Палач по закону

-Я не люблю, когда меня заставляют ждать, — заметил Альбер вместо приветствия, когда возник, наконец-то перед ним и виновник ожидания министр Лагота — Леа. -А я не люблю приходить вовремя, — пожал плечами хладнокровный и удивительно спокойный, а от того еще более опасный Леа. Альбер чувствовал себя не в своей стезе. Это в своем доме или на заседаниях заговорщиков он был кем-то, властвовал и покорял. Но он не умел лить кровь, как Сковер, потому и проигрывал на улицах, не обладал таким ораторством, как Ронан, который завоевывал любовь толпы, и не был таким хладнокровным, как Леа. Альбер привык, что зависят от его благосклонности, от его денег и его решения. Зависеть от кого-то самому ему было жутко, непривычно и как-то неестественно. Еще недавно он верил, что эти дни, когда он склонялся и уступал, когда заискивал, давно миновали, но нет… Оказывается, что не миновали. Совсем. -Ну ладно! — с раздражением, за которым скрывался откровенный страх, промолвил Альбер, — давай к делу. -К делу так к делу, — согласился легко Леа. — Значит, так… Моро тайком послал письмо к принцессе Катерине. -Нормальное такое «тайком», — проворчал Альбер, судорожно прикидывая, худо ли от этого письма будет. -Ну да, — Леа не отпирался, — «тайком». Мы позволили. Катерина будет в бешенстве, сцепится с Лаготом, а мы просто призовем народ к миру…вы, вернее, призовете народ к миру и установите свою власть. Место для встречи выбирал Леа, а выбрал он неуютный полутемный сырой закуток пепельного Ряда, и от осознания этого факта, от осознания его власти над этим местом и происходящим, Альберу было совсем нехорошо. Но он скривил губы в привычной усмешке и спросил: -А ты? -А я подожду, — притворно вздохнул Леа. — Приберегите мне местечко? -Трус… -Нет, логик, — возразил пронырливый министр. — Вы, конечно, мне больше симпатичны, но всякое может случиться и даже на пороге победной черты нельзя быть уверенным абсолютно — это участь глупцов. -А ты не глупец? Ах, да, ты только трус! -Сменить убеждения ради выживания — пустяк, — Леа снова пожал плечами. Его не смущало ни одно обвинение. Он уже слышал их достаточно на своем веку. — Это не так сложно, как многие пытаются себе вообразить. Ты торговец, ты должен понимать. -Нет, — Альбер не спешил соглашаться. Он никогда не скрывал своей позиции о чести. — Знаешь, Леа, я торговец, по этой причине, я не имел никаких убеждений вообще. Я торговал с врагом и другом королевства, потому что для меня это были только покупатели. А сейчас… -Что, старость и сентиментальность подкралась? — Леа не удержался и расхохотался. Язвительно, холодно. Его смех гулко отразился от сырых стен закутка пепельного Ряда и Альбер вздрогнул: -Тихо! Ты чего хохочешь как… На языке крутилось «ненормальный», но Альбер осекся. Решил, что не следует раздражать Леа и не закончил своей фразы. -Потому что мне смешно, — Леа прислонился спиной к мокрой и плесневелой стене какого-то убого домика. — Мне смешно, Альбер! -Ты не тяни, — нахмурился торговец. — Говори дальше! -Дальше, — мечтательно протянул Леа, — изволь! Принцесса Вандея тяжело переживает утрату отца. Лагот тяжело переживает предательство Сковера и существование в заговоре еще одного заговора. Не верит никому… Альбер вопросительно поднял брови, и Леа улыбнулся и лицо его стало еще более жутким: -Только мне. -Так и не научился разбираться в людях! — вздохнул Альбер. — Что с новым жрецом? -Кровер успешно захватывает прежние позиции дознавателей. Теперь Жрецы Луала и Девяти Рыцарей его имеют право проводить следствие и творить суд. В отсутствие Гилота, в наличие предательства Сковера это было логичным. -Дальше, — непроницаемо попросил Альбер. -Пара