. Она отшатнулась. - Не много же подвигов записано за тобою, отец, - насмешливо и жестоко сказал Артур, качая головой. Слово «отец» он выделил так, чтобы прозвучало почти пощечиной. Джейме стоял, скрестив за спиной руки. Бриенна видела узкую полосу смолы, алую, как настоящий порез, на плоти чардрева. - Я думаю, даже слишком много. Будучи рыцарем при Королеве Серсее, я ничем себя не прославил. А при Королях… Даже, пожалуй, ославил. - Пытался убить дракона, - Артур ухмыльнулся, прищурился, подняв лицо. – Неплохо. - Некогда я думал, что мой путь рыцаря окончится в пламени. - Какая жалость, - Артур сморщил переносицу: удивительно похожая на Джейме гримаска. – Как жаль, что такого не случилось. Жареный ты мне более по душе, чем сырой. Джейме одобрительно хмыкнул над этой злой шуткой, но не сразу ответил. Он стоял, слегка ссутулившись, не пытаясь сбежать. - Ты победил, - сказал он, наконец. – Знаешь ли, что в моем сердце стыд смешался с яростью, а досада – с гордостью? Я никогда не был так горд своим ребенком, как в миг собственного падения. Артур поджал губу, на сей раз копируя мать. Порой Бриенне хотелось смеяться и плакать, видя, как в точности ее дети повторяли ее или своего отца. От… цов, подумала она. - Ведь не думаешь же, что я прощу тебя после этого, Ланнистер? - Нет. - По правде говоря, я буду ждать удобного мига, чтобы тебя уничтожить. Я наследую тебе, как и маме – и, как говорит леди Санса, она станет добиваться, чтобы по достижению совершеннолетия, меня приняли люди Вольного Народа и отдали мне мою часть тех земель. Ты знаешь, что это означает? - Прекрасно. - Ставки высоки. Мне достанутся Западный Край, Тарт и Земли за Стеной. Я буду богат, и, даже в случае суда, я выкуплю себе свободу, еще и благодарность от кое-кого, наверное, получу. Так вот послушай же, что я сделаю, имея за собой такую защиту… Сила на моей стороне. Сила и правда. Дай мне лишь повод, отец. Если ты хоть пальцем тронешь ее, если я увижу хотя бы маленькую ее слезинку, хотя бы… тень печали, причиненной тобой, явится на ее лице, если ты хоть раз дашь мне повод усомниться, не ты ли обидел ее, не ты ли причина ее грусти – я тебя уничтожу. Я выдавлю твои глупые глаза из твоего глупого красивого лица, как некогда вы здесь, при всех, позволили это сделать рыцарю-Псу. Я это сделаю, повторю вашу же экзекуцию над дорнийцем - и я буду рад слушать твой крик. Джейме рассмеялся коротко, невесело: - И что, если я промолчу? - Не сумеешь, - отгрызнулся Артур. – Впрочем, тебе решать. Знаю, что ты любишь Сольви, но она всего лишь ребенок… - А ты нет. - А я уже нет, - холодно отрезал Артур. – И, если ты исполнен желанием хоть в малейшей степени принести нам добро, если есть на то твоя воля… Так ты мне теперь поклянешься… - Послушай, - перебил его Джейме, и, как видно, напрасно. Артур возвысил голос. - Ты поклянешься не там, перед септоном, говоря заученные слова, а теперь, передо мной! Бриенне стало страшно. Она толкнула дверь и вошла. Артур испуганно уставился на нее, несомненно, гадая, сколько она услышала. - Артур, - сказала она, стараясь держаться со спокойным достоинством. – Тебя все ищут. Идем. Джейме обвел ее долгим взглядом, не сулившим ничего хорошего. Она протянула руку сыну, как маленькому. Артур покорно пошел к дверям, сделав вид, что не заметил ее жеста. Проходя мимо нее, однако, он положил руку на ее плечо и мягко развернул, увлекая с собою. Они вышли, прошли немного в молчании. Бриенна вспомнила, как видела его тонкую фигуру посреди поединка, как слезы застилали ее глаза, а сердце ныло так сильно, казалось ей, что ее проткнули кинжалом ниже лопатки. Когда Ланнистер занес свой меч, все остановилось, и она поняла в то же мгновение, что, если Джейме что-то сделает с мальчиком – не жить на этом свете будет ни ей, ни ему. И мир исчез. На мгновение просто исчез. А потом заторопился, и, открыв глаза, она увидела, что Ланнистер падает, споткнувшись, что