***
Хванун сидит в покоях и чернилами вырисовывает список гостей на свой день рождения. Если с этим вопросов не возникает, то музыкальная составляющая банкета омегу очень волнует. Звать ли того альфу, который нагло глазел на Юнги? Не рассказал ли лекарь об этом инциденте императору? Брат в любом случае не очернит день рождения Хвануна чьей-то казнью, но и лишний раз мусолить ему глаза не хочется. Однако показать тому музыканту, что у Юнги уже есть альфа, необходимо. К тому же, Хвануну хотелось бы послушать его игру на банкете. Он пишет имя в список, вычеркивает, а потом снова приписывает. Да, Юнги вряд ли пожаловался императору, у них и без того непростая ситуация.***
— То есть именно поэтому Вы с генералом не разговариваете? — Юнги смотрит сверху вниз на лежащего головой на его коленях альфу и перебирает распущенные темные пряди. — Считаю это достаточной причиной, чтобы сломать ему что-нибудь. — Мычит так невозмутимо, словно говорит вовсе не о брате. — Вашему Величеству нужно сделать первый шаг. Помиритесь сегодня во время вечерней трапезы. — Пальцами зарывается глубже в волосы и легко массажирует кожу. — Это запрещенный прием. — У Хосока мурашки, он прикрывает веки и позволяет себе насладиться моментом. — Я же не смогу тебе отказать, если будешь так делать. — Приму к сведению. — Немного наклоняется к лицу альфы, на что тот неожиданно распахивает глаза и пристально смотрит на омегу. — Обещайте, что так и сделаете. — Хорошо, я помирюсь с ним. — Хосок от этих глубоких омутов взгляд отводит только на мгновение, чтобы запечатлеть мимолетную улыбку Мина. — А что насчёт Тэхёна? — Я еще не принял решение. Сейчас он прячется от меня в покоях генерала, за что оба еще получат. — Не будьте жестоки к нему, прошу Вас. Тэхён — мой единственный друг. — Не дави на меня в этом вопросе. — Хватает Юнги за запястье и взглядом велит прекращать использовать свое очарование, чтобы защитить Кима. — Ну Ваше Величество… — Мин делает такое выражение лица, от которого Хосок теряет самообладание и тает. С отцом у Юнги этот приём часто срабатывал, альфы всегда на это клюют. — Боги, за что мне такое наказание… — Мужчина выдыхает и почти сдается. — Чего ты хочешь? Что мне с ним сделать, м? — Дайте генералу то, о чем он попросил. Я уверен, что Тэхён украсит Вашу армию и послужит Империи на благо. Этот омега владеет многими видами оружия и боевыми искусствами. — Допустим, что я настолько обезумел, что послушаюсь тебя. Что мне будет за это? — Чон привстает на локтях и ухмыляется. — Ты же помнишь, что я не делаю ничего просто так? — Я уже пообещал Вашему Величеству остаться тут на полгода. — Мин отводит взгляд и дует губы. — Это было за то, что я оставил Кима в живых. А дальнейшая его судьба снова зависит от тебя. Не ошибись на этот раз и выражайся четко, а то я бессовестный. — А что конкретно хочет Ваше Величество? — Юнги боится, что сейчас Хосок скажет то, что ему не понравится. — Ну… — Чон садится на постели и неожиданно для омеги давит ладонями ему на плечи и валит на бордовые подушки, нависая сверху. — Так неинтересно. Скажи, чего хочешь ты, потому что мои желания вполне очевидны. — Ваше Величество, Вы бесстыдны. — Омега на секунду теряется в этом омуте напротив, но силы упереться руками в чужую грудь находит. — А вот это зря. — Хосок смотрит на такую мнимую преграду с ухмылкой и принимает это с вызовом. Ладони омеги обжигают кожу даже через одежду. — Так что же личный лекарь императора может мне предложить? — Точно не то, о чем Вы сейчас подумали… — Мин смущенно отводит взгляд в сторону, чувствуя как щеки горят румянцем. — Я думал о том, что было неплохо, сопровождай ты меня на банкет в честь Хвануна, но раз ты отказываешься… — Хосок грустно вздыхает и медленно привстает, делая вид, что собирается уходить. — Что? Нет! — Юнги успевает схватить его за локоть. — На банкет? Я согласен. — Как быстро ты меняешь решения. Может, и в гарем ко мне пойдешь? — Чон снова нависает над омегой и пристально смотрит в глаза, впитывая каждую эмоцию в ожидании реакции. — У меня есть причины отказывать Вашему Величеству. — И какие же? Я все это время не спрашивал, но мне очень интересно. — Хосок, конечно, понимает, что сейчас омега не признается, но попытаться хочет. — Это то, о чем я пока не могу Вам рассказать, не сочтите за дерзость… — Мин уводит взгляд и заметно грустнеет, что Чону не нравится. — Я должен справиться кое с чем. Самостоятельно. — Ты можешь справиться самостоятельно, но с моей небольшой помощью. — Хосок улыбается, надеясь, вытянуть из омеги хоть что-то, но тщетно. — Просто пользуйся моей властью и делай, что нужно. — Ваше Величество слишком добры, но я сделаю все сам. — Юнги садится на постели, заставляя альфу встать с него и так же сесть рядом. — Долго ты будешь отталкивать меня? — Хосок смотрит на омегу все так же пристально, а тот делает вид, что серебряный узор на простыне очень увлекателен. — У нас ведь есть полгода. — Мин улыбается и встает с кровати, когда в дверь стучат слуги, принесшие завтрак. — Вашему Величеству нужно поесть, а потом идти заниматься делами. — Ты выгоняешь меня из собственных покоев? Какая дерзость! — Чон шутливо ворчит, встаёт следом и садится напротив омеги, который уже разливает чай. — Ваше Величество ведь простит мне этот проступок? — Мин очаровательно улыбается и протягивает императору чашку, которую тот медленно, не желая убирать рук с чужих ладоней, принимает.***
