Ворота Хансона — столицы Империи — шумно скользят вверх с первыми лучами солнца: город встречает своих героев. Голиаф первым ступает на главную улицу города, что красиво украшен в честь победы. На головы солдат сыпятся лепестки цветов, народ благодарит своих храбрых воинов, которые спасли их от неминуемой гибели.
Чонгук вдыхает полной грудью, чувствует, что наконец-то дома, смотрит по сторонам и ловит подаренные ему улыбки. Он находит в толпе знакомые глаза, которые из-за улыбки практически не заметны на лице. Чимин машет рукой и вежливо кивает головой. Он ощущает себя причастным к этой победе, поэтому чувствует небывалую радость, когда видит вернувшихся живыми солдат. Чонгук думает, что стоит встретиться с омегой и еще раз поблагодарить, а пока скачет дальше.
Тэхён рассматривает все вокруг и удивляется красоте столицы Империи. По двум сторонам улицы стоят торговые лавки, которые густо набиты продуктами, выпечкой, украшениями и домашней утварью. Над головой качаются красные фонарики, которых иногда и не видно за пеленой из лепестков. Главная улица наполнена яркими ароматами специй, свежего хлеба и огромного количества цветов. Тэхён почти не успевает вертеть головой из стороны в сторону, следуя за набитой богатствами телегой с другими выжившими омегами. На них никто не обращает внимания, только пара солдат сзади постоянно подгоняют. Все внимание обращено на конницу, которая движется все дальше вглубь города. Количество поздравлений и благодарностей все никак не уменьшается; омега был бы рад сказать, что ему некомфортно в такой обстановке, среди такого количества людей, но он так заряжается окружающим его счастьем, что невольно улыбается.
Нет, Ким Тэхён. Ты не можешь улыбаться. Твоего отца и братьев убили, страну разрушили, обратили в слугу и забрали с родины. Как ты, принц королевства Нагу, можешь улыбаться, когда должен скорбеть по семье?
Омега мотает головой, отгоняя грустные мысли, и более взгляда с вымощенной камнем дорожки не поднимает. Он запрещает себе любоваться этим городом, да даже думать о том, что ему тут нравится. Нельзя. Тэхён должен отомстить за семью. В первую очередь убившему их генералу, что сейчас довольно скачет впереди всей процессии и кивает головой на поздравления.
Когда приходится остановиться, Тэхён выглядывает из-за спины стоящего впереди солдата и восхищенно разглядывает все вокруг. Пока ворота закрыты, у омеги есть пара минут, чтобы оценить роскошь императорского дворца, что поражает своими размерами и богатством. Ким почему-то уверен, что за воротами, вдали от людских глаз, скрыта еще большая красота архитектурного мастерства.
Наружные стены дворца настолько огромны, что за ними можно спрятать хоть все сокровища мира, начиная с Великой библиотеки с ее редчайшими свитками, заканчивая сундуками драгоценностей захороненных в пирамидах фараонов. По бокам стоят две дозорные башни, такие высокие, что своими крышами могут задеть облака. Конечно, крохотному на фоне всего величия дворца омеге просто так кажется, но стены действительно крепки, а башни достаточно высоки, чтобы видеть всю столицу от самых городских ворот.
Наружные каменные серые стены не двинутся с места, даже если на Хансон обрушится весь гнев богов.
Ворота наконец пропускают внутрь оставшуюся часть солдат во главе с генералом и следующих за ними омег. Большая часть войска разбрелась по своим казармам, где солдаты смогут умыться, наесться вдоволь и хорошо отдохнуть перед предстоящим банкетом в честь победы.
Дворец невообразимо огромен: тот, что стоит в Кэсоне, точнее его остатки, не составляет и десятой части. Дворец вполне может быть больше и всего Кэсона в целом. «Небесный город» — так прозвали резиденцию второго императора династии Чон. И теперь Тэхён понимает, что название полностью оправдано.
Они идут в сторону севера: Ким читал, что «Небесный город» спроектирован талантливым зодчим из земель шумеров, поэтому и архитектурная ориентация соответствует строению шумерских зиккуратов. Императорский дворец находится на севере комплекса, главные ворота, через которые процессия вошла, — на юге.
Симметрично относительно центральной улицы на западе и востоке находятся дворцы и павильоны поменьше, они предназначены для семьи императора и почти тысячи слуг.
