Тысячелистник

- Надо же, - заметила Санса, спускаясь вслед за Бриенной по узкой и крутой лесенке к очередной площадке, обсаженной инжиром и розами. – Правда, что-то в самом деле сохранилось? Одно чардрево? Я слышала, что Серсея, в своем неистовом и безумном гневе на всех Старых и Новых богов, приказала вырубить последнюю богорощу в Западном Крае. - Это неправда, - Бриенна обернулась к своей спутнице, пожалуй, слишком резко. – Ты сама увидишь. Там все еще три дерева. - Остальные вырубили, - упрямо сказала Санса. – Я не знаю, что тебе говорит твой муж. Мне это доносили надежнейшие источники. Она всегда ненавидела Север. Считала, что все беды идут от нас. Она остановилась, переводя дыхание и поправляя свой расшитый серебряными волками плащ. Мраморные ступеньки кружились между высоких домов и маленьких святилищ, поставленных тут для Матери, Девы, Кузнеца – а потом приводили к городской септе и (вопреки клеветническим слухам, оставленной рядом с нею) богороще. С приездом Бриенны, в Ланниспорте были наняты зодчие, садовники и прочий люд, возвратившие этим ветхим местам божеский – во всех смыслах – вид. Септу отремонтировали изнутри и снаружи, стены разукрасили фресками, поставили золоченые ограждения, а потом выкосили сорные травы, посадив вокруг старых деревьев фиалки и лилии. - Честно сказать, я не возражала бы, если бы так и было. Являться источником всех ее бед было бы очень приятно, - проворчала Санса, заметив, как исказилось лицо Бриенны. – Но безумица вообразила лишнего. Не будь она так спесива, тщеславна и не сойди она с ума от своих собственных грехов – все, может, и обошлось бы. - Это неправда, - тихо повторила Бриенна. – Может, она и отдала приказ, но Джейме его не исполнил. Деревья целы. Санса пожала плечами. Бриенна зашагала вперед, думая – теперь она окончательно уверится в том, что я под пятою у мужа. Что стоило бы промолчать? Сансе не нравился ее муж, и она этого не скрывала. Но всего сильнее ей претила мысль о том, что Бриенна теперь на стороне Ланнистеров. С другой стороны, думала Бриенна, Королева Севера уже заметно успокоилась, приняв волю своего брата за волю всех богов на свете, а самое главное – за собственную. Если и был на свете человек, вызывавший в Сансе настоящий трепет, то это был Король Бран. Бриенна не понимала странного поклонения, растущего от года к году: однако, размышляла она, принимая во внимание все, что с ним и с сестрами Старк приключилось, не удиви… - Я не сержусь на то, что его защищаешь, - сухо заметила Санса за ее спиной. – Вы муж и жена, а значит, самые близкие друг другу люди. Как бы меня это не огорчало, я на тебя не сержусь. И незачем так бежать. Ты-то привыкла к этим лестницам, Бриенна. Но пощади же меня и моих рыцарей. Бриенна замерла, со стыдом понимая, что, объятая мыслями, понеслась вперед и вниз огромными шагами. С ней такое часто случалось. Она дождалась, когда Санса с ней поравняется. Та, встав на одну ступень с Бриенной, схватила ее под локоть и, с внезапным ребячеством, наклонилась и ткнулась носом в ее плечо. Засмеялась, подняв раскрасневшееся от быстрого шага лицо: - Ну же, Бриенна. И ты на меня не сердись. Пожалуйста. Ох, Боги, Боги, я и забыла, как ты всегда чудесно пахнешь. - Правда? – растерянно пробормотала Бриенна. - Едва созревшим яблоком и шиповником, - сказала Санса. – И чем-то особенным, как будто кто-то умыл солнечный свет в росе. Она наклонилась вновь и поцеловала рукав светло-голубого платья Бриенны. И шумно вздохнула: - Мне так ужасно тебя не хватает. Когда думаю о том, как мы теперь далеки, мое сердце сжимается. - И мое, - Бриенна закивала, краснея. – Мое тоже. И я по тебе скучаю. - Но не больше, чем я по тебе. Ладно, оставим это… Идем, я немало молитв в дороге пропустила. Они продолжили спуск, пересекая мраморные дорожки, переходя из тени в тень. Морской горизонт блистал золотой чешуей, а порт был заполнен парусами и лодками до такой степени, что и воды-то не было видно. Санса все это разглядывала с изумленной и сердитой гримасой. - Я знала, что город мне не понравится, - заявила она, перехватив вопросительный взгляд Бриенны. – Это уменьшенная копия Королевской Гавани. Грязь, шум, нечестивые развлечения. Портовый ветер всегда смраден. - Но есть и красивые улицы. - Да? Я пока не заметила. - Упрямая, - тихо сказала Бриенна. Санса остановилась и облокотилась на перила, вглядываясь в морскую даль с жадной печалью. Она молчала, и Бриенна осторожно спросила: - Что-то не так? - Арья, - негромко сказала Леди Севера. – Она там, где-то там, в неизведанной дали, и совсем одна. Джон говорит, что-то сломалось в ней после осады Королевской Гавани. Никто не понимал, что было в ее сердце, ее сердце стало таким скрытным, но… О чем она мечтала, когда поднимали паруса, я могу догадаться. Бриенна не знала, что на это ответить. Санса вдруг повернулась и встала, заложив руки за спину. - Могу спорить, что и ты догадывалась насчет Артура. Как ты могла его отпустить?! Слова ее прозвучали не с обвинением, скорее – с тихим и жалобным недоумением, и Бриенна быстро сказала: - Я понимала, но... - И все же упустила его. - Я заперла комнаты и расставила стражу везде, где только могла представить. Но замкИ ему подвластны с некоторых пор, сама знаешь, с каких… А о тайном ходе через кухню я понятия не имела. Санса грустно улыбнулась: - Думаю, он просто вырос, а мы этого не заметили. Для