***
Тэхён просыпается довольно поздно, потому что ночью ему спать не дал Чонгук. Этот альфа наглым образом каждый раз находит причину вместе выпить. Вчера Киму выделили личный покои, которые он давно выпрашивал, потому что жизнь в комнатах генерала сильно ударила по его репутации. Не то чтобы она у омеги была очень хорошей, но делать хуже совсем не хочется. — Ваше Превосходительство, я не могу пить с утра, — Тэхён держит дверь всем телом в попытках не пустить назойливого мужчину внутрь. — Да я чай принес, — Чонгук с той стороны смеётся, на что слуги, стоящие с подносами за его спиной, удивляются. Когда это их вечно суровый генерал стал улыбаться? — Открой, иначе выломаю, ты знаешь меня. Действительно знает, поэтому нехотя верит альфе на слово и выглядывает одной головой. — Покажи, что в чайнике, — Велит одному из слуг, и тот послушно открывает крышку и демонстрирует горячий напиток, как продавец на рынке, — Ладно. Генерал победно входит в комнату омеги, словно в ворота покоренного города. Не то чтобы этот «город» долго сдерживал осаду, но Чонгуку нравится вкус маленькой победы. А еще ему нравится вкус тэхеновых губ, когда удаётся мимолётно украсть поцелуй, а потом получить за него по шее. Тэхён внимательно следит за тем, что слуги кладут на стол, и закрывает за ними дверь, прислоняясь лбом к деревянной поверхности. Ким спиной чувствует чужой взгляд. Однако омега не думал, что, когда он повернётся, этот взгляд будет так близко. Чонгук нависает над Тэхёном, упираясь ладонью в дверь у головы омеги. — Попался, — Чон тянется ладонью к лицу принца, на что тот смущённо, как показалось альфе, улыбается. — Кто из нас попался? — Ким ловко вытаскивает из-за пояса небольшой кинжал и приставляет к шее мужчины, — Теперь добыча — Вы, мой генерал. — И что ты будешь делать, раз уж поймал меня? — Несмотря на холод лезвия на коже, Чонгук немного придвигается и наклоняется ближе. Тэхён рефлекторно убирает кинжал от шеи немного дальше, но игру не прекращает. — А что обычно делают с добычей? — Ким ухмыляется и смотрит с вызовом прямо в глаза. Они с альфой одного роста. — Обычно? Ее убивают, — Чон проводит второй рукой по тонкой талии и сжимает платье в ладони. Он наклоняется с каждой секундой все ближе, оставляя между ними расстояние в это самое лезвие. Если захочет, Тэхён может полоснуть альфу по лицу. — Придётся и мне так поступить, — Тэхён бросает взгляд на приоткрытые в ожидании губы генерала и льнет к ним своими. Чонгук немедленно прижимает омегу ближе и целует глубоко. Кинжал Ким все так же держит, но уже в опущенной руке. Чон путает пальцы в длинных каштановых волосах, прижимаясь теснее, вдавливает тело омеги в стену рядом, не отрывая губ. Слишком вкусно, чтобы прекращать это.***
Чимин стоит перед воротами дворца и нервно переминает в свободной ладони складки платья, за которое ухватился. Второй рукой он прижимает к груди свои пожитки, собранные в сверток. Рядом топчутся нуны, которые в ожидании смотрят на омегу. Он все никак не решается войти внутрь. Пути назад ведь не будет. — Чимини, не заставляй людей во дворце ждать, — Хэсу подходит ближе и кладет руку омеге на плечо, — Все будет хорошо, ты сможешь нас навещать. — А если я там никому не понравлюсь? — Пак кусает губы, не скрывая волнение. Его сердце бьётся так сильно, что стук отдаётся в висках ритуальными барабанами. — Да как же ты можешь не понравиться? — Остальные женщины подходят и обнимают омегу со спины. На эту толпу недовольно косятся стражники у высоких и крепких ворот дворца. — Ну же, тебе пора, — Хэсу разворачивает Чимина к себе лицом и смотрит в испуганные глаза, — Не гневай тех, кто благосклонен к тебе, не забывай о своей гордости и чести. Помни, что ты не один из нас, твоих тетушек, ты воспитанный и талантливый омега, не ударь в грязь лицом. И честно трудись, я уверена, ты когда-нибудь покоришь всю страну, — Женщина окутывает Пака материнской любовью, возможно, в последний раз и обнимает, — Ты совсем взрослый, мой мальчик, я горжусь тобой, — Отстраняется и берёт его лицо в ладони, — И матушка твоя тобой гордится, я уверена, она неотрывно следит за тобой с небес, у тебя есть хранитель. Женщина на прощание целует Пака в щеку и подталкивает в сторону ворот. Омега сильнее прижимает к груди тканевый сверток и подходит к стражникам. Он показывает им пропуск и машет нунам напоследок, делая шаг за открытые ему ворота. На него оборачиваются патрульные солдаты, собирающиеся менять пост. По хрупкой фигуре омеги проскальзывают около пятнадцати пар глаз, некоторые из которых взглядом не сулят ничего хорошего. Ворота за Чимином, громыхая, закрываются, от чего омега подскакивает на месте. Ему совершенно неуютно, мужчины напротив это видят и недобро ухмыляются. Только один из них, тот, который