Хосок возвращается в лагерь, рассматривая красоту лесной глуши и размышляя о том, как тут чудесно жить. В доме Юнги ему спалось несказанно сладко, но альфа не знает, от чего именно: от осознания, что за стеной спит невероятно притягательный омега, или от тишины леса вокруг домика. Точнее сказать, Хосок прекрасно все осознает, но не хочет признавать, почему-то. Ему не нравятся свои мысли касательно этого омеги, ведь не может же человек так сильно заинтересовать в первую встречу. И пусть этот человек подобен ангелу неземного очарования. Чон держит себя в руках, но даёт слабину, наслаждаясь утихающим ароматом жасмина.
Вчера, через несколько часов после того, как они оба заснули, альфа услышал снаружи топот копыт и вышел проверить. Как он и думал, это была имперская гвардия, во главе которой правая рука Хосока — капитан Ли Вэй. Он очень переживал, потеряв императора из виду, но по следам от копыт пришёл к дому, где увидел Диониса — вороного коня, подаренного послами из Греции правителю Поднебесной. Таких коней всего с дюжину на всем свете, и все они принадлежат правителям разных государств, так что второго такого в Чосоне быть не могло. Однако на удивление капитана император отдал приказ держаться близко, но не лезть и не доставлять проблем, а так же сказал утром не обращаться к нему на «Ваше Величество». Поэтому гвардия всю ночь караулила домик с чудесным садом, разбив лагерь неподалёку в лесу, где и воины, и лошади смогли отдохнуть.
С утра приказ императора был выполнен, пусть Ли Вэй и был удивлен, что все это ради сельского лекаря, но капитан — человек подневольный, всего-лишь должен выполнять, что ему скажут. Главное, что правителя он нашёл и вернул в целости и сохранности.
В лагере Хосока встречают встревоженные воины во главе с генералом, который сразу же, стоит увидеть императора на подъезде к палаткам, подбегает к нему и осыпает вопросами.
— Ваше Величество, где Вы были?! Почему уехали без стражи? — Чонгук суетится вокруг брата и ужасается, видя перебинтованную руку. — Что это такое?! Его Величество ранен, позовите лекаря немедленно!
— Генерал, я в порядке, и рану мою уже перевязали. Ты суетишься, словно напуганный омега. — Хосок забавляется, но ловит мрачный взгляд брата, становится строже и идёт в свою палатку, прося оставить их одних.
— Ваше Величество, мой долг оберегать Вас, но я допустил Вашу пропажу на целую ночь… Я… — Чонгук держится, не выдает, что боялся больше брата не увидеть.
— Чонгук-а, я в порядке, слышишь? Цел и невредим, а эта ночь даже пошла мне на пользу. — Ласково к Чонгуку Хосок обращается только в таких ситуациях, когда видит в нем не генерала своей армии, а младшего брата.
— Где Вы были, где ночевали этой ночью? — Чонгук успокаивается и садится рядом, наливая чай сначала брату, а потом себе.
— Ох, генерал, знали бы Вы, где я ночевал, полагаю, позавидовали бы. — Он отпивает и улыбается, вспоминая тот чай, который пил у Юнги дома.
— И где же это? В этой округе нет такого места, о котором я бы не знал.
— Если ты знаешь об этом месте, я разочаруюсь и расстроюсь. — Смеется и хлопает брата по плечу. — Однако Юнги сказал, что я первый гость в его доме, а значит, ты знаешь не все места.
— Кто такой Юнги? Ваше Величество, не скрывайте такое от меня. — Приближается и принюхивается. — Так это его аромат жасмина на Вас?
— А что, все еще чувствуется? Я завидую тебе, ведь я не могу почувствовать этот аромат. — Давно Хосок так не улыбался. Его веселит поведение Чонгука, который похож на ревнивого муженька, обнаружившего измену.
— Ваше Величество, полагаю, этот омега пришёлся Вам по душе? Мне стоит поехать за ним, чтобы он отправился в Ваш гарем?
— Нет… Не стоит. — «По крайней мере, не сейчас».
Император приказывает возвращаться, ведь наступил второй день праздника, а еще не все традиции соблюдены.
Во второй день самым главным событием является фестиваль фонарей. На закате весь народ во главе с императорской семьёй на украшенных белыми цветами лодках выходят в море и запускают тысячи белых фонариков в небо. А если написать желание и прикрепить бумажку к фонарику, небеса точно узнают о твоей просьбе и непременно её выполнят.
По возвращению во дворец Хосок сразу же идёт в свои покои, где его уже ждут. За столом сидят Хванун и Тэбон, распивая ароматный чай, а у окна крутится Виен. Стоит императору войти, все подскакивают и тут же кланяются.
— Приветствуем Ваше Величество, Солнце империи. — Произносят хором и сразу же поднимают глаза на рану на руке.
— Ваше Величество, что это такое?! — Виен, позабыв о всяком приличии, подбегает и рассматривает повязку.