меня он всегда будет тем малышом, что так смешно топал своими крохотными ножками по коридорам Винтерфелла. И ты всегда будешь той, другой, Бриенной, его матерью, молодой и растерянной, и прекрасной в своей невинности. Ах, Бриенна. Кто же знал, к чему все приведет. - Здесь я вполне счастлива. Джейме изменился. Санса с горечью хмыкнула: - Да, я заметила. Не знаю уж, игра Ланнистера, или вправду осознал, как много ты для него значишь. Было видно, что эти слова она произносит, хоть и от сердца, но разочарованно, словно бы любовь Джейме к Бриенне была чем-то нужным – но, в представлении Сансы, неправильным. - Это тебя как будто огорчает, - вырвалось у Бриенны помимо ее воли. - Ну, что ты. Разве меня расстроило бы твое счастье? - Я не знаю. Ты ждала от него другого, какого-то промаха… - Промах он совершил, - после паузы, с виноватой усмешкой, проговорила Санса. – И я возношу молитвы каждый день, чтобы это как-то исправилось. Ты знаешь, о чем я. В дороге Тирион Ланнистер измучил меня расспросами и своими предположениями, настолько, что я готова была его убить. Бриенна молча опустила глаза. - Между прочим, у меня есть весточка от Хайла Ханта, - вдруг, совсем другим голосом, сказала Санса. – Он проезжал Винтерфелл со своим отрядом, отправляясь в Дозор. Вздрогнув, Бриенна во все глаза уставилась на нее – уловка Сансы удалась, и она одарила ее победной улыбкой: - Он сказал, что просит у леди Ланнистер прощения за все, что совершил. - По мне, так наказание Короля для него слишком строгое, - осторожно проговорила Бриенна. - Он оставил владыку Запада, в минуту, когда на пороге стояли войска врагов. И он знал о том, что грядет. Клятвопреступников мой брат не терпит. - Он не сам оставил. Я его отослала. - Я так и подумала. Что случилось? - Сир Хант… Переступил некую черту, - Бриенна гадала про себя, правда ли Санса пребывала в неведении. Скорее всего, она просто ждала ответа, чтобы сверить с донесениями королевских шпионов или со словами самого Короля. – Мне пришлось просить его нас оставить. Санса некоторое время глядела на морскую гладь, а тем, протянув руку, отломила цветок шиповника и поднесла к своему лицу. Глаза ее смеялись, хотя Бриенна готова была провалиться от стыда. - Лучше бы он сделал свое дело прежде, чем ушел, - невозмутимо заметила леди Старк. – А потом ты могла бы и отослать его, или же послала бы на войну с тем, чтобы там его… Ну, ты понимаешь. - Не понимаю, - Бриенна непокорно замотала головой. – Я не стала бы, никогда, и я бы… - Ну, перестань, - Санса махнула цветком, надувшись и хихикая. – Я просто шучу, Бриенна. Он все еще любит тебя, впрочем. С таким пылом говорил мне, что готов принять любое наказание. Мне пришло в голову, что от него во всем этом глупом заговоре был бы какой-то толк, помимо того, чтобы просто позлить старого Джейме Ланнистера. - Заговоре? - Не знала, почему мой брат так желал приставить его к тебе. Догадываюсь теперь, видя, что дело не сдвинулось меж вами, Бриенна. Хотя, как любезно сообщил мне Тирион, слуги доносили ему о большом рвении, с каким вы взялись исполнять свой долг… Гм. Десница вечно мнит себя самым осведомленным человечком в Королевствах. Однако, он ошибается. Есть Бран Старк, и есть все остальное – лишь пыль и дуновение. В общем, теперь я думаю вот что: мой брат рассчитывал, что помощь вам все же понадобится. Хант моложе Ланнистера, он ловок, силен, красив и, буду откровенна… - Не надо, - оборвала ее Бриенна, поразившись двум вещам – собственной дерзости и тому, как Санса спокойно и равнодушно рассуждала о таких скверных замыслах. – Я понимаю, о чем ты. - Но ты не приемлешь легких решений, - северные глаза смотрели с ледяным вниманием. – Верно я догадалась? - Это вообще не приходило мне в голову, покуда ты сейчас не сказала. - Гм. - И это разбило бы сердце Джейме, коли бы он узнал. - А зачем ему было узнавать? - Затем, что он ничуть не хуже своего братца умеет слушать шпионов и собирать всякие гадкие сведения, - отрезала Бриенна. – Ты, кажется, считаешь, что он слишком глуп. Санса ощерилась в недоброй улыбке: - О, нет. Как же я могу так плохо думать о твоем драгоценном муже. - Но ты ошибаешься. Он неглуп, и он любит меня, и он бесконечно страдал бы, если бы я нечто подобное совершила... - Или заставил бы страдать ТЕБЯ, - задумчиво и примирительно промолвила Санса, смяв цветок и швырнув его на мостовую. – Ты права, нет смысла рассуждать о том, чего не случилось. - И никогда бы не могло случиться, - горячо перебила ее Бриенна. - Верно, - скучающим тоном ответила леди Старк и двинулась к ступеням, с преувеличенным вниманием глядя себе под ноги. – Значит. Не так уж глуп. Бриенна решила, что ответов от нее не требуется. В ней все еще кипело негодование. - Знаешь, не всегда причина бывает в женщине, - сказала Санса, когда они одолели еще пару дюжин ступеней, ведущих вниз. – Ты ведь понимаешь это? - Как и все остальное, - мрачно буркнула Бриенна. – Мне не тринадцать лет, Санса, и я больше не думаю, что детей находят в капусте. Он склонен винить себя, если ты об этом. - Ох, вот как? А по нему и не скажешь. - При тебе он всегда старается держать лицо. - Я не думаю, что это ему поможет. И вообще не верю, что поможет нечто… Что молитвы помогут, - внезапно проговорила Санса, серьезно и негромко. Они остановились опять, в тени кипариса, и смотрели на круглую площадку внизу – там видны были