Дворец короля, названный «Обителью Луны», находится на востоке, ближе всех к покоям императора.
Чем юго-западнее ты живешь, тем меньшее значение играешь в жизни правителя.
Солдаты не смеют заходить во Внутреннюю часть дворца, которую занимает сам император с семьёй и наложниками, поэтому остаются во Внешнем, куда правитель выходит только для проведения государственных мероприятий и торжественных церемоний.
Тэхён понимает, что остались только омеги и сам генерал, который, доехав до огромных ворот с изображением золотого дракона, останавливается и слезает с Голиафа.
К альфе сразу же подбегают конюхи, которым он вверяет своего уже изрядно уставшего друга, наказав хорошо его покормить и дать отдохнуть. Так же подходит невысокий мужчина, за которым ровным строем следуют еще человек десять. Чонгук что-то им говорит, указывая на омег позади, мужчина сгибается в глубоком поклоне и так и стоит, пока генерал не скрывается за теми воротами.
Теперь он со своей свитой подходит к омегам, что встали в линию, оглядывает всех с головы до ног очень внимательно, задерживая взгляд на лице Тэхёна, улыбается.
Вперёд выходит один из юношей и, указывая на этого мужчину, начинает:
— Это — господин Пирю, главный евнух гарема. Ему поручено заняться всеми вами, расположить в гареме, а позже распределить на службу. Господин Пирю управляет всеми слугами и наложниками низшего ранга, так что обращайтесь к нему уважительно, иначе он может сурово наказать вас.
— Это относится лишь к невежественным и строптивым. — Голос мужчины оказывается слишком глубоким для беты, от чего Тэхён даже пугается, но вида не подаëт, стойко держа маску безразличия до последнего. — Сейчас вас отведут в бани, а то сил моих больше нет смотреть на таких замарашек.
Бета хлопает в ладоши и омег под руки уводят в общую баню, где тут же вручают полотенца и новую одежду.
Тэхён поражён тому, что ему придется мыться самому да еще и в окружении десятка чужих омег. Раньше его, конечно же, мыли слуги, предварительно подготовив горячую ванную с лепестками цветов, делали массаж, натирая кожу и волосы ароматным маслами, а теперь ему вручили мочалку, мыло, что очень сомнительно пахнет, и отправили в общую комнату.
— Чего стоишь, особое приглашение нужно? — Пирю толкает Тэхёна в спину и велит не задерживать всех. — Ты ждёшь, пока тебя обслужат? Быстрее давайте.
Евнух снова хлопает в ладоши и уходит, оставляя следить за омегами двух бет помладше, что недовольно смотрят на уже раздевшихся красивых омег и выходят за двери.
Тэхён вздыхает, чувствует на себе множество взглядов, поворачивается и видит, что почти все уже закончили мыться, так что решает перестать стоять столбом посреди комнаты и кладет чистые вещи на скамейку. Превозмогая стыд и смущение, он скидывает с себя провонявшую, покрытую пятнами одежду, сразу же заворачиваясь в полотенце, и идет в центр ванной комнаты, где расставлены большие ведра с горячей водой. Присев на мраморную скамью, он намыливает мочалку и проходится по испачканной в крови, земле и прочей грязи коже, наконец-то сдирая с себя усталость, что толстым слоем осела на теле. Когда Тэхён смывает с волос мыльную воду, к нему подсаживается один из омег и всматривается в лицо.
— В чем дело? — Произносит довольно резко и громче, чем следовало, привлекая ненужное внимание к своей персоне.
— Я прошу прощения, но мне кажется… — Юноша наклоняется к уху и шепчет так, чтобы внимательно слушающие их омеги ничего не услышали. — Возможно, это Вы, Ваше Высочество?
Тэхён ошарашен тем, что его кто-то узнал, пусть этот омега в прошлом его слуга. Он огромными глазами смотрит на низенького брюнета, который уже успел переодеться в новую одежду, а тот глядит на него в ответ.
— Что? С ума сошел? — Тэхён возмущенно выкрикивает и резко встает, привлекая все больше внимания окружающих. — Больше не подходи ко мне.
