Embracing My Very Own Darkness

      С трудом сосредоточившись, Гермиона потёрла лоб.       — Просто я не знаю, с чего начать, — так много вопросов роилось в её голове.       — Почему бы не начать с самого начала?       — Конечно, — Гермиона помяла руки, пытаясь сформулировать свой первый вопрос нормальным, а не дрожащим голосом. Её раздражал тот факт, что Люциус осознал её неконтролируемое состояние плохо замаскированного сексуального возбуждения.       — Ну... — Гермиона немного неловко поерзала. — Та первая пирушка... это было очень давно, верно? Когда Волан-де-Морт впервые пришёл к власти? — Люциус кивнул.       — Мне немного трудно поверить, что он убил эту женщину за что-то такое простое и безобидное, как чтение маггловских сказок на ночь сыну. Даже по стандартам Волан-де-Морта это кажется немного... чрезмерным.       Люциус вздёрнул подбородок.       — Тёмный Лорд всегда был довольно придирчивым деспотом, было хуже, когда он впервые пришёл к власти. Он верил, что пропаганда и поддержка маггловских идеологий и ценностей в конечном итоге приведёт к тому, что своенравные молодые чистокровки объединятся с врагом; наше потомство, возможно, даже поставит под сомнение превосходство. На первый взгляд это может показаться мелочным, но, создав у своего сына впечатление, что на самом деле от магглов идут хорошие вещи, женщина решила судьбу и её, и мальчика. Ей следовало быть умнее.       Гермиона сглотнула. Это странно, но, это даже имело смысл для их идеологии. Легче уничтожить и возненавидеть что-то или кого-то, о ком ты ничего не знаешь.       — Но... — Гермиона продолжила. — Если бы Волан-де-Морт регулярно убивал своих людей за такие мелочи, в конце концов осталось бы не так много Пожирателей смерти, не так ли?       — Правда. В конце концов он пришёл в себя и понял, что суровое наказание гораздо эффективнее, чем убийство.       Гермиона подумала о множестве шрамов, которые она видела на спине Снейпа, и задалась вопросом, были ли они у всех Пожирателей смерти. А у Люциуса? Наличие шрамов на его идеальном в остальном теле, должно быть, было довольно горькой пилюлей для такого мужчины, как он...       — Я понимаю. Так вот почему большинство из вас были накачаны наркотиками? Чтобы иметь возможность справиться с болью наказания?       — Не только, — ответил Люциус, — эти препараты также сделали тех, кто в них нуждался, довольно восприимчивыми к... преодолению своих запретов.       — Например? — Гермиона услышала свой голос, уже смутно подозревая, на что он намекает, но всё же ей хотелось это услышать.       — Например... — Выражение лица Люциуса стало стальным. — Например, издевательства и изнасилования однокурсников их собственных детей.       Гермиона вздрогнула, затем вызывающе наклонила голову.       — Хотя у некоторых из вас, похоже, не было проблем с этим, даже у женщин.       — Опять же, вы видите только то, что хотите видеть...       — Я не могла этого не заметить, — Люциус прищурился, поджав губы, но не сказал ни слова. Предостерегающий взгляд этих холодных серых глаз — вот и всё, что требовалось...       В ту же секунду Гермиона не поверила своим ушам, когда услышала, как произносит эти слова. Даже если эта тема приводила её в ярость, было не очень вежливо обрывать Люциуса. В конце концов, он был готов рассказать ей, поэтому она быстро добавила:       — Извините, продолжайте, пожалуйста.       — Как я уже говорил ранее, — Люциус продолжил, растягивая слова, чтобы подчеркнуть своё неодобрение, — вы видите только то, что хотите видеть. На первый взгляд, то прошлое веселье, которое я вам показал, отлично играет на руку тем, кто любит клеймить Пожирателей смерти как монстров без морали и милосердия, не так ли?       Гермиона кивнула.       — Слишком просто, милая, — добавил Люциус с некоторой долей горечи в голосе. — Концепция Волан-де-Морта тогда была довольно простой. Наказание или похвала. Ничего между. И, как вы, возможно, уже знаете, Тёмный Лорд всегда был очень изобретателен, когда дело касалось наказания. Так что... когда вам дают угощение, лучше не отказывайтесь от него, — мрачно закончил он.       — Даже если это правда, — признала Гермиона. — Я всё ещё не могу избавиться от впечатления, что вы все получили большое удовольствие от этого группового изнасилования, что это было не просто «навязано вам» в качестве похвалы...       — Почему бы не насладиться этим?! — с презрением спросил Люциус, постепенно теряя самообладание. — Вы, магглы, ничего не стоили; были ниже животных и представляли постоянную угрозу нашему обществу. Ваши тела были единственной полезной вещью, которую вы могли дать нам...       Гермиона сглотнула. Было очевидно, что эта тема взбесила и её, и Малфоя, хотя, по-видимому, по разным причинам. Гермионе не терпелось докопаться до сути этой разницы.       — И всё же ваше сомнительное представление о морали позволяло вам издеваться над девушками? Почему бы не выбрать женщин постарше? И почему не вмешивались женщины? Ни одна мать не стала бы стоять в стороне и смотреть, как кучка стариков по очереди трахает молодую девушку. Что, чёрт возьми, не так с вашими женщинами?       — Лучше дети магглов, чем чистокровные! — отчеканил Люциус, затем попытался восстановить самообладание.       «О».       Гермиона приподняла бровь.       — Вы хотите сказать... что ваши дети тоже участвовали в этих пирушках?       Люциус резко вдохнул, и Гермиона могла сказать, что ему определённо не нравилось вспоминать эту часть своих воспоминаний.       — Как я уже упоминал ранее, Тёмный Лорд был очень изобретателен, когда дело касалось наказания, — сардонически ответил Люциус.       Теперь это объясняло, почему ни одна из женщин не вмешалась. Какая мать стала бы это делать, если бы ей пришлось опасаться, что её собственного ребёнка могут поставить на место жертвы? Это было чересчур.       Гермиона не могла не почувствовать, как волна сочувствия пробралась в её сердце. Волан-де-Морт был умным деспотом; угрожал своим последователям позором и убийством их собственных отпрысков.       Гермиона не могла представить себе постоянный страх и ужас, которые, должно быть, постоянно висели над головами своенравных Пожирателей смерти, как дамоклов меч.       Они славились своим хладнокровием и безжалостностью. Никто не мог бы жить с таким постоянным страхом в своих сердцах и разуме за благополучие своих близких, не испытывая серьёзных эмоциональных потрясений.       — Кроме того, — снова заговорил Люциус. — Волан-де-Морт хотел уничтожить всё, что было чистым и невинным. Он отбирал девушек на пирушки, которые отвечали этим требованиям. Чем больше крови и боли, тем лучше.       Гермиона вспомнила, как Беллатрикс притащила ту девушку, заявив, что она «в порядке».       — Итак... вы серьёзно говорите мне, что никто из вас, Пожирателей смерти, никогда не получил бы удовольствия от этого действа, если бы вас не шантажировали? — с любопытством спросила Гермиона.       Мрачное настроение Люциуса изменилось, и он усмехнулся Гермионе.       — Я был бы лжецом, если бы сказал это. Я уверен, что вы достаточно умны, мисс Грейнджер, чтобы иметь представление что у мужчины особые ощущения когда он спит с девственницей...       — Думаю, да, — ответила Гермиона, чувствуя, что снова краснеет. — Так что же изменилось во время второго захвата власти Волан-де-Мортом? Те девушки были старше. И в конце концов их не убили.       — Помедленнее. Вы уверены, что у вас больше нет вопросов по поводу первого воспоминания? Подумайте хорошенько; в следующий раз, когда мы встретимся, у вас может не быть шанса спросить снова, — сказал Люциус, и на его лице снова появилось это фирменное хищное выражение.       Гермиона поймала себя на мысли, что встреча может состояться недостаточно скоро. Это воспоминание о пирушках чертовски возбудило её, и разговор, который она сейчас вела с Малфоем, тоже не помогал. Конечно, это было неправильно и отвратительно, и всё же её жаждущее секса тело только отфильтровывало информацию, которая заинтриговала её.       Это было отвратительно.       Обдумав его слова, Гермиона задала вопрос.       — Хорошо, есть кое-что ещё, что я хотела бы знать.       — И что же это?       — Что случилось с Беллатрикс Лестрейндж? Я имею в виду, что в ту первую пирушку она выглядела такой... нормальной и красивой. Что заставило её превратиться в ту сумасшедшую, которую я встретила в вашем поместье?       Вздохнув, Люциус неохотно ответил на её вопрос.       — Хорошо... Белла всегда была нездорово влюблена в Тёмного Лорда. Даже когда он медленно превращался в рептилию и больше не испытывал сексуального интереса к женщинам, но испытывал извращённое удовольствие от вуайеризма, Белла всё ещё очень настойчиво пыталась разделить с ним постель; даже надеясь забеременеть от него.       — Сила и величие Волан-де-Морта заинтриговали её так сильно, что она, к сожалению, продолжала игнорировать его предупреждения. Пока однажды... — Люциус сделал паузу, подыскивая нужные слова. — Пока однажды он, по-видимому, не решил исполнить желание Беллатрикс; однако, не так, как она надеялась.       Гермиона затаила дыхание. Ей не нравилась Беллатрикс, да и как это возможно после инцидента в поместье Малфоев? И всё же у Гермионы было подозрение, что даже Беллатрикс Лестрейндж не заслужила того, что Волан-де-Морт сделал с ней.       — Что он с ней сделал?       Люциус пожал плечами.       — Она мне не сказала. Той ночью Нарцисса нашла свою сестру в коридоре, всю в крови и несущую чепуху. Лекарь сказал, что в ту ночь она, должно быть, несколько раз была на грани смерти; её живот был разрезан, а яичники отсутствовали.       Губы Гермионы дрогнули в сочувствии. Бедная Беллатрикс.       — Мы так и не узнали, что произошло той ночью, но, очевидно, этого было достаточно, чтобы моя невестка сошла с ума. До дня своей смерти у Беллатрикс были отношения любовь/ненависть с Волан-де-Мортом. — Люциус хмыкнул. — Но это, в конце концов, семейное дело. Итак, что вы хотели спросить?       — Ммм... — Гермионе понадобилась секунда, чтобы вспомнить свой вопрос. — Ах, да: я хотела узнать, почему изменился возраст девушек во время второго захвата власти. По-моему, они не очень-то походили на типичных девственниц...       — По нескольким причинам. Волан-де-Морт понял, что в первый раз он, возможно, зашёл слишком далеко, шантажируя своих последователей их собственными детьми. Чистокровные и полукровки теперь были исключены из числа жертв пирушек. Ему нужно было собрать вокруг себя своих старых союзников и убедиться, что он может положиться на них теперь, когда он стал слабее, чем раньше. Вот почему он пошёл на компромисс. Женщины-Пожиратели смерти больше не были обязаны присутствовать на пирушках, наблюдая за действиями своих мужей. И, хотите верьте, хотите нет, но даже у Пожирателей смерти есть определённые моральные нормы и совесть. Мы не прирождённые насильники и не злые по своей природе. Все пришли к выводу что девушки должны быть по крайней мере ученицами седьмого курса... женственные и соблазнительные, — Люциус растянул последние слова, подчёркивая их, глядя Гермионе в глаза. — Однако это поставило нас перед проблемой.       — Проблема девственности, — заключила Гермиона.       — Верно. Уступки Волан-де-Морта не зашли так далеко, чтобы отказаться от этого аспекта; однако он не исключал парней из веселья...       «Парней? Ой. Хорошо что Пожиратели смерти так и не поймали Гарри и Рона!».       — И поскольку вы, магглы, похоже, ведёте себя как кролики в этом возрасте, нам пришлось столкнуться ещё с одной проблемой.       — И что же это за проблема?       — У нас закончились девственницы.       Гермиона разразилась смехом, приводя Люциуса в замешательство.       — Я сказал что-то забавное, мисс Грейнджер?       Сдерживая очередной приступ смеха, Гермиона ответила ему искренне.       — Мне так жаль: я знаю, что эта тема серьёзна, и я действительно ценю вашу искренность, но то, как вы только что это сказали, звучало чертовски забавно! Мне очень, очень жаль. Пожалуйста, расскажите мне, как вы справились с этой проблемой.       Приняв более удобную позу, Люциус продолжил.       — Ну, вот где пригодились превосходные способности Северуса к изготовлению зелий.       Гермиона вспомнила сцену со второго воспоминания, Снейп заставил девушку проглотить какое-то зелье.       — Для чего нужны зелья? — спросила она с любопытством. — Я помню, как профессор заставлял девушку принять его.             — Оно называлось «Трагвиддол Гвирифдод». «Трагви... что?»       — Я уверен, что ваш валлийский так же хорош, как и у Северуса, нет? — Люциус немного поиздевался над ней.       «Валлийский? Вот это да. Зельям обычно дают латинские или даже английские названия».       Поскольку валлийский язык имел уникальные лингвистические корни, она, наконец, сдалась и пожала плечами в знак поражения.       — Ничего не напоминает? — Люциус ухмыльнулся. — Я уверен, что Северус сделал это нарочно. Грубый латинский перевод был бы virginitas aeternalis.       — Вечная девственность? — прошептала Гермиона с благоговением и недоверием. — Это невозможно! Нельзя просто...       — Вернуть её обратно? — сказал Люциус, заканчивая за неё фразу. Он должен был признать, что его позабавил тот факт, что Гермиона, безусловно, осознала масштабы такого изобретения. Чего Люциус, однако, не знал, так это того, что потеря девственности была больной темой для Гермионы...       — Это зверство, — мрачно ответила Гермиона.       — Для женщины, да, — согласился Люциус. — Однако для мужчины, — он многозначительно подмигнул ей, — это другое дело. — Сделав эффектную паузу, Люциус продолжил своё объяснение. — Девственная плева отрастала снова, включая соответствующий эффект герметичности, примерно через минуту после каждого проникновения и не стиралась по крайней мере в течение часа. Кроме того, это был единственный способ повышения возраста девушек. Помните — кредо Волан-де-Морта было — чем больше крови и боли, тем лучше. Следовательно, аспект девственности больше не был проблемой.       — Так вот почему девушек не убивали? Вы могли использовать их снова; на тех же условиях, что и раньше?       «Какой кошмар!»       — Из ваших уст это звучит не очень, — сардонически ответил Люциус. — Но да, это было целью «Трагвиддол Гвирифдод». Чертовски гениально, вы не находите?       — Гениально? Да, но всё равно жестоко.       — О, хотите верьте, хотите нет, но через некоторое время некоторые из этих девушек даже начали получать удовольствие. — Люциус наклонился вперёд, достаточно близко, чтобы у Гермионы непроизвольно перехватило дыхание. — Вы знаете, есть девушки, которым нравятся, когда с ними обращаются грубо... — соблазнительно прошептал он, намекая на тёмную сторону Гермионы. — Более того... — Люциус самодовольно ухмыльнулся. — У нас было несколько студентов, которые добровольно участвовали в наших небольших собраниях на регулярной основе.       «Поклонницы Пожирателей смерти? Это, должно быть, шутка!»       Если бы Гермиона не была так занята, сосредоточив всю свою силу воли на мысленном блокировании своих потребностей, она, вероятно, разразилась бы ещё одним приступом смеха. В то же время, однако, ей, к счастью, удалось сдержаться; испустив тихий вздох облегчения, когда Люциус в конце концов откинулся на спинку стула. Гермиона с трудом подавила желание в одно мгновение броситься на Люциуса.       «Постыдное доказательство неадекватности, Гермиона Грейнджер! Чёртовы гормоны. Чёртовы, чёртовы гормоны».       — Я всё ещё не могу поверить, что профессор Снейп участвовал в этом, — раздался хриплый голос Гермионы.       — Активное участие было обязательным, особенно для Северуса. — Люциус небрежно пожал плечами. — Видите ли, поскольку Северус обладает определёнными «качествами», помимо того, что он талантливый Мастер зелий, то есть анатомически, последнее в значительной степени соответствует вуайеристским наклонностям Волан-де-Морта.       Поскольку Гермиона уже была знакома с «анатомическими качествами» профессора, перед её внутренним взором возник целый набор великолепных образов.       — Тёмный Лорд получал огромное удовольствие, наблюдая, как унижают студентов, прежде чем... — Люциус сделал паузу для пущего эффекта. Чувствуя, что краснеет, она пристально посмотрела Малфою в глаза, ожидая, что он продолжит.       — Например, среди прочих действий... оральные ласки перед всеми, — наконец произнёс Люциус.       «Чёрт возьми!»       Внезапно Гермиону посетила грустная мысль. Если подумать об этой сложной ситуации более подробно, тому или иному может прийти в голову, что принуждение совершить этот поступок, вероятно, несколько раз, должно было быть нелёгким и для профессора. Особенно учитывая тот факт, что Снейп все эти годы был двойным агентом. Гермиона просто отказывалась верить, что, несмотря на свою поверхностную чёрствость, Снейп в каком-то смысле не испытывал жалости к своим бывшим ученикам, даже если было бы смертельно опасно показывать это.       «Должно быть, он несёт на своих плечах груз прошлого».       