Чимин сидит на лавочке у пруда близ главного рынка и уже несколько минут, не моргая, смотрит на свиток в руках. Он медленно скользит взглядом по каждому иероглифу и надолго задерживается на красной дворцовой печати. Его только что приняли на службу придворным танцором, а этот приказ помощники господина Кима передали ему здесь, в безлюдном месте у пруда, к которому редко приходит кто-то, кроме влюблённых парочек. К тому же, гуляют они тут по вечерам, а с утра все слишком увлечены работой. Пак сначала не верил, что все это действительно происходит, думал, что господин Ким не сдержит слово, но вот, спустя всего день у него на руках приказ из дворца. Уже через неделю Чимину придётся переехать в Запретный город. Омегу печалит мысль о том, что придётся оставить нуну в одиночестве, однако, принятие того, что у нее своя жизнь, а у Пака своя, которая сейчас может наладиться, стоит только сделать шаг навстречу, приходит довольно скоро. Хэсу-нуна сама надает Чимину тумаков, если он упустит такой шанс. Омега хихикает, представляя эту картину, и переводит взгляд на водную гладь, убирая сверток в мешочек на поясе. Он сидит на лавочке еще недолго, а потом возвращается на рынок, куда изначально шёл, чтобы прикупить парочку нарядов на сбережения. Хэсу-нуна настояла, что Пак обязан взять с собой красивые платья, чтобы выглядеть лучше всех во дворце. Женщина тихо достала из-под матраса мешочек с серебром и вручила омеге. Чимин сначала, конечно, отказывался, но, услышав, что это подарок, который нуна давно хотела ему сделать, не смог не принять. Пак внимательно рассматривает прилавки, отмечая, что ткани либо слишком повседневные, неподходящие для дворца, либо дорогие настолько, что Чимину не хватит и на метр. Омегу окликают с разных сторон, предлагая товар, но юноша вежливо отказывается, обречённо вздыхая. Чимин не замечает, как основная часть рынка остаётся позади, а перед ним вырастает большой магазин, на уличных прилавках которого лежат красивейшие ткани. За стеклом окон, в приглушенной атмосфере магазина Пак видит несколько богато одетых омег, вокруг которых суетятся работники, предлагая множество разных видов шёлка. Чимин не знает, что его тянет, но даже понимая, что это место, скорее всего, ему не по карману, не может остановить ноги, которые сами несут внутрь. Стоит омеге закрыть за собой дверь, как он чувствует на своей фигуре несколько пар внимательных взглядов. Пак растерянно хлопает глазами, когда к нему подходит один из приказчиков и предлагает свою помощь. — Я хотел бы выбрать ткань для нового платья… — Чимину стоило бы извиниться и скорее выйти отсюда, но атмосфера этого места слишком завлекает, словно магазин создан для того, чтобы омеги теряли голову. — Конечно, господин. Повседневное платье или для какого-то случая? — Бета вежливо указывает Паку на диванчик светлого цвета, на котором омеге можно подождать, пока он подготовит ткани. — Не повседневное, но и не для особого случая. Главное, чтобы было ярким и достаточно удобным, а также, желательно, долговечным. — Чимин загибает пальцы, думая над тем, что вряд ли сможет купить еще нарядов на первое жалование. — Посмотрите на этот резанный шёлк. — Бета приносит свёрнутый отрез кэсы, усыпанной множеством бабочек малинового цвета. — Кэсы — шёлк местного производства, поэтому он недорогой; яркий и прочный, как Вы и хотели. В нашем магазине есть ткани с различными орнаментами, Вы можете выбрать любой. — Юноша обводит рукой весь магазин, а Чимин только сейчас обращает внимание на то, что помещение гораздо больше, чем кажется с улицы. Все дело в том, что многочисленные отделы уходят вглубь, а также на второй этаж, который с фасада показался омеге жилым. Что-то тянет Пака осмотреть каждую полочку, руками ощупать все кружево, которое лежит на прилавках, примерить всевозможные перчатки и шарфики. Он бы с удовольствием надел каждое платье на манекене, однако, большая часть из них слишком дорогая. Все сидящие в магазине омеги пугаются, когда слышат какой-то грохот из подвала, и вопросительно смотрят на продавцов. — Прошу прощения, это наши приказчики принимают новый товар. Я немедленно скажу им вести себя тише. — Бета улыбается и спускается по лестнице в подвальное помещение, где слышен стук ящиков друг о друга. До омег доносится какая-то ругань, после чего товар проверяют гораздо тише, а продавец возвращается с невозмутимой улыбкой на лице. Чимин хихикает и вновь смотрит по сторонам. Его очень увлекают красивые расписные зонтики, которые висят на витрине ровным рядом. — Я могу осмотреться? — Пак встаёт с диванчика и после положительного кивка беты принимается расхаживать меж прилавков. Вот здесь лежат кружевные отрезы, которые обычно используют для воротничков или перчаток. А там — нежнейший шёлк лучшего качества, из которого можно сшить платье. Чимин все же подходит к зонтикам и рассматривает изображения журавлей, цветов сливы и лотоса и каких-то замысловатых узоров. Ему очень нравится тот, что светло-розового цвета с рисунком пионов. Омегу все тянет на второй этаж, откуда доносятся голоса других покупателей. Бета подсказывает, что нужно подняться по лестнице и пройти налево. Здесь перед Паком открывается подобное полю с цветами множество самых разных изделий. От ковров, испещренных яркими узорами, до великолепных платьев, достойных самого короля. Меж манекенов, на плечи которых то и дело надевают какие-то меховые накидки, снуют продавцы, пытающиеся найти где-то в шкафах манто нужного цвета. Чимин думает, что мешаться под ногами будет очень некстати, поэтому отходит к прилавку с лентами для поясков. Омега несколько минут выбирает между несколькими цветами и останавливает выбор на белой ленточке, которая очень подойдёт к тому шёлку малинового цвета. Чимин твердо решил купить именно его. На изготовление платья уйдет около недели, поэтому он думает, что откладывать нельзя, и вновь спускается, пытаясь найти среди только что пришедших покупателей продавца. — Вам что-то нужно, господин? — Чимина окликают со спины, на что он дёргается. Мелкая дрожь пробивает тело, к глазам подступают слезы. Этот голос. Этот запах. Все его пугает, напоминает о том, что произошло всего день назад. Омега понимает, что, если сейчас