мечи, словно лучи горячего солнца, сверкают в руках у сына. - Не надо с ним говорить, - произнесла она негромко, стараясь на Артура не глядеть. – Зачем ты с ним встретился? Артур молчал. - Клятвы он ненавидит, - еще тише сказала Бриенна. – Просто делай вид, что покорился Королю, и все. Артур. Таков путь лорда, сына лорда. - Мейстер Тарли говорил, что в те дни ты все время была в слезах, а при расспросах ты уверяла, будто всего лишь грустные книги для чтения попадаются. Но мы оба знаем, что было тому причиной, мама. Она быстро повернула голову. Артур говорил это жарко, словно выталкивал слова, и они падали на камни галереи, тяжелые и полные злобы. - Он переменился. Его поражение его усмирило. - Тем не менее. Знаешь же, за что судили его здесь, прежде? Каких-то лет семь тому назад Король лишил его рыцарского звания за то, что он, вместе с сестрой, пытал одну девушку, простого звания, отрезали ей пальцы, вырезали глаз… Артур с отвращением поперхнулся. - Ты знаешь, что все было лишь по приказу леди Ланнистер, - сказала Бриенна устало. – Если уж взялся сплетни собирать… - Ах, вот как? Собиратель сплетен, вот я кто теперь? – возмутился мальчик. - Ш-ш, - зашипела она. – Хватит. Замолчи. Делай, как я тебе говорю, довольно пылких бесед. Оставь все свои замыслы, Артур. Оставь. Не ссорься с ним. И, ради Семерых, не делай этот день еще труднее для меня, чем он есть. Она толкнула дверь в свои покои и состроила – в последний момент – радостную улыбку или ее подобие. В последний же миг перехватила полный возмущения и даже презрения взгляд Артура – но тут двери открылись широко, и все служанки захлопали, поднимая со стола расшитый тартский плащ. Сольви начала бегать меж взрослыми, разбрасывая цветочные лепестки из маленькой корзинки. Трикси, смеясь, подхватила ее: - Еще рано, глупышка! Ах, но все равно чудесно, чудесно! И все принялись наперебой обсуждать последние приготовления, набросили на Бриенну плащ, повели ее к наружным дверям – во двор замка, а там уже стояла вызолоченная карета и собрались зеваки. Помогая ей влезть в карету, Санса торопливо бормотала: - Потом, потом, все потом. Не то опоздаем, брат будет недоволен задержкой. Артур и я поедем следом. Мы будем рядом, ни о чем не переживай. Держи-ка… И она сунула на руки Бриенне дочку. Сольви обняла ее. Бриенна уселась в карете, лошади тронулись с места. Она глядела на стены замка, проплывавшие мимо окошка. Потом закрыла глаза и ткнулась губами в макушку девочки, что пахла так сладко и невинно. Но эта невинность ни от чего не могла защитить. Напротив, подумала Бриенна с отчаянием, это Я должна была их защищать. И теперь мы все попались в ловушку, расставленную Королем для какой-то жестокой игры против Ланнистера. Или, возможно, Ланнистеру на пользу… Она вытерла глаза рукавом. Карета покатилась по улочкам столицы, и Бриенна вслушивалась в шум за ее стенами. Торговцы перекидывались шутками, где-то затянули песню солдаты. Запахло дымом, яблоневыми поленьями. Затем стук копыт по мостовой, проехал большой отряд, бряцая оружием. Сольви наскучило сидеть у нее на коленях, она потянулась к окошку и высунула любопытную мордочку, наслаждаясь поездкой. Все, что она видела, хотелось ей сообщить матери: мама, гляди, какой огромный дом! Какие нарядные девочки! А вон, смотри-ка, о, это фонтан, мальчики прямо в нем купаются! И даже птички! А собачка пьет воду! Почему мы не взяли Снежинку? Вот бы он искупался! Так смешно трясет хвостиком, когда его купают! Наконец, карета остановилась. Открылась дверца, и в проеме Бриенна увидела седую бороду сира Давоса. Он, хмурясь, обвел карету глазами, увидел Сольви - и улыбка тронула его губы. - А вот и принцесса, - сказал он, протянув руки. – Давай, ну-ка, иди сюда! Сольви, повизгивая от радости, позволила поднять себя. Сир Давос уставился на Бриенну, протянул беспалую руку. Она неловко выбралась, боясь, что уже собралась толпа. Толпа