— Ваше Величество, Вы ранены, что произошло? — Тэбон говорит тихо, подходит и обеспокоенно смотрит в глаза Чона.
— Все хорошо, Тэбон, не волнуйся за меня. — Аккуратно проводит ладонью по щеке и улыбается.
Виен ошеломленно отходит и кусает губы, чтобы не сказать ничего грубого. Как император может игнорировать своего фаворита, обращая внимания на того, с кем у него никаких любовных отношений никогда и не было?
— Тэбон, Хванун, нам нужно пойти помолиться, подготовьте всё. — Хосок передает руку короля младшему брату и, когда те выходят, смотрит на поникшего Виена. — А ты помоги мне переодеться.
У омеги глаза загораются, улыбка расцветает на лице, он подходит и снимает верхнюю одежду Хосока, стараясь не задеть раненую руку. Убирая грязную рубашку на кровать, он чувствует сладкий аромат жасмина. И это очевидно не запах чая, потому что этот сильнее в разы.
«Чем же Вы занимались там, на охоте, господин?»
— Ваше Величество, я хотел спросить… насчёт фестиваля фонарей сегодня вечером. — Ловит взгляд Чона и продолжает. — В какую лодку мне следует сесть?
Виен надеется, что император возьмет его в свою лодку, в которой наравне с правителем сидят только члены семьи. Он задействует все свое очарование, несмотря на колючую ревность в сердце.
— Сядешь туда, где тебе положено, в чем вопрос? — Хосок сильнее раздражается, улавливая мысли омеги. — Сядь в лодку позади моей и не высовывайся.
— Как прикажет император… — Виен кланяется и, получая только взмах рукой, покидает покои.
Обида и злость застревают где-то в горле, хочется расплакаться от несправедливости, кричать на весь мир, но никому его чувства не интересны. Даже император, единственный человек, что его не ненавидит, охладел в своей любви. К тому же аромат, оставшийся на его одежде заставляет где-то внутри засомневаться в этой самой любви. Неужели, император имеет кого-то на стороне? А если и так, почему не приведет его в гарем? Возможно, этот омега какой-то особенный, раз Его Величество так о нем печется? Виен ставит себе цель выяснить и избавиться от проблемы, а пока в поле зрения попадает Лин, поэтому приходится выдавить из себя подобие улыбки.
— Ох, что же тебя так расстроило? Неужели император лишил тебя своей милости? — Лин прикрывает лицо веером, но Виен четко видит за ним зловещую улыбку.
— А ты все ждешь моего падения? — Подходит ближе и упрямо смотрит в глаза, желая прожечь дыру в лице напротив.
— Ты забрался вверх очень быстро, но помни: чем ты выше, тем больнее падать. Ты наверняка уже и о королевской короне мечтаешь? Вот только все напрасно, ведь Его Величество бесконечно любит и уважает своего мужа, чтобы на его место поставить кого-то вроде тебя. — Хлопает веером по чужому плечу и улыбается.
— Ты думаешь, наш король вечен? Посмотрим, как ты запоёшь, когда я встану рядом с императором. — Виен уходит, сильно задевая плечом омегу, что тот роняет веер из рук.
***
Хосок добирается до берега моря ближе к закату и слезает с лошади. Справа от него Чонгук, позади — карета, в которой сидят Хванун и Тэбон. Остальные жители дворца прибыли раньше и уже расселись по лодкам, которые так же, как и весь город, украшены белыми цветами и свечами.
Император со своей семьёй садятся в самую большую лодку и отплывают первыми. Море спокойно, оно принимает молитвы всего народа, своей ровной гладью отражает розовеющий закат. Позади императора плывут чиновники, наложники, знать и простой люд. Все тихо шепчут прошения усопшим, многие берут маленькие листочки с заранее написанными желаниями и привязывают к своим фонарикам. Хосок делает то же самое, зачем Чонгук, Тэбон и Хванун. Император поджигает фитиль и отпускает свой фонарик в восходящий поток ветра, а через пару минут за ним летят тысячи белоснежных фонарей. Большинство из них полны чьей-то надежды, печали и скорби, но все возносят дань уважения почившим предкам.
Хосок встает на нос лодки, наблюдая за потухающим огнем некоторых фонарей, которые тут же падают в море. Это не значит, что желание запустивших их не исполнится, просто одни молитвы до небес донесет ветер, а другие — вода.
На империю опустилась ночь, а значит, праздник почитания предков закончен и теперь самое время вернуться домой. Когда Хосок собирается повернуться к семье, его внимание привлекает фонарик, летящий прямиком в их лодку. Будет очень плохо, если это послание не дойдет до небес через воздух или воду, поэтому альфа решает бросить его в море. Он ловко ловит фонарик и видит развевающиеся на ветру послание, выведенное аккуратным почерком:
«Прошу, дайте мне возможность вернуться к отцу».
«Прошу, дайте мне возможность встретить того, кто сможет успокоить мое сердце». — Писал Хосок.
.....