покажет свой страх, выдаст то, что узнал в монстре того мужчину, который почему-то сейчас так некстати оказался именно в этой лавке. — Ох, это Вы, господин Ким… — Пак со всей силой воли натягивает улыбку и поворачивается к альфе, медленно поднимая глаза. — Не ожидал Вас здесь увидеть… — Эта лавка принадлежит мне. — Намджун отводит взгляд, не в силах смотреть на то, каких усилий омеге стоит это напускное спокойствие. — Это я не ожидал Вас здесь увидеть. «Пропади оно пропадом», — думает Чимин, глубоко вдыхая несколько раз. Он проклинает себя за то, что среди прочих лавок с тканями выбрал именно ту, чей владелец оказался дьяволом во плоти. — Вы искали продавца? Что-то приглянулось? — Ким сухо интересуется, не сводя взгляд с приказчиков, которые стопками вносят в вестибюль мотки тканей и кружев, зонты и украшения для волос, серьги и ожерелья. Если бы он сейчас смотрел на Чимина, видел бы молнии ненависти, обращённые в его сторону. Впрочем, Намджун чувствует их кожей. — Мне нужны ткани для нового платья. — Пак судорожно ищет в толпе продавца, который так невовремя пропал среди покупателей. Омеге бы побыстрее уйти отсюда. Чимину ведь и покупать что-то необязательно. Можно сказать, что ничего не понравилось и поскорее покинуть это место, забыв сюда дорогу. — Полагаю, нашли? — Ким все же удосуживает Чимина мимолетным взглядом, сразу же переводя его на посетителей, который подходят поздороваться. Омеги очаровательно ему улыбаются, расхваливая новое поступление тканей и выражают надежду, что мужчина примет их приглашение на чаепитие. Да, знай эти люди о том, какой монстр стоит перед ними, не видели бы более в нем завидного жениха. Ким передаёт омег подоспевшим продавцам, которых оказалось значительно больше, чем Чимину казалось изначально, и снова фокусируется на знакомом. — Нет, не нашёл. — Пак выплевывает это практически в лицо и решает больше не задерживаться. Ему даже стоять рядом с ним тошно, этот отвратительный запах корицы, который абсолютно точно не сочетается с его собственным, яблочным, забивает лёгкие и мешает дышать. Намджун видит, что у Чимина дрожит губа, в глазах собираются хрустальные капельки, а ноги дёргаются в порыве убежать как можно дальше. Альфа, кажется, все понимает. А омега догадливый попался. Однако Намджун на Чимина давить больше не хочет, отходит от него на пару шагов, чтобы и самому не терять рассудок от фруктового аромата. — Я, пожалуй, пойду. — Пак что-то еще мямлит и разворачивается к выходу. Он сильно кусает губы, только чтобы не заплакать. В кармане лежит список того, что ему нужно купить, поэтому Чимин переключается, чтобы ничего не забыть. Кажется, он проведёт весь день на рынке и вернётся совсем затемно. С недавних пор омега боится темноты. Намджун машет рукой, подзывая своих людей, которые подобно двум прислужникам дьявола встают за спиной, и тычет пальцем в уходящего омегу. — Проследите, чтобы добрался домой без происшествий. — Сухо отрезает и возвращается в кабинет на втором этаже, мимо которого недавно проходил Чимин, запахом сообщая альфе о своем присутствии. Что-то подсказывает Намджуну, что больше Пак здесь не появится.***
Тэхён сидит, привычно завернувшись в одеяло, и жуёт принесенные слугами фрукты. Уже весь дворец судачит о том, что предатель Ким не покидает покои генерала уже как несколько дней. Теперь скрываться нет смысла. Однако Чонгук запретил омеге выходить за пределы комнат и небольшого личного двора и сада в его дворце. Тэхён начинает привыкать к вечному заточению. Альфа ушёл с утра и сейчас, вроде как, должен быть на тренировке. Киму и самому охота взять в руки оружие и поспаринговать с кем-нибудь, однако, всё, что ему сейчас дозволено — спать и есть. Спать рядом с Чонгуком, а вот есть приходится в одиночестве. Конечно, лезть к себе во сне омега не позволяет: он каждую ночь выстраивает преграду из подушек, разделяя большую кровать на две части. За пересечение границы можно лишиться какой-нибудь части тела. Тэхён уже угрожал Чону отрезать пальцы, если тот еще раз посмеет трогать его ночью. А Чонгук всего-лишь закинул руку на талию омеги, просто по привычке, без какого-либо злого умысла. В этом он пытался убедить принца, за что, конечно, получил. Ким слышит топот из коридора, уже наловчившись лишь по звуку стука обуви по полу определять, Чонгук идет или нет. Сейчас идет он. Тэхён решает спрятаться за дверью, думая напугать альфу в наказание за то, что ночью пинал его ногами. Кошмары кошмарами, но здоровый сон омега ценит больше всего, поэтому такое поведение генерала совершенно непростительно. Чон открывает дверь, вставая посреди комнаты, вслушиваясь и абсолютно точно чуя запах розы, но не наблюдая омеги на кровати. В купальне тоже тихо, дверь в сад в закрыта, значит, принц прячется. Альфа делает шаг, как со спины на него прыгает тушка омеги, который для пущей убедительности выхватывает из-за пояса мужчины кинжал и приставляет к шее. — Я ведь предупреждал, что могу покалечить за рукоприкладство ночью? — Омега шёпотом опаляет уши Чонгука, с удовольствием убийцы наблюдая за тем, как тот хватает его за запястье. — Еще одно движение — и я отрежу Вам ухо. — Кинжал поднимается выше, прохладным металлом контрастируя с горячим дыханием на коже. — Может, сразу убьёшь того, кто пытается спасти твою шкуру? — Чонгук сильнее сжимает тонкое запястье в ладони, распаляясь от выдумок этого омеги. — Предпочту лишиться шкуры, чем не выспаться. — Говорит так серьёзно, что Чон практически верит, а потом начинает смеяться и убирает кинжал. — Я предупредил. — Какая наглость. — Чонгук смотрит на то, как омега невозмутимо возвращается к своей тарелочке с фруктами, и решает поиздеваться ответно. Он догоняет Тэхёна в пару шагов и без труда поднимет на руки, бросая на темно-синие простыни. — Смеешь угрожать мне в моем же дворце? — Держите