***
Минхо молчал вел машину, но сложно было не чувствовать его настроение, даже когда он ничего не говорил. Атмосфера между ними была такая напряженная, того и гляди засверкают молнии. Он вдруг прошелся рукой по ее бедру, по-хозяйски сжимая его. Девушка вжалась в сидение. – Ты боишься? – Ком в горле мешал словам, отчего его голос звучал неестественным, чужим. – Да. – Чего? – Ты злишься… – Я спросил, чего ты боишься? – Он снова сжал ее ногу, просунул ладонь между ее плотно сдвинутых бедер. – Того, что я тебя трогаю? Что я могу зайти дальше? Чего, Дана? Ей неприятно и страшно. И в то же время его прикосновения возбуждают. Глупое тело. – Тебя. Ты зол, и я не знаю, чего ожидать. Вот, чего я боюсь. – Выдавила она. Снова взыграл его блядский характер. Он убрал руку, потому что надо было переключить передачу. – Наверное, я кажусь тебе неуравновешенным мудаком. Может, так оно и есть. Прости, я не должен был пугать тебя. И трогать тебя так… грязно… – Хо… – Ты бросилась посреди ночи к этому ублюдку. У тебя еще есть чувства у нему? Это какой-то бред. – Это не любовь, если ты об этом. Мне обязательно отвечать? – Уж потрудись, будь добра, а то я и правда не понимаю. – Он не чужой для меня, как бы то ни было… Хоть и причинил мне много боли. – Дана знает, Минхо в курсе этого. Чанбин растрепал ему. – Мы были вместе почти два года. Не так-то просто стереть их из памяти. Не чужой.Вместе два года.
Не просто стереть из памяти.
Очередной приступ злости накрыл его волной, сбивая с ног, унося его здравомыслие в пучину обострившихся собственнических чувств. Он не мог ничего с собой сделать. Не мог контролировать это. Он лишь думал о том, как хорошо, что дождь стучит по крыше, как по медному тазу, и Дана не слышит скрежет его зубов. Ты знал, что у нее был парень, чего реагировать как ебанутый? Он делал с ней все. Трогал ее своими руками. На секунду Минхо даже представил, как она стонала под Хваном. Блять! Это ненормально! Я должен остановиться! Он хотел ударить себя по лицу, только бы перестать думать об этом. Он не мог сфокусировать зрение, не мог сосредоточиться. Ли перестраивается к обочине. Нужно успокоиться. – Почему ты останавливаешься? – Девушка спрашивает обеспокоенно. – Я хочу… подышать… Он выходит из машины и прислоняется к двери. Дождь остужает его горячую голову. Парень подставляет лицо под летящие капли. Эта идиотская вспышка ревности. Он даже сам на себя злится. За то, что не может сдерживать это, не может перестать, когда это нужно, ведет себя как полный придурок, пугает ее. Дана все понимает. Ее слова завели его. Он хотел ответ на свой вопрос, и он получил его. Есть ли здесь ее вина? Она дала ему минуту, чтобы остыть. Минхо нужно выпустить пар. Она понимает это. Промокнет же. Дана выходит к нему, снимая куртку. – Что ты делаешь? Вернись в машину. – Говорит он, когда девушка прикрыла курткой их головы от дождя. – Посмотри на меня! – Она старалась перекричать шум проезжающих машин. Минхо не мог смотреть ей в глаза долго, его взгляд постоянно переключался на что-то другое, но тут же возвращался. – Что происходит, Хо? Это из-за того, что я сказала? Он шумно выдохнул и снова отвел взгляд. – Я говорила смотреть на меня! Такая властная, вау. Заводишь. Минхо смотрит ей в глаза. Она здесь, хоть ей и страшно. Стоит под дождем, потому что беспокоится. Прости, если я снова напугаю тебя своей гребаной настойчивостью. Но я так хочу этого. Мне это необходимо. Он обхватывает ее лицо руками и целует ее слегка раскрытые губы. Ли ждет, что она возмутится, разорвет поцелуй, оттолкнет его – что угодно, но этого не происходит. Зеленый свет. Он толкается языком в ее приоткрытый рот, целует жадно, сминая искусанные губы. Девушка заводит руки за его голову, нежно касается его шеи, отвечает ему робко, что под его напором вызывает умиление и ухмылку на его лице. Дорвался. Ноги будто ватные, вот бы растечься по нему, раствориться в его руках, на его губах, в нем самом. Он целует несдержанно. Мокро и жарко. Пошло. До звездочек перед глазами. Он хочет целовать ее. Хочет узнать ее ближе. Оставить свои отпечатки на ее теле. Хочет брать. Получать любовь и ласку. Хочет