имелась, но не была так уж огромна: она заметила стражников, которые сверкающей цепью отгородили маленькое пространство вокруг старой септы. За ней теснились зеваки, тянули шеи и без всякого смущения обсуждали происходящее. На высоких древках трепыхались флаги Короны, Тарта и алая ланнистерская тряпка с вышитым на ней львом. Во дворе стояли несколько северных лордов, сир Хант, сир Манфри и участники Малого Совета. Давос поставил Сольви на землю, но она прижалась к его ногам спиной, вдруг оробев. Сунула пальцы в рот и застыла, вертя головой. - Идемте, - мягко предложил Луковый Рыцарь. – Все уже готово. Они двинулись к крыльцу септы. Бриенна взяла девочку за руку. - Для меня будет большой честью привести вас к алтарю, - тихо заметил Давос. – Простите, что так вышло, должно быть, для вас это тяжело… - Все в порядке, - буркнула Бриенна, стараясь на него не смотреть. – Вы поступили сообразно своему представлению о справедливости, мой лорд. - И все же хочу сказать… Он вовсе не таков, каким был прежде. Это я послал его к вам, это сделал я. Но лишь потому, что убедился: он возвратил рыцарскую честь, заступаясь за невинных, и едва не погиб при том. Он будет хорошим мужем, миледи. Из груди ее вырвался горький смех. - Вы поэтому решили открыть Артуру глаза? Рука Давоса, вокруг которой Бриенна сжимала пальцы, чуть дрогнула. Они остановились у раскрытых дверей септы. Бриенна видела рыжую голову Сансы, богато расшитые платья ее фрейлин, пыхтящего в сторонке архимейстера Тарли. Артур сидел на краю скамьи, опустив голову. - Есть раны, которые не заживают, покуда не будут вскрыты. Мы так поступили с ним, когда он попал в руки к леди Грейджой. Он умирал. Был покрыт ожогами, ранами, и в них скопились гной, кровь и боль. Видите ли, есть такие вещи, которые надобно распечатать и заговорить о них, чтобы они начали исчезать… - Вы слишком добры, - холодно сказала Бриенна, опуская глаза. – Боюсь, ваш метод лечения здесь не поможет. Люди начали собираться в зале, рассаживались, болтая в полголоса и оборачиваясь к ней. Подошел Тирион, заговорил с малышкой о каких-то пустяках и увлек ее с собою, к передней скамье. Вдруг все затихли. Из боковой двери явился отряд гвардейцев, и среди них она увидела, наконец, Подрика. Лицо его было бледно, а одежда покрыта дорожной пылью. Он толкал кресло Короля, довез его до подножия алтаря и застыл. Нашел Бриенну взглядом, коротко кивнул. Септон поднял руки, поклонился Королю так, что едва не клюнул носом каменный пол. Затем выпрямился и нараспев заговорил молитву, обращаясь к Семерым. Бриенна едва слушала. Она увидела, что Джейме появился из другой двери, маленькой дверцы слева от возвышения, прошагал в тени Семерых и остановился. Свет из небольшого витража расцветил его лицо и одежду: семиконечная звезда словно бы легла на него. Он обернулся – раз, и другой. Обшаривал глазами зал, будто понимал, что у Бриенны в душе опять зрело невыносимое желание побега. Септон умолк. Все взволнованно зашептались. Джейме вновь, ястребиным жестом охотника, хищно и споро оглядел зал позади себя. - Пора, - решительно пробормотал сир Давос. – Идемте. Она шла вперед, понимая, что с каждым шагом приближает неизбежное. Нечто ужасное, нечто, чему она не могла даже найти названия – забвение, крах, утрата? Ее сердце онемело, а руки покрылись гусиной кожей, ей вдруг стало холодно, как в сердце метели на склонах Тысячелистника. Давос довел ее до возвышения. Дальше были три ступени. Там стоял Джейме Ланнистер, сложив руки перед собой. Больше он не вертелся, не оглядывался с нетерпеливым вниманием. Он расправил плечи, горделиво задрал нос. Бриенна встала с ним рядом и впилась взглядом в септона. Септон обмотал их руки алой лентой, и только в тот миг Бриенна поняла, что Джейме протянул левую. Пальцы его пылали, словно угли. Септон, поглядывая на Короля со смесью благоговейного испуга и гордости, начал говорить слова клятвы. Джейме