Блудный огонек моей души

— Почему ты так удивлен пустыне? — спросил Сань Лань, когда они отправились расследовать дело о пропадающих людях в Бань Юэ. Вэй Ин пожал плечами и накинул на голову шляпу. Сменив свои вечно черные одежды на светло-серые, он оставил лишь красные ленты, что тянулись за ним, подобно змеям. Так же он стал собирать волосы в высокий хвост, как делал это, будучи адептом Юньмэн Цзян. Волосы украшала красивая заколка с дымчато-серым камнем, которую ему преподнесли в качестве подношения. За то время, что они приводили храм в порядок он раскрыл и свой второй дар, о котором упомянула Линвэнь, но заклинатель, слишком шокированный тем, что с ним случилось, не придал этому значения. Он покровительствовал не только тем, кто оступился, но и тем, кто что-то изобретал и хотел совета. Собирая свитки для Се Ляня, он увидел как местный ювелир выкидывал эскизы какого-то украшения. Рассмотрев их поближе, он пришел в восторг от них и догнал мужчину, спросив, почему он отказался от этой идеи. Ювелир нехотя рассказал, что не знает, как заставить камень удержаться в гнезде. Повертев чертеж, заклинатель подсказал, что можно добавить несколько крепежей, выполненных в виде тонкого кружева, что будет защищать камень от ударов. Восхищенный мужчина убежал в мастерскую и закончил украшение точно в срок. А после разыскал Вэй Ина и спросил, как он может отблагодарить даочжана за хороший совет. Бывший заклинатель улыбнулся и сказал, что он может посетить храм Вэй Усяня, покровителя заблудших душ и тех, кто творит. Так в его храм тоже потянулись люди, а в один из приходов он нашел на алтаре заколку, которая выглядела точь в точь как та, на заказ. С тех пор он с ней не расставался, настолько она ему нравилась. — Я вырос совсем в других условиях, господин Лань. Я вырос в городе, где было много рек и цвели лотосы. Где всегда звучал говор людей чуть ли не со всех концов мира. Там пахло специями, рыбой, благовониями и цветами. Это было счастливое время. — грустно вздохнул заклинатель, уставившись туда, где бескрайняя пустыня соединялась с небом и тянулась одной полосой. — Ты очень любишь свою родину, но ты далеко от нее. Что случилось с тобой и твоим домом? — юноша передернул плечами, словно просыпаясь. Кошмары все еще возвращались к нему, но он никогда не вскакивал, будя окружающих своим криком. Он лишь сжимал зубы посильнее, а утром просыпался разбитым и подавленным. Приходилось подолгу ходить гулять, чтобы не пугать принца своим состоянием. — Там была война и мой дом сгорел дотла. Сейчас… он почти вернул себе былую красоту, но эти шрамы не заживут никогда. А я… совершил слишком много грехов и не могу вернуться туда. — заметив как тяжело Вэй Ину говорить об этом, Сань Лан сменил тему и рассказывал ему о четырех бедствиях. — Значит, Ци Жун, Черновод, Безликий Бай и Хуа Чен? Да уж, горе тому, кто встанет на их пути. — задумчиво протянул заклинатель. С трудом добравшись до укрытия от песчаной бури и найдя там людей, он слегка потерял нить разговора, очнувшись только тогда, когда речь зашла о могиле генерала Юнань. Эта история неприятно удивила его. С одной стороны, были похвальны мотивы генерала, не трогать мирных жителей, а с другой… как же неловка, а вместе с тем и ужасна его смерть. После такого разговора хотелось как-то расслабиться и флейта легко заплакала в тишине пещеры. В краю озер и тихих глубин Была страна, что терялась вдали И здесь жила, семья одна И история так легла. Война пришла, заметался пожар Отец своих сыновей созвал Уйдем втроем, оставив мать, Одному из нас надо ждать. Слова отца разбередят сердца — Мы с тобой, мы с тобой до конца. И младший сын, что всех добрей Лишь молил: Возвращайтесь скорей И молитва звучит И рыдает дитя, Сохраните, молю, Небеса! Вы братьев моих и отца. Песня оборвалась, не успев закончиться, из-за громкого вскрика. В пещере ползали змеи, чей яд очень мучительно убивал свою жертву. Вэй Ин не так боялся этой ползучей гадости, как боялся за сохранность людей. Они вовремя покинули пещеру, но увы, одного из торговцев все-таки укусили и им пришлось отправиться в развалины Баньюэ, чтобы добыть лекарство. Вэй Усянь кожей чувствовал, что ничем хорошим это не закончится.