сводить ее с ума по себе. Хочет сделать ее своей. Только своей. Пошел нахуй, Хван. – Я же сказал тебе вернуться в тачку, – он вытирает пальцем повисшую ниточку слюны с ее губ и смотрит завороженно, – но ты не послушалась, и посмотри, что вышло. Ни капли сожаления. – Садись, – он кивнул в сторону машины. – Пока я не захотел еще. Никто из них даже не обратил внимания, что они успели промокнуть. Одежда липнет – и пусть. Губы все еще горят. Девушка заметила, что он смотрит что-то в телефоне. – Что ты делаешь? – В списке «успеть до того, как умру» отмечаю «целоваться под дождем посреди трассы», – он ухмыляется, не глядя на нее. Дана видит в отражении на стекле, что он смотрит карту. – Дурак, – она усмехнулась.***
Девушка бежит по коридорам больницы, следуя указателям. Возле дверей реанимации она замечает Чана. Парень сидит с опущенной к коленям головой и нервно перебирает пальцами. – Чан! – Она пытается отдышаться. – Ну как он? – Он еще не приходил в себя, к нему не пустят. – Бан замечает Минхо, не спеша плетущегося следом за девушкой. Парни молча кивают друг другу. Они виделись однажды, на похоронах Сонми. Ли усаживается напротив и устало откидывается спиной к стене. Он не слушает, о чем они говорят. Ему в общем-то похуй, что там с Хваном. Он вообще хотел остаться в машине. Его заставили.***
Джиен была с ним, когда Хван пришел в сознание. Девушка, сидевшая на стуле у его койки, наклонилась к нему, когда он открыл глаза. – Джини, ты меня слышишь? Он моргнул, слегка двинув головой. – Все будет в порядке, милый, я наору на тебя позже, а пока отдыхай, – она говорила спокойно, осторожно поглаживая его по щеке. Ее лицо было первым, что он увидел, вернувшись к жизни. Сколько времени она просидела рядом с ним, не смыкая глаз? Одинокая слеза покатилась вбок, попав в ухо. Он все-таки остался жив. Но, после всего, что произошло, это его никак не радовало. Электронный замок открылся, и девушка вышла за двери реанимации. Чан и Дана, ожидающие новостей, привстали, увидев ее. – Он очнулся, но ему сейчас нужен покой. Лучше вам навестить его утром. Ты, должно быть, Дана? – Обратилась Джиен к девушке. – Да, – Она поклонилась, протягивая руку для рукопожатия. – Зови меня Джиен, – она заметила, как девушка пытается разобрать имя, написанное на пропуске, висящем на ее шее, и пожала руку, – я наслышана о тебе. Дана смутилась. Девушки сидели за столом в кафетерии, пили кофе из автомата, когда Джиен достала из кармана сложенную бумажку и протянула ее Дане. – Он написал это, перед тем как… – Она запнулась. – Я думаю, тебе нужно это увидеть. Взгляд Даны бегал по строчкам предсмертной записки. Хенджин… Она и подумать не могла, что он в таком состоянии. Это не тот Хенджин, которого она знала. От того человека не осталось ни следа, только имя, волнующее сердце. – Его болезнь лечится? – Возможно только контролировать обострения. Он должен принимать препараты и наблюдаться у врача. – Он может… сорваться снова? Джиен понимает, о чем она говорит. Сможет ли он сделать то же, что сделал с ней, снова? – Да. Если не будет придерживаться терапии. Дана сидела с отсутствующим видом, пытаясь осознать и принять услышанное. Она все смотрела на зачеркнутую строчку в его записке. Чего она ждала от этой поездки? Возможно, именно этого, но, как ни готовься, все равно тяжело. Она внушала себе, что не будет принимать это близко к сердцу, это больше не ее проблема. – Я думаю, твое присутствие пойдет ему на пользу, – голос Джиен вернул ее к реальности. – Он может послушать тебя, – она кивнула головой в сторону записки, которую Дана все еще держала в руках. – Ты много значишь для него. Дана отвлеклась на Минхо, проходящего мимо. Все это время он слонялся в поисках места, где «в этой чертовой больнице» можно покурить. Он выглядел усталым и, наверное, уже на треть состоял из кофе. Дана схватила его за рукав куртки, когда он проходил мимо, не замечая ее. – Джиен, где здесь можно остановиться? Девушка назвала адрес отеля неподалеку и пообещала позвонить, когда Хенджина можно будет навестить.***
