Единорог которого приручил Дин Винчестер

      Серое небо было в окне. Оно давно стало именно таким. В этом не было вины погоды. В этом была виновата жизнь. Шел бы дождь или светило солнце. Было все равно. Он не мог поверить. Не мог понять. Не мог принять. Всю эту жизнь он не мог терпеть.       Дин уже третий день сидит на этом месте. В этой палате. Здесь лежит тот, кто смог развеять то серое небо, которое преследовало Дина. Тот, благодаря кому Дин Винчестер узнал о любви. Взаимной и крепкой. Да Дин любит этого парня, который какой день лежит и не двигается. Но почему он лежит, почему не двигается?!       Дин качает головой, прижимая слегка теплую ладонь ко лбу. Он дышит и Дин это слышит. Его грудь неровно поднимается и медленно опускается. Дыхательная трубка, торчащая изо рта, пугает его. Она не должна заставлять его дышать. Он должен дышать сам. Почему его глаза до сих пор закрыты? Поднять взгляд, чтобы снова увидеть эту картину, трудно. Дин не сможет долго смотреть на него. На него, такого. Лежащего без движения. Когда из него не льется сарказм, не слышать его ухмылок, когда Дин его смешил. Поэтому Дин снова опускает взгляд. Семья Новаков была тут час назад, а родители Дина совсем недавно ушли. Перед этим заставив старшего сына умыться, поесть и хоть чуть-чуть вздремнуть. Он все равно не смог поспать достаточно, чтобы отдохнуть. Ему снилось, то что описал офицер нашедший парня. Его нашли на заброшенной фабрике, возле здания полиции. Он лежал, как казалось мёртвый. Весь в крови. Ноги поджаты к груди, которая как казалось на первый взгляд не двигалась. Это на первый взгляд, но он дышал. В одной руке был зажат телефон, а в другой пистолет. Офицеры с сопровождением в лице агента ФБР застыли в дверях той фабрики. Тяжелый вздох прошел через каждого. Девушка офицер не смогла сдержаться и отвернулась. Вид крови на полу, под мальчиком был слишком для девушки. Работа в полиции ещё ни разу не предоставляло такие случаи. Это был первый случай, в котором фигурировало столько крови. Мальчика которого они искали и наконец нашли забрали медики. Они уже были на месте. Наверное это и спасло ему жизнь. Он потерял слишком много крови, чтобы протянуть ещё пол или целый час. Даже если бы медики торопились со всей своей скорости они не смогли так быстро взяться за жизнь парня. Грудь слабо поднимается и снова опускается, снова поднимается и опускается. Так каждый раз. Звук приборов, название которых Дин даже не знал уже раздражали. Он знал что они нужны, что они поддерживают жизнь парню. Но он их ненавидел. Он бы хотел чтобы он сам дышал, без трубок во рту. Лежал без капельницы воткнутой в руку. И чтобы глаза были открыты, смотрели снова своим холодным и таким теплым взглядом на Дина. Но он не двигался, дышал только с помощью приборов, а глаза были закрыты. Мечты повторяющиеся из-за дня в день. Дин благодарил всех кому, молился, он готов был плакать от счастья и горя одновременно. Кас жив! Жив! Он в очень плохом состоянии. Его пытали несколько дней. Каждый участок кожи был порезан, обожжён или же покрыт синяками. Но он жив... Кас смог выжить, смог освободить руки. Ту ошибку которую допустил Зак — это было: не заковать Кастиэля обратно в наручники. Ошибка, которая помогла Кастиэлю освободиться. Даже в том состоянии он смог сделать все это. Он смог не только устранить проблемы, но и играл попутно героя. Глупый Единорог. Вот он кто глупый. Тупой. Идиот. Единорог, маленький доверчивый и невероятно сильный Единорог. Этот придурок смог не только сбежать, но и вырубить одного из своих, личных палачей. Ударив Зака по голове, он смог его устранить, почти без последствий. Да. Зака поймали. Кастиэль смог нанести удар по голове, когда тот был