пришёл сюда по какому-то делу, кажется, глазеет на Чимина не потому, что омега очень красив, а из любопытства. Кого это принесло во дворец? Альфа убирает меч за пояс и подходит к Паку, дружелюбно улыбаясь. — Здравствуй. Меня зовут Совон, — Приветливая улыбка и глубокие ямочки на щеках почему-то заставляют Чимина поверить в хорошие намерения этого гвардейца. Возможно, он слишком невинный для дворца, но это омега поймет позже. — Я — Чимин, Пак Чимин, — Танцор кивает головой в качестве приветствия, на что альфа повторяет этот жест. — Неужели родственник нашего министра Пак? — Совон поднимает бровь, беззлобно ухмыляясь. — Что? А, нет-нет, я не имею к нему отношения. — Тогда по какому поводу ты здесь? — Альфа слышит, что его сослуживцы в не совсем хорошем смысле обсуждают новенького омегу, и заслоняет Чимина своим телом. Закрыть его полностью не составляет труда. — Я новый придворный танцор, — Услышав это альфы сзади шепчутся еще громче, на что получают предупреждение во взгляде понемногу злящегося Совона. — Ты зря пришёл через эти ворота, — Гвардеец рукой показывает омеге, куда идти, а сам за спиной Пака жестами довольно доходчиво рассказывает сослуживцам, что и как глубоко он им засунет. Уже догнав Чимина, Совон объясняет, — Этим входом пользуются только солдаты, которые недостаточно хорошо воспитаны, извини их. Тебе следовало пройти через вход для слуг, тогда бы ты не потерялся. — Я не знал, но больше туда не сунусь, извини, — Пак кусает губу и сильнее прижимает вдруг показавшийся очень тяжелым свёрток вещей. — Давай я помогу, — Мужчина протягивает руки, и Чимин неловко передает ему узелок, — Что ж, у меня не так много времени, нужно вернуться к господину, поэтому я провожу тебя до Главного евнуха и уйду. — А кому ты служишь? Если это секрет, то просто не отвечай. — Не секрет. Я служу личному лекарю Его Величества… — Совон останавливается и продолжает шёпотом, — и, по совместительству, его любимому омеге. Но вот это точно секрет, сделай вид, что я не болтал лишнего. — Придворный лекарь императора — омега? — Брови на румяном лице Чимина лезут вверх. Да где такое видано, чтобы омега лечил правителя? — А сколько тебе лет? — Неожиданно спрашивает альфа у замешкавшегося танцора. — Двадцать один. — Год петуха, значит? Ты старше моего господина, — Совон останавливается, когда видит мужчину перед собой. Чимину тоже приходится перевести взгляд на стоящего впереди альфу прежде, чем удастся почувствовать ненавистный запах. — Приветствую, господин, — Совон солдатским жестом кладет кулак на сердце и кивает. Он переводит взгляд на омегу, который мало того, что не поприветствовал важного человека, так еще и наглым образом пялится на него. Пихнув танцора в бок, он головой указывает в сторону того, кому надо бы поклониться. — Приветствую… — Чимин с трудом находит в себе силы говорить, а что ужаснее — кланяться ненавистному мужчине. — И снова мы встретились, — Намджун игнорирует Совона рядом и подходит сразу к омеге, испепеляя взглядом, — Сами боги хотят, чтобы мы постоянно сталкивались. — Или злые духи… — Чимин говорит это так тихо, как может, но Совон все равно слышит это и не сдерживает смешок. — Я сказал что-то, что тебя очень повеселило? — Ким поворачивает голову в сторону гвардейца. В этих драконьих глазах Совон видит все виды пыток, которые Намджун был бы не прочь испробовать на кое-ком. — Простите мне мою дурость, господин, — Альфа тушуется под страшным взглядом мужчины и ищет предлог уйти. Как хорошо, что он служит кому-то вроде Юнги, а не такому типу. — Ты все еще здесь? — Намджун больше на него не смотрит, полностью поглощённый тем, чтобы глазеть на Пака. Они сейчас посреди одного из садов, так что никто не видит, иначе было бы затруднительно объяснять, что омега делает в компании двух чужих альф. Совон отдаёт Чимину вещи и, снисходительно улыбнувшись, возвращается к остальным солдатам. — Ты. — Альфа привлекает внимание Пака, который провожает гвардейца взглядом, — Нам есть о чем поговорить. — Мне пора идти, главный евнух будет ругаться, если опоздаю, — Компанию этого мужчины сложно назвать комфортной, поэтому Чимин судорожно придумывает причину сбежать. — Тебя в этот дворец привел я, мне и решать, когда ты ты пойдешь, а когда будешь стоять рядом со мной, — Намджун берёт омегу за запястье свободной руки и тащит куда-то в сторону. Чимин не жил во дворце достаточно, чтобы знать его устройство хоть немного. Даже если бы и жил, знать каждый закоулок невозможно. Одним богам известно, куда его ведёт этот ужасный человек. Чимин не сразу понимает, что альфа только что признался. Признался, что он и есть Монстр. Омеге хочется кричать, но что можно ожидать этого человека? Пак не успеет открыть рот, как ему перережут глотку. И мужчине это