их повторял громко и нараспев, с таким нескрываемым торжеством, что ей хотелось повернуться к нему - и закатить ему пощечину. Настал ее черед, и она поняла, что ее рот пересох. Она что-то выдавила из себя, кашлянула раз и другой. Наступила мучительная тишина. Бриенна готова была провалиться сквозь землю. - Что это они делают? Мама и Джейме, они там, чего, будут песенку петь? – вдруг, отчетливо и радостно, проговорила Сольви. Бриенна обернулась, и увидела, что девочка сидит на коленях у Короля Брана. Тот улыбался, полуприкрыв глаза. Заметив смятение невесты, он наклонился и что-то тихо сказал Сольви. Та засмеялась, хлопая ладошками о подлокотник кресла. Бриенна поглядела на Джейме. Тот стоял, с беспокойством разглядывая дочь. Потом шевельнулся, перехватил взгляд Бриенны. Она поняла, что ее губы дрожат. - Закончи, - тихо сказал он. – Ты очень красива. У тебя все получится. Я люблю тебя. Закончи. И, не сводя с него испуганных глаз, Бриенна забормотала клятву. Она едва помнила, как стащила с плеча тяжелый плащ, и еще хуже помнила, как плащ Ланнистера укрыл ее плечи. Едва она накинула плащ Тарта на расшитый камзол Джейме, наглец так и просиял. Она нахмурилась, поправляя складки, проводя по его плечам заученным движением, которое миллион раз совершала, одевая сына, и остановилась, лишь перехватив смеющийся взгляд зеленых глаз. - Не убирай своих рук, прошу. - сказал Джейме, подняв бровь. – И я готов ради того совершить еще тысячу подвигов! - Не совершил же ни одного, - процедила Бриенна, внезапно обожженная стыдом за себя. И подумала: смеющийся рыцарь, вот кем ты стал. Улыбка его растаяла. Она опустила руки, не зная, что теперь должна делать. Все было так долго, так мучительно, так непохоже на веселую, искрящуюся, бегущую вперед свадьбу в Тысячелистнике – та увлекала с собою их всех, будто девчонка в белом платье, в цветущих лугах. Здесь же каждое слово давалось с трудом, каждая улыбка таила обман или насмешку, и каждая тень по углам была сера, угрюма и опасна. Джейме повернулся к септону: - Ну? Объявите же, наконец. Бриенна теперь леди Ланнистер. - Милорд… Такова воля Богов, да, конечно… - тот растерялся от такой наглости. Видать, отвыкли вы здесь от такого обращения, не без яда подумала Бриенна. И впрямь, не я же одна желаю угостить эту нахальную физиономию хорошенькой оплеухой? Она поняла, что ее лицо запылало. Тут Джейме совершил еще одну – припасенную для такого случая, несомненно – выходку. Он быстро повернулся к ней всем корпусом, шагнул ближе, обнял за талию и приник губами к ее губам. Может, там в зале Тирион подал какой знак, или тихий восторженный визг Сольви был необговоренным сигналом, но она слышала, сквозь стук сердца в ушах, как все закричали приветствия и пожелания, захлопали в ладоши, а музыканты заиграли гимн Семерым. Между тем, время в ее собственной голове потекло медленно и тоскливо, потому что язык Ланнистера раздвинул ее губы и проник в ее рот, не встретив никакого сопротивления – так она растерялась. Поцелуй выходил каким-то бесконечным, неправильным, в нем было нечто темное, какая-то бархатная, ласковая, томительная страсть. Когда все закончилось, Джейме с сожалением убрал руки с ее талии, облизнулся, словно кот, поевший сливок - и открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Бриенна слушать не стала, а начала спускаться по ступеням, не глядя на него. Она подошла к Королю, торопливо, на грани непокорности, поклонилась и подхватила дочь на руки. Вскочил на ноги и Артур, встал рядом с нею, и они вместе пошли к выходу. Алый плащ волочился за Бриенной, ей хотелось сбросить его с себя. Кто-то догнал ее у дверей и сунул в руки корзинку с золотом. Она посмотрела невидящим, безумным взглядом. - Золото Ланниспорта, - тихо сказал голос Джейме. – Я позаботился, делая приготовления. - Я не буду раздавать золото Ланнистеров, - ощетинилась Бриенна, чувствуя прилив внезапной злобы. – Не