алые кроны чардрев. - Но, тем не менее, я тебе за твое участие очень благодарна… - Бриенна вздохнула. С некоторых пор она торчала в септе днями напролет, умоляя Мать о милости, едва не плача, перебирая в памяти все молитвы, которые знала. Может, стоило бы обратиться с мольбами и к Старым Богам. Ведь они были так добры к ней и ее семье там, в Тысячелистнике. - Старые Боги к нам с тобою не снизойдут, - словно прочитав ее мысли, жестко повторила Санса. – Здесь они уж точно не властны. - Но… - И все, что до слова «но». Я не ради молитв сюда направилась. Мне просто нужно было поговорить с тобой по душам, наедине. Послушай-ка. В Цитадели Староместа есть мейстер, лечивший множество женщин. Он умеет точно сказать, сможет ли дама родить, дело ли только в ней, или также и в муже… И даже предсказать, каковы будут роды, или, скажем, не будут ли они ранее срока, и так далее, и даже какого пола родится дитя, если к нему является дама на сносях. Говорят, он написал целый трактат о деторождении. Лет ему порядочно, и он видел многое, и многое знает. Он творил чудеса, помогая тем Домам, которые уже вроде и отчаялись заиметь наследников. Его зовут Коринн. Мейстер Коринн. Бриенна удивленно повернулась к Королеве Севера. Санса Старк была тем человеком, от которого она менее всего ожидала услышать столь подробные сведения, да еще о таком деликатном предмете. - А откуда ты… - Скажем так, я имела аудиенцию у мейстера Коринна, - без тени улыбки сказала Санса. Бриенна вздрогнула. Потом ее осенило: - Ах, та поездка, о которой рассказывала, когда… - Да, в сопровождении сира Манфри. - Так это он подсказал тебе? - Я сама просила об этом. - Ты?! Но, я думала, думала, что… - Брось, Бриенна. Не говори мне теперь, что ты ни о чем не догадывалась. И твой умница муж тебе не насплетничал?! - О чем?! Санса оглядела ее, потом закусила губу и сморщила нос. - Боги, боги, старые и новые. Бриенна. Мартелл звал меня замуж, глупышка. Наверное, лицо Бриенны отразило какую-то гамму чувств, которую она была не в силах скрывать, потому что Санса сперва фыркнула, а потом покатилась от хохота. Отсмеявшись, и видя, что Бриенна так и стоит столбом, Санса обняла ее за плечи. Прижалась щекой к ее ключице. - Я сказала, что не могу иметь детей и не дам ему наследников. Тогда он рассказал мне о мейстере, что творит чудеса. Я сказала, что, если ответ мейстера будет тем же, мы расстанемся, и более он не станет докучать мне глупыми просьбами. Пусть ищет жену, сказала я. Пусть ищет среди своих. - О, Санса… Санса молча прижималась к ней, и Бриенна, поколебавшись, крепко обняла ее в ответ: - И все же… Сир Манфри так и не женился… - Это его выбор, - Санса вздохнула. – Я давала ему шанс все закончить. Все эти известия были не то, чтобы ошеломительны – скорее, ошеломительно-унизительны, потому что - и Бриенна не могла отделаться от голоса Джейме в своей голове – потому что Бриенна оказалась самой тупой среди всех, годами не догадываясь о происходящем, не замечая ровно того, что всегда было… Вот прямо под носом. Глупенькая, промурлыкал Джейме в ее мыслях, глупенькая Бриенна, ты слишком наивна, доверчива и прямодушна, чтобы понять таких людей. И я люблю тебя. Я все равно люблю тебя. Думать об этом было ей приятно. Джейме всегда затрагивал, пусть и невольно, пусть и (прежде, конечно же) причиняя ей боль, какую-то особую точку в ее душе. И это прикосновение его любви было глубоко и сильно – а со временем стало так же необходимо, как воздух, вода и солнце. Случалось, она просыпалась раньше него и лежала в постели, слушая его негромкий, смешной, похожий на жалобные вздохи, храп, и думая – он любит меня. Более эта мысль никак не продолжалась, да, впрочем, никакого вывода из нее Бриенне и не требовалось. И часто, будто в ответ на это, Джейме начинал ворочаться, бормотать, едва шевеля сухим ото сна языком: «Иди ко мне. Люблю тебя». И это было чудесно. Санса подняла лицо, обхватила щеки Бриенны своими прохладными узкими ладонями: - Я знаю, что вы боитесь оставлять детей, после того, что случилось в землях Кордвайнера. Однако, послушай. С вами будут отряды Дорна. А в замке останемся я и Десница, и я обещаю тебе приглядеть за Сольви и Артуром. - Но Джейме… - Что же? Он не захочет, ты полагаешь? - Не знаю. - Думаю, он жаждет наследника не меньше тебя. Ему нужен ребенок, родившийся в браке и в замке Ланнистеров, я не сомневаюсь. Как и Тириону, подумала Бриенна, улыбаясь через силу. Как и тебе, но эту мысль она постаралась спрятать подальше. Санса прежде, то в шутку, то всерьез, говорила ей и другим, что будет искать наследников для Винтерфелла. Говорили, что она просила Сноу отдать ей своего первенца, но Эсти ответила решительным отказом. Джейме же уверял Бриенну, что Санса станет просить о том, чтобы ей отдали Сольви, когда та подрастет. Почему-то эта мысль возмущала его до глубины души, но и неотступно преследовала его. Вероятно, Сансе хотелось, чтобы Джейме и Бриенна родили еще одного ребенка, и она полагала, что тогда ему будет легче отпустить дочь. Конечно, этого не случится, подумала Бриенна. Джейме никому, ни за что, никогда не отдаст наших детей. Но Королева Севера полагала себя умнее и хитрее, а, может, вообще считала, что Ланнистер у нее в долгу – как и перед Короной. Все это мелькнуло в мыслях Бриенны, пока Санса с нежностью гладила ее щеку. Она надеялась лишь, что Санса ничего не