отвлечен на набор для пыток, который они с Эллой демонстрировали Кастиэлю. Он не был поражен им. Боль которую они приносили ему никогда не пугала его. Даже паника, не застилала глаза. Глаза в которых считалась сама смерть. Он мог бы остановить Зака одним взглядом — он всегда завязывал ему глаза. Прячась от взгляда убийцы. Зак же все ещё не смог его получить. Взгляд убийцы. Он не мог его получить, даже если бы убил больше ста людей. У Зака не было «таланта», но у Кастиэля... Он однозначно был... Элла смогла сбежать, но как было известно, она была ранена. Кастиэль после того как справился с Заком и приковал его на свое место, забрал единственное огнестрельное оружие, которое Элла доверяла ученику. И нашел выход из подвала фабрике. Кас двинулся вверх по лестнице к выходу из подвала, к выходу на свободу. Было темно. Холод заставлял трястись. Тело дрожало, и он боялся что оно подведёт его. Пистолет зажатый в правой руке холодил руку. Кастиэль не знал как он смог поднять руку и как смог нажать на чертов курок. Но то что он попал в учительницу он понял это. Только вот Элла выстрелила в ответ и пробила плечо. Как ей казалось он умер, но она все равно смогла проверить парня. Он правда был мертв. Теперь было ясно что это была недолгая клиническая смерть. Как бы это странно не звучало, но это и спасло его жизнь. Только благодаря этому он смог выжить. Очнулся Кастиэль, как ни странно на полу. Вот только сон был о Дине. О нем он думал последний день или два. Сколько прошло времени в этом подвале, Кастиэль не знал. Он содрогался от холода. Холод был во всем теле. Он проникал под кожу, как казалось только в душу его не пускали родные люди. Особенно тот определенный юноша, который мог унять пыл Кастиэля. Даже на уроках Кастиэль сидел только из-за парня. И сейчас его имя не позволяет умереть. Он не может уйти, не попрощавшись.       Кастиэль тянет руку, которая сжимает телефон одного из его похитителей. Его рука уже окоченела. Руки не слушались, ни с телефоном, ни с пистолетом. Это начало раздражать, но он смог поднести телефон. Он смог взглянуть на экран и даже разблокировать. Но после этого он наверное потерял сознание. Все пришлось делать ещё раз. Кастиэль находит номер того кто может вывести его из темноты. Она уже застилает глаза. Один, два гудка. Он слышит его. На последних силах он выдыхает, хриплое: «Дин». И снова темнота. Кастиэль больше не приходил в сознании, но и клинических смертей больше не было. Если бы были. Он бы не выдержал. Его тело бы не справилось.       Дин снова стоял возле автомата кофе. Какой день или уже неделя прошла? Кто бы сказал, ответил ему? Родители обоих парней тоже присутствовали, постоянно. Гейб, Сэм, Мэг, Руби, Кали, Джесс и остальные друзья, знакомые часто заходили в палату к его собственному единорогу. Дин только так и называл его. Последние недели уже точно. Он часто просил его не бросать, так как уже не знал как мог справиться с этой жизнью. Жизнь не была важна для него без него. Но единорог не возвращался к нему, не телом, а сознанием. Он был далеко, и Дин чувствовал что упускает его. Он как жидкость просачивается через пальцы. Его не остановить, но Дин пытается, снова и снова. Дин уже, как только не корил себя, за ту маленькую, нелепую ссору. Он даже не помнил о чем они поругались. Это убивало его, так же медленно, как умирал Кастиэль в той фабрике на полу. Дин чувствовал, что сам сейчас лежит на полу. Он правда не заметил как сполз на пол, возле автомата. Подавить слезы уже давно не получалось. Да и было насрать, что, кто подумают.       