буду. - А, может, это и верное решение. Всегда экономная, благоразумная моя женушка! Она с яростью вытаращилась на Джейме. В ответ физиономия его осветилась бойкой и бесстыдной улыбкой. Чтобы стереть ухмылку с его красивого лица, Бриенна сунула Сольви в руки Артуру, зачерпнула горсть тяжелых монет и зашагала вперед, бросив через плечо: - Артур, бери сестру и возвращайтесь в замок. Не будем здесь задерживаться. Сама же пошла на толпу, которая уже бормотала и шевелилась впереди чудовищем с сотней голов. Она швырнула монеты в их лица, вызвав вздох счастливого облегчения. Стали тянуть руки да выкрикивать ее имя, но вскоре оно потонуло в возгласах «долгих лет Ланнистерам!» - что пробудило в ней уж совсем щемящий гнев. Джейме очутился с ней рядом, кидал монеты, хохоча и что-то отвечая наглецам из толпы, перекидываясь с ними шутками самой разной степени мерзости. Праздничный пир сделали скромным – по меркам столицы, думала Бриенна, и вовсе отшельническим. В обеденной комнате, примыкавшей к гостевым покоям, накрыт был длинный стол, в угол усадили трех менестрелей. Они, невзирая на кислое настроение невесты, старались играть веселые песни, и делали это весьма умело. Сидя рядом с Джейме во главе стола, Бриенна бесцельно разглядывала серебряные кубки, пироги с дичью и всякие заморские блюда, которые – тут шепнул ей все еще маявшийся чувством вины сир Давос – его корабельные подручные везли сюда из-за Узкого Моря, надеясь всем угодить. Услышав эти вести, Джейме принялся усердно зубоскалить насчет крабового мяса, и Тирион был тут же готов гадкие остроты подхватить. Бриенна выпила белого вина с привкусом смородинового листа – но ком в горле не проходил. Она не знала, что это было – слезы или ее крик, готовый вырваться и все тут обрушить. Может, то и другое. Сольви долго крутилась среди взрослых, распевала песни и носилась по комнатам, разбрасывала лепестки, сияя - пока, наконец, ее и Артура слуги не отвели спать. С уходом дочери Бриенне показалось, что погасла последняя искра веселья в этом странном сборище. Стало темно и тихо, хотя вокруг стоял звон бокалов и трескотня придворных сплетен, и взрывы мужского гогота, и хихиканье напомаженных дам в тяжелых шелках. Но Бриенна слышала все будто сквозь толщу воды. Санса Старк подняла за нее бокал, и она выпила, боясь расстроить Королеву Севера. Санса хмурилась, кусала губы, но было видно, что унылый вид Бриенны ее ничуть не удивляет. Она пошепталась с принцем Дорна, дала знак своим фрейлинам и их кавалерам, молодым смешливым рыцарям Винтерфелла, среди которых мелькал и красавец Райо – и те построились для менуэта. Тогда к Бриенне подошел Хайл Хант, сделал галантный поклон, и, под убивающим на месте взглядом Ланнистера, протянул руку, приглашая на танец. Она вскочила на ноги, почти обрадовавшись, лишь бы не сидеть рядом с Джейме и не слушать его дурацкий голос, не слушать их с братом воспоминания об их дурацком детстве, не слушать и не видеть никого из них… Но Ханта кто-то отодвинул плечом, тот отступил, и рука Бриенны, протянутая вперед, оказалась сжата пальцами Подрика Пейна. Он со странной решимостью потянул ее к себе: отступать было некуда. Да и незачем. Музыканты затянули сладкую, неторопливую балладу. Рука Подрика скользнула вокруг ее талии, исчезла под складками ланнистерского плаща. Вел он весьма умело, она только подумала коротко – и когда мальчишка успел научиться? Тут вспомнила, что давно никакой не мальчишка, и смущенно засмеялась. Ей не хотелось смотреть в сторону своего мужа. Наверняка ничего хорошего ее не ждет – ни этим вечером, ни вообще. Подрик закружил ее вокруг себя, не сводя с ее лица встревоженных темных глаз. Нахмурился, и, собрав свою храбрость, пробормотал: - Я хотел с вами говорить, миледи сир. Но, как понимаете, было бы высочайшей невежливостью говорить с невестой наедине. Бриенна удивленно уставилась на него. - Подрик… - Мне так жаль, что это случилось, - с