заметит. - Поезжай, милая Бриенна, - велела Санса, приняв ее молчание за робкое сомнение. – Отпразднуем именины Сольви, и поезжай к мейстеру Коринну. У Бриенны было тяжело на душе, поэтому весь разговор с Сансой Старк она решилась выложить Джейме лишь в дороге. Разбили большой лагерь на берегу, на половине пути к Крейкхоллу. В огромном алом шатре для них готовился ужин, а Джейме повел жену на прогулку. Тут-то она выложила ему все, что сообщила ей Королева Волков. К ее изумлению, Джейме только расхохотался. - Так вот каковы были их планы, - сказал он, подавая ей руку, чтобы Бриенна могла спуститься к заросшему морским овсом и вьюнками дюнам. Это был редкий, потому драгоценный, безветренный день. Море тихо лежало перед ними, купаясь в закатном свете. – Я-то сразу подозревал, что проныру Ханта к нам не просто так приставили. - И ты не сердишься? - Ужасно сержусь, - посмеиваясь, сказал Джейме. – Эта женщина мнит себя всех хитрее. Впрочем, как и мой братец. Вот за кого ее следовало отдать замуж, впрочем, один раз уже попытались – напрасный труд. Заметь же. Эти двое! Сами ничего не сумели, так еще завели привычку учить других! И он фыркнул. Бриенна оторопело уставилась на мужа. - Ты, кажется, ничуть не сердишься, - глупо повторила она. Джейме оглянулся на нее, остановился и обнял ее за плечи: - Холодно? - Нет. - Хорошо. Запахни плащ плотнее, коль будет прохладно. Весна в наших краях обманчива, сердце мое. Она прижалась к нему, чувствуя приятную и будоражащую беспомощность, словно Джейме был тем, кто все решит и за все будет в ответе. В такие минуты казалось ей, что мир становился проще и чище, и мысли ее как-то светлели. - А насчет… Сира Манфри, - она даже голос понизила и оглянулась, боясь, что за ними следом идет кто-нибудь из солдат Дорна. – Ты тоже знал?! - По правде сказать, догадывался. Но я не так, чтобы часто об этом размышлял, - беспечно сказал Джейме и поцеловал ее щеку. – И ты не бери в голову. Если Сансе Старк вздумалось развлечься с любовником, это ее забота. Она знает, что делает. Как у него все просто, подумала она. Не так, как в моей жизни, о, вовсе не так… - Я полагала, слушая ее, что она никогда не возляжет с мужчиной… - У меня тоже были резоны подозревать ее, гм… Знаешь ли, в слишком пылкой любви к тебе, - заржал Ланнистер. – Ведь это правда, что она требовала тебя в свою постель, когда я уехал из Винтерфелла? - Ну, хватит, Джейме. - мрачно отрезала Бриенна. – Эти шутки совсем неуместны. Зачем ты предполагаешь гадкое? Ей годами снились кошмары. Ей нужен был кто-то рядом, мать, сестра или хотя бы я. Я просто… Не думала, что она… Думала, что она слишком сломлена была браком с Болтоном, я… Она вздохнула, не окончив фразу. Вот проклятье, наивная дура Бриенна. Джейме сопел, шагая рядом и крепко обняв ее за талию. Его тепло согревало. В прибое, в длинных широких волнах, обнажавших полосы темного песка, бегали, суетливые и смешные, морские кулики, и хватали своими тонкими клювами невидимую глазу добычу. Бриенна спросила, смахнув с лица непослушные пряди волос: - Почему ты сказал, что твой брат ей под стать? Молчание. Волны выкатывались на берег и отступали, оставляя тающие пенные дуги. - Тирион мне предложил проверить себя, а вернее, крепость своего семени, обзаведясь наложницей, - наконец, с неохотой сообщил он. - Что?! Бриенна остановилась. Сердце ее замерло, отяжелело. - Перестань, - Джейме развернулся к ней всем телом и поморщился. – Не думаешь же ты, что я бы принял такие советы всерьез? Она молчала. Ее муж, поняв, что напугал ее и расстроил, притянул Бриенну к себе и начал целовать ее лицо – ворча и смеясь, повторяя, словно ребенку, какую-то чепуху. Наверное, подумала она, он боится, что я зарыдаю. Это часто случалось с нею в последние дни. - Не думаю. Нет. Ты не станешь, то есть… Мы же… Мы едем в Цитадель, и мы… - Ох, Бриенна. Конечно, я не стану, ну что ты. Маленький мой цветочек, зачем ты так погрустнела? - Но однажды у тебя была, была… Это была… Он отшатнулся, услышав ее растерянное бормотание. Лицо его на миг окаменело, стало чужим и закрытым. Потом он негромко, но веско промолвил: - Это было не с тобою. А с ней. Бриенне нечего было возразить, хотя его слова ничуть не убедили. - Не нужны мне никакие наложницы, я слишком стар для эдаких-то хлопот, - Джейме попытался шутить, и было видно, что он пришел в легкое отчаяние. – У меня уже есть одна, самая любимая, упрямая и желанная. Спасибо, справляюсь. Она шмыгнула носом. - Хоть и не всегда, - прибавил Джейме, с тревогой, снизу вверх, заглядывая в ее лицо. – Сама посуди, милая моя Бриенна. Зачем бы я стал ублажать еще кого, если у меня есть такой славный, послушный, нежный цветок, как ты? И он продолжил называть ее всякими именами, а потом обнял и заставил прижаться к себе. В конце концов Бриенна взяла себя в руки и отодвинулась, схватив мужа за плечи. - А что, если этот мейстер Коринн скажет нам, что наши старания напрасны? Что, ежели дело во мне? Тогда… Тогда… - Ее сердце замерло вновь, от боли и невозможной печали. – Тогда я разрешаю тебе, если только… Он закрыл ее рот деревянной ладонью. - Хватит, - жестко сказал он. – Прекрати. И поклянись, что изгонишь даже мысль о такой глупости. Что бы там не сказал целитель, и что бы ты там не воображала – я твой, только твой, ничей более. Таковым и останусь. И ты – слышишь меня? Ты только моя. На этом окончим. Когда они