Омега отходит от остальных и, быстро переодеваясь в чистую одежду, качество которой далеко от той, что привык носить принц, пальцами расчесывает мокрые волосы и собирает их оставшейся как память нефритовой шпилькой, а потом выходит на улицу наталкиваясь на стоящих снаружи бет. Те сразу же поворачиваются к нему, осматривая с головы до ног, потом перешептываются, один из них заходит в баню, поторапливая остальных омег.
Их провожают дальше в часть дворца, отведённую для слуг, где в маленьких домиках расположены комнатки на двоих каждая. Омегам велят расселиться по парам и дают время на отдых. Остальные слуги уже снуют туда-сюда, поглощенные подготовкой к праздничному банкету, а только прибывшим туда идти запрещают.
Тэхён вздыхает, когда один из бет заканчивает читать нотации и наконец указывает рукой на домики, приглашая внутрь. Омега заходит в первый попавшийся, подсчитывает, что, если в каждом доме по четыре комнаты, а в каждой живут по двое, значит, у него еще семь соседей. Он выбирает дальнюю комнатку и оценивает небогатый интерьер: все пространство занимают две маленькие кровати, под окнами стоят деревянные тумбочки, небольшие шкафы ближе ко входу, а на полу ковер с незамысловатым рисунком. Мебели очень мало, она не отличается своей дороговизной и красотой, но тут чисто и довольно уютно, если немного обжиться. Конечно, покои принца, одна комната которых больше нескольких таких домиков, и рядом не стоят с этой бедностью, но Тэхён благодарен и за это, ведь его не держат в хлеву, он будет спать не на сырой земле и куче сена, а на кровати под довольно теплым одеялом. Ко всему можно привыкнуть, и Ким собирается постараться задвинуть воспоминания о беззаботной жизни в роскоши и с множеством слуг подальше на задворки памяти, начиная новую жизнь здесь и сейчас. Он не забыл о своей мести, нет, но он будет греть и взращивать ее в сердце какое-то время, дожидаясь подходящего момента.
Пока он обычный слуга, не сможет даже близко подойти к императору или генералу, поэтому уже с той ночи, когда пришлось покинуть дом, даже не попрощавшись с духами родных, Тэхён придумывает план. Он не маленький мальчик, который не ведает жизни: в свои двадцать лет он сотни раз слышал лестные слова о своей красоте, которая вынуждала многих альф предлагать все свои сокровища в обмен на руку и сердце омеги. Если стольких правителей его красота очаровала, значит, и здешние альфы не смогут перед ней устоять. Тэхён вспомнил взгляд генерала в их первую встречу: уже тогда омега был выбран в качестве подарка императору, а значит Ким должен приложить все усилия, чтобы занять в этом дворце место под солнцем, получить хоть какую-то власть и наконец осуществить задуманное.
Он видел множество омег, которые боролись за сердце его отца и братьев, только чтобы попасть в гарем, получив иллюзию любви и власти над господином. Однако малая часть из них действительно могла воплотить свои планы, остальным же не хватало ума и хитрости. Тэхён был молчаливым наблюдателем этих жалких попыток забраться повыше, стать богаче и влиятельнее, но он также видел и стремительные и очень болезненные падения. Как бы высоко ты не забрался к солнцу, оно может тебя или согреть, или сжечь до тла. Не каждому дано выдержать такой жар, чтобы не свариться заживо. Тэхён не из глупых, он умеет гораздо больше, чем обычные омеги. Генерал один из его талантов наблюдал вчера ночью: Ким прекрасно владеет оружием и боевыми искусствами, что ему очень пригодилось во время нападения. Тэхён отчётливо помнит недоумение в глазах генерала, который явно не ожидал, что хрупкий омега будет управляться мечом получше некоторых солдат. Так что всё это Киму даже льстит.
Омега вспоминает о семье, которую пусть и не любил, но сожалеет, что не смог похоронить с должными почестями. Из всех семи старших братьев-альф, только один Тэхёна любил и относился по-человечески. Остальные же единственного омегу в семье невзлюбили еще до его рождения, так что всячески пытались отравить его существование во дворце. Отец был слишком занят делами, не обращая внимания на отношения детей, папа Тэхёна был убит после родов, так что единственным омегой рядом с королем был папа самого старшего альфы, который младшего ребёнка мужа, естественно, не любил столь же сильно, как и сын.
