В империи готовятся к празднику почитания предков, который длится два дня. Главные хлопоты, несомненно, на плечах императорской семьи. Король Тэбон в окружении Хвануна и нескольких главных наложников устраивает основное празднество, банкет и подношение усопшим. Чонгуку было поручено подготовить традиционную охоту, на которой будет присутствовать сам император и высокопоставленные чиновники.
Лучших воинов ждет награда от правящей семьи, сиротам и беднякам будут выделены подарки, поэтому последний месяц страна усиленно готовится чествовать предков. В эти дни все благие дела в разы сильнее сказываются на карме, так что знатные семьи устраивают благотворительные ужины для крестьян. Слуг принято освобождать от работы на два дня, чтобы и те смогли почтить усопших.
На рассвете первого дня императорская семья, одетая в традиционные белые наряды, молится основателям государства в мавзолее, преподносит дары и просит благославения. Тэбон и Хванун остаются контролировать церемонию, на которую после семьи императора могут явиться сначала фавориты, затем оставшийся гарем, а после — слуги, а сам Хосок в сопровождении генерала отправляется готовиться к охоте.
Собрав лучших воинов, надев парадные доспехи, император выезжает в дорогу. Процессия проезжает по украшенной белыми фонариками столице, где их уже приветствуют счастливые люди.
— Генерал, народ доволен подарками? — Хосок обращается к Чонгуку, который скачет рядом и улыбается людям.
— Ваше Величество, благородным семьям отправлены подарки, крестьянам и слугам дали два дня отдыха от труда, а также снабдили продуктами. Детям, сиротам и вдовцам были организованы дополнительные подарки. Народ доволен и молится за Ваше здоровье. — Чонгук наклоняется, принимает от маленького омежки красивый цветочек и улыбается.
— Прекрасно. Сегодняшний день должен пройти без нареканий. Я планирую отдохнуть на охоте, надеюсь, происшествий не будет. — Хосок впервые за долгое время действительно расслабляется, губы трогает лёгкая улыбка.
В лесу императорская гвардия уже разбивает лагерь на одной из освещаемых солнечными лучами полян. Император объявляет состязание: тот, кто поймает больше дичи, получит ценный подарок лично от правителя. Воодушевлённые воины готовят коней, запасаются стрелами и по команде скачут вглубь лесной чащи.
— Генерал, разве Вы не собираетесь участвовать? — Хосок пьёт вино и улыбается брату, который смотрит вслед уезжающим воинам. — Я уверен, Вашим навыкам нет равных.
— Ваше Величество, мне нет нужны побеждать, ведь самым лучшим подарком от Вас является Ваше доверие. Поэтому я даю возможность другим показать свои способности. — Чонгук садится рядом и принимает чашку с вином.
— Но я же вижу, что тебе очень хочется развеяться, подышать лесным воздухом и пустить пару стрел. Тут достаточно стражников, не нужно охранять меня. — Хосок был бы плохим братом, если бы не знал о любви младшего к охоте и быстрой езде на лошадях.
— Тогда… — В глазах Чонгука загорается азарт и уголки губ медленно ползут вверх.
— Ступай и не смей опозорить императорский род. — Знает, что не опозорит, но огоньки в оленьих глазках напротив заставляют видеть маленького Чонгуки, который наконец-то получает то, что давно хотел.
— С Вашего позволения. — Быстро кланяется и идёт к коню, берёт в руки поводья и наконец чувствует себя свободным.
Хосок улыбается и решает не давать брату расслабляться, садится на своего коня и скачет генералу вдогонку.
Ближе к вечеру, когда все альфы возвращаются в лагерь для ужина, император решает погулять в одиночестве. Он отправляет воинов вперед, заверяя, что ему не требуется охрана, и спускается к реке, где очень любит проводить время. Лунный свет ярко блестит на водной глади, завораживает. Посреди звуков вечера Хосок слышит пение, которое сначала кажется чем-то нереальным, будто воображение подкидывает прекрасные образы. Но голос становится громче. Император позволяет себе насладиться чудесной песней, прикрывает глаза и опускает поводья. В эту секунду из кустов выбегает что-то маленькое, что пугает коня, который тут же сбрасывает своего хозяина. Хосок так и остается лежать с закрытыми глазами, потирая ушибленную руку. Пение прекращается, альфа чувствует тень на лице, резко поднимает и прикладывает меч к шее незванного гостя. В ответ на него смотрят два больших бриллианта, которые сверкают так, что могут освещать землю вместо луны. Молодой парень стоит, не дыша, но не боится. Светлые волосы, бледная молочная кожа, маленький носик, красивые губы цвета пиона, — все это завораживает, заставляет восхищаться работой божеств, сотворивших такой шедевр. Все бы драгоценные камни собрать, самые большие и самые редкие — они не сравнятся с блеском волшебных глаз. Хосок этой красотой наслаждается, оторваться пытается, но не может.
