Палач по закону

Пиры бывают веселые, громкие, шумные и траурные, печальные. Этот пир, собранный по веселому случаю похож на траурный. Все напряжение собрано в воздухе и, кажется, готово обрушиться на присутствующих сильнейшим ударом, чтобы стереть слабых раз и навсегда какой-то могучей и затаенной в воздухе стихией… Принцесса Вандея — новоиспеченная супруга герцога Лагота пытается улыбаться, но ее давит строгий корсет платья, неудобные юбки, духота зала и странное напряжение не взглянувшего пока на нее даже герцога. Она списывает это в своих мыслях на его и свою усталость, убеждает себя потерпеть и подождать, уверенная в том, что совсем скоро он оттает к ней, и она покажет себя добродетельной женой. Она убеждает себя, но еще не умеет скрывать своих чувств с мастерством бывалого двора и потому каждый хищно впивается в ее лицо взглядом и многозначительно переглядывается с другими. Герцог сидит прямо. Его сердце сходит с ума от того, что сейчас, вот-вот должно случиться. Он знает, что еще может встать, может закричать Вильгельму: -Измена кругом! И история будет жить иначе. И что-то даже убеждает его поступить так, но он трусит и боится уже сделать это. Ладони его потеют от напряжения. Вильгельм справляется о Гилоте уже пару раз. И снова — нет ответа. Фалько и Паэн, услышав о беспокойстве короля, переглядываются с подозрением и следят за Сковером, чувствуя, что что-то здесь совсем нечисто. Альбер, присутствующий среди гостей, нервничает и впервые за все время своей жизни, почти ничего не ест и не пьет. Его тарелка полна, а мысли возвращаются к Ронану: не натворит ли он бед? Надо было не допускать его до знания о заговоре! Надо было! Это же Ронан. Он — романтик. Сковер кажется беспристрастным. Но и его мысли блуждают. Он мечется мыслями к Эде (забрали ли ее в убежище, как он планировал?), к тому, что произойдет через… Король Вильгельм поднимается. Ему подносят кубок, полный чудесного южного вина — подарок от благодарного Альбера. И вся зала поднимается со своим королем. -Мои друзья, — заговаривает Вильгельм и его голос почему-то дрожит, — сегодня вы были свидетелями того, как моя младшая дочь, моя милая принцесса Вандея, стала супругой почтенного друга нашего королевства — герцога Лагота! «Чтоб он горел в своем богатстве и своем милосердии!» -И я хотел бы, чтобы это событие разделили со мной все жители королевства, и чтобы моя старшая дочь была здесь… «Исходила бы ядом!» -Но вы знаете лучше меня, что у нашей земли тяжелые времена. «А когда было иначе, я уже и не помню!» -И что этот союз был символом, объединением, спасением для нашего королевства. Но я надеюсь, что моя дочь и герцог Лагот составят счастливую пару и проживут много долгих лет в любви и согласии. «Прости меня, дочка» -Я отравлен печалью отца, но горд королевской короной, потому что этот союз — достижение наших домов, это будущее, в которое мы ступим без дальнейших препятствий, без скорби и боли. И придет день, когда наши пиры снова станут роскошными, как прежде, когда все друзья нашего королевства вернуться к нам и будут с нами и за этот день, за этот союз, и за мою дочь, ровно как и за каждого из вас, я пью! Я пью, мои друзья! Выкрики, счастливый смех, поддержка — нарастающий гул. Король Вильгельм торжественно обводит взглядом всю залу, склоняет голову перед бледным Лаготом, перед печально улыбающейся дочерью и выпивает из кубка до дна. Долгое мгновение всем, кто знает, что было в кубке, кажется, что все сорвалось и ничего уже не произойдет, но нет. Все происходит так, как должно произойти. Сковер прикрывает глаза с облегчением. Кенот возвращает на свое лицо маску священного ужаса. Альбер сжимает руки в кулаки. Герцог Лагот поспешно выступает перед принцессой… А король уже уходит. Он хватается за горло и Мэтту вспоминается, как хватался за горло совсем недавно Гилот, пытаясь что-то сделать, пытаясь спастись. Его снова сворачивает пополам. Король хрипит. К нему бросается стража, но ее тотчас отзывает Кенот и Сковер, обретший решительный голос. -Папа! — Вандея, бледная и дрожащая рвется к отцу, но Лагот выходит из своего странного транса и перехватывает легкую девушку, грубо