К слову старший сын, он же и наследный принц, ненавидел Тэхёна так, что хотел унизить его любым возможным способом. Эта лютая ненависть окатила омегу с головой, когда в одну из течек к нему ворвался брат и стал покушаться на тело Тэхёна. Во время течки омега не контролирует себя, свои желания и тело, но Ким собрал в себе остатки силы и достоинства и ударил альфу попавшейся под руку вазой, после чего мужчина приходил в себя неделю.
В это время родители наказали только Тэхёна за якобы покушение на жизнь наследного принца. Весь дворец сожалел участи омеги, но приказам короля перечить не смел. Омегу поставили на колени перед покоями старшего брата и заставили ждать в таком положении до тех пор, пока тот не встанет с постели. Только седьмой принц оказывал постоянные попытки вызвать в отце жалость, рискуя навлечь гнев короля и на себя. Альфа незаметно кормил Тэхёна, но этого все равно было ничтожно мало, так что на третий день омега упал без сил.
Даже после этого младшего Кима так и не простили, и до последнего дня своей жизни король припоминал сыну этот случай, всячески унижая и оскорбляя омегу намеками на то, что он сам спровоцировал брата.
Самым тяжелым моментом для Тэхёна стал отъезд седьмого брата в провинцию на западной границе, куда его отправил наследный принц, видевший в нём соперника. Омега очень просил забрать его с собой, но получил лишь хладнокровный отказ. Брат боялся оставлять Тэхёна одного без защиты, но не мог ничего возразить старшему принцу, чье назначение было больше похоже на ссылку.
Сейчас омега даже благодарен наследному принцу за его приказ, ведь теперь седьмой брат сможет выжить, найти себе пару и завести семью где-нибудь далеко от Кэсона. Тэхён хотел бы узнать о нем что-нибудь, и, если судьба будет благосклонна, они еще обязательно встретятся.
Пока в комнате он один, Ким решает немного вздремнуть, раз уж на банкет их не позвали, а поручений еще нет, значит, это время полностью свободное. Было бы странно, пойди Тэхён на праздник в честь завоевания его страны и хладнокровного убийства его семьи, поэтому он, стараясь не обращать внимания на суету за окном, засыпает.
***
Слухи о победе доходят до Юнги на рассвете следующего дня, ровно тогда, когда Чонгук с войсками въезжал с Хансон. Мин искренне рад, что генерал жив и здоров, да еще и вернулся с победой, поэтому решает выехать в столицу сразу после утреннего обхода пациентов.
Таль уже топчется на месте, ожидая хозяина и сразу срывается вперёд, как только омега несильно бьёт по бокам. Все-таки, и Таль, и Юнги — оба скучали по этой свободе и теплому ветру, что мягко играет с белоснежной гривой коня и длинными волосами омеги. Мин на пару минут прикрывает веки и глубоко вздыхает, наслаждаясь ароматом летнего утра, конь переходит на неспешную прогулку, внимательно оглядываясь. Юнги слышит какой-то шорох в гуще деревьев и сильнее держится за поводья, смотря по сторонам. К его счастью из-за кустов выскакивает заяц, а не кучка бандитов, так что, успокоившись, омега скачет дальше.
Мин понимает, что люди Менсу следят за ним, поэтому решает остаться в столице ненадолго и до заката вернуться в Чэнджу. Арун уже вернулся из родной деревни, но по пути заехал к дядюшке в Хансоне, поэтому обратно омеги решили поехать вместе: так и безопаснее, и веселее.
До города довольно далеко, но решивший не останавливаться по пути Юнги добирается примерно за три часа. У ворот его встречает сторожевой отряд, который, как того требует протокол, всегда спрашивает имена въезжающих в столицу. Мин протягивает табличку с печатью клана, на что солдаты, быстро переглядываясь, учтиво кланяются и открывают громадные ворота.
— Добро пожаловать в столицу, господин.
Юнги кивает в ответ и, пожелав сторожевым хорошего дня, скачет дальше.
***
Пока Хосок читает последние на сегодня доклады, которые решил осилить прежде, чем начать одеваться к банкету, главный евнух докладывает о прибытии Его Величества Хуан-хоу.
— Проси. — Император откладывает свитки, потирая уставшие от постоянного чтения глаза, и садится за стол.
— Приветствую Солнце Империи. — Тэбон глубоко кланяется, проходит вглубь покоев, садится напротив мужа, наливает тому ароматный розовый чай.