не будет составлять труда, он наверняка убил сотни, а, может, тысячи людей. Намджун толкает его в какой-то заброшенный сад, обросший высокими деревьями, за толстыми ветвями которых их совсем не видно со стороны. Это Чимина пугает еще больше, но он покорно встаёт там, куда ему велят. — Я знаю, что ты давно догадался обо всём, — Ким расхаживает из стороны в сторону, скрепив руки за спиной, словно недовольный учитель отчитывает глупого ученика, — Мне следовало быть осторожнее, а теперь следует от тебя избавиться. Чимин гулко сглатывает комок в горле, но сказать что-то не находит сил. Он не хочет умирать, но разве его послушают, если он будет умолять? — Допустим, что я впервые за свою жизнь над кем-то сжалился. Допустим, — альфа подходит и наклоняет голову, чтобы быть на одном уровне с бледным лицом танцора, — я сохраню тебе жизнь. В этом ведь должна быть выгода для меня? Чимин только осторожно кивает, боясь услышать что-то ужасное. А вдруг ему прикажут кого-нибудь убить? Он ведь не сможет. — Раз уж так чудесно совпало, что ты теперь во дворце… Ты станешь моими ушами и глазами здесь. Самому мне нельзя появляться тут без весомой причины, а вот получать от тебя информацию было очень кстати. — Откуда… откуда Вам знать, что я не расскажу никому? — Пак дрожит, но старается не подавать виду. К сожалению, это бесполезно, Намджун действительно убил стольких, что прекрасно читает страх на лицах людей. — Я почему-то уверен, что ты будешь держать язык за зубами. А знаешь почему я в этом уверен? — От альфы ничего хорошего не дождешься, но Чимин почему-то хочет ждать. Зря, — Потому что в ином случае я отправлю тебя к тому, кто поставил меня на эту должность. И всех твоих горячо любимых тётушек. Намджун не сказал этого, но омега догадался, что за таким могущественным человеком стоит кто-то еще более могущественный. И, судя по угрозе, этот кто-то мертв. Неужели, Монстру покровительствует первый император? А что насчёт нынешнего? Он наверняка знает обо всём и использует Кима и его людей для особо секретных заданий. Что же делают эти люди? Уж точно не угрожают безобидным танцорам. — Так что я уверен, что это будет нашим маленьким секретом, — Мужчина тычет пальцем туда, где под косметикой скрыт шрам, который и стал причиной всех бед Чимина, — Но в одном можешь быть уверен: пока ты мне полезен, я буду платить тебе добром. Что насчёт того, чтобы позаботиться о твоей нуне? Пак чувствует, что альфа словно змей шепчет и завлекает в то, от чего здравомыслящий человек обязательно откажется. Но разве это не хороший обмен? Не в силах Чимина найти лучшие лекарства и лекарей для Хэсу-нуны. А этот мужчина не похож на того, кто даёт пустые обещания. Если за ним действительно стоит император, то Ким сдержит обещание. Если сказал, что позаботится, то так и сделает, если сказал, что убьёт — то… — Хорошо. Если Вы обещаете покровительствовать мне и моей семье, я сделаю все, о чём попросите… Кроме убийства, — Чимин в секундном порыве смелости поднимает голову и смотрит в глаза мужчине. Тот, кажется, даже на мгновение удивляется. — Замечательно. И знай, что каждый третий во дворце — мой человек. Я буду следить за тобой, так что будь хорошим мальчиком, Чимин. Собственное имя из чьих-то грязных уст звучит также грязно. Омега вздрагивает и спешит уйти, чтобы больше не давиться обжигающим легкие запахом корицы. Он выбегает из сада, прикрывая лицо узелком с вещами в надежде, что его никто не заметит. Омега спешно возвращается туда, откуда его увели десять минут назад, и идёт дальше по тропинке, надеясь натолкнуться на кого-то, кто подскажет дорогу.***
Юнги снова идёт в библиотеку в надежде, что на этот раз ему не помешают. Почему-то именно там особенно спокойно, нет ощущения, что за тобой следят. Омеге нравится осознавать, что единственные его наблюдатели — безмолвные хранители знаний. Внутри на этот раз точно никого нет, потому что все слишком заняты подготовкой к банкету. Проводит еще одно празднества после недавней победы над Нагу слегка затруднительно для казны. По меркам остальных государств Империя все еще молода: казна не стабильна, армия непостоянна, да и постоянные волнения на отдаленных от столицы территориях добавляют правителю проблем. Чон Хосок — всего-лишь второй император этой династии, так что ему остаётся опираться только на опыт отца. Тем не менее Империя является той страной, нападения которой боятся больше всего. В этой части света нет ни одного государства могущественнее и богаче на ресурсы и людей. Юнги берёт в руки книгу о Чосоне, понимая, что она слишком тонкая. Так и история Империи слишком мала, чтобы иметь в себе прецеденты, на которые можно было бы ссылаться. Юаньское государство пусть и было могущественным, но не таким обширным. Они не имели