сжимает ее в своих объятиях, зная, что ничем она уже не поможет. Король умирает и никто не может сделать к нему шага. Верных осталось немного. Остальные — либо напуганы и пойманы врасплох чужим бездействием, либо начинают что-то соображать, либо сдерживаются дознавателями и стражей. -Ах вы…скоты! — Фалько громко восстает против стражника, выскользнувшего перед ним, переворачивает свой стул и успевает отвесить пару тумаков кому-то, кто оказывается рядом. Кровавая ярость ложится на его взор, когда он замечает Сковера. -Взять! — приказывает Сковер и несколько солдат бросаются к Фалько, в Паэну, к еще немногим, таким же решительным и рваным, готовым биться непонятно (лично Сковеру непонятно) за что и за кого. -Увести женщин, детей…всех. Приказы, суматоха, стычки. Лагот с усилием отрывает Вандею от пола и перекидывает ее на плечо. Она плачет, она вопит, она не понимает, что происходит и почему ее новый супруг ведет себя так, как вести себя не должен. Паника. Крики, летят со столов блюда, падают тяжелые подсвечники. Краем глаза Сковер замечает, как Фалько все-таки сваливают на землю четыре солдата, как еще двое ловят Паэна, как падают несколько, не пожелавших молчать придворных и горожан… Убиты? Без сознания? Кто сейчас станет разбираться? Вильгельм уходит. Уходит, не зная, что будет с его дочерью, осознавая, что самые верные люди оказались ему неверны. Кенот, воспользовавшись отсутствием подле короля кого-либо, склоняется к нему и советует: -Моли Луала и Девять Рыцарей его о прощении за все то, что ты сделал с нашим королевством! и Вильгельм, чье горло раздирает стеклянными иголочками, захлебывающийся собственной кровью и умирающий в мучительном незнании унижении пытается схватиться за что-то, за кого-то… -Покойся с миром, — равнодушно отзывается Кенот, и тон его воплощает самую скорбь мира. Наверное, так Луал провожал на казнь одного из девяти своих рыцарей… Со скорбью и смирением. -Я к народу! — Альбер мимоходом отвешивает тумака солдату, пожелавшему арестовать его. — Ты что, пес цепной, своих не признал? А?! пшел… -Береги Ронана! — кричит Сковер, вовремя забираясь на стол, чтобы не сбили его с ног. -И его тоже, и ее, — кричит уже убегающий Альбер. Сковер кивает ему, хоть Альбер уже и не видит. Значит, Эда уже в убежище и все в порядке. А поле битвы напоминает настоящую резню. Казалось, что мало кто выступит против переворота, но нашлись смельчаки. Тела трепещут, тела бьют друг друга, переплетаются как змеи. Кто-то однозначно мертв. Кто-то на грани смерти. Ну ничего — любой войне нужна жертва, всегда есть те, кто сводят личные счеты, пользуясь общим безумием… Сковер прикрывает глаза, пытаясь справиться с пульсирующей болью. Он представляет, как Альбер бежит сейчас по ступеням, как, наверное, уже выбежал из дворца, пугая стражу, как бьется его сердце. Еще немного и он вскочит на какую-нибудь бочку перед народом, что собрали его сторонники Ронан и объявит, но не то, чего ожидает Лагот, совсем не то. Он объявит не конец эпохи короля Вильгельма, а конец эпохи королей вообще… Сковер как наяву увидел факелы, вилы, топоры…чем богат город и чем богаты крестьяне? Представил, как в эту минуты открываются подземелья, где держали пленников, неугодных короне, специально выбешивая толпу и готовя ее к войне. И где-то там есть смерти, но что до смертей, когда речь идет о благе большем? Принцесса Вандея? Ну, жаль девчонку, однако, что с нее взять? Если будет умна — сбежит, но она же не сбежит. А Лагот…ну, спасибо ему за повод к восстанию, к перевороту куда более масштабному, чем ему виделось! Сковер открывает глаза. Он слышит шум с улицы. Звяканье железа и грохот дерева. Шаги, гул — началось! Началось! -Надо к новому королю! — рычит Кенот, оказываясь рядом со Сковером. — Надо к нему! К Лаготу! Пусть возьмет ситуацию под контроль! Почему ты медлишь? Сковер смотрит на Кенота с усмешкой — он очень долго ждал этот миг. И как же сладко сказать: -Взять его! И наблюдать, наблюдать, как бешено отбивается жрец, так долго трепавший нервы. Гилот мертв. Эда в безопасности. Король мертв. Восстание начинается. И новый мир начинается с борьбы! Конец первой части.