— Не стоит так официально. Как проходит подготовка банкета? — Отправляет в рот любимые якква — традиционное медовое печенье.
— Все практически готово. В какой-то момент слуг не хватило, но привезённые генералом омеги из Кэсона взяли на себя некоторые обязанности. — Нервно переминает в ладони свой шёлковый пояс, замечает, что император не очень-то и внимательно слушает, отвлекаясь на какие-то свои мысли.
— Тебя что-то волнует? — Хосок замечает настроение супруга и переводит все внимание на омегу, в упор смотрит, ожидая ответ.
— Это насчет гарема. — Кусает губы и сам не понимает, с каких пор такие вопросы вызывают столько смущения. — По поводу рассадки наложников: кого из Фэй изволите пригласить на банкет?
— Позовите Фэй Жао и Мэй Фэй*. Это всё, что ты хотел спросить? — Хосок не понимает, ведь такие вопросы полностью во власти короля: он мог бы вообще велеть всем наложникам остаться в своих покоях и не высовывать носа до конца праздника.
— Я хотел учесть Ваши пожелания. — Наконец наливает чай и себе, сразу осушая чашку, и собирается встать, чтобы уйти.
— Подожди. Тебя что-то тревожит в последнее время, не так ли? — Ловит омегу за руку, взглядом приказывает сесть на место и получает в ответ слабый кивок. — Расскажи мне.
— На самом деле… Я чувствую давление, Ваше Величество. Как король я не смог дать Империи наследника, а также…
— Молчи. Мы же обсуждали это. Я не виню тебя за твое состояние, и ты не должен корить себя за это. — Нежно гладит по тыльной стороне ладони, видит начинающие течь слезы омеги.
— Ваше Величество, пусть я и не могу подарить государству будущее, я должен озаботиться тем, чтобы у Вас родились дети. Не важно, от кого из гарема, да пусть даже и вне него, я сделаю всё ради нашей семьи и страны. — Быстро смахивает слёзы и поднимает покрасневшие глаза на альфу. — Вы должны как можно скорее зачать дитя, а я смогу принять его как своего ребёнка, сделав наследным принцем. — Говорит быстро, не давая себя перебить. — Поэтому я озабочен тем, кем из фаворитов это дитя будет рождено. Вы только скажите имя, и я сразу же начну подготовку.
— Откуда такая срочность? Кто-то из министров снова докучал тебя всем этим?! — В Хосоке закипает ярость, но он держит ее в узде, закрывает глаза и глубоко дышит. Достает из-за пояса шелковый платок и протягивает омеге.
— Вы все время носите его с собой? — Тэбон смотрит на собственноручно вышитый розовый лотос и нежно улыбается, вспоминая, как несколько раз кололся об иголку, пока занимался этим цветком.
— Ношу, это мой талисман. — Встает с места и подходит к омеге, приподнимает лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, берет платок и вытирает хрустальные слезы. — Не важно, откуда у тебя эти мысли, я приказываю от них избавиться. Когда боги сочтут нужным, у меня будет дитя, а пока я не собираюсь оставлять трон и тем более умирать. Так что больше не плачь, твои слезы делают мне больно, когда я понимаю, что являюсь их причиной.
— Хорошо, больше не буду. — Омега часто кивает, встает, кланяется и спешно покидает покои.
— И за что мне все это… — Хосок глубоко выдыхает, сильно жмурится, прогоняя пелену усталости с глаз, и зовёт слуг помочь с одеждой.
Лунпао — парадный костюм императора, всегда желтого цвета с вышитыми золотыми нитями драконами, которых должно быть ровно девять. Подол платья украшен изображениями мировых вод, коими владеет повелитель Солнца, и драгоценностями.
Волосы расчесывают и аккуратно собирают, закрепляя на макушке золотой шпилькой с рубинами.
Хосок смотрит в зеркало и, довольный результатом, выдвигается во внешний дворец в сопровождении целой толпы слуг и евнухов, которые ровным длинным строем следуют за императором. Альфа проходит во двор внутреннего дворца, где его уже ждут нарядно одетые омеги: впереди в красном традиционном платье стоит Тэбон, а слева от него Хванун, который всегда отдает предпочтение нарядам любимого синего цвета. За ними, опустив головы, стоят Лин и Виен, которые глубоко кланяются и стоят так, пока императорская семья не идёт дальше. Сегодня омеги соревнуются в изяществе и красоте своих нарядов, но костюмам короля равных нет. Только Хуан-хоу** имеет право носить красную одежду в знак своей исключительности, а если кто-то осмелится надеть вещь этого цвета, может попрощаться с головой.