себя в руках, генерал. — Ким упирается ладонями в доспехи, но не старается оттолкнуть, а наоборот — дразнит. На губах скользит усмешка. — Я чуть не подрался с братом, чтобы сделать задуманное, а ты мне все время грозишься что-нибудь отрезать… — Чонгук пальцами ловит подбородок омеги и притягивает ближе к себе. — А это не опасно для Вас? Если Его Величество разгневается, что он может сделать? — У Тэхёна на сердце неспокойно даже не от того, что он сейчас лежит под Чоном, а от осознания, что в гневе император опасен даже для родного брата. — Многое. Он уже думал над тем, чтобы просто казнить тебя. Однако я знаю его слабое место. — Чонгук улыбается, не сводя взгляд с губ омеги, меж которых на секунду проскальзывает язык. — Не делай так. — Слабое место? — Ким игнорирует то, как альфа впился в него взглядом, заинтересованно смотря в глаза напротив. — Да, и это слабое место очень хочет с тобой встретиться. — Чонгук последний раз смотрит на розовые губы и встает с омеги, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться. — Сегодня вечером у нас семейный ужин, и, пока меня не будет, ты с ним увидишься. Помни, что сейчас Юнги имеет власти над императором даже больше, чем я, держи его рядом. — Я не хочу использовать его в корыстных целях. — Придётся, если думаешь жить. А я тебе умереть не позволю. Если только сам головой вниз с обрыва не полетишь. — Чонгук пожимает плечами, снимает доспехи, оставаясь в нижнем платье, и идет в купальню, чтобы смыть пот и пыль с тела после тренировки. — Поможешь? — Сами справитесь. — Тэхён буркает в ответ на ухмылку альфы, который все же зовёт слуг, чтобы помогли помыться. Омега садится на кровать, подтягивая к себе тарелку с яблоками и мандаринами.***
— А что насчёт этого? — Хванун выходит из-за ширмы в платье глубокого синего цвета с белыми рукавами и воротником, которые сияют россыпью перламутрового жемчуга. — Это лучше остальных. Тебе очень идет. — Тэбон оценивающе разглядывает омегу со всех сторон и кивает головой. — Вы сказали так обо всех платьях. — Чон улыбается и подходит к зеркалу. — Но Вы правы, оно лучше остальных. Мы с братьями давно не проводили время вместе, они вечно заняты государственными делами, армией, войной, да чем угодно, кроме меня. — Я понимаю, что ты скучаешь. Думаю, они тоже разделяют это чувство, но твои братья — самые важные люди в Империи, у них много забот. — Тэбон опирается на кровать, на которой сидит, и пытается встать. Хванун спешит ему помочь и придерживает за руку. — Между прочим, самым важным человеком в государстве после императора являетесь Вы, Ваше Величество. — Принц усаживает короля за стол и просит слуг принести косметику и украшения для волос. — Если бы я был способен в полной мере выполнять свои обязанности, возможно, имел бы значение. Однако ты делаешь больше меня, за что я тебе безмерно благодарен. — Тэбон улыбается, а потом смотрит в настольное зеркало и мысленно ужасается своему виду: осунувшееся лицо, в некоторых местах усыпанное мелкими морщинками, бледные кожа и губы, тусклый взгляд, — и все это всего в двадцать два года. Он проходится пальцами по слегка впалым щекам, на губах от улыбки остаётся лишь легкая тень. Омега поворачивает зеркало так, чтобы не видеть свое отражение. — Ваше Величество… — Хвануну больно видеть короля таким беспомощным, безликим и уставшим. Эта жизнь помотала его даже больше Чонгука, который вечно пропадает на поле боя, и Хосока, который занят политикой сутки напролёт. — Так не пойдёт. — Принц шумно вздыхает и берёт в руки пудреницу. — Это ни к чему, мне незачем наносить макияж. — «Уже не поможет», — думает Тэбон, но вслух не озвучивает. — Лучше потрать это время на себя. — Я еще успею сделать все сотню раз, а вот Вам это сейчас нужно. — Чон достает подушечку из коробки и легко проходится ей по пудре, набирая необходимое количество. — Если бы хотел кого-то впечатлить, то красился бы самостоятельно, однако, Его Величество на меня даже не смотрит. — Король придерживает принца за запястье, не позволяя касаться кожи лица. — Ваше Величество. — Хванун откладывает косметику и велит слугам выйти. Он садится на стуле напротив, внимательно смотрит омеге в глаза, взяв его ладони в свои. — Послушайте меня внимательно. Вы сами делаете все, чтобы император не смотрел в Вашу сторону. Я помню первый день, когда увидел Вас, помню вашу с братом свадьбу: в этих глазах любовь к жизни пылала ярким огнём, который завлекал, манил всех к себе, грел своим теплом. Но что же я вижу сейчас? Вы жалеете себя, ставите на себе крест, а ведь Вам всего двадцать два. Жизнь даже не успела начаться, а наш король уже похож на мертвеца. Да, у Вас был непростой период, но эту боль необходимо отпустить. Неужели Вы хотите ходить подобно привидению все оставшиеся годы и просто покорно дожидаться смерти? Даже если пройдет несколько десятков лет? Вы заслуживаете счастья, мой брат заслуживает. Вы ведь супруг повелителя этой части света, в ваших руках такая власть, такие возможности, но Вы предпочитаете сидеть в покоях вот уже несколько лет. Отпустите свое горе, дайте себе шанс жить лучше, чем это выглядит сейчас, а выглядит оно очень уныло. Любую болезнь можно преодолеть, если найти в себе силы, найти цель для этого. У нас ведь лучшие лекари, но что они могут сделать, если Вы сами слабы духом и нисколько не помогаете их стараниям своими усилиями? Хванун говорит это от всего сердца в надежде, что король прислушается, найдет в себе что-то, что осталось от прежнего Тэбона, который приехал сюда полный самых разных мечтаний. Неужели все это осталось там, в огне, и теперь не подлежит восстановлению? Хванун не позволит, чтобы этот прекрасный, образованный, мудрый и некогда жизнерадостный омега ставил себя ниже всех остальных. Если понадобится, он будет лично протягивать Тэбону руку каждый раз, только