выхода к морю, из-за чего император, дедушка Хосока, принял решение объединиться с корейским народом. Те не имели столицы, были разделены дворянами на множество мелких селений, богатых различными ресурсами. Однако эта раздробленность приводила к постоянным войнам за территории, основным населением которых были крестьяне, а не солдаты. Но среди них был тот, чьей смекалке и умению вести бой уступали все генералы Юань. Хексока не устраивало решение императора сделать корейцев рабочей силой. По этой причине он провозгласил себя генералом корейского народа, собрал сподвижников и всех, кто способен держать оружие в руках, и выступил раньше. Несмотря на малое количество солдат, ему удалось захватить императорский дворец и взять в заложники всю правящую семью. Он прославился умением даже с небольшой армией придумать идеальную тактику для победы. Чтобы остаться в живых, император выдал старшего сына, о красоте и мудрости которого ходили легенды среди простого народа, за Хексока и передал ему корону. Но новый правитель не был глуп настолько, чтобы оставлять в живых тех, кто при поддержке аристократии смог бы поднять восстание. Поэтому, глубоко извинившись перед супругом за то, что придётся сделать, он избавился от всей семьи Мин. Тем дальним родственникам покойного императора, которые присягнули новому правителю, Хексок пожаловал титулы и поселил в столице подле себя. Именно так отец Юнги стал главным министром при первом императоре объединенной Чосон. Омега закрывает книгу, убедившись, что знает обо всем в ней написанном. Однако Юнги гложет совесть за то, о чём покойный император не догадывался, а нынешний никогда не узнает. Никто не узнает то, что отец рассказал омеге, убеждая, что эта тайна должна умереть с ним. В противном случае министра Мин казнят, а участь Юнги и остальных родственников не известна. Именно поэтому омега не может рассказать о своей принадлежности к клану Мин, именно поэтому бережет отца, и из-за этого чувствует стыд, когда стоит перед Хосоком. Если бы альфа знал, что Юнги — потомок того, кто поспособствовал смерти императора Хексока, никогда не был бы так привязан к нему. А если омега все же признает свое происхождение, альфа, скорее всего, заинтересуется семьей Мин и начнёт под них копать. В этом мире нет ничего, что ускользнет от взора правителя. И вот именно тогда полетят головы всех, кто был в этом замешан. В планах Юнги сделать так, чтобы никто никогда не узнал о прошлом его отца. А ради этого ему придётся стать ближе к императору. Не то чтобы Хосок Мину совсем не нравится, но разум подсказывает, что правители редко проявляют к омегам из гарема расположение, так что надо пользоваться шансом. Именно поэтому Юнги должен сделать все, чтобы получить власть. Его учили разным наукам, среди которых есть та, которая помогает понимать мысли людей и правильно управлять ими. И Юнги абсолютно точно понимает желание императора овладеть им как можно скорее. Омеги всегда были расходным материалом: они нужны только для политических браков, рождения наследников и ублажения альф. У них никогда не бывает мощи клана, им не позволяют владеть оружием, всё, что они имеют — знания. И у Юнги их достаточно, чтобы подчинить себе дворец. И он добьётся того, что его мощью станет самый могущественный человек Империи. В омеге такой стержень, о котором никто, включая Хосока, не догадывается. И не догадается, пока сам Юнги не позволит. Омега убирает книгу на полку и смотрит в небольшое окошко, выходящее во двор. Там бегают слуги, на которых навалилась большая часть работы по подготовке банкета. Слугами были только беты, чья участь даже хуже, чем у омег. Последних хотя бы чему-то учили, давали шанс стать красивым украшением при сильном альфе, давали иллюзию власти. Но беты в большинстве своем не знают грамоты, могут написать разве что свое имя или имя господина, которому служат. Их участь — быть рабочей силой с самого детства. Юнги их жаль, но жалость — худшее, что можно предложить тому, кто слабее тебя. Мин одергивает себя, когда понимает, что слишком углубился в размышления о жизни. Этим он никому не поможет. Омега выходит из библиотеки, смотрит на спину немногословного Мерджана и просит проводить его к евнуху Пирю.***