Гермиона не стала бы заходить так далеко, чтобы намекнуть, что ему не понравились некоторые части его невольного участия; в конце концов, он мужчина, а не святой. Но всё же; с этим постоянно присутствующим психологическим бременем было вполне естественно, что, как только эта внутренняя вина начала распространяться на его преподавательскую жизнь в Хогвартсе, это превратило его в страшную и неприступную «летучую мышь подземелья», которой боялся каждый студент. Неудивительно, что пожизненное отвержение и жестокое обращение могут привести к ожесточению и извращённым наклонностям.       «И ещё один кусочек головоломки...»       — Шокированы? — раздался голос Люциуса, вырвав Гермиону из её задумчивого оцепенения.       — Нет, — Она покачала головой. — Не совсем. Волан-де-Морт правда был больным ублюдком?       — Природа зверя, — Люциус небрежно пожал плечами. — К сожалению, рецепт зелья Северуса случайно пропал после падения Волан-де-Морта, — проворчал Люциус. — Какая жалость. Северус мог бы сколотить состояние, выпустив на рынок изменённую версию. Прекратить это чёртово преподавание, открыть аптеку или что-нибудь в этом роде...       «Настоящий Малфой. Всегда бизнесмен».       Гермиона моргнула.       — Даже если рецепт пропал, я уверена, что Снейп мог бы запомнить его, если бы захотел.       — Именно это я и имею в виду. — Люциус нахмурился. — Он не хотел. Кроме того, он никогда особо не гордился своим творением...       — Вам не кажется, что это было бы немного неуместно после цели его первоначального использования?       — Это больше не имеет значения, верно? — Люциус ответил уклончиво. — Оно исчезло навсегда.       — Верно. — Гермиона кивнула.       Затем Малфой сменил тему, с любопытством склонив голову набок.       — А теперь скажите мне, мисс Грейнджер, что вы думаете о последней части моих воспоминаний?       — Часть о дуэли? Вы не дали мне увидеть больше, чтобы... — Гермиона начала отвечать невинным тоном; её щёки сразу же покраснели, так как она точно знала, что он не имел в виду эту часть.       — Не эту часть! — Люциус резко оборвал её. Наклонившись ближе, он снова вторгся в личное пространство Гермионы, и её сердце бешено забилось. — До этого... —многозначительно сказал он, поднимая руку, чтобы убрать непослушную прядь волос с её лица. — Часть, где был Северус, девушка и я.       Гермиона ахнула. Её расширенные зрачки выдавали её состояние возбуждения, и она поняла, что отрицать это было бесполезно. Люциус играл с ней.       «Чёрт».       Облизнув пересохшие от прерывистого дыхания губы, Гермиона тихо пробормотала:       — Это... это... — она не могла подобрать слова.       — Да? — Люциус попытался подтолкнуть её, не сводя с неё пронзительного взгляда, и Гермиона не осмелилась отвести взгляд.       — Это... заинтриговало меня, — наконец удалось ей выговорить. — Больше, чем я могла бы представить, — тише добавила она.       Выражение лица Люциуса стало невыносимо самодовольным.       — Хорошо. Правда, очень хорошо, — прошептал он и резко отвернулся, явно собираясь уйти.       — Лорд Малфой, подождите, — быстро сказала Гермиона, повинуясь импульсу и потянувшись к его руке, чтобы помешать ему направиться к двери. — У меня последний вопрос, сэр.       — Вам лучше поторопиться, мисс Грейнджер. У меня есть другие дела... — нетерпеливо ответил Люциус. — И как я слышал... у вас тоже, — добавил он с усмешкой, зная о предстоящей «послеобеденной встрече» Гермионы со Снейпом.       Однако Гермиона не уловила его намёка, так как была слишком занята, пытаясь узнать ответ на свой последний вопрос.       — Почему вы не позволили мне увидеть остальную часть воспоминаний? — с любопытством спросила Гермиона. — Вы сказали, что Волан-де-Морт отказался от смертей, и всё же дуэль, очевидно, стала новым наказанием. Каковы были наказания, которые должен был понести проигравший? Проклятия? Пытки?       Прищурившись, Малфой криво усмехнулся.       — Содомия, — сухо констатировал он.       Гермиона нахмурилась; ей показалось, что она ослышалась.       — Прошу прощения?       — Вы меня слышали. Дуэлянт, который проиграл, был во власти победителя. Но поскольку оба дуэлянта обычно впадали в немилость, это не было большим преимуществом, так как после им приходилось меняться местами. И всё это, конечно, на глазах у остальных.       