дознавателей бежала из плена Лагота, — Леа зевнул. -А я сегодня обжег язык горячим рулетом! — обозлился глава Торговой Гильдии. — И что? Я о серьезных вещах прошу докладывать. -Если о серьезных, то письмо, власть Кровера, и Лагот в бешенстве, не знает, куда метнуться, — покладисто подвел итог Леа. -Ну…хорошо. -А у вас? — прищурился советник. — Что нового? Та девица согласилась разрабатывать закон? -Согласилась, — напряженно отозвался Альбер. — Сейчас она нам пригодится. Но она отказывается слышать о чем-то, кроме своей работы, сохраняет отчужденность. -И сохранит? -Полагаю, что нет, — Альберу вспомнились вспышки Эды. Если человек равнодушен — он не спорит. Если врывается в спор, значит может сменить свою позицию. К тому же, Альбер, прекрасно знающий Ронана, заметил, что тот проявляет интерес к враждебной соратнице. Чувства, рожденные на грани предательства и войны, обостренные угрозами и полным отсутствием в жизни Эды какого-то неизведанного прежде мира — все это сулило скорую оттепель в душе соратницы. -На кой она вам…у вас же есть Мэтт из дознавателей. -Он трус, — жестко возразил Альбер, — к тому же, законы должен создать тот, кто не имеет с них выгоду. Она ненавидит нас, презирает, а это говорит о том, что она будет жестока. Ее воспитал фанатик и это тоже дает возможность назвать ее закон суровым, но он будет суровым для всех. В ней нет сочувствия ни к кому из нас. -Странные вы люди…- хмыкнул советник. — Мне пора. Мое отсутствие не может быть долгим. Почтенный герцог желает чаще видеть своего друга. -Конечно, куда он без комнатной собачки! -Альбер, не раздражайте меня, — очаровательно улыбнулся Леа, — к слову, о собачках. Говорят, ваша поэтическая собачка бегает по улицам, высунув от усердия язык. -Вы о чем? — всякая веселость, даже напускная, оставила Альбера. Он понял зловещий смысл слов своего опасного соратника, но пытался сделать вид, что смысл ему не ясен, надеясь, что ошибся. Лучше ошибиться! -Об этом, как его, — Леа щелкнул пальцами, — Ронане? -Он мой друг, — напомнил Альбер. -А раз это так, то уберите его с улиц! — громыхнул Леа. — Вы сами просили протолкнуть идею уничтожения…лишних в ваших рядах. Думаете, какой-нибудь солдат, отправленный на улицы, станет разбирать имя своего врага? Вы хотите убрать Сковера руками Лагота…пусть! Вы хотите спровоцировать кровавый шепот среди мирного населения, чтобы озлобить народ — плевать! -Тише! — Альбер схватил за рукав Леа, — прошу вас! Прошу! -Ха, — Леа с презрением вырвал свой рукав из пальцев Альбера, — еще обвиняете меня в трусости! А сами-то… ладно, Альбер, ладно! Я предупредил. Я сделал все, чтобы ты был доволен, я протолкнул проект по уничтожению лишних вашему делу людей Лаготу. Теперь ход за вами. Но если ты не хочешь случайной смерти Ронана, если не хочешь, чтобы он случайно занял место Сковера, то убери его с улиц! -Уберу, — Альбер прижал руку к сердцу, — клянусь, я… -Да мне вообще плевать, — холодно отозвался Леа, — мне плевать на тебя и на Ронана. Я просто предупреждаю. Не давая возможности опомниться, Леа повернулся на каблуках, и пошел уже, было, не прощаясь, но Альбер, ощутивший вдруг острую досаду, смешанную с пепельным чувством стыдливого страха позвал: -Эй, Леа! Леа обернулся. Он был удивлен. Крайне удивлен такой фамильярностью. -Скажи-ка, а как ты не путаешься в том, кого и когда предал? — спросил Альбер, манерно растягивая слова. -О, — Леа даже широко улыбнулся, — я сначала записываю все и про всех, а потом сижу и темными ночами разбираю. Разбирал бы быстрее, но видел бы ты мой отвратительный почерк! Леа махнул рукой, и, теперь уже окончательно развернулся и зашагал прочь, оставляя Альбера в Пепельных Рядах и тревоге.