вернулись с прогулки, пришлось отряхивать песок с подола платья, а еще Бриенна чувствовала, что песчинки набились под край ее чулка. На столе зажгли свечи, в серебряном блюде посреди алой скатерти лежали куски пряной оленины, зажаренной в дыму. От буханок белого хлеба шел соблазнительный аромат. Джейме налил себе вина, а жене – теплого чая на травах. Расположившись на разных концах стола, наслаждаясь своим уединением, они неторопливо жевали и глотали, пока, наконец, Джейме не сказал: - Я и забыл, как это чудесно. Быть лишь с тобою вдвоем. Это было правдой. В замке им, по большей части, приходилось если и не скрываться, то сдерживаться. Вечера наедине за год стали драгоценной редкостью, которую обитатели Утеса считали совершенно излишним подарком для лорда и леди Ланнистер. Вечно находились заботы и хлопоты: тренировки Артура, доспехи, покупки для Сольви, портнихи, повара, служанки, гости, солдаты – круговорот лиц и вопросов. Бриенна как-то поделилась этим соображением с Сансой, и та, вероятно, решила, что в этом есть резон. Пока они двигались к южной границе, шли большой армией, и весьма неспешно – Бриенна заметила, что слуги и сквайры из всех сил пытаются поменьше им докучать, а в шатре и вовсе старались не беспокоить. По крайней мере, здесь мы с Сансой нашли понимание, подумала она со слабой улыбкой, вставая из-за стола. Она взяла с маленькой стойки приготовленное к десерту блюдо и принесла мужу. - Хочешь черничных пирожных? - Не откажусь, - лениво и радостно откликнулся Джейме. Он сидел, положив одну ногу на резной стул перед собой. Камзол его был расстегнут после прогулки. – Вот видишь. Какая славная у меня тут наложница. - Не смешно, - отрезала Бриенна и засмеялась. - Да погляди, как ты стараешься! О, если бы мог чем-то тебя вознаградить. - Уже вознаградили, благодарю, мой лорд, - пробурчала она, оглядывая стол и переставляя на нем тарелки, чтобы расчистить место. – В моих чулках песчаные блохи скачут. Ответом ей был шлепок по заднице. Она взвизгнула и обернулась, и увидела, что Джейме улыбается, сверкая острыми зубами: - Песчаные блохи! Так сними чулки! Но не торопись. Я еще не придумал награды, дерзкая девка. - Что-то не верится, что справитесь, мой лорд, - ляпнула она, и поняла вдруг, что эта игра их обоих ужасно развеселила. Все это было непристойно и некрасиво, решила Бриенна, и, узнай кто об этом, их с мужем бы осудили добрые люди… Впрочем, подумала она тотчас, добрым людям не обязательно знать о том, что делается в супружеском шатре Ланнистеров. Она села напротив мужа и, подражая ему, положила одну ногу на скамеечку. Потом повела рукой вверх, собирая ткань подола. Взглянув Джейме в лицо, она увидела, как на нем проступило знакомое выражение – похоть напополам с почти детской, наивной надеждой. Он всегда так смотрел на нее, и это Бриенну радовало, хотя и, сказать по чести, немного смешило. Он словно сбрасывал в такие минуты груз всех лет, что лежал на его облике, становился моложе и… глупее? Да, может, немного глупее. В постели ума не требуется, говорил ей Тормунд, когда принимался дурачиться. Как же он был прав. Джейме облизнулся, проглотил залпом полкубка и потянулся к кувшину с водой. Глаз с ног жены при этом не спускал. - Хорошо, когда ты так послушна, - сказал он, перехватив ее смеющийся взгляд. – Я очень тобою доволен. - Ах, спасибо большое, мой лорд, - она широко улыбнулась. – Не передать, как я счастлива. - Что же дальше, милое дитя? - Ой, надо было продолжать? – Бриенна притворно захлопала ресницами. Джейме булькнул, едва не поперхнувшись, поставил кубок и выпятил губу: - А я разве приказывал остановиться? Бриенна в ответ толкнула ступней свою ступню, и туфелька упала на постеленный поверх досок ковер – с глухим стуком. Джейме Ланнистер плотоядно уставился на ее взъем, прикрытый толстым дорожным чулком из темно-серой шерсти. Между тем ее платье достигло колен и поднялось выше, обнажая край чулка. Показалось кружево панталон, и Джейме, увидев это, сказал: - Нет. Погоди. Сними сперва эту глупую тряпицу. Не сводя с него взгляда, Бриенна встала и сунула руки под юбку. Джейме хмурился, ведь он не рассчитывал на эту простоватую крестьянскую хитрость – и ему не было ничего видно. Хмыкнув, Бриенна наклонилась, переступила и подняла с ковра свои панталоны. Муж ее разочарованно сказал: - Ловко управилась. - Как и приказано, мой лорд. - Я не совсем это имел в виду. - Наверное, вино затуманило разум, - проворчала Бриенна, впрочем, с долей добродушия. В дороге хмель редко имел над кем-то сильную власть. – Стоило бы вам изъясняться яснее. - А, тебе нужны подробные указания? - Конечно. Что вы хотите, чтобы я сделала? - почти пропела она, наслаждаясь тем, как у Джейме вытянулось лицо. Глаза его сверкали от предчувствия чего-то совершенно запретного – и желанного, о, это можно было прочесть на его физиономии так же ясно, как слова в раскрытой книге. - Повернись и подними юбку, мой милый цветок, - приказал он, наконец. В шатре было прохладно, за исключением круга в пару шагов вокруг жаровни, и Бриенна чувствовала, как кожа ее покрывается мурашками. Она начала топтаться на месте, но Джейме сказал: - Нет, не двигайся. Я хочу насладиться таким превосходным видом. Сердце радуется… Она сдавленно хихикнула, поднимая подол еще выше: - Чему же? - Все это мое, - заявил Джейме после долгой паузы. Она чувствовала на себе его