Мальчишка первый отводит взгляд и подает голос:
— Господин, не могли бы Вы убрать свой меч? — Он смущается, а император снова упивается нежностью голоса, в котором теперь может расслышать хрипотцу.
— Кто ты такой? — Хосока интерес пробивает, он прожигает в юноше дыру, но меч не убирает.
— Я гулял тут неподалёку, услышал шум и пришел посмотреть.
— Может, ты пришел убить меня? — Альфа, конечно, знает, что даже пожелав убить его, этот маленький мальчишка не сможет и меча поднять.
Он точно в два раза меньше Хосока, который только сейчас обращает внимание на чудесный аромат. Любимый жасмин, с которым император всегда пьет чай, кутает с головы до ног. Теперь он точно уверен — перед ним стоит прекрасный омега.
— Господин, зачем мне Вас убивать? — Омега смотрит с укором, косится на меч у шеи.
— Ты не знаешь, кто я? — Такой наглости надо удивляться, но Хосок почему-то только ухмыляется.
— Разве что император… Но ему тут делать нечего. Это богами забытая земля, тут редко кто бывает, поэтому я и пришел посмотреть.
«Разве что император». Хах. Знал бы ты, перед кем стоишь, — думает Хосок, но решает не озвучивать.
— Ну что ж. — Медленно меч убирает, и подходит ближе, самое интересное спросить хочет. — Как тебя зовут?
— Не скажу, потому что Вы не сказали ничего о себе. Я видел, что Вы упали. Позвольте осмотреть вашу руку.
Хосок уже и о боли в левой руке забывает, когда видит этого ангела, имя которого так и не знает.
— А ты лекарь? Совсем юный.
— Я учусь. — Омега топчется на одном месте и не смотрит на альфу.
— Прямо здесь хочешь осматривать?
— Если пожелаете, лучше пойти в мой дом, там я окажу Вам помощь.
— И далеко твой дом? — Чон готов хоть куда пойти за этим пленяющим омегой, но ради приличия спрашивает.
— Выше по реке. — Указывает пальцем себе за спину.
— Тогда поедем на моем коне. — Берёт поводья в руку.
— У меня и свой есть.
Юноша пропадает за густыми деревьями, а вскоре возвращается с конем, шерсть которого переливается в бликах ночного светила. Хосок и не сомневался, что у ангела именно такой конь: ему разве что крыльев не хватает, потому что этому юноше хочется подарить самых красивых и редких коней, например, единорога или пегаса из старинных легенд.
До дома омеги ехать недолго. Конь императора послушно, словно завороженный, следует за юношей. Дом оказывается небольшим, но красивым, окружённым садом: клумбами розовых и фиолетовых цветов, кажется, гортензий, у ворот растет сакура, а в маленьком пруду плавают белые лилии.
Хосок слезает с лошади, хочет помочь слезть и омеге, но тот отказывается, сам спрыгивает и идет во двор. Чона окружают смешанные ароматы цветов, но слаще всех аромат жасмина.
— Ты любишь цветы? — Императору вдруг стало интересно все, что связано с этим омегой.
— Конечно. К тому же, это часть моей жизни. За домом их еще больше. — Он черпает из колодца воду и несёт в дом.
Уже внутри юноша усаживает гостя за стол и идёт готовить чай. Император про себя отмечает достаточно богатое убранство комнат, что не может себе позволить обычный лекарь, к тому же столь юный. Вопросов становится все больше, но альфа не стремится разгадывать все сразу, растягивая удовольствие. На самом деле, ему просто нравится в этом маленьком уютном домике, не хочется возвращаться в холодный дворец, в котором не пахнет так прекрасно. Везде: на стенах, столе, тумбочке у кровати разложены цветы, совсем разные, но очень красивые. Конечно, не красивее того милого омеги, который, уже заварив травяной чай, ставит чашки на маленький столик.