Минхо остановил машину на парковке отеля. – Я слышал, что врачи отличаются чувством юмора, но твоя подружка нечто, – парень усмехнулся, направляясь к входу. Дана не понимала, о чем он, пока не вошла внутрь. Блять. Это ебаный лав отель. – Нам точно не сюда, – девушка уже развернулась, чтобы уйти. – Какая разница, если тут есть кровать, на которой можно спать? Дана, я так устал, что готов лечь даже здесь, – он ткнул пальцем на коврик у двери. Она сдалась. Все же, это из-за нее ему пришлось тащиться сюда, хотя мог уже десятый сон видеть. – И все-таки… мы так похожи на парочку, которым говорят «снимите, наконец, комнату»? – Он усмехался, поднимаясь по лестнице позади Даны. – Неужели Джиен почувствовала это сексуальное напряжение между нами? Девушка закатила глаза. Поскорее бы он лег спать и заткнулся. Дану напрягали подобные разговоры. Это же Ли, черт бы его побрал, Минхо! Для него не существует такого слова, как смущение, и этого чувства он тоже явно лишен. Они стояли на пороге номера. Дана ожидала увидеть безвкусицу в красных тонах, давящих на психику, с обилием БДСМ-приблуд, но все оказалось совсем не так. Темный интерьер не выглядел вульгарно, в приглушенном свете выделялась лишь огромная кровать, на вид, дважды кинг-сайз, приглашающая трахаться с королевским размахом. Неловко. – Я буду спать на полу, не волнуйся. – Заявил он сразу, заметив ее растерянное выражение лица: они никогда не спали вместе. В одной комнате – да, но не в одной постели. – Ты не должен этого делать, все в порядке. Я в душ. Минхо слышит, как щелкнул, закрываясь, замок на двери. Боится, что он войдет? Конечно, взбалмошный придурок, с тебя сталось бы. Ли усмехается своим мыслям. Парень осматривался, слушая шум воды из ванной и стук дождя за окном. – Столько добра, – он нашел в тумбочке презервативы, какие душе угодны, и смазку в таком же количестве. – Точно не хочешь? – спросил он только вышедшую из ванной девушку. Дана смотрела на него, изогнув одну бровь. Он, блять, издевается. – Как знаешь, – он вздохнул демонстративно обреченно, закрывая ящик. Его очередь в душ. Он вернулся, суша волосы полотенцем, и завалился на кровать, будто проверяя упругость матраса. Девушка искала что-то в телефоне. – Минхо... Джиен ведь говорила, отель в Сонхва-дон. – Ну? Это и есть Сонхва-дон… – Он устало протянул, подпирая голову рукой. – Это Синхын-дон. Он хихикнул, откинувшись на подушку. – Ты знал! – Дана засмеялась. – Теперь, когда и ты знаешь, что ты хочешь от меня? – Что ты хочешь от меня? – Хотел посмотреть на твое лицо, – он издевательски ухмыльнулся. – А может, не только лицо. И не только посмотреть… – Знаешь, я была бы признательна, если бы ты не давил на меня в плане секса. Серьезно, Хо, я уже говорила тебе об этом. Ты заставляешь меня чувствовать вину или что-то вроде этого. – Она говорила так, будто уже давно готовила эти слова. — Я не буду злиться, если ты переспишь с кем-нибудь, пока тебе крышу рвать не стало. – Сильное заявление, – он усмехнулся. Дана была дико довольна собой, что смогла, наконец, сказать это ему даже не запнувшись, и голос ее не дрогнул. – Жаль, что херня, – продолжил Минхо, глядя, как на глазах меняется выражение ее лица. Она в замешательстве, смотрит на него растерянно. – И сколько времени ты это в голове держала? Бо-о-о-же, поверить не могу. Дана, почему ты всегда так хреново думаешь обо мне? Я не… принуждаю тебя, не заметила? Оттолкни меня, если тебе неприятно, если ты не хочешь. Я поцеловал тебя, и это было, признаю, импульсивно, только… Только вот ты тоже этого хотела. Она слушала его, закусив губу. Минхо терпит многое, потому что хочет быть с ней. Ему, как и всем, хочется любви, хотя бы малость. – Мы можем, ну скажем, перейти на новый уровень? Можно же делать друг другу приятно, не снимая трусов, верно? – Обещай мне оставаться в трусах, – она взяла его за руку, переплетая их пальцы между собой. – Обещаю, – Ли тепло улыбнулся. Девушка повернулась на спину и, не выпуская его руки, продолжила что-то смотреть в телефоне. – Что делаешь? – Отмечаю «ночевать в лав отеле» в списке «прежде, чем умру». – Хах, – он усмехнулся, собираясь провалиться в сон.***