чтобы вытянуть его из этой тьмы. — Пообещайте мне, что хотя бы попытаетесь. — Он сильнее сжимает руку короля, чувствует, как холодные капли падают на их ладони. — Сделайте так, чтобы Его Величество не смел смотреть на других омег в Вашем присутствии, не забывайте о своем достоинстве. — Я постараюсь… Ты ведь поможешь мне? — Тэбон кусает губу, стараясь прийти в чувство и перестать лить слезы, и поднимает голову, вспоминая о гордости короля. — Разумеется. Давайте сегодня и начнем. — Хванун протягивает ему хлопковый платочек и встает, снова беря в руки пудру. — Скоро середина месяца — Вы должны пойти в покои императора в следующий четверг, и Его Величество должен уважать это правило. Вытрите слезы. Король послушно выполняет указания омеги и смиренно ждёт, пока тот закончит над ним колдовать. Последним штрихом принц кистью наносит помаду на губы, довольно рассматривая лицо Тэбона подобно художнику, что любуется своим полотном. — Готово. — Протягивает омеге зеркало и с улыбкой смотрит на то, как он разглядывает свое отражение. — Думаешь, это поможет привлечь внимание императора? — Тэбон пальцами проходится по щекам, на которых появился пусть и искусственный, но румянец. — Макияж не имеет значения. Главное то, что у Вас внутри. — Тычет пальцем в грудь. — Вспомните, как Его Величество смотрел на Вас влюблёнными глазами. Это еще не поздно вернуть. — У него уже есть любимый омега, и это не я, Хванун. Незачем себя обманывать. — Погрустнев, он опускает зеркало и отворачивается к окну. — А Вы слишком легко сдаетесь, Ваше Величество. Того глядишь лекарь займет Ваше место очень скоро. — Принц вздыхает и смотрит на разнообразные платья на вешалках. — Если все же решитесь прислушаться ко мне, то красное платье с золотой вышивкой очень подойдет Вам. И забудьте про парфюм, Его Величество должен чувствовать Ваш настоящий запах, он ведь любит лотос. Я пойду. Омега кланяется и выходит из покоев, надеясь, что его слова не пройдут мимо ушей короля. Да, он положительно настроен к Юнги, но и видеть, как Тэбон чахнет в своих покоях день за днем ему осточертело. Он самолично подталкивает императора к тому, чтобы видеть в лекаре будущего короля. Хвануну это не нравится. Тэбон — часть его семьи, и если придётся выбирать между этими омегами, он всегда выберет свою семью. Дойдя до покоев, он просит оставить его одного и садится перед зеркалом. — Я все делаю правильно. Если не я, то никто его не образумит. Государству нужен сильный король, который знает себе цену, а мне нужен сильный брат. Тэбон справится. — Прикрыв глаза шепчет себе, словно мантру, убеждая совесть в том, что ничего плохого не делает. Если это сильно задело короля, Хванун обязательно извинится, но иногда нужно вылить на кого-то правду подобно ушату ледяной воды, чтобы привести в чувство. Омега начинает медленно расчёсывать волосы и думает, как их уложить.Через несколько минут стучат слуги, докладывая, что ужин практически готов. Хванун просит личного помощника придумать какую-нибудь прическу, на что бета предлагает заплести несколько кос и украсить их живыми цветами. На этом и решают.***
— Ваше Величество, сидите смирно! — Юнги возмущается, останавливая желание стукнуть альфу гребнем, который держит в зубах. Он вертит руками над головой императора, со всем старанием укладывая длинные волосы в прическу. — Вы всю красоту портите, когда вертитесь! — Вся красота сейчас за моей спиной, возмущается почему-то. — Хосок хихикает и всё же легонько получает расчёской по плечу. — Смеешь бить императора? — Казните меня, Ваше Величество, но сначала я доделаю прическу. Передайте мне шпильку. — Протягивает руку, на которую Чон кладет свою ладонь вместо украшения. Юнги не теряется и тянет руку альфы к пучку на макушке. — Ну вот сами и держите, раз шпилька Вам не угодила. Хосок смеётся и все же закрепляет причёску золотым украшением, на что омега только кривит губы. — Вы сделали это абсолютно не так. — Мин дуется и принимается поправлять шпильку и немного съехавший пучок. — У меня получается лучше. — Ну вот тогда ты и будешь этим заниматься каждый день. — У Вас для этого есть слуги, это не входит в обязанности личного лекаря. — Кладет руки на чужие плечи и довольно смотрит в отражение альфы. — Готово. — Чудно. А теперь иди сюда. — Хосок тянет Мина за запястье, усаживая себе на колени. — Так удобнее, неправда ли? — Это наглая ложь, Ваше Величество. — Юнги шокировано хлопает глазами и сидит с открытым ртом, когда альфа укладывает ладони на его талии и прижимает к себе ближе. — Ты все нахальнее с каждым днём: сначала ударил императора, теперь смеешь называть меня лжецом? — Хосок цепляет подбородок омеги и приближается совсем близко к губам, которые давно его манят. — Это все Ваше Величество виноваты… — Юнги шумно сглатывает и почему-то вместо возражений прикрывает веки и ждёт поцелуй. — Ваше Величество, к Вам Его Превосходительство Великий генерал. — Слуги громко стучат в дверь, от чего омега дёргается в руках Чона, и губы альфы скользят по щеке, вместо того, чтобы пройтись по чужим. — Я все чаще думаю над тем, чтобы запретить всем входить в мой дворец… — Юнги слышит, как Хосок от души ругается на брата, и хихикает, вставая. — А ты куда пошёл? — Вашему Величеству не стоит заставлять Великого генерала ждать. — Омега подходит к двери и с лукавой улыбкой открывает ее, кланяясь вошедшему альфе. — Приветствую, Ваше Превосходительство. — Ты у меня получишь… — Хосок встает и говорит это так, что слышит только Юнги. — Я оставлю Вас. Хорошо проведите время. Омега хватает накидку, висевшую на спинке стула, и выходит из покоев. По приказу Чона за ним следуют гвардейцы из личной охраны императора. Юн думает найти евнуха Пирю, пока есть время, но бета находит его раньше. — Господин Юнги, Вы то мне и нужны. — Мин поворачивается на стук трости и улыбается