жаром выпалил он, поворачиваясь в танце так, чтобы закрыть ее собой от гостей. – Мне правда ужасно жаль. Он не сделает вас счастливой. Бриенна закусила губу. Потом тихо проговорила: - Ты прав. Он этого никогда не умел. - Не в том дело, - Подрик сморщился, как от боли. – Он этого никогда НЕ ХОТЕЛ. Пораженная, она молчала, позволяя ему поворачивать и делать шаги, и отступать, и сходиться с нею. - Знайте же, что я всегда буду на вашей стороне, миледи сир Бриенна. Я заступлюсь за вас, стоит вам лишь прислать весть, любую: слово, свиток, сорванный цветок – если скажут мне, что это прислала леди Бриенна, я просто сотру обидчика в порошок. Войны я не страшусь. Некогда мы втроем стояли в самой страшной войне на свете. Чего мне бояться теперь? Его? Нет. Я только боюсь, что он доведет вас до чего-то ужасного или поступит так, как поступил со своею сестрой. Некогда мы все позволили ему над вами надругаться. А теперь позволяем ему взять вас, без всяких к тому препятствий… В его сердце нет зла, но также не найдете добродетели. Все его слова - это ветер. Слушайте лишь себя. Потому молю: любая весть. Довольно и сорванного цветка. Он замолчал, остановился. Взяв ее руку, поцеловал – и с поклоном отступил. Когда она вернулась на место, Джейме так и метал в нее полные скорби взгляды. Бриенна решила на это никак не отвечать, села и уставилась в тарелку. Улучив момент, он наклонился к ней и зашептал, обводя глазами зал с танцующими парами: - Лишь потому, что это твой бывший оруженосец, а мой товарищ по оружию и преемник, я не стану ворчать. - Как благородно с твоей стороны, - пробубнила она, также стараясь к нему не поворачиваться. От его дыхания пахло ягодным вином. – Уж и не знаю, как благодарить. - Благодарить будешь позже, в спальне, - он прижался губами к самом ее уху, обдавая хмельным жаром. Бриенна шевельнулась, чтобы отодвинуться, и тут поняла две вещи. Что-то внутри нее просто застонало от бесстыдного, нехорошего чувства – желания, чтобы он прекратил и продолжал одновременно. А рука его, горячая ладонь, легла на ее бедро, чуть сжала и тотчас отпустила. Он резко отшатнулся, встал, слегка покачиваясь, и поднял бокал. Заметив это, вскочили и другие мужчины, кроме Подрика, который все еще глядел на Бриенну – издалека, с самого края стола, глядел с этой непроницаемой и осуждающей тоской на лице. Наступила полночь, и музыканты заиграли что-то медленное, томное. Поднялся Бронн Черноводный, объявив, в своей дерзкой манере, что они уж очень задерживают невесту и жениха, а, точнее бы сказать, новоиспеченных мужа и жену, и не пора ли дать им немного отдохнуть. Лукавые эти слова были встречены хором пьяной поддержки, хлопками и топотом. Бриенна поднялась и пошла в спальню, думая лишь о том, чтобы никого сегодня ненароком не убить. В комнате все еще повсюду стояли эти мерзкие лиловые цветы с толстыми, гадко опушенными, стеблями. Добавились к ним и белые подснежники, и желтые купавницы, и розовые гиацинты. Не было роз, как с облегчением заметила Бриенна. Свет от сотен свечей отражался от зеркала, ложился мягкими отблесками на толстый дорнийский ковер. Постель убрали парчовыми покрывалами, вышитыми тартским гербом подушками, а на балдахине прикрепили флаги Ланнистеров. Сев на кровати, Бриенна сняла с себя туфли и стянула чулки. Явилась Грета, и начала расстегивать ее плащ и платье, убирать из волос гребешки. - Вы что-то погрустнели, - заметила она, распуская волосы Бриенны. – Вам нездоровится, миледи? - Нет, - сказала Бриенна. – Я в порядке. Как там дети? Уснули? Такой шум… - Сольви, солнышко мое, похныкала, да и уснула. Артур сидел с книгами. - Следите, чтобы он не побежал искать Трикси, - устало сказала Бриенна. – Такое чувство, что он никогда не раскается, а только сильнее будет стараться все делать по-своему! - О, Боги милостивые, да забудьте же вы о хлопотах, в такой-то день! Мы все сделаем, как надо, перестаньте каждую минуту