С того момента, как Юнги покинул покои императора, его туда больше не звали. С самим Хосоком омега тоже не пересекался. Он сделал вывод, что альфа зол на него. На самом деле Чон решил дать омеге время разобраться с собой. К тому же, когда банкет уже завтра, Хосоку не до этого. Не в его характере подтирать кому-то сопли. Мин также подумал, что и на празднество его не позовут, несмотря на то, что император, вроде как, пожелал видеть омегу своим сопровождающим. Наверное, забыл. Юнги решает прийти на банкет на час, чтобы поздравить принца Хвануна, но и не засиживаться там, где ему будет некомфортно. А Хосок не забыл. Он велел Пирю подобрать роскошное платье для Мина. И обязательным условием стал пояс красного цвета. Казалось бы, незначительная часть наряда, но, как известно, красный — цвет короля. Таким образом император хочет показать свою расположенность к Юнги, но при этом не вызывать скандал. Для изготовления черного платья с золотой вышивкой были привлечены императорские портные, которые способны в короткие сроки создать нечто удивительное. Так и получилось. Пирю, довольный тем, что сможет осчастливить лекаря не только платьем, велел подобрать к платью роскошные украшения и уложить все в сундук. В последний вечер перед днём рождения Хвануна к Мину постучались. Уже готовый идти спать омега недоверчиво открыл дверь, увидев перед собой главного евнуха. — Прошу прощения за столь поздний визит, но у меня для Вас подарок. Точнее даже два, — Бета отходит в сторону, открывая вид на того, кто нетерпеливо топчется за его спиной. — Рун! — Юнги, забыв обо всех приличиях, спешит обнять своего друга. Для стражников это выглядит так, будто господин обнимается со слугой. Абсурдно. — Мой Господин… — Арун не сдерживает слез и мочит ими ночное платье Мина. Стражники не сводят с них глаз не только из-за странности ситуации, но и из-за того, что Рун оказался очень красивым. Омегой. Где это видано, чтобы омеги были слугами во дворце? — Господин, это не всё, — Пирю добродушно улыбается и кивает Руну. Тот отлипает от Юнги и берёт лежащую на принесённом сундуке подушку, накрытую дорогим бархатом, — Подарок от Его Величества, наденьте это завтра. — От Его Величества? Разве он не сердится на меня? — Омега подходит и осторожно приподнимает скрывающую платье ткань. Все в коридоре вздыхают от его красоты. Оно очень роскошное и изящное, но при этом достаточно скромное. — Ни в коем случае. Напротив, он лично дал мне указания насчёт этого, — Бета наклоняется, открывает сундук и достает алый пояс, также ушитый золотым узором из цветов жасмина, — Это обязательно должно быть на Вас. — Ох… — Арун прикрывает рот ладонью, сдерживая улыбку. У его господина дела гораздо лучше, чем он представлял. — С ума сошли? Это точно распоряжение императора? — Юнги закрывает платье тканью, а на пояс вообще не смотрит. Это все вызовет скандал, — Мне не по статусу носить такое! — Но это указ Его Величества, Вы не можете ослушаться. И не стоит обсуждать это в коридоре, господин… — Пирю оглядывается на особо любопытных слуг, которые притихли в надежде услышать что-то интересное. — Рун, идём, — Мин пристально смотрит на сундук, обдумывая все с минуту, а потом просит занести его в покои. Закрыв за собой дверь, Арун подходит к Юнги и еще раз обнимает его. Нарадоваться тому, что он наконец-то выбрался из плена поместья Мин, омега не может. Теперь он там, где должен быть — подле своего господина. И он сделает все ради счастья Мина. — Я беспокоюсь о том, что ты ушёл, оставив моего отца без присмотра… — Юнги отстраняется первым. На лице проскальзывает тень волнения, но Рун спешит обрадовать омегу. — Я не ушел совсем беспечно. Я подкупил некоторых слуг, они будут докладывать нам обо всём. — Я и отвык, что ты читаешь мои мысли и всегда делаешь наперёд, — Мин благодарно хлопает по плечу и приглашает за стол, — Нужно попросить у главного евнуха покои для тебя. А сегодня поспи здесь, моей кровати хватит на обоих. — Разве я посмею спать с господином рядом? — Рун собирается предложить постелить на полу, но его быстро одергивают. — Мы часто засыпали вместе, когда были моложе, в этом ничего такого. Ты ведь мой друг, а не слуга, — Мин садится на кровать и хлопает по постели рядом с собой, приглашая Руна, — Нам нужно многое обсудить, но давай сделаем это позже. Судя по тому наряду, мне придётся сопровождать Его Величество. — Тогда я должен сопровождать Вас, — Омега с энтузиазмом смотрит на свои сложенные в углу вещи, мысленно подбирая наряд. У него, конечно, не так много праздничных платьев, но одно-два найдётся. В любом случае его господин в этот вечер затмит всех. — Конечно. Теперь, когда ты здесь, я без тебя никуда. Я никому не могу здесь доверять, поэтому ты был так мне нужен, — Юнги его радости не разделяет, уже представляя, что быстро уйти с банкета не получится. Если император хочет видеть его рядом с собой, очевидно, и уходить можно будет только с Хосоком. — Мой господин, Вы, должно быть, так натерпелись… Неужели у Вас все это время не было никого в услужении? Вам приходилось все делать самому? Да где такое видано?! — Никто здесь не знает о моем происхождении. И не должен узнать. — Но разве Его Величество не узнаёт в любом случае? Нет ничего, что неизвестно императору, — Рун сбавляет тон, боясь, что их могут услышать. Теперь нужно быть очень осторожным. — Если и узнает, то не сейчас, у меня много планов, — Юнги хлопает в ладоши, убеждая поскорее лечь спать. Арун не спорит и послушно готовит постель.***