взгляд. – Скажи, что все это – мое. - Ваше, сир Ланнистер. Только ваше! Он издал какой-то звук, а потом она почувствовала его движение за спиной и засмеялась, когда поняла, что Джейме – довольно неуклюже – бухнулся на колени. Он покрывал поцелуями ее зад, вознаграждал его всякими нежными словами, мял ее плоть своей жесткой рукой, и даже укусил несколько раз, заставляя ее повизгивать и смеяться. Ночь была долгой и удивительной, и ветер, поднявшийся к утру, раскачивал стены шатра, отодвигал полог у входа и холодил их горячую, мокрую кожу. Они приникали друг к другу еще теснее, сливались, становясь чем-то одним, расцепляли объятия, чтобы умыться, вытереть себя мокрым шелком, глотнуть воды или вина – и вновь становились этим двухголовым чудовищем. Под утро, в прозрачном рассветном мареве, они заснули: искусанные поцелуями губы, покрытые синяками и следами ногтей плечи, исцарапанные спины, следы от зубов на шеях, и, падая в долгий сладостный сон, Бриенна подумала: словно два рыцаря после дуэли. Но проснулась она от того, что Джейме, очень нежно, совсем без яростной ночной страсти, гладил ее. Он сидел на краю постели, а ладонь его приникла к щеке Бриенны. - Что?.. - Во сне ты звала меня, - сказал он. Бриенна заморгала. Сна она не помнила, и, чем сильнее силилась вспомнить, тем быстрее он ускользал. - Покуда мы спали, принесли пироги, - Джейме широко улыбнулся. Бриенна вытянула руку из-под тяжелого покрывала и смахнула крошку с его бороды: - Вижу. - Но они остывают. Нет, не вставай. Лежи. Он вернулся к ней, лениво раскинувшейся в теплой пещере из одеял, вернулся с подносом, на котором стояла чаша горячего чая и тарелка с какими-то угощениями. Бриенна села, подтянувшись на руках. - Вчера я был неистов, - смущенно пробубнил Джейме, отводя взор от ее покрытого созвездиями красных отметин плеча. – Я это сознаю. - Но не жалеешь же? Он что-то проворчал, подавая ей чай. Бриенна взяла большую кружку двумя руками, грея пальцы о толстую глину: - Что? Я не расслышала. - Теперь я готов быть твоим слугой, - подняв голову, храбро повторил Джейме. Она сделала глоток, любуясь его жесткими густыми волосами, острой линией скулы и тонким Ланнистерским носом. Он был хорош собою – несомненно, но лучшая часть его заключалась в том, что он был хорош с нею, с Бриенной. Джейме раскачивал ее на невидимых качелях, между звериной страстью и покорной нежностью. Она не знала, чего жаждала больше. Всего, наверное. Должно быть, всего, что только он мог ей дать. - Следующей же ночью, - хмыкнула она. – Проверим, какой из тебя слуга, Джейме Ланнистер. И в ответ его красивое лицо осветилось - полной предвкушения и непристойных мечтаний, дерзкой, юной, милой ее сердцу, улыбкой. Это было прелестное в своей беззаботности, ленивое утро. И в том, как Джейме был с нею ласков, и как медленно текли часы, и в том, как долго и рассеяно все собирались в путь - было нечто смиренное, и желала бы она, чтобы так продолжалось всегда – но уже к вечеру, когда они были в седле, Ланнистеры яростно заспорили. Речь зашла сначала об Артуре, о его будущем, а затем заговорили о Сольви. Джейме считал, что отъезд Ханта все решил, и более учителя ей никакие не нужны – Артур всему мог сестру научить, и с охотой брался за дело, если только его попросить. Он выучил девочку читать и писать, и обучил счету, в котором Сольви проявила до странности превосходные способности. Он умел развлечь ее играми, даже танцам мог бы научить, если бы Сольви не считала, что братец ее «неуклюз как мальчишка». На именинах Сольви Артур изумил и гостей, и родителей. То, что он вместе со своим верным другом Эйриком готовил долго, тщательно и в величайшем ото всех секрете – оказалось чудом, о котором (так уверял всех Тирион, и тут Бриенна была склонна верить маленькому Деснице) еще долго будут ходить легенды по Королевствам. Распахнулись двери маленькой комнатки рядом с большим залом, и гости увидели копию замка – высотой в два человеческих роста – выполненную с большим изяществом, с невероятной хитростью. Замок этот, собранный из крошечных кирпичиков, деревянных палочек, с крышами и башенками, которые устилала настоящая, хотя и размером всего с ноготь, черепица – раскрывался, подобно книге. Внутри же пораженным гостям представали комнаты, лестницы, коридоры, галереи, камины, скамьи, столы, кресла, сундуки с платьями, шкафы с посудой и спальни – словом, все, что было в настоящем Утесе Кастерли. К новому изумлению Бриенны, человеком, который больше всех восхищался и на все лады превозносил это чудо, оказался Джейме Ланнистер. Он и теперь, в дороге, все повторял это и повторял, и перечислял, какие еще чудные вещи творились в маленьком замке – там поднимались мосты и запирались двери, и… - У него сердце воина, но душа зодчего, - согласилась Бриенна. - Вот, к тому я и говорю, любовь моя. Если он сумел изготовить такую игрушку для Сольви, мы не найдем никого лучше, чтобы ее учить и развлечь. - Но нужны уроки, - сказала она. – Каждый день. Нельзя ведь просто ждать, когда он придет в такое расположение духа, чтобы посидеть с нею над книгой. Ему не хватит терпения. - Брось. В самом деле?! Ему хватило терпения на этот чудесный замок, и я… - Совершенно другое, - перебила она восторженное кудахтанье мужа. – Это развлечение, и оно у Артура уже прошло. Уверена, теперь он занят чем-то иным, придумывает доспехи или изучает гончарное ремесло, или