Будни будущего богатыря

Елисей никак не мог заснуть этой ночью. Светила яркая луна. Тепло… Вдруг взор Елисея упал на его колчан со стрелами. Нахмурившись, парень призадумался, а не упражняться ли ему? Да, идея не очень, и Добрыня приказал спать, но… Ну не спится его жаркому сердцу, про Забаву думает и о воинских делах размышляет будущий богатырь. «Ай, ладно, Добрыню до рассвета не разбудит и Горыныч… А я уж точно обернусь раньше» — подумал про себя гонец и решительно встал. Аккуратно взяв лошадь под узцы, мо’лодец решил отойти от спящего богатыря подальше, так, на всякий случай. Вскочил на коня своего, заехал на пригорок, и давай во все сторону стрелу направлять, приговаривая: — Ни жечь, ни палить городов русских! Силушка богатырская против ига басурманского! Ни палить, ни жечь! И вдруг он увидел двух хазар… Опомнится гонец не успел, как его оглушили и крепко связали. *** Как только солнце взошло — проснулся Добрыня. Смотрит богатырь, а гонца-то и нет. — Эй, гонец! В ответ тишина. — Гонеец! — тоже ответа нет. Прищурился Добрыня, нахмурился и пробормотал про себя: — Вот уж Елисей Силович… Собрался Добрыня Никитич. Как никак у него есть задание от самого князя… Служба — не дружба, как говорится в народе. Хан Крымский принял его совсем не радушно. Не хотелось ему с золотом расставаться, но против силы не пойдёшь. И на последок, спросил Добрыня: — А не встречал ли ты тут гонца? Молоденький такой, Елисеем звать, — он строго посмотрел на хана, но тот лишь покачал головой, — я понятно объясняю? — Ааа, Добрынюшка, так это твой гонец? — как-то сразу вспомнил хан, и велел привести Елисея. — Слушай, а чего он ничего не сказал? Сказал бы, что гонец Добрыни Никитича, то отпустили бы мы его на все четыре стороны. А он сидит, молчит, как язык проглотил, слушай. Когда Елисей был освобождён, Добрыня хмуро кивнул хану, и они продолжили свой путь с гонцом. *** Первые десять или двадцать минут, всадники ехали в полной тишине, которая нарушалась только негромким сопением Елисея. Когда молчание стало невыносимым, Добрыня сказал: — Может, расскажешь о своих ночных похождениях, Елисей Силович, а? — Я… Эм. Ну да. Прости меня, пожалуйста… — Расскажи мне, что произошло ночью, и как ты (!) оказался в плену у хазар. — Так же негромко, но строго проговорил богатырь, ослушаться гонец не мог. — Я решил, что раз ты не проснешься до восхода солнца, ну, у меня есть время поупражняться… — Наупражняешься ещё, поверь мне. Но, ты нарушил правило. Ты намеренно подверг себя опасности, притом, хотел сделать это за моей спиной. Эти слова тяжело падали на плечи Елисея, который сейчас казался таким маленьким и таким расстроенным тем, что разочаровал своего наставника… — Прости… — Одних извинений будет мало, юноша, — сказал Добрыня и добавил: — ты будешь наказан, но об этом позже. — Что?.. — упавшим голосом проговорил Елисей, — а что за наказание?.. — Порка. Так что наслаждайся тем, что пока можешь ровно сидеть в седле. Гонец покраснел от смущения. Серьёзно? Порка?.. Ну… Раньше ему не раз попадало и от отца, и от учителей приходской школе. Но чтоб вот так вот… — Чего ты приуныл, гонец? Не маленький уже. — Но, я не хочу, пожалуйста-пожалуйста, Добрынь… — Возвражения не принимаются. Я всё сказал. *** Когда они остановились, уже смеркалось. Елисей умело развел костёр и сел, прижав колени к подбородку, ждать своей неминуемой участи. А богатырь, тем временем, срезал розгу и вернулся к гонцу. — Кхм, гонец. Думаю, разговоры будут излишни, мы всё обсудили… И ты знаешь, что был не прав. Ты провинился. Так что… Вставай. Елисей вскинул на богатыря последний умоляющий взгляд, но тот лишь покачал головой: — Давай же, не трусь. Именно эти слова и заставили Елисей подняться. Он не боится. Он будущий богатырь. — Ляг на бревно и спусти штаны. — Что? Ещё и штаны?! Ну, Добрыня, ну, пожалуйста, не надо. — Гонец. Я жду. Елисей нехотя выполнил приказ и почти тут же почувствовал первый удар. Била розга больно, даже невыносимо. Сколько ударов упало на задницу бедного Елисея? Пятьдесят? Сто?.. Нет, всего тридцать, но он уже залился слезами искреннего раскаяния. Наконец-то, порка прекратилась. Добрыня отбросил розгу и притянул Елисея в объятие. — Это было больно, — прохныкал гонец, на что Добрыня Никитич только усмехнулся: — Ну, в этом и весь смысл наказания… Постарайся больше не попадать в неприятности. — Прости меня, — прошептал гонец, крепче обнимая Добрыню. — Уже. Но чтоб сегодня никаких ночных гулянок, ты меня понял? Елисей лишь ухмыльнулся и кивнул.