мужчине. — Какая удача, я тоже Вас искал. — У Вас ко мне какой-то вопрос? — Бета предлагает сесть на лавочку в центре двора, но Юнги просит найти более укромное место. — Мы можем пойти в мои покои и выпить чаю, если Вы не против. — Совершенно не против. Гвардейцы остаются охранять у дверей, а Пирю вежливо усаживает гостя за стол и просит слуг принести воды. Пока Евнух суетится, самостоятельно заваривая свежий чай, Юнги снимает накидку, бросая ее на спинку стула, и осматривает достаточно просторные покои. Здесь не пахнет ничем, кроме чистоты: беты не имеют природного запаха, а Мин совсем не привык бывать в покоях, принадлежащих не альфе или омеге. Оставаясь в комнатах императора долгое время, он, кажется, просто насквозь пропах чужим резким ароматом эвкалипта, а здесь омега наконец чувствует свой родной легкий жасмин. — Знаете, я не обращал внимания, но Ваш запах совершенно идентичен тому, который был у покойного короля. — Кладет перед омегой чашку, тарелки со сладостями и садится напротив. — Какое прекрасное совпадение. — Неужели? Моя семья далека от дворца, так что я не ведал об этом. Вы правы, совпадение действительно удивительное. — Мин невинно улыбается и отпивает глоток. — Это очень вкусно. — Я рад, что Вам нравится. К слову, Вы ведь зачем-то искали меня? У Вас дело? — Евнух выражением лица даже не выдаёт того, что у него на уме, что омегу напрягает. — Между нами… Его Величество назначил меня своим личным лекарем… — Да, я знаю. Это было моим предложением. — Пирю откусывает бисквит и не отводит взгляд от омеги. — Мне казалось, что это было моим решением. Однако это не важно. Мой вопрос в том, полагаются ли мне личные покои? — Юнги откладывает чашку и внимательно смотрит в ответ. — Полагаются. Но неужели Вам некомфортно в покоях Его Величества? — Вы же давно служите во дворце? Были ли такие случаи, когда омега, не состоящий в гареме, жил в покоях императора? Да даже если и являлся наложником, было ли такое? — Не было, господин. — О чем я и беспокоюсь. Это может навредить репутации Его Величества, а моя уже стерта в пыль. Весьма досадно, не считаете? А ведь между нами с императором не было даже поцелуя. — Юнги удивляется своей откровенности, но решает, что отступать некуда. — Что ж, полагаю, Вы правы в том, что оставаться там Вам больше нельзя. На следующей неделе Его Величество король должен будет остаться в покоях императора, и просить Вас гулять где-то всю ночь было бы грубо и неуважительно. — Его Величество вряд ли позволит мне жить где-то далеко от Главного дворца, так что я надеюсь на Вас в этом вопросе… — Я лично займусь этим. — Мужчина кивает и продолжает есть бисквит, пододвигая тарелку к омеге, который пока ничего не попробовал. — Вы не любите сладости? Эти исключительно вкусны, я самостоятельно покупаю их в одной столичной пекарне. — Вы правы, это очень вкусно. — Мину нравятся пирожные с мандаринами и гранатом. — Между тем, разве Вы сами не искали меня для чего-то? — Так и есть. Его Превосходительство просил передать Вам это. — Евнух достает из-за пояса сложенную бумагу и кладёт перед омегой. — Вы читали, что там? — Юнги смотрит на отрицательный кивок и берёт бумагу со стола. Ему очень интересно, какое дело может быть у генерала. Он впивается взглядом в черные иероглифы, и через мгновение улыбка озаряет его лицо. — Ну наконец-то. Пирю не понимает, что в письме генерала так могло так обрадовать омегу, но подозревать этих двоих в чём-то плохом точно не хочет. — Я встречусь с Тэхёном. — Юнги сам рассказывает, не переставая улыбаться. — Пока Его Величество с семьей будут трапезничать, я увижусь с принцем в покоях генерала. Мин складывает бумажку с указанием времени, и прячет ее в мешочек на талии. — Это чудесно, я распоряжусь, чтобы для вас приготовили что-нибудь особенно вкусное. — Пирю перенимает улыбку омеги и по-отечески накрывает ладонь своей на мгновение, а потом снова надевает привычную маску строгости. — Тогда не смею Вас задерживать, Его Величество скоро покинет покои, может, предупредите его? — Нет, не буду отвлекать его от разговора с генералом. До назначенного времени осталось меньше часа, я прогуляюсь. — Юнги встаёт с места и берёт накидку в руки. — Спасибо за чудесный чай. Омега в сопровождении гвардейцев возвращается в Главный дворец, однако, идет не в покои императора, а в те, которые ему временно выделяли до того инцидента. Юнги открывает дверь и просит его не тревожить какое-то время, оставаясь в одиночестве. Эта комната не хранит каких-то приятных воспоминаний, напротив, в памяти периодически всплывает тот момент, когда перед глазами все поплыло. А потом Юнги вовсе ударился головой, но этого он не помнит. Он не помнит ничего до той секунды, как услышал голос императора. Все было во тьме, омегу словно погрузили в воду, которая не пропускала ни света, ни звуков. Мин трясет головой, отмахиваясь от неприятных мыслей, и думает отвлечь себя чем-нибудь, прежде чем пойдёт в покои генерала. Интересно, Тэхён тоже не находит себе места? В порядке ли он? И что уже успело произойти между ними с Чонгуком? Юнги подходит к столу и берёт в руки платок с незаконченной вышивкой. Он проводит пальцами по лепесткам пиона из розовой нити, и думает, что стоило бы доделать работу.***