думать о ком-то, кроме вас самой! Ворча себе под нос, она ушла в комнату для умывания и вернулась с тазом теплой воды, в которой плавали лепестки жасмина и цветы миндаля. Бриенна опустила в воду ноги. Герта принялась растирать ее подошвы самым энергичным образом. - Бедные ножки, - сказала она, посмеиваясь. – Устали, устали, совсем устали! Она подняла на Бриенну радостное лицо: - Думаете, мы не видели, как он на вас там, на Тарте смотрел? Словно вы – величайшее сокровище. Я всегда знала, чем дело окончится! Он смел, упрям, он своего добьется! Так я думала! Вот, видите же, права! Ах, счастливица вы… Бриенна поежилась. Герта, бедное дитя. Она, как и многие женщины и девицы, пребывала в волшебной рыцарской иллюзии, очарованная манерами и подвигами проклятого Ланнистера. Даже известия о случившемся пятнадцать лет назад бесчестии ее ничуть не смутили – да и отчего бы могли смутить, она была тогда младенцем, а для молодых все эти времена кажутся неважной и скучной древностью. - Помните, как мы его мыли, покуда он лежал в лихорадке, после того страха, что случился с Артуром? – вдохновенно продолжала служанка. – Весьма весомое достоинство, как по мне! О, я не сомневаюсь… - Ступай, - оборвала ее Бриенна. – Хватит, я сама закончу. Ступай. Герта надулась, но тут же забыла об обиде, подскочив к деревянной планке, на которой висело нечто кружевное, невесомое, снежно-белое. - А вот же! – объявила она. – А переодеть платье? Глядите, какая тонкая работа! Тут словно паучки плели, а не девичьи руки! Даже дотронуться боюсь! Но, вопреки ее словам, Герта схватила рубашку и подняла ее, показывая Бриенне. Сквозь тонкое кружево комнату видно было на просвет. Бриенна вздрогнула, представив, как встречает Джейме в таком нехорошем наряде. - Оставь там, - нетерпеливо сказала она. – Он скоро придет. Отнеси воду, ступай спать. Хватит болтать, Герта. Девочка прислушалась к шуму за дверями спальни, потом подскочила к Бриенне, быстро схватила ее плечи и прижалась губами к ее лбу. Тут же отпрянула, сияя, с залитыми румянцем щеками: - Это мое благословение! Он идет! Идет! Я слышу шаги, топочет, как лев! Пускай все пройдет хорошо, миледи! Дева, Мать и Неведомый, все пусть вам помогут! Может, скоро буду качать ваше третье дитя! А мне и хоть семеро, все в радость! И, тихо пыхтя от усердия, восторга, от старания все поскорее закончить – и вместе с тем подольше задержаться - Герта унеслась в комнату для умывания. Бриенна услышала, как там хлопнула дверь, что вела в комнаты слуг. Наступила пугающая, странная тишина. За окнами, где-то далеко, громыхал латами поздний патруль. Запели ранние птицы, черное небо над морем стало наливаться рассветной бледностью. Бриенна подошла к столу перед зеркалом. Мельком увидела свое бледное, несчастное лицо, но задерживать взор не стала. Она принялась перебирать свои вещи, оставленные накануне. Ее маленький кинжал, никогда не покидавший ножен на поясе – используемый чаще всего, чтобы очистить для Сольви апельсин или разрезать конверт – куда-то исчез. Бриенну охватила паника. Она начала еще быстрее рыться в шкатулках с безделушками и веерами, ругаясь сквозь зубы или молясь – сама того не понимала – и роняя вещи на пол. За дверью послышался топот шагов и мужские голоса. Кто-то хлопал друг друга по спине, гоготал, звенели бокалы. Бриенна, наконец, забыв о кинжале, схватила длинную шпильку, изогнутую волной и с острым концом, которой она по утрам скалывала волосы, принимая ванну. Зажала оружие в мокром от пота кулаке. В следующее мгновение дверь скрипнула. Бриенна рывком обернулась. Джейме Ланнистер встал на пороге, слегка покачиваясь. Камзол на нем был расстегнут, здоровой рукой Джейме сражался с завязками своей дорогой, расшитой львами и солнцами, рубашки. Он вперился взглядом в жену, поморгал, будто пытаясь ее получше разглядеть – и в следующее мгновение самая довольная, сахарно-сладкая улыбка раздвинула его губы.