— У тебя очень уютно. Ты живешь один? — Отпивает горячий чай, который приятно греет тело и расслабляет разум своим ароматом.
— Да, один… — Немного мешкается, но, прокашлявшись, отвечает.
— И тебе не страшно? — Чон готов пить все, что готовит этот омега, даже дай он ему яд. От таких мыслей император сам ужасается, и решает вовсе их отогнать.
— А чего мне бояться? Тут обычно нет никого. Вы первый гость в моем доме. — Подливает кипяток в чужую чашку.
— Какая честь. И все же, ты живёшь очень хорошо для простого лекаря. — Хосок не унимается, хочет все знать, но не сразу.
— Я стал лекарем от скуки, чтобы скоротать дни одиночества. — Юноша отводит глаза в сторону — врёт.
— А где же твоя семья?
Омега заметно грустнеет, берет ковшик с кипятком за ручку, но обжигается. Прошипев, идёт за водой, а Хосок решает больше не спрашивать.
— Чуть не забыл. Ваша рука. Я должен осмотреть ее. — Омега возвращается с миской воды и чистыми тряпками.
Император снимает доспехи и рубаху, омега нежно, почти невесомо касается кожи, на которой оказывается небольшая рана с засохшей кровью, начинает двигать руку в разные стороны, дотрагивается до синяка вокруг царапины на плече.
— Всего-лишь ушиб и небольшая ранка, но будет болеть какое-то время. Я принесу лекарство.
Юноша протирает рану, смывая кровь, аккуратно наносит мазь и иногда дует на кожу, будто боится причинить боль, которая просто ничтожна, а Хосок только упивается легким румянцем на лице омеги. Обмотав бинтом руку, он встает и уже у столика спрашивает:
— Так кто же Вы, господин?
— Скажешь мне свое имя — я скажу свое. — Хосок стоит на своём.
— Юнги. — Совсем тихо говорит юноша, перекладывая баночки с мазями.
У этого омеги и имя прекрасно — делает вывод Чон. Это «Юнги», кажется, навсегда запомнится, с ароматом жасмина ассоциироваться будет и под кожей запечатлится. Пугать парня, сказав, что перед ним император, Хосок не собирается.
— Меня зовут Хексок, я охотник. — Боги покарают его за ложь в такой день.
— Я так и думал. Вы живете далеко отсюда? — Юнги подходит к шкафу и перекладывает книги с места на место, только чтобы не смотреть на альфу позади.
— Достаточно. До моего лагеря несколько часов езды. — Хосок все же накидывает на плечи рубашку, но специально не застегивает ее.
— Что ж, уже темно, а в лесах довольно много волков… Если пожелаете — можете остаться здесь, а утром вернетесь в лагерь. — Он всё же поворачивается к гостю, но на голое тело не смотрит.
Хосок встает, приближаясь, надвигаясь как зверь на добычу: медленно и уверенно. Становится вплотную к омеге, ловит взгляд темных глаз, почти не дышит.
— А ты не боишься остаться на ночь с незнакомым альфой?
— Почему незнакомым? Я знаю Ваше имя, а Вы — мое. — Юнги даже не двигается с места, совершенно спокойно смотря в глаза напротив.
— И все же, ты не знаешь, что у меня на уме. — Император ждёт, пока его оттолкнут, но этого не происходит.
— Я постелю Вам здесь, а сам буду в соседней комнате. Умыться можно там. — Юнги резко двигается в сторону, указывает на дверь и уходит за стенку, а возвращается с подушкой и одеялом.
Постелив, он помогает альфе улечься, наивно полагая, что того мучает сильная боль от раны, смущается от пристального взгляда мужчины и скорее отходит от кровати.
— Доброй ночи.
— Сладких снов, Юнги.
***
Открыв глаза рано утром, Хосок понимает, что еще никогда не спал столь сладко: звуки журчащей реки и ночных зверьков, бегающих под окнами, успокаивали словно колыбель. Во дворце всегда слышно только топот и разговоры патрулирующих солдат. Чон решает уйти сразу, не стесняя более омегу. Одевшись, он заглядывает в комнату, где спит юноша, но обнаруживает только пустую постель.
Император спешит на улицу, где его уже ждут его солдаты, окружившие дом. Юнги находится во дворе, кормящий своего коня, нежно поглаживающий мягкую гриву. Кажется, он совсем не видит имперскую гвардию, ну или умело притворяется.