бродит в кожевенном квартале, чтобы понять, как дубить воловью кожу… Его ум быстрее ветра, сам видел. Ему все интересно, за ним не угнаться, и я никогда не могу угадать, к чему пробудится любопытство в следующий миг. - Все это знак большого ума, - возразил Джейме. – Равно и широких познаний. И Тирион так считает. Этого мы и искали бы в учителе… - Тирион, вот как?! А теперь послушай меня. Ребенку ее лет такое воспитание никак не подходит. Следует учить ее истории, манерам, стихосложению, всем этим вещам, которые Артуру не только скучны, но и давно им заброшены. И учить ее нужно каждый день, в один и тот же час, а не от случая к случаю. Ты пробовал заставить его сесть за книгу, если та ему не интересна? А Сольви пробовал оторвать от ее бренчания на арфе или лютне? - Ну, дело поправимое, - буркнул Джейме. – И я никогда не возражаю против ее музыки, у нее прелестный голос… - Ты знаешь, о чем я. - Что же касается Артура… Он взрослеет, уже должен понимать, что, кроме желаний, есть воля. - Примеров у него перед глазами так много! - ядовито протянула Бриенна. Джейме насупился: - Ну, говори уже начистоту. Я безволен? - Скорее, своеволен. Он повторяет твои черты, только яснее и сильнее - как некое выпуклое зеркало, Джейме. Он молчал, и, покосившись, Бриенна увидела, что он борется с желанием согласиться - и одновременно одержим желанием продолжить спор. Они проезжали в этот момент по дороге вдоль весенней ярмарки, устроенной фермерами с окрестных холмов. - Что это? Гляди, знаменитый крейкхоллов чеснок, огромный и в одну головку! Джейме наклонился из седла к юной девице, а та, и прежде глядевшая на процессию с разинутым ртом, аж зарделась. - Угостишь, красавица? Конопатое лицо покрылось багрянцем. Все равно она выглядела очень милой, решила Бриенна, не без ревности наблюдая, как Джейме бросает девчонке золотую монету и забирает связку из перламутрово шуршавших головок чеснока. Как он ловко прервал спор, досадовала Бриенна, но не решилась продолжать, чтобы не превращаться – в собственных глазах, прежде всего – в ворчливую, нудную, как холодный дождик, жену. Но все равно ей было немного обидно: от того, как Джейме легко жил и разговаривал, и вел себя с такой грациозной беззаботностью – всегда, со всеми, везде. Бриенну же, с юных лет и до сих пор, одолевали то мучительная робость, то сковывающий страх, то ощущение собственной неуместности. На ходу, посмеиваясь, довольный собой и тем, как девица пищала ему вслед всякие благодарности и благословения, Джейме очистил чеснок и с хрустом, словно яблоко, надкусил. Бриенна поморщилась. - Божественный вкус, - сказал ее муж. – Опаляет рот, словно драконье пламя! - Я с тобою теперь три дня целоваться не стану, - проворчала она, отворачиваясь и пришпоривая лошадь. - Наоборот, счастье мое. Тебе тоже надлежит отведать, чтобы поцелуй наш был взаимен. Она хихикнула, а Джейме, довольный эффектом от этой шутки, нагнал жену, наклонился к ней и поцеловал в губы. В этом поцелуе смешались этот горячий чеснок, ее смех, теплый ветер с холмов, что пах весенними пашнями и клейкой листвой. Ей почему-то запомнилось все, такой уж выходил день: созданный, чтобы запомниться. Когда Джейме, придерживая ее рукой за шею, чтоб не вырывалась (она и не думала), поцеловал ее висок, Бриенна почувствовала какой-то толчок в сердце – или под сердцем? Она открыла глаза и увидела над собой небесную лазурь, такую чистую и глубокую, бесконечную. Вновь это странное чувство, не болезненное, но будоражащее. Будто сердце ее стало пустым, пересохло – и замерло, а потом испуганно дернулось от пустоты. - Что с тобой? – Джейме мгновенно угадал, что с женою что-то неладно. - Н-ничего. Не знаю, - проговорила она, встряхивая головой. Он молчал, выжидая, хмурился, и Бриенна сказала: - Может, это уже дитя?.. Мы ведь прилагаем много усилий, подумала она. Брови Джейме поползли вверх: - Ты чувствуешь? - Да нет же, еще рано, - быстро ответила она, поняв, что рискует слишком его обнадежить. Его? Да и себя. – Наверное, я просто отвыкла долго ехать в седле. Джейме закивал, но было видно, что в нем уже поселилось это упование. Ей было жаль его. - Знаешь, - торопливо сказал он. – Наверное, ты права. Насчет дочери. Спросим у мейстеров в Староместе, пусть посоветуют для нашей Сольви какую-нибудь септу. Только поумнее и не такую злобную, как та, что испортила твое детство. Вот уж таких старых ведьм в своем доме я не допущу! Он еще долго разглагольствовал о том, какие септы бывают унылые, вредные и нудные, но Бриенна только кивала. Разговор этот вспомнился ей в Цитадели, когда она сидела, дрожа, в тесном, неприятно пахнувшем кабинете. Солнце садилось за окном, отражалось в склянках с чем-то неясно-противным, которыми были уставлены полки высокого шкафа. Мейстер Коринн, невозмутимый, тихий, седой, увешанный цепями разных металлов, закутанный в белую робу, оставил ее, не удостоив ответами ни один из ее вопросов. Бриенне было страшно, а от осмотра, которому ее подвергли – унизительного и долгого – еще и больно. Она сводила и разводила колени, думая о том, как расскажет об этом Джейме, и стоит ли вообще все рассказывать?.. Дверь открылась, и порыв сквозняка из длинного коридора принес новую порцию запахов – крови, мочи и нутряного страдания. Где-то в дальних комнатах кто-то стонал и охал. Бриенна задрожала. Вошли двое – высокая молчаливая сестра, с умным