Палач по закону

-Мэтт, вам так сложно явиться вовремя? — в ночной тишине негромкий голос жреца Кенота, усиленный многократно большой молитвенной залой не оставил бы равнодушным никого, невольно вогнал бы в трепет последнего праведника, что же до Мэтта… То он только усмехнулся. На помощь пришел ожидавший тут же Сковер: -Жрец, сегодня герцог Лагот пожелал совершить более долгую прогулку, чем о том планировалось. Мэтта задержали дела. -Да нет, — развязно отвтеил он, — я просто заблудился. -Редко ходите в молитвенную залу! — мгновенно упрекнул его Кенот. — Вы, дознаватели, вообще не так часто появляетесь перед оком Луала и каетесь в грехах. -А мы безгрешны, — Мэтта не оставляла развязность, усиленная внутренней его тревогой, — мы же — ангелы закона и справедливости. -Мэтт, закрой рот! — посоветовал Сковер. — Кенот, ты тоже, будь другом, не провоцируй нашего брата. Прекрати протаскивать всякие законы в совет, да указывать нам! У тебя свое начальство, где-то там, в чертогах небесных, а у нас — на земле. Мы друг друга не поймем, но работать мы способны. Более того — должны. Кенот тяжело взглянул на Сковера, укрепляя того в мысли, что надо с этим обнаглевшим скопищем жрецов и, конечно же, Кенотом, разделаться в рекордно короткие сроки. Но заговорил Кенот вполне миролюбиво: -Мне только душ ваших жаль! Но прежде, чем обсудим последние приготовления наши, я напомню вам о безопасности… -Кто бы говорил! — это не выдержал уже Сковер, — ты сам за пиром, в честь прибытия Лагота, вел себя настолько подозрительно, что даже Гилот понял, что ты хочешь перемолвиться с ним словом! -Что? — Мэтт с ужасом взглянул на Сковера — ему это не было известно. -То, — ехидно продолжил дознаватель, — Кенот, мы же договорились, что никаких лишних контактов и сообщений! Да, дело почти свершено, но любой просчет и полетели головы наши с плеч. Тебя, конечно, в чертогах Луала и девяти рыцарей его ждет благая вечность, но, поверь, Гилот последние дни отравит, если догадается. -А он догадался? — живо спросил Мэтт. -Нет, — успокоил Сковер. — Почуял неладное, но повода нет. Заставил Эду увести Лагота прочь, прежде чем Кенот к нему подобрался. -А почему Эду? -Эда ваша — наглая девка! — Кенот не стал даже скрываться. — Она смеет говорить со мной, жрецом Луала и девяти рыцарей его так, словно я преступник. -Так ты и есть преступник, — Сковер развел руками, — ты — заговорщик. она не знает этого, но, видимо, чувствует… -Я напоминаю, — легко перекрыл его фразу Кенот, и голос его зазвучал чуть громче и, отражаясь от стен молитвенной залы, усиливался, вдавливая, — напоминаю, что без меня вы бы не смогли даже собраться. Вам не хватило бы мозгов! Вам всем. -Твоя заслуга положила начало, — не стал спорить Сковер, — но не приписывай себе успех, особенно, когда все не закончено. -Если вы собираетесь всю ночь здесь выяснять, кто и чего достиг, то я пошел — мне рано вставать, — Мэтт сунул руки в карманы плаща. Сковер и Кенот, не сговариваясь, взглянули на него и обрушились: -А тебе, Мэтт, лучше не лезть. -Мне? — Мэтт даже побелел от гнева. Он вытащил руки из карманов, и угрожающе сжались его пальцы в кулаки. — Мне, не лезть? Да не будь меня, вас бы уже поймали! Ты, Сковер, на своих улицах допустил, чтобы Двэйн вылез и так невовремя, а ты, Кенот… -Тихо-тихо, — напомнил Сковер, — погорячились, бывает. Давайте сначала! Мы делаем одно дело. Мэтт тяжело дышал. Он оборвал себя на полуслове, заставил себя замолчать, но Сковер и Кенот точно понимали, что эта тема еще всплывет обязательно и сейчас, только затормозившись, даст развитие куда большее и опасное, чем сейчас. -С начала! ну же? — миролюбиво предложил Сковер, — до того, как все изменится, осталось совсем немного, неужели мы не сможем продержаться без колкостей и ехидства по отношению друг к другу всего-то… -Я просто не хочу, чтобы мои заслуги забывались, — выдавил из себя Мэтт, разжимая кулаки. -Ничьи заслуги не должны забываться, — наставительно поправил Кенот. — И тот, кто сделал больше, все-таки, имеет больше прав. -Больше отмалчивался и занимался бумажками, пока другие рисковали открыто? — Мэтт был бледен. Его лицо обратилось маской издевательского почтения, и только глаза — горящий взгляд выдавал его истинные чувства, и этот гнев. Гнев, продиктованный вечной второй ролью. Гнев, вызванный тем, что даже в часы решительного действия, ему не удастся подняться слишком уж высоко, потому что есть, на этих вершинах, фигуры куда более устойчивые и тяжелые в своей непоколебимой мраморности заслуг. -Ясно, продержаться мы не можем, — с горечью констатировал Сковер, — Кенот, ну вы угомонитесь! -Я не желаю, чтобы ваши