С рассвета слуги бегают по дворцу, украшая его к празднику фонарями и цветами и расставляя столы для гостей. Хванун проснулся раньше остальных, чтобы получить благословение духов предков в храме и помолиться о благополучии. Хосок, как обычно загруженный делами, практически не спал, раздраженный из-за вновь появившихся восстаний на границе с вражеским государством. Он боится возможной войны. Тэбон взял на себя заботу о последних приготовлениях. Он проверил работу кухни, подготовку двора, где разложат столы, стулья и подушки. Благодаря дотошности главного евнуха в вопросах чистоты, весь дворец сверкает, словно был построен только вчера. Арун проснулся на рассвете, привыкший к тому, что нужно сделать завтрак, убрать господские покои, заняться стиркой и прочим. Сев на кровати, он осознает, что это в прошлом. Теперь его главной работой, как прежде, является забота о своем единственном господине. Кстати о нем. Омега не обнаруживает Мина рядом с собой. Взволнованный пропажей, Рун оглядывается, по звуку тихой мелодии понимая, что Юнги в саду. — Господин, Вы рано поднялись, — Омега накрывает плечи Мина накидкой и садится рядом. — У меня плохое предчувствие. В прошлый раз оно было, когда отравили Таля, — Юнги смотрит вперед, но внутри хочет кричать от тревожности. — Таля убили?! — Арун подскакивает с места, и только сейчас до Мина доходит, что он не рассказал ни о чем, — Кто посмел?! Обоим омегам больно вспоминать любимое ими животное, на котором они когда-то учились верховой езде. Вообще-то слугам не разрешают садиться на породистых лошадей, но Юнги очень просил отца научить и Руна тоже. Тот не отказал. — Я не знаю, это, вроде как, расследуют. Но учитывая подготовку к банкету, сомневаюсь, что это кому-то нужно. Мы сами разберёмся, — Юнги встает с места и решительно направляется в покои, — Нам нужно собираться. Мне точно не придётся встречать гостей с королем и принцем, скорее всего Его Величество пришлёт за мной, когда сам направится на празднество. — Тогда для начала распоряжусь о завтраке и глажке платья, — Рун кланяется и с улыбкой признается себе, что скучал по этому. Кланяться Менсу приходилось через силу, через всю ненависть к нему. Юнги же тот самый истинный дворянин, перед которым тело непроизвольно сгибается пополам под тяжестью благородной ауры. Рун мог бы всю жизнь служить Мину. Он так и планирует. Юнги смотрит на горячие блюда на столе и пускает слюни, сразу же усаживаясь на пододвинутый Руном стул. Он уже отвык от того, что все делают слуги. К удивлению Мина омега остаётся стоять за его спиной. — Почему не садишься? — Простите, я забыл о том времени, когда мы ели за одним столом, — Рун медленно садится напротив и неловко улыбается в ответ на пристальный взгляд Юнги. Тот подозревает, что все было куда хуже, чем омега рассказал в письме. Изначально Рун был более значимым, чем обычный слуга. Он кто-то вроде личного помощника Юнги, как придворный короля. Поэтому Мин всегда сажал его за один стол с собой. Но Менсу, очевидно, решил сделать из Аруна чернорабочего. Если омегу еще и били, как слугу, Юнги вернёт этой чокнутой семейке все шрамы. — Теперь ты снова подле меня, делай все, как делал раньше, — Мин наливает горячий чай и протягивает омеге. — Благодарю… Рун уже и забыл, каково это, когда к тебе относятся как к человеку, а не скоту. Его действительно били за любую оплошность, но Юнги это знать не обязательно. До вечера омеги занимаются приготовлениями, выбирая украшения к нарядам, делая макияж и причёски. К платью шел тонкий венок с рубинами и длинными золотыми нитями, ниспадающим по распущенным светлым прядям. Серьги и кольца Юнги все же предпочел свои, пусть и более скромные. Завязав неприятно яркий пояс на талии потуже, Мин встал перед зеркалом. — Господин… — Арун прикрывает рот ладонью, чтобы сдержать вхдох восхищения, — Вы сегодня будете красивее всех, поверьте мне. — Не хотелось бы привлекать много внимания, но, очевидно, у Его Величества другие планы, которым я должен повиноваться. Держись рядом, пожалуйста, я там никому не доверяю, — Юнги изящным жестом складывает руки вместе, когда слышит стук в дверь. — Его Величество Император прибыл, — Стражник объявляет это так громко, как возможно, на что Арун стучит по двери в ответ, после чего ее открывают. Омеги, сияющие красотой, выходят в коридор, где уже ждет процессия из слуг, придворных и стражи. Взгляды всех стоящих у покоев скользят по двум тонким силуэтам. — Юнги, — Хосок на секунду замирает, удивлённый тем, как сильно омеге идет роскошная одежда и дорогие украшения. Его