Хосок тихо подходит к омеге, возможно, в последний раз вдыхая сладкий аромат жасмина.
— Хотели уйти, не попрощавшись? — Даже не смотрит на Хосока.
— Я был уверен, что ты спишь.
— Я всегда встаю в это время…
— Ты даже не спросишь, кто все эти люди? — Смотрит с недоумением сначала на свою гвардию, ловит взгляд капитана, качает головой, а потом возвращает взгляд на Юнги.
— А Вы мне расскажете? Интересно, откуда у простого охотника такая гвардия… Но это не моего ума дело, верно? — Омега улыбается и гладит снежную гриву коня.
— Ты… — Альфа мнется, подбирая нужное слово, на что Юнги только хмыкает.
— Странный? — На выдохе произносит, хочет разочароваться, но не успевает.
— Удивительный. — Поражает омегу прямо в сердце, но тот старается и не меняется в лице, не смотрит. — Даже как-то не хочется тебя тут оставлять.
Юнги снова хмыкает и идёт в дом, так и не взглянув на Хосока. Ему же ничего не остаётся, как пойти за этим омегой вновь. За ним хочется идти, Юнги тянет за собой, хоть и не пытается этого делать. Чем-то манит, чем — альфа еще не осознает, но дает себе слово разобраться.
Юнги стоит у стола спиной ко входу так, что слышен только звон склянок. Одну из них он протягивает альфе.
— Вот этим вам следует мазать руку еще несколько дней. Как только почувствуете ослабление болезненных ощущений, можете прекращать лечение.
— Обязательно буду использовать…
Конечно, во дворце самые лучшие лекари, которые будут крутиться над императором, принесут лучшие лекарства, вылечат мгновенно, но почему-то на этот раз хочется лечиться только руками этого омеги.
Хосоку так хочется сказать еще что-то, но нужных слов не находится. Затем он и вовсе вспоминает, что во дворце его ждут, второй день праздника не может пройти без императора. К тому же близких тоже надолго бросать не получается.
— Юнги, может… Может, у тебя есть какое-то лекарство, которое помогло бы дорогому мне человеку?
— А что с этим человеком? — Отвлекается от раскладывания баночек на места.
— Его мучают боли в ногах по ночам, снятся кошмары, он не может уснуть. От этого он сильно истощен…
— Вообще-то, есть кое-что… Я сейчас.
Омега пропадает на некоторое время в саду, а возвращается с неизвестной травой в руках.
Он что-то нарезает, что-то добавляет и смешивает и вот — через несколько минут лекарство готово. Даже как-то все слишком быстро и легко, подозрительно, потому что лучшие лекари страны не могут ничего сделать вот уже пять лет, а этот маленький омега смог. Неужели?
— Вот это нужно мазать на ноги перед сном. Я думаю, должно помочь. И дайте ему отвар из этих трав, можете давать в виде чая — это даст уснуть. Я не могу гарантировать выздоровление, но, надеюсь, дорогому Вам человеку это поможет хоть временно. — Наконец взглянув в глаза альфе, Юнги кладет баночки ему в руку и выходит на улицу.
— Я очень благодарен тебе. Если это спасет его от мучений, я…
— Ничего не нужно. Лучше скорее возвращайтесь домой и используйте эту мазь. Вы говорили, что этот человек истощен, так что поторопитесь. — Омега гладит вороного коня Хосока по голове, достает яблоко из корзинки рядом и мягко улыбается. Впервые за это время Юнги улыбается.
— Да, верно. Тогда… Я пойду. — Альфе трудно это говорить, но он берет себя в руки и, вскочив на коня, в последний раз смотрит на Юнги.
— Что ж, Юнги, прощай. Прими мою благодарность.
— Прощайте, господин Хексок.
Император разворачивает гвардию и скачет все дальше от маленького дома с красивым садом. Когда-нибудь он вернётся сюда, а пока ему нужно спасти важного человека. И Юнги сделал большой вклад в это спасение. Хосок не забудет и будет хранить благодарность в сердце ещё долгое время, если не всю жизнь. Они с Юнги ещё встретятся. Император дал негласное обещание…
Скорее всего, только самому себе, но дал, а значит не нарушит.
Юнги долго смотрит вслед, не моргает какое-то время, улыбается каким-то своим мыслям и возвращается в дом.
— Прощайте, Ваше Величество император.
.....