Медперсонал видел его метания и открыто восхищались Дином. Он был слишком молод, чтобы проходить сквозь все это... Дин хотел послать их. Вместе с их «восхищением», но сдерживал себя. Кто может восхищаться сломленным человеком. Но я другой стороны он понимал, что они восхищались, тем как Дин любит этого парня. И даже на то что они двое парни, никто им ничего не говорил. Они все видели, как этот юноша любит парня на больничной койке. И не могли, не восхищаться. Такая чистая, молодая любовь, которая была вокруг Дина, но направлена только на одного юношу, завораживало. Он пролежал на полу достаточно времени чтобы все тело остыло, от холодного пола. Теплая, широкая ладонь сперва тронула плечо, как бы спрашивая разрешения. В следующий миг его уже подхватили за подмышки и дёрнули на вверх. Джон тоже часто был в больнице. Он не мог смотреть на Дина. Но на Кастиэля  было смотреть ещё больнее. Пройдя рукой и отряхивая сына. Джон задал вопрос о том: когда Дин последний раз обедал. Обедал юноша наверное слишком давно, что даже не помнит. Это наверное было бредом, Дин бы и не запомнил если бы ел минут двадцать назад. Мысли были сейчас не об этом. Отходить от палаты и идти в столовую, мешало щемящее чувство. Он бы сказал предчувствие. Если бы верил в оное. Но под злым взглядом отца, ему пришлось спуститься на первый этаж, где была столовая и буфет. Отец пообещал Дину, что он присмотрит пока за Касом. Дин доверял отцу. Доверил ему того, кто уже не сможет стать чужим, кто должен быть всегда рядом, как в сказке. Только вот сейчас сказка не похожа на себя. Она сейчас больше на драму или на трагедию походит. Лицо Дина припухло от слез. Он вытер все настолько хорошо насколько смог. Даже отец слова не говорил сыну, за его слезы. Джон сам пустил слезу, как только узнал, что и как с Кастиэлем, когда узнал что произошло. Конечно он не мог позволить себе слабость, Мэри волновалась за мальчика, как за родного. Вообще-то он уже давно стал РОДНЫМ. Не только старшему сыну, но и всем членам семьи Винчестеров. Кастиэля приняли и полюбили в семье его парня. Конечно не так сильно полюбили, как Дин, но любовь есть любовь. Дин решил не задерживаться в столовой. Поэтому чай, суп и пирог было самое то. Долго с этим он не сможет провозиться.

***

      Лиза не сразу заметила Дина. Парень выглядел откровенно говоря плохо. Ужасно. В его молодом возрасте, то что можно было назвать бородой, было кулачками на его щеках и подбородке. А глаза потухли, былой силы и горящего взгляда уже не было. Мешки и сама бледность лица была страшна, особенно на лице Дина. Лиза никогда не видела его таким. Это было страшно. Встретиться Лиза с Дином не смогла только из-за того что сама попала в больницу. Точнее он ходил и навещал её однажды, но остальное время тратил на Кастиэля. Но давайте не забывать, что беременность не шутки. Она перенервничала за Кастиэля. Как бы она ревностно не относилась к парню, теперь она его полюбила. Его было невозможно, не полюбить. Наверное поэтому за ним шли люди, ученики. Отцовский инстинкт Кастиэля. (Или же: — «Материнский», как говорил Дин) заставлял бегать, точнее порхать над Лизой. Он бы стал отличным отцом, как не уставала повторять Лиза. Кастиэль относился слишком навязчиво, но беременной, молодой девушке это было только приятно. Дин ревновал и Лиза это видела. Ей это нравилось. Хоть она и успокаивала Винчестера, что Кастиэль просто заботливый, а она молодая беременная девушка, которую бросил тот, кто этого ребенка и сделал. Дин все равно ревновал, а Кастиэль заботился о девушке. Кастиэль сам вырос без родителей. Наверное это и било его. Был Михаил и он пытался заменить и отца и мать, но он был один. Гейб слишком молодой и несерьезный. Михаил серьезный и даже строгий, но такой любящий. Но даже со всей любовью которую Кастиэль получал от Михаила, он понимал что ему не хватает родителей. Не