естественная красота сейчас так контрастирует с тёмным полотном платья. Альфу также приятно удивляет о, что Юнги послушно надел то, что ему прислали. — Приветствую Солнце Империи, — Мин кланяется, положив руку на сердце, что повторяет и Арун. На последнем задерживается взгляд императора, заставляя омегу поежиться. — Кто это? — Вопрос направлен Юнги, но смотрит Хосок на Руна. — Мой давний друг, который приехал, чтобы помогать мне, — Мин делает шаг вперёд, слушая шуршание шёлкового платья, и загораживает собой омегу, — Не пора ли нам идти, Ваше Величество? — Конечно, — Хосок концентрирует взгляд на своём спутнике и жестом указывает, куда идти. Почти сотня людей покорно движется за ними. Идя с Мином рядом, император не мог не заметить то, как омега ходит. Юнги держит голову высоко, спину ровно, а руки не болтаются где-то по бокам, а изящно сложены вместе. И после этого его будут убеждать, что Юнги не благородный? Поднимаясь по лестнице в парадный двор, Хосок протягивает омеге согнутый локоть, за который тот хватается. — Его Величество Император здесь! — Евнух Пирю объявляет это со всей силой своего голоса и довольно смотрит на идущего рядом с правителем омегу. Он не ошибся, когда решил поставить на Юнги. Эта лошадка придёт первой. Все присутствующие склоняются в приветствии, не отрывая взгляд от человека рядом с императором. — Приветствуем Солнце Империи! У Юнги от этого гула в ушах звенит, но он стоически выдерживает и следует с альбом на площадку, подготовленную для императорской семьи. Там уже ждут именинник, король, генерал, позади которого топчется Тэхён, и некоторые фавориты из гарема. Мин пытается незаметно проверить, нет ли среди гостей кого-нибудь из его поместья, но альфа рядом замечает этот жест. — Ты кого-то ищешь? Если хотел кого-нибудь пригласить, стоило сказать об этом, — Хосок продолжает сдержанно улыбаться и кивать здоровающимся с ним министрам. — Нет, Ваше Величество. Напротив, я надеюсь тут кое-кого не увидеть, — Юнги жалеет, что забыл взять с собой веер, которым можно было бы прикрыть лицо. Оно у омеги скоро загорится от того, сколько завистливых взглядов по нему скользят. — Об этом тоже стоило сказать. Если ты имеешь ввиду не меня, разумеется. — Я не посмею говорить о Вашем Величестве в таком смысле, — Юнги хочет возмутиться, но на них смотрит слишком много людей. Путь от ворот до пьедестала кажется неимоверно долгим, даже бесконечным. Приближаясь, он слышит шёпот придворных короля, которые, конечно же, обсуждают пояс красного цвета. Только сейчас Мин думает, что это оскорбит Луну Империи. И чем только думал Хосок, когда предлагал такое? Они поднимаются на платформу, украшенную особенно красиво. Красные фонарики, цветы пиона, которыми пахнет Хванун, а сбоку образовалась груда сундуков с подарками. Большую часть принц, конечно, отдаст на благотворительность, таково уж его воспитание. — Приветствую Луну Империи, — Юнги кланяется Тэбону, стесняясь смотреть тому в глаза. Король одет чуть более роскошно самого Мина, так что Юнги очередной раз мысленно бранит императора за такой дорогой наряд. Как придворный лекарь мог одеться почти столько же шикарно, как и король? Но Хвануна, безусловно, не затмит никто. Он одет в платье глубокого пурпурного цвета, украшенное серебром, золотом и алмазами. В темные волосы вплетены маленькие бутоны пионов из золота — скромный подарок Чонгука. Основные подарки, как и просил принц, будут направлены в благотворительные фонды. Хосок уже пожертвовал огромные суммы. Его примеру последовал и Чонгук, но он также поедет в крестьянские деревушки лично, чтобы раздать простым людям продукты, ткани, лекарства и прочее. Туда направят и дворцовых лекарей, которые осмотрят раненых на войне, беременных омег и больных пожилых людей. Тэхён очень просится составить Чонгуку компанию. А он не может омеге отказать в такой малости. — Здравствуй, Юнги. Ты чудесно выглядишь, — Хванун видит, что Тэбону сложно любезничать с омегой, с которым под руку пришел его муж, поэтому разряжает обстановку. Однако тема наряда Юнги не самая удачная сейчас. — Поздравляю с днём рождения, Ваше Высочество. Я желаю Вам долголетия и благополучия. Если позволите, — Мин смотрит на Руна, и тот протягивает ему небольшую шкатулку, — Мой подарок скромнее остальных, но я сделал это своими руками. Хванун с улыбкой принимает подарок, открывает деревянную шкатулку и достает оттуда мешочек с благовониями, на котором вышиты молитвы. От него исходит запах пиона, розы и еще каких-то трав. Этот аромат успокаивающий, не резкий и очень принцу нравится. Это не очередное украшение, которое будет пылиться в шкатулке, такие мешочки используются каждый день. Юнги с подарком не прогадал. — Благодарю, я обязательно буду им пользоваться, — Хванун