лицом все видавшей старухи, а с нею молоденькая. Поглядев на нее, Бриенна заметила туго скрученный завиток непослушных волос землянично-алого цвета, что выбился из-под серого платка. - Как вы себя чувствуете? – вдруг спросила девушка, и Бриенна от изумления не нашлась, что ответить. Все люди в этом крыле Цитадели двигались молча, едва цедили слова, словно от лишних слов страдание вокруг могло лишь умножиться, но никак не прекратиться. Или же им не хотелось к нему прикасаться, даже речью. Старшая из сестер поглядела на свою компаньонку недовольно, поджала губу. Она взяла с кушетки платье Бриенны и держала его на вытянутых руках. В ее взоре мелькнуло любопытство, когда Бриенна встала во весь рост, но – не более. - Все хорошо, леди Ланнистер? Рыжая девочка смотрела на гостью снизу вверх, открытым и ясным взором. И в нем было сочувствие, неприкрытое и простое, которое Бриенна уже отчаялась тут встретить хоть в ком-либо. - Да, - сказала она, сглотнув насухо. – Слишком долго, как по мне, но со мною все хорошо. Девушка кивнула: - Мейстер Коринн всегда очень внимателен, говорит, в мелочах все дело. Не думайте, что он мрачен или бессердечен, он просто… - Мелле, - скомандовала старшая, словно предупреждая. - Он просто предан своему делу, - смущенно закончила молоденькая септа. – Давайте я помогу вам одеться. - Он не стал отвечать мне. - О, он никогда не отвечает. Он идет делать записи. - Записи?.. - И зарисовки, - девушка робко улыбнулась. – Но не беспокойтесь. Все это нужно ему, чтобы вынести вердикт, видите ли. А также чтобы изучать разные случаи, а по ним, говорит он, можно делать вердикты и в будущем. Он хотел бы написать трактат, в котором соберет все знания, однако, боюсь, на такое дело не хватит и жизни. Впрочем, несколько книг уже написал. Я читаю сейчас. Про то, как рождается ребенок. Какие бывают опасности при родах. Всяких бед и трудностей в этом очень много, я даже не думала… Весьма ценный труд. Повернитесь, пожалуйста, я помогу вам все застегнуть. - И давно ты служишь в Цитадели? – спросила Бриенна, поворачиваясь спиной к септам и лицом к стрельчатому окну. Закатное солнце ласково погладило ее щеку. - Нет, мы здесь не служим. Приехали изучить знахарское дело, вот и все. Мейстеру Коринну часто бывает нужна помощь, особенно со знатными дамами. Поэтому мы ему помогаем. Он же учит нас разным рецептам, снадобьям, названиям болезней, и тому, как их лечить… Вот, держите. К удивлению Бриенны, старшая из сестер подала ей кубок с теплым чаем. - Стало быть, вы лишь временно ему помогаете? - Как и другие сестры. И только с женским полом. Не думаю, что мне бы позволили разглядывать голых лордов, - хихикнула девица. Ее ловкие пальцы затягивали шнуры на спине Бриенны. - Мелле! – почти нараспев воскликнула ее спутница. Бриенна засмеялась. - И не думаю, что мне бы того хотелось! В чумных же комнатах мы помогаем братьям, как и остальные, - смутившись, закончила Мелле. Ее болтовня странным образом успокоила Бриенну. - Вы паломницы? Издалека? - Что-то вроде того. Мы живем в Красных Горах. - И ты хотела бы изучить лекарское дело? Желаешь стать повитухой? Пауза. Бриенна оглянулась и увидела, что Мелле, заканчивая со шнурами, прикусила губу. - Нет? - Мне больше нравится читать книги, - сказала девушка, и тут Бриенна поняла, что, хотя девица ужасно некрасива, в ней есть нечто притягательное, какой-то свет, может, просто свет юности и невинности, или ее открытость и сочувствие, которых она пока не стыдилась - или же все вместе. – А рожениц мне ужасно жаль. Я не хочу видеть их страдания. - Вы вдвоем путешествуете? Давно вы сюда приехали? - Нам скоро предстоит вернуться, миледи, - сказала Мелле, отступая от Бриенны. – Присядьте. От осмотров у мейстера Коринна у многих болит… Понимаете. Там, внутри. Садитесь вот сюда, на подушки, а мы покамест приберем тут и принесем вам что-нибудь, чтобы подкрепиться. Вердикта придется ждать долго. Он все обдумывает прежде, чем возвращается сюда. Вашего мужа, я слышала, вчера тоже изрядно помучили? - Верно. - Бедные мужчины. Но я им сочувствую меньше, честно сказать. Они должны быть крепче своих жен, в противном случае что за прок от союза? Я так рассуждаю, миледи. Не знаю, права ли я… Тут Бриенна приготовилась услышать новый окрик от старухи, но та лишь коротко, раздраженно кивнула и принялась возиться с кувшинами и тряпками, оставленными после осмотра. Она взяла ведро с грязной водой и выпрямилась, и Мелле, без слов поняв намек, бросилась ей помогать. В этот момент послышались шаги, которые Бриенна услышала с большим облегчением. Раздался голос Джейме, который что-то весело спросил у помощников мейстера, а затем он явился на пороге собственной персоной – алый плащ, подбитый золотыми куницами, куртка красной кожи с затейливой вышивкой, ножны на поясе и широкая улыбка. Бриенна как раз успела повернуться к нему, чтобы увидеть, как это смеющееся лицо вытянулось и застыло при виде молчаливых сестер. Остолбенели и они – обе и враз. - Джейме, - сказала Бриенна, еще не понимая, что все это значит. – Вот и ты. Мейстер ушел, и я… А мне помогли любезные сестры, это милая девушка - Мелле и… - И я не знаю вашего имени, - усмехнулся он, не спуская взгляда со старшей. – Так и не узнал. - Сир Синяя Рука, - с ответной медленной и странной улыбкой проговорила старуха. – Итак. Уж одна хорошая новость за день. Вы все-таки живы.