старшего брата который яро пытался заменить их. Кастиэль очень любит и благодарен Михаилу за все что он делает, за всю любовь в его жизни. В детстве Кастиэль завидовал Мэг. У неё есть мама, есть папа, только вот разочарование было настолько сильным, что выжигалась в мозгу. После всего того что узнал Кастиэль, он стал благодарнее для Михаила. Наверное в том что он понимал, что Лиза будет матерью одиночкой и заставляло его стать отцом. Он уже давно любил того кого носила Лиза. И даже про себя надеялся на то, чтобы это был ребенок Дина. Конечно Дин, да и они все слишком молоды для того чтобы становится родителями, но надежда, которая появилась из-за вины того, что когда-нибудь Дин захочет детей, а Кас не сможет подарить их ему. А чтобы усыновить... Кастиэль ещё не знал как Дин будет на это реагировать. Это все было в слишком далёком будущем. Но Кастиэль сам того ещё не понимая привязался к ребёнку Лизы. Они даже вместе выбрали имя. Бенджамин Джек Брайден. Бенджамином звали дедушку Лизы, а Джек это имя которое Кастиэль хотел бы дать ребенку. Он не был ребенком Кастиэля, но парень надеялся, что он будет ему хотя бы дядей. Добрым и уже бесконечно любящим дядей. Вспоминая это все Лиза не могла поверить, что парень, который вместил в Лизу надежду, не на нормальную семью, но на то чтобы её сын получал не только женскую любовь, но и мужскую. А то что Кастиэль был геем, Лизу не волновало, уже не средневековье, чтобы сжигать за любовь. А сын поймет что в мире нет запретов на того кого любить и если вдруг он будет не гетеросексуальным, он сможет себя принять без каких-либо потерь. Только вот Кастиэль должен очнуться. Он должен первым взять на руки Бен-Джека (Джен или же Бжек). Он должен услышать свое имя от мальчика. Он должен увидеть его первые неуверенные шаги и первые падения. Лиза просто знала, что Кастиэль никогда не бросит их. Это была любовь, не та которая была между Дином и Кастиэлем. Это было скорее привязанность. Кастиэль просто привязался к ребенку, который ещё не родился и заставил маму так нервничать за Кастиэля. Лиза подошла к Дину. Она не могла смотреть без сочувствия и знала что это его раздражает, как и её. Впрочем, когда так смотрят, они как будто говорят о том как понимают, что тебе тяжело. Только Лиза не может представить как Дину тяжело. Она видела что для Дина эти отношения, и даже первые мысли Лизы, что это все  просто эксперимент. После слишком хорошей девушки, это она про себя, тогда её Кастиэль только раздражал, а парень был просто плохой, как тогда казалось ей, заменой девушки. Только она уже давно поняла что замена, была настолько удачной. Что она уже завидовала не Касу. Из-за того что он с Дином, а Дину, что он оторвал такого парня. — Дин, — Её голос не был похож на тот который слышал Дин последний раз. Но и его голос отличался, если он конечно был. — Лиза, — Все же смог сказать Дин. Чай помог и горло хоть и хрипело, но говорит можно было. Лиза тихо опустилась на стул. Им не нужно было разговаривать. Им не нужны все эти человеческие обязанности и традиции. Лиза просто взяла за руку парня. Он уже поел, но оставался сидеть с девушкой. Она помогала, тем что Дин помнил, как Кас рассказывал: — о том как они вместе с девушкой ходили на прием врача, как на приборах было видно маленькое дитя. Которое растет, а когда он узнал пол... Дин помнит его радость. Лиза никогда не была для них чужим человеком. А теперь Дин думает, что у него с Касом и Лизой будет ребенок. Он конечно будет больше ребенком Лизы и Каса, но Дин тоже будет рядом. Ещё Дин надеется, что Лиза сможет найти достойного парня, в будущем. Потому что эти — «отношения», если их можно так назвать, не то что нужно для девушки. Они просидели так