Колонна движется в соответствии со строгой иерархией дворца: за императором следуют король и принц, за ними — все Фей, а после них главный и младшие евнухи, слуги всех рангов.
В большом дворе внешнего дворца уже все украшено, столы стоят квадратом, множество мягких подушек разложено для императорской семьи и далее на местах всех министров, военачальников и солдат.
Хосок давно отдал приказ, чтобы, вне зависимости от ранга, все находились за одним столом, так что сейчас даже простому солдату может быть оказана честь сидеть подле императора.
Старший Чон глазами ищет брата, который уже должен был явиться, но ему сообщают, что генерал задерживается. Хосок хмыкает и велит рассаживаться по местам, сам садится во главе праздника на небольшом помосте, чтобы его было видно с любой точки двора. Слева от императора усаживаются омеги, место справа пустует, ожидая того, для кого этот праздник устроен.
Вскоре все военачальники в сборе, однако не хватает самого главного, из-за которого Хосок теперь начинает переживать. Он манит пальцем главного евнуха и велит найти генерала, где бы тот ни был.
***
В ожидании банкета Чонгук совсем скучает, поэтому сначала несколько часов подряд тренирует рукопашный бой, а потом идёт к озеру за одним из заброшенных небольших дворцов, который оставили в связи с неудачным расположением и трудностями отопления. Дворец брошен, но еженедельно полностью приводятся в порядок и покои, и сад, и то самое озеро. Чонгук любит тут плавать под покровом сумрака, когда никто не видит, не мешает, не слышно никакой суеты снующих и болтливых слуг. И сейчас, когда солнце понемногу заходит за горизонт, освещая водную гладь розовым светом, генерал снова приходит и ложится на тщательно вычищенную зелёную траву. Земля еще хранит приятное тепло дневного солнышка, поэтому альфа нехотя прикрывает глаза и понемногу уходит в дрему. Чонгук не замечает, сколько времени проходит, ему слишком хорошо, чтобы даже пытаться открыть глаза, перед которыми картинка за картинкой сменяются моменты частых сражений. Он старается не запоминать лица тех, у кого отнимает жизни, но порой очень яркие моменты отражаются в памяти навсегда и всплывают красным пятном, словно клеймом выжигая на коже «убийца». Да, убийца, Чонгук и не скрывает. Но есть ли в нём сила противостоять этим порывам убивать? Он не уверен. Если все же надежда на исцеление его души теплится где-то в глубине этого каменного тела, Чон ее когда-нибудь достанет и обогреет.
Он отмахивается от жутких сцен битв, пытается вспомнить что-то хорошее, и вот, на внутренней стороне век вырисовываются картинки из беззаботного детства. Однако и об этом сейчас думать не хочется, поэтому Чонгук снова меняет ход мыслей, опять оказываясь во вчерашнем дне, но уже не там, где хладнокровно обрывал жизни, а там, где наоборот его окунали в холод безразличия. Да, те самые темные глаза, смотрящие с ненавистью, но в которых отсутствовал страх. А теперь Чон видит моменты из нападения на лагерь и бесстрашие в чужих глазах, хозяин которых удивил Чонгука трижды за день. Альфа сам не замечает, как мыслями уносится в этот омут, да так сильно, что уже чувствует аромат словно наяву. Он непроизвольно глубоко вздыхает и наполняет лёгкие ароматом цветов, самых капризных из ему известных. Чонгуку кажется, что он в бреду, ведь не может воображение подкидывать такие реальные картинки, да чтоб еще и с запахом и звуком. Альфа кожей ощущает нависающую над лицом тень и, реагируя быстрее, чем успевает открыть глаза, достает из-за пояса кинжал. Он распахивает глаза и видит того, к чьей шее этот кинжал приложил. Тот самый холодный взгляд теперь полон недоумения, но снова не выражает ни капли страха. Чонгук думает, что этот омега играет с ним и изводит своим безразличием, поэтому решает выдавить из него хоть какие-то эмоции. Альфа медленно отводит кинжал в сторону, а свободной рукой хватает омегу за запястье, роняет на себя и переворачивается на земле, придавливая юношу сверху. Он намеренно приближается лицом к чужому, подставляет кинжал к горлу, чтобы не думал пытаться сбежать, и смотрит своим ядовитым взглядом.