передает подарок слуге, и тот относит его непосредственно в покои принца. Хосок предлагает занимать места, раз уж все собрались. Он усаживается по середине на мягкую подушку, смотря на стоящего перед ним Юнги снизу вверх. Альфа указывает на место рядом, но Мин отрицательно кивает и идет в сторону Тэхёна. Платье с этим пресловутым поясом он еще может понять, но сидеть рядом с императорской семьёй, когда ты даже не фаворит — уже слишком. Тэхён радуется, когда к нему присоединяются. — Ну и представление ты устроил, — Ким хихикает и хлопает по подушке рядом, — Правильно сделал, что пришёл сюда, тут на нас не смогут глазеть. — Это все происки Его Величества, мне не оставалось ничего другого, — Мин отпивает что-то из чашки и морщится. Он думал, что это чай, но напиток оказался крепким вином. — А он серьёзно настроен на тебя, раз велел надеть это, — Омега тычет на пояс, а Юнги проклинает этот кусок ткани в сотый раз за вечер. Ему не стоило вообще сюда приходить. — Я сожгу его после банкета, можешь прийти посмотреть, — Устав от галдежа вокруг, лекарь наливает себе еще вина и осушает чашку. — Полегче, друг мой, ты еще успеешь напиться, — Тэхён смотрит куда-то в сторону, цепляя взглядом фигуру Чонгука, который сидит рядом с братом и важно смотрит на танцующих омег внизу. Один из этих омег то и дело кидает генералу многозначные взгляды. Альфа всего-лишь один раз кивает в качестве приветствия, и дальше просто наслаждается представлением, — А вот мне нужно напиться сейчас. — Что у вас с генералом? — Мин видит молнии в глазах Тэхёна, видит и того, кому они адресованы. — Наверное, все хорошо? Не знаю. Он почти живёт в моих покоях, я не могу его прогнать, — Ким вроде и жалуется, но делает это с улыбкой. — Можно подумать, тебе это не нравится, — Юнги наливает другу еще вина, лишь бы не пить самому. — Мне не нравится тот факт, что я здесь, а генерал в своём поместье, со своим гаремом. Мы видимся только днём, иногда ночью, когда он остаётся работать с Его Величеством, — Ким не отказывает себе в удовольствии опьянеть. Это его личное безумство. — Думаешь, что днём он с тобой, а ночью развлекается с другими? В общем-то, я тебя понимаю, — Юнги бросает мимолётный взгляд на спину императора, — Наверное. — Тебе не кажется, что как-то слишком хорошо все в последнее время? — Тэхен осекается, когда видит взгляд Мина, — Кроме смерти Таля, конечно. — Это затишье перед бурей, — Юнги смотрит на свои ладони, которыми сжимает складки платья. — Я тоже так думаю, так что нужно быть готовыми, — Ким думает выпить еще вина, но тогда генерал обязательно воспользуется шансом проводить пьяного омегу до покоев. Ну уж нет. Омеги поворачивают голову в ту сторону, с которой идут Жао Фэй и Мэй Жао. Виен особенно ярко улыбается сегодня, Юнги его таким не видел. — Приветствуем Ваше Величество Солнце и Луну Империи, — Омеги кланяются императору и садятся рядом с другими наложниками, которым дозволено здесь находиться. Виен глазами находит Юнги и даже роскошный наряд последнего не стирает улыбку с его лица. — Юнги, — Хосок говорит это достаточно тихо, но так, что омега точно слышит, — Иди сюда. Ослушаться императора при всем дворе? Мин не настолько сумасшедший. Он изящно поднимается с места и подходит к правящей семье. Все Чоны не сводят с него глаз, а Тэбон делает вид, что заинтересован беседой с кем-то из наложников. — Генерал на днях отправляется в селения, где множество искалеченных и больных, так что ему в помощь понадобятся лекари. Не хочешь съездить туда? Ничего сложного, там будет опытные придворные лекари, ты сможешь чему-нибудь у них научиться, — Хосок слегка улыбается, зная, что Юнги точно не откажется помочь людям. К тому же он поедет в компании Тэхёна. Этим он хочет показать придворным благородство омеги по отношению к крестьянам. — Благодарю, Ваше Величество, мне не помешает развеяться, — Мин с радостью покинет эти стены, пусть и ненадолго. А возможность вновь встретиться с простым народом, который не строит козней и говорит то, что на уме. С ними всегда проще. — Ваше Величество, — Сбоку от Юнги возникает Виен, который привлекает к себе все внимание, — У меня есть новости в этот радостный день. — Ну, говори, — Хосок нехотя переводит взгляд с одного омеги на другого. Мин чувствует неладное и решает не мешать. Он делает шаг в сторону Тэхёна, но замирает, услышав это отвратительное: — Я подарю Вашему Величеству наследника. У нас будет ребёнок, — Виен от радости хлопает в ладоши, вызывая улыбку у Тэбона. Однако почему-то никто, кроме короля, не рад этой новости. Все косятся на Юнги, который застыл с пустым выражением лица. Внутри же у него все кипит от того, что это дитя и этот мерзкий омега портит ему все планы. — Это чудесная новость! Еще и в такой день, — Тэбон берёт