дознаватели разговаривали со мной так, словно… -Эда, если вы все еще о ней, говорила так потому что Гилот велел ей увести Лагота от вас. Этого не случилось бы, если бы вы не были так подозрительны! — Сковер заступился за Эду. — Сама она против вас, Кенот, не имеет ничего. «Ну, как ничего…почти ничего, если сравнивать с Гилотом, или мною» — покривил душой дознаватель. -К делу! — теперь воззвал уже Мэтт. — Мне не нравится эта зала, мне не нравится бессонная ночь. завтра у нас сложный день, напоминаю! Будет глупо, если кто-то из нас вдруг…уснет. -И проспит все дело, — хмыкнул Кенот, — как вы, Мэтт, проспали его начало. Или как, Сковер, проспали самую его опасную часть, которую я взял на себя. Лагот мог и не согласиться! Он мог выдать нас, но это я, именно я… -А это мы, именно мы, — Сковер не дал ответить Мэтту и вступился сам, — устроили нужных людей и нашли этих людей в числе народа. народу не объяснишь, что король губит его, и пора менять правлению. А нам пришлось это объяснять. -И вы пролили много крови, — ввернул жрец. — За которую не покаялись! -А зачем нам? — тут не выдержал Мэтт, не отличавшийся вообще спокойным характером, — с нашим мудрейшим, жертвующим всем своим счастьем соратником-высшим Жрецом! Отмолите же нас, Кенот! Хотите, на колени встанем? Конечно, на колени вставать никто не собирался, но тон, полный нахальства, явно оказывал отношение дознавателя к жрецам вообще, а уж тем более к Кеноту. -Закрой пасть, Мэтт! — почти не разжимая зубов процедил Сковер, с тревогой наблюдая за лицом Кенота. Тот сначала порывался ответить, затем улыбнулся: -Я прощаю тебя, Мэтт. Я прощаю твои грубости твоей молодостью. -Удобно! — одобрил не успокаивающийся Мэтт, — взял, согрешил, простил… -Мэтт! — Сковер пихнул дознавателя под ребра, — клянусь, еще одно слово и я самолично заткну тебе рот. -И тебя я прощаю, Сковер, — насмешливо продолжил Кенот, словно не было на его глазах перепалки. — Но вы задумайтесь, что без моего прощения, без моего великодушия, рассориться бы нам сейчас до свершения самого главного — ничего бы не стоило! -Нимб не жмет? — осведомился самым дружелюбным голосом Сковер. -А еще меня упрекал! — с обидой, на которую, в общем-то, всем было плевать, промолвил Мэтт. Кенот благодушно улыбался, раздражая этим Сковера еще больше. Но он овладел собою, вспомнив, в какой час происходит это маленькое совещание, и в каком месте. -Сначала, — с облегчением выдохнул он, — еще раз! Мы не поймем друг друга, но мы должны сработать, ведь только в объединении кроется наш успех. -Прежде чем начнется наше счастливое объединение, — Кенот продолжал также благостно улыбаться, — скажите мне, Сковер, Эда, помещенная в свиту к Лаготу, нам опасна? Нужно ли ее убрать с пути? -Нет, — помедлив, отозвался Сковер. Его голос был тверд. — Она не с нами, но убирать ее я запрещаю. Решительно запрещаю. -А если она нас выдаст? Поймет и выдаст? — вступил Мэтт. идея с тем, чтобы избавляться от Эды ему не нравилась, но дело выходило за пределы собственных чувств. — Она ведь против нас! ее воспитал Гилот. -Да, — подтвердил Сковер, — но мы не палачи. Что она сделает, когда будет поздно? Мы не палачи. Нам нужны люди, верные люди, которые смогут помочь… Сковер едва не проговорился в собственных мыслях и пленяющей его идее — отказа вообще от королевского трона. Мэтт не заметил промедления, Кенот прищурился. -Смогут помочь навести порядок, — выкрутился Сковер. — Эда будет полезна. -Она не с нами, — напомнил Кенот, — кто не с нами — тот против нас! -И вы еще Жрец? — с насмешкой, полной презрительного ехидства спросил Сковер, — тьфу! Она не с нами, да. Но у нее не было выбора. Гилот воспитал ее в своем духе, но не подчинил. Она думает так, как думал бы он и грезит тем, чем грезил бы он… -Если бы вообще умел, — не удержался от колкости Мэтт, но Сковер даже не отреагировал. -Эда всего лишь случайно попала в наш переплет. Она образумится, вступит на нужную сторону, просто надо создать ей условия. -И вы будете этим заниматься, Сковер? У вас много свободного времени? -Я не палач! — напомнил дознаватель. — Если есть возможность спасти человека, я его спасаю. -Уж не влюбился ли наш Сковер? -Мэтт, я предупреждал тебя насчет того, что заткну твой рот? Нет, речь не о любви. О милосердии. Нам надо воздержаться от лишней крови, особенно от крови тех, кто был предан Гилоту. Гилот не знал народа, но знал закон. А нам разве этот закон не нужен? Нужен. Так к чему же этот спор? Во главу угла я ставлю милосердие и будущее. -Другими словами: тщеславно думаете об истории? -Другими словами — сохраняю наши имена от крови! Но время уходит. Давайте к последним приготовлениям!