Эта информация лишила Гермиону дара речи. Моргнув, она внимательно прислушалась, когда Люциус продолжил.       — Иногда Волан-де-Морт сам выбирал «победителя». Я уверен, мне не нужно говорить вам, что его выбор всегда был... деликатным.       «О, чёрт возьми. Теперь это многое объясняет!»       Ей пришло в голову, что, особенно принимая во внимание, что Снейп был двойным агентом, он, вероятно, не раз оказывался в положении «проигравшего»...       «Немыслимо!»       И, судя по тому, что могла сказать Гермиона, Малфой тоже не был в любимчиках Волан-де-Морта после заключения в Азкабан. Следовательно, он часто был проигравшим.       Сбитая с толку, Гермиона задалась вопросом, приходилось ли Малфою и Снейпу когда-либо «сражаться» друг с другом... и это даже могло стать началом их таинственной «дружбы».       На удивление взволнованная этой картиной, Гермиона как раз собиралась задать свой следующий вопрос, когда Люциус шикнул на неё:       — Так-так, мисс Грейнджер, сегодня больше никаких вопросов. Я уже опаздываю, и вы тоже, — Сказав это, он усмехнулся. — Или вы нарочно опаздываете, непослушная маленькая ведьма?       Покраснев, Гермиона для убедительности покачала головой.       — Конечно, нет! Мне просто интересно, — солгала она, пытаясь избежать дальнейшего смущения, — почему, ради всего святого, вы сохраняли веру Волан-де-Морту после всех ужасных вещей, через которые он заставил вас пройти? Я имею в виду, все магглорождённые хотели, чтобы с ними обращались как с равными. Для вас, чистокровок, было трудно принять это?       Люциус ответил ледяным тоном.       — Чепуха, мисс Грейнджер. — Он угрожающе указал на неё своей тростью, и Гермиона немного занервничала. — Вы, глупые грязнокровки, когда-нибудь задумывались о далеко идущих последствиях ваших эгоистичных требований? Нет? Наш мир был идеален до вашей жалкой «попытки равенства», ставящей под сомнение наше врождённое превосходство и тем самым угрожающей нашему образу жизни, — Восстановив самообладание, Люциус опустил трость, и Гермиона выдохнула, не заметив, что задержала дыхание. — Волан-де-Морт пообещал поддерживать наш мировой порядок, как только война закончится. Соответственно, мы были готовы пойти на жертвы, чтобы не допустить крушения нашего миропорядка.       На самом деле, Гермиона должна была признать, что она никогда не смотрела на войну с точки зрения чистокровных. Тем не менее, оглядываясь назад, слова Люциуса имели смысл.       — Я понимаю, — прошептала Гермиона.       — Нет, не понимаете. И это больше не имеет значения, не так ли? Мы все довольно хорошо знаем, чем закончилась эта война. Так что... — прервал он её. — Пусть прошлое останется в прошлом.       Гермиона согласилась.       — Хорошо. Пусть прошлое останется в прошлом.       — Хорошо, — Люциус кивнул ей, когда открыл дверь, чтобы покинуть маленькую заднюю комнату «Дырявого котла». — До завтра, мисс Грейнджер. Воспользуйтесь камином Северуса; он приведёт вас прямо в мой кабинет. Подождите меня там и не расхаживайте по поместью, вы заблудитесь.       «Позер!»       — Как бы мне ни нравилась идея гоняться за вами по моему поместью, у меня на завтра другие планы, — заманчиво заключил Люциус, закрыв за собой дверь. — Не опаздывайте...       «Чёрт возьми, я опаздываю!»       Гермиона подскочила; её глаза расширились, когда быстрый взгляд на наручные часы подтвердил её опасение.       «О, чёрт возьми! Я облажалась».       Она быстро прошла через заднюю дверь «Дырявого котла» и немедленно аппарировала обратно в Хогвартс. Мчась по тёмным коридорам подземелий, она почти запыхалась, когда постучала в дверь Снейпа.       — Войдите, — раздался звучный голос профессора, и по спине Гермионы пробежала дрожь.       Заглянув внутрь, она увидела, что он сидит за своим столом; тёплое мерцание потрескивающего камина отбрасывало тени на стены, придавая комнате несколько уютную атмосферу. Бесшумно зайдя внутрь, Гермиона закрыла за собой дверь и откашлялась.       — Добрый вечер, профессор, —Гермиона поприветствовала его, но, что неудивительно, ответа не последовало. — Ммм... я знаю, что опоздала, — неуверенно добавила она. — Мне очень жаль, сэр.       Наконец взглянув на неё, Снейп многообещающе произнёс.       — О, вы правда пожалеете, мисс Грейнджер...