– А вот и я, – девушка пришла к Хенджину, по пути допивая кофе. Она не уходила домой все это время. – Приготовься огребать. – Мне сесть? – Тебя привязали, так что не выйдет, – она ткнула ручкой в сторону ремней, удерживающих Хвана, пока записывала что-то в его карту. – Я больше тебе не доверяю. Это мой дом, – она обвела руками помещение, – так что веди себя здесь хорошо. – Мм… любишь связывание? – Он самодовольно ухмыльнулся. У него есть на это силы. Хороший знак. Джиен отбрасывает документы на подоконник и резко наклоняется к парню. – Люблю принуждение. Хочешь на принудительное лечение обратно в дурку? – она смотрит ему в глаза, нависая над ним, упершись рукой в изголовье койки, – Не вздумай играться со мной, когда я злюсь. Девушка отступила назад. – Почему ты сделал это? – Ее голос спокоен, будто не она сейчас выходила из себя. – Ты знаешь. – Он отвечает холодно, флегматично. Он ожидал подобного рода допроса с последующими нравоучениями. Чего еще ожидать, когда все вокруг нянчатся с ним, вместо того, чтобы просто оставить в покое. И так тошно. – Поэтому? – Джиен достала его записку из кармана. Хван отвел взгляд. – Я не видел другого выхода, прости. – Выхода? Ебаная дверь – чем тебе не выход? – Ее не волновало, что ее слышали сотрудники и другие пациенты. – Джини, выхода нет только из того места, куда ты так отчаянно рвался. Мы помогли бы тебе, почему ты молчал? Думаешь, Чан смог бы жить спокойно с мыслью, что привез тебя сюда живого, а забрал… – Она схватилась за голову. Нельзя дать голосу дрогнуть. – Думаешь, я не мучился из-за этого? У меня было много времени, чтобы подумать. Что мне оставалось делать, по-твоему? – Жить, придурок, что же еще? Он усмехнулся. Ей легко говорить. – К тебе гости, – девушка увидела через стекло вошедших в отделение ребят. Джиен ушла проверить других пациентов, и ее место заняла Дана. Хенджин смотрел на нее, как на видение, глюк его больного мозга. Он не мог поверить своим глазам. Он уже смирился, что никогда не увидит ее, и тут… – Ты здесь… – Да, - девушка села недалеко от его койки. Она не знала, как вести себя, о чем говорить с ним. – Ты жив, это хорошо… – Ты правда так считаешь? – После всего, что произошло? – Слушай, я здесь, чтобы сказать, что… не испытываю ненависти к тебе. У меня так и не вышло возненавидеть тебя. И я не хотела бы жить с этим чувством, не хотела бы отравлять себя этим. Я просто хочу забыть обо всем и жить дальше. И тебе стоит жить дальше. Он горько усмехнулся. Вот уж от кого он не ждал подобных слов, так это от нее. Теперь он чувствует себя еще более жалким, хотя казалось, куда еще больше. – Это не последняя наша встреча. Когда мы увидимся в следующий раз, покажи мне, что ты справился. На его глаза наворачивались слезы. Он не заслуживал ее. И не заслужил такого отношения сейчас. Она… Хенджин замечает Минхо, стоящего за стеклом. Ли не доверял ему, хотел убедиться, что все пройдет нормально. – Что вы все в нем находите? – фыркнул Хван. – В смысле? – Он не говорил тебе о своей бывшей? Девушка решила, что пора заканчивать этот разговор. Хван несет какой-то бред. Причем тут вообще Минхо? – Мне пора, – Дана поднялась со стула, поправляя на себе одежду. – Помни о том, что я тебе сказала. Она вышла к Минхо. Тот обнял ее за плечи, притягивая к себе, и, взглянув на Хвана, показал ему средний палец. – Как ты? – Не знаю, – она чувствовала себя опустошенной после встречи с Хенджином, усталой и раздраженной. – Стой, я не попрощалась с Джиен и Чаном… – Я попрощался с ними за тебя, поехали домой. Они вышли на парковку. – Он что-то сказал тебе? – Так… Обмолвился о твоей бывшей… – Дана не собиралась его расспрашивать. Хван манипулятор, он точно сказал это неспроста, хотел бросить тень сомнения на Минхо. Она не будет идти у него на поводу. В любом случае, отношения Минхо – это его проблема, а не ее. – И ты не хочешь спросить меня? – Он не знал, что ей сказал Хван, но знал, на какую хуйню тот способен. Это напрягало. И ее настроение после встречи с ним тоже напрягало. – Хо… я не хочу. Не хочу ворошить прошлое. Не хочу выяснять, остались ли у тебя чувства к ней. Мне правда без разницы. Мы или вместе, или нет. Это все, что имеет значение. Больше ничто не имеет значения.