Хванун смотрит, как в его покои приносят стол побольше, чтобы вся семья могла комфортно разместиться за ним. Следом на розоватую скатерть укладывают одно блюдо за другим. — Суп из лотоса поставьте ближе к месту генерала, а для Его Величества подготовьте больше якква. И замените цветы, эти розы выглядят недостаточно красиво. — Принц раздает указания, одной рукой уперевшись в бок, а другой размахивая в воздухе. — Нет-нет, так не годится. Лучше вовсе убрать цветы со стола, вон туда, на тумбу. Слуги покорно перемещают вазы с одного места на другое, обливаясь десятым потом от количества заданий, которые Его Высочество посчитал необходимым сделать именно в последние полчаса. — Передайте кухне, чтобы поторопились. Горячее нужно подать сразу же, как придет Его Величество. — Хванун устало садится у зеркала, поправляя выбившиеся из прически пряди. Его на время оставляют одного, так что он дает себе минутку передышки и просто молча смотрит в отражение. Хвануна волнует то, прислушается ли король к его словам, которыми он так старался воодушевить омегу. Принц на секунду прикрывает глаза, а открывает их, когда стучат в дверь. Время пролетело так быстро. — Его Величество пожаловал. — Слуга в коридоре громко объявляет, и Хванун подскакивает на месте, бросая последний взгляд в зеркало. — Приветствую Его Величество Солнце Империи. — Принц кладет руку на сердце и глубоко кланяется, затем приветствует Тэбона, с которым император пришёл под руку, и генерала. — Рад видеть Вас, мой король. И Хванун не лжёт. Он действительно рад видеть омегу в таком виде: прекрасное платье, макияж сделали даже чуть ярче, чем старался принц. На длинных изящных пальцах, на красивой шее и в волосах, а главное — в глазах — сияет бриллиантовая россыпь. Король смущённо отводит взгляд в сторону, когда всё пристально его разглядывают. — Вы выглядите прекрасно. — Хосок берёт ладонь омеги и оставляет поцелуй на тыльной стороне, не отводя взгляд от темных глаз. — Присоединяюсь к похвале. Радостно видеть Вас сияющим, надеюсь, Ваше здоровье крепчает. — Чонгук улыбается и, как самый голодный из всех, предлагает сесть за стол. Император в этот вечер решает уделить много внимания своему мужу, поэтому любезно помогает ему сесть и пододвигает стул к столу. Сам Хосок садится во главе стола, а напротив садится Чонгук, омеги располагаются по правую и левую стороны от альф. Слуги приносят горячее, разрезая тушку запечённого кролика, которого поймали сегодня утром специально для трапезы императорской семьи, и укладывая кусочки на серебряные тарелки. Серебро нужно для того, чтобы в случае попытки отравить члена династии, это сразу можно было определить по потемневшему металлу. Хванун на правах хозяина вечера заводит непринужденную беседу, чтобы скрасить минуты молчания. Говорить о политике, войне или чём-то подобном не хочет никто, рассматривая этот ужин как островок уюта и безопасности в жестокой реальности. Здесь только члены семьи, никто не заставляет делать то, что не хочется, можно разговориться, обсудить волнующие вопросы, и это точно останется в стенах покоев принца. Давно они так не делали, вот и стали ругаться на пустом месте. — Генерал. — Хосок привлекает внимание всех, берёт кувшин с вином и наливает в протянутую братом чашку. Они не объясняются, но то, что это знак примирения, понятно и альфам, и омегам, которые неотрывно следят за мужчинами. — Благодарю, Ваше Величество. — Братья опустошают целый кувшин и, разгоряченные алкоголем, все же возвращаются к темам войны. — Ваше Величество, такое не обсуждают за столом, да еще и в присутствии омег. — Хванун и Тэбон переглядываются, возмущенные тем, что о них быстро забыли. — Предлагаю поговорить о скором дне рождения нашего принца. — Конечно. У тебя есть что-то, что ты хотел бы в качестве подарка? — Хосок переводит все внимание на младшего брата и тепло улыбается. Такому омеге хоть весь мир дари. — Ваше Величество, я составил список гостей. Если позволите. — Хванун встает с места и передает альфе лист с выведенными чернилами именами. — Благороднейшие из благородных. — Чон проходится по именам, кивает головой и откладывает бумагу, обращаясь к мужу. — Нужно разослать приглашения. — А по поводу подарков… У меня есть особое желание: пусть вместо дорогих украшений гости вложат деньги в благотворительные фонды императорской семьи. Это осчастливит меня, как ничто другое. — Омега поднимает глаза и видит бесконечную гордость в глазах старших. — Ты вырос таким чудесным человеком, Хванун. — Чонгук хлопает его по плечу и ярко улыбается. — Что ж, твое желание будет исполнено. Мною в первую очередь, разумеется. — Хосок повторяет жест брата и возвращается к трапезе. — Ваше Величество. — Хванун обращается к королю. — Я также составил список слуг и музыкантов, которые будут играть на банкете. — Я посмотрю позже и распоряжусь, чтобы они подготовились. Хосок невзначай скользит ниже по списку, все еще лежащему перед ним, и глаза цепляют одно имя. Ким Сокджин, значит? Конечно, императору сразу же доложили о том, что произошло между этим музыкантом и Мином. Он не стал смущать омегу расспросами, потому что осведомился, что Юнги не давал никакого повода. Вся проблема в том, что их с императором отношения известны только служащим во дворце. Официального объявления еще не было, о чем Хосок жалеет. Но не может же он сказать, что влюблен в лекаря. Тогда от него потребуют взять омегу в гарем, на что Юнги не даст согласия. Альфа не замечает, как уходит в себя, в то время как его уже несколько раз зовёт Чонгук. — Ваше Величество… — Чон реагирует, только когда Тэбон касается его руки своей. — С Вами все хорошо? — Более чем. — Мужчина делает вид, что увлечён разговорами об устройстве банкета, и отпивает налитый мужем жасминовый чай.***