достаточно долго, чтобы Дин смог успокоиться и снова начать нервничать. К Дину часто приходили со школы, пока он все перекинул на Бенни и Чарли. Все же король не бросает своих подданных — и Кас тоже не должен бросать. Он сможет, в него все верят. Шум и то что его трясут за плечо, Дин замечает не сразу. Он вообще ушел куда-то далеко и смог вернуться только из-за имени. Его имени. Кто-то сказал что-то про Каса. Паника нахлынула на Дина большой волной. Из тех обрывков фраз которые долетели до Винчестера, он не смог сделать вывод. Точнее он все прекрасно мог, только он подсознательно не хочет. Ему не нравится то что происходит. Вокруг слишком шумно, слишком много людей пытаются достучаться до него, но получается только у Лизы. Она говорит что Дин нужен сейчас Касу. Дин срывается с места... Он бежит и не может унять мысли. Которые роем заполняют голову. Его всё существо пытается дойти, добежать, долететь до парня на больничной койке. Раз ступенька, два, три. Он сбивается с выдуманного счета. Стараясь быстрее попасть в палату, он несколько раз врезается в пациентов, в медсестер и даже во врача. Все уже давно знают Дина, чтобы пытаться понять, куда он спешит или чтобы его остановить. Его пропускают в палату... Он видит спину доктора, который наклонился к Кастиэлю. Он что-то делает. У Дина отказывает сердце. Ноги не держат, но он продолжает стоять. Где-то, справа стоит Михаил и отец Дина. Но он пропускает это мимо себя. Михаил пришел видимо после того как Дин спустился в столовую. Дин поворачивает голову и видит в палате еще и Мэг. Она. Она. Она плачет... Дин никогда не подумал, что она вообще может. Она плачет, ещё раз проносится в голове. Дин срывается с места, снова. Обходя врача. Дин плохо видит из-за слёз, которые он не мог контролировать, даже если бы хотел. Он смотрит за спину врача, но не может. Не может понять что происходит, до сих пор. Смаргивая слезы, Дин фокусируется на парне, лежащем на койке. Кас… Он. Он... Кастиэль Джеймс Новак. Он лежит на койке, почти так же как и все то время, проведенное в больнице, но что-то не так как всегда. Он... Кастиэль Джеймс Новак. Он тот, кто смог спасти Мэг. Он тот, кто стал для неё семьей и поделился своей. Он тот, кого Мэг любила больше всего на свете ещё в свои неполные десять лет. Он тот, кто стал для нее отличным братом. Кастиэль Джеймс Новак. Самый младший брат Михаила и Габриэля Новаков. Ставший сыном Михаилу и отличным братом для Гейба. Заботливым и любящим всем своим сердцем. Кастиэль Джеймс Новак. Тот, кто стал для ворчливого старика, спасением на старости лет, от язвы и неправильного питания. Тот, кто смог поднять дух на автомастерской у Джона. Кастиэль Джеймс Новак. Тот, кто смог захватить школу. Объединить группы. Стать тем кого выбирали ученики. Тем кого любят, вся школа любит. Кастиэль Джеймс Новак. Он помог стать людям лучше. Казалось все люди вокруг не могли быть плохими, за исключением тех кто потерял себя. Кастиэль Джеймс Новак. Тот, кого безгранично любит Дин Винчестер. Тот, кто смог заставить любить этого, как некоторые думали — «бабника». Тот, кто привязал его к себе до самой смерти... Сейчас Кастиэль лежит в палате, на третьем этаже больнице. Он провел здесь больше двух недель. Он тот кто уже умирал клинической смертью. Сейчас он лежит и смотрит на Дина своими огромными синими глазами. Моргая слишком часто. И, черт, он начинает улыбаться Дину. Придурок. Кажется Дин произносит это вслух, потому что Кас улыбается ещё больше, шире. Стоять Дин больше не в состоянии и ноги, которые гнуться, приближая тело к полу. Доносят в последнем порыве до койки. Дин может только прижаться к нему и всхлипывать. Слыша над головой, слишком хриплое и слабое: — Здравствуй, Дин.