— Тэхён. — Говорит шёпотом в приоткрытые розовые губы, на красоту которых обратил внимание только сейчас. Омега в ответ снова не выдает никакого страха, лишь небольшое волнение, которое внутренний зверь Чонгука сразу же чует. — Что ты тут делаешь?
— Я думал, Вы мертвы. — Бросает взгляд, полный такого же яда, хмурится.
— А может пришел убить меня? — Наклоняет голову к плечу и теперь смотрит на нос омеги, отмечая небольшую родинку слева, потом на губы, в упор.
— Могу-ли я, хрупкий омега, сделать это, лежа под огромным сильным альфой?
— Я вчера увидел, какой ты «хрупкий». Ты сам сказал, что лежишь под альфой, неужели совсем не боишься, Тэхён? — Приближается еще ближе, оставляя меж губ расстояние в два пальца, думает, что вдыхает аромат роз незаметно для омеги, но ошибается.
— Мне нужно бояться? И что же великий генерал Империи может сделать с беззащитным омегой? — Тэхён сокращает это расстояние до одного пальца, так же отмечает родинку справа, и теперь смотрит до победного. Только вот ему теперь кажется, что с каждой секундой он лишь проигрывает.
— Омег я не убиваю, но тебе все же лучше не знать, что я с ними делаю… — Кинжал не убирает, видит, как под ним дрожит жилка, которую очень хочется укусить и оставить метку, но Чонгук сдерживается.
Тэхён не успевает добить альфу, когда слышит копошение с той стороны сада, поэтому с всей возможной силой отталкивает генерала, который и не думает подниматься.
— Вы не понимаете, что случится, если нас здесь увидят?! — Тэхён плюет на все правила приличия и даже на холодный металл у своей шеи, пытается хоть немного сдвинуть мужчину с себя.
— Понимаю: тебя казнят, а вот мне ничего не будет. — Чонгук улыбается попыткам юноши и продолжает придавливать того к земле всем весом. Буйный омега попался.
— Если Вы так хотите моей смерти, почему не убили в Кэсоне, а притащили в такую даль, да еще и в лагере побежали спасать меня?! И не врите, что это не из-за меня, я же…
Он целует. Чонгук сам того не ожидал, но впервые в жизни не смог совладать с порывом. Он просто не хотел слушать весь бред этого мальчишки, который вообще-то прав, но осознавать это слишком больно для чонгуковой самооценки. Альфа не напирает, а Тэхён не отталкивает, даже слегка поддается вперёд, вдыхая яркий аромат перца. Такой необычный запах въедается в кожу губ, и теперь без него будет совсем невкусно, Тэхён почему-то уверен. Между прочим, это первый в жизни омеги поцелуй, но генералу об этом знать не обязательно, уж слишком он горд собой и без того. Ким не понимает, почему не отталкивает его вот уже минуту, которая растянулась на целую вечность, но ему и Вечности будет мало. Чонгук не целует глубоко, они в общем-то просто приложились губами и как дураки смотрят другу другу в глаза — все совсем не так, как Тэхён читал в книжках. Однако там он читал истории глупых героев, которые влюблялись с первого взгляда, и сейчас не желает быть на них похожим, поэтому находит в себе силы и отстраняется.
Он прикрывает лицо рукой и шёпотом просит, почти умоляет отпустить его, вкладывает в эти слова все скопившееся отчаяние, чувствует, как с него встают, и слышит, как уходят. Звуки с внутреннего дворика утихают, Тэхён понимает, что в этом саду он остался один, но все ещё лежит, закрывая глаза от поднимающейся и принимающей свои владения луны. Она словно была свидетелем этой слабости, безумия и глупости, Ким не хочет видеть в ее отражении свой позор, поэтому не открывает глаза, пока не встает, смотрит только на свои ноги и незаметно покидает сад оттуда же, откуда пришел. И зачем омегу вообще потянуло прогуляться по заброшенной части дворца, чтобы осмотреть свою темницу, которой он будет предан ближайшие годы? Вероятно, это та самая луна тянула его в это место, потешаясь, зная, что станет безмолвным свидетелем зарождающегося чувства.
.....