Юнги проходит в покои генерала, где на него сразу же прыгает Тэхён, радостно обнимая за шею. — Я так рад, что ты в порядке. — Ким не хочет отпускать омегу, воодушевленный тем, что это первый его гость в крепости, в которой Чонгук приказал оставаться. — А я рад, что ты жив. — Мин обнимает в ответ, успокаивающе гладит принца по спине и улыбается ему в плечо. — Неужели императорская семья должна была собраться, чтобы мы смогли увидеться? — Ким все же отстраняется, берёт омегу за руку и сажает за стол. — Мне столькое нужно рассказать. И выслушать от тебя, конечно. — Итак… Вы с генералом…? — Юнги думает, что начинать издалека у них нет времени, потому что ужин может закончиться в любой момент, и если император не найдет Мина в своих покоях, это может обернуться чем-то неприятным. — Просто спим рядом. Ну и завтракаем вместе иногда. — Тэхён зевает и улыбается, дразня омегу, у которого глаза на лоб лезут. — Ой, будто вы с императором не делаете то же самое. — Нет, подожди… — Мин хлопает глазами и возмущённо тычет пальцем на Кима. — Между вами что-то было? — Ну… — Ким Тэхён! — Юн хлопает ладонью по столу. — Я жду все подробности. — Да ничего не было. Говорю же, спим на одной кровати. Ну видели друг друга полуобнаженными, разок выпили, а так больше ничего интересного. — Принца забавляет реакция омеги. — Смотри мне! Пусть женится, а потом делает, что вздумается. — Мин делает такой жест пальцем, будто отчитывает провинившегося ребёнка. — Рановато говорить об этом. Если я ему отрежу кое-что раньше, чем генерал додумается сделать предложение, не пойду замуж. — Ким косится на лежащий рядом кинжал, которым еще днём угрожал альфе. — Но он же признался в чувствах? — Юнги отпивает налитый чай и смотрит на Тэхёна из-под ресниц. — Ну вроде как, да. У нас что-то между дружбой и неловкой влюблённостью. Однако ему вздумалось взять меня в армию. — Ким ухмыляется и берёт в руку печенье, которое сразу же летит обратно на тарелку. — Я только и делаю, что ем, надоело. А что у тебя с Его Величеством? — Он сделал меня личным лекарем. — А Мин себе в сладостях не отказывает. — Я не слышал об этом. — Принц смотрит вопросительно и получает в ответ легкую улыбку. — Приказ будет позже? — Полагаю, да. Пока он не выпускает меня из своих покоев, спим тоже вместе, молиться хожу с императорской семьёй. Меня и на этот ужин приглашали, но я подумал, что буду лишним. — А тебе не собираются выделить личные комнаты? — Евнух Пирю сказал, что мне полагается, так что подождём. — Юнги откладывает чай и смотрит в окно. — Мы сможем видеться в моих покоях, а не ждать, пока Его Превосходительство освободит свои. — Я бы хотел и свои тоже, надоели домогательства этого озабоченного генерала. — Ким смеётся и все же отправляет клубничное пирожное в рот. — Можно подумать, ты против. Если бы тебе это не нравилось, уверен, ты бы не просто угрожал. — Юнги подхватывает смех омеги и намекает на недавнее ранение генерала. — Мне нравится твоя смекалка. — Тэхён лукаво ухмыляется и кивает головой. — Как думаешь, что нас ждёт дальше? — Юнги внезапно становится серьёзным и вопросительно смотрит в глаза напротив. — Если меня не казнят, будет неплохо. А вот тебя ждёт светлое будущее рядом с императором. — Не казнят. На этот раз я сделаю все, чтобы и у тебя сложилась. — Мин берёт омегу за руку и старается взглядом передать, что искренен сейчас. — Я и так жив благодаря тебе… — Тэхён грустнеет, ему не хочется использовать дружбу с Юнги ради того, чтобы выжить, однако, судьба не торопится давать ему выбор. — Не то чтобы я приносил какую-то великую жертву. — Мин неловко чешет затылок и пальцами нащупывает шпильку императора. — Его Величество попросил остаться во дворце на полгода, но, думаю, он и так не собирался меня отпускать. — Ты прав. Раз он слушается тебя, значит, ты ему действительно дорог. Однако поверь мне, человеку, видевшему много влюблённостей своего отца, короля: правители эту власть как дают, так и могут забрать совершенно неожиданно для тебя. Будь осторожен и не доверяй императору беспрекословно. Ты должен быть готов к любому исходу этих отношений, потому что находиться подле правителя всегда является чем-то нестабильным. — Я понимаю это, но, ложась спать в его объятия, я чувствую, что нахожусь в безопасности, словно меня окружает многотысячная армия, а на деле — всего один альфа. — Всего один альфа, во власти которого эта самая многотысячная армия. — Ким улыбается, добавляя. — Так и есть. — Юнги выдыхает и прикрывает веки. — Это на самом деле давит, я не уверен в том, что будет завтра, однако, сейчас я предпочитаю жить моментом. Думаю, это важнее всего. — Тебе нужно укрепить свое положение. Быть личным лекарем императора, конечно, неплохо, но быть большей частью его сердца — лучше. Если он вдруг решит сделать тебе что-то, ему придётся вырвать себе сердце. Пусть и ему будет больно. — Тэхён рассуждает, не замечая грусти в глазах друга. — Надеюсь, до этого не дойдет. Мне бы все же хотелось стать счастливым и сделать таковым Его Величество. Но ты прав, укрепить свое положение во дворце надо. — С чего начнешь? Императорская семья тебя вроде любит, осталось три пункта: аристократия, служащие дворца и простой народ. Даже не знаю, что сложнее. — Тэхён берёт лист бумаги и пишет план, назвав его «Юнги покоряет мир». — Служащим дворца ничего не остается, кроме как уважительно ко мне относиться. До аристократии еще далеко, а с крестьянами все проще: они люди работящие, о них главное заботиться, а остальное их не волнует. — Мин смеется с названия и подписывает у каждого пункта какие-то заметки. — Начни с дворца. Я слышал, один музыкант осмелился глазеть на тебя. Думаешь, до императора это не дошло, если даже я, сидя в покоях сутки напролёт, узнал? — Тогда почему он не сказал мне ни о чем… — Юнги задумывается, рассматривая снующих в саду за окном слуг. — Он тебе доверяет. — Ким делает вывод, убеждая омегу окончательно. — Но это не значит, что тому музыканту ничего не угрожает. — Он пожимает плечами и возвращается к чаю. — Не хотелось бы… Он не сделал ничего такого, может, просто задумался, глядя на меня. — Ну да. «Не отводил взгляд от лекаря, бесстыдно рассматривая его с головы до ног и нагло ухмыляясь». — Тэхён цитирует услышанное утром, пока слуги накрывали завтрак. — Не было такого! — Мин удивляется тому, как слухи далеки от истины. — Нужно объясниться с Его Величеством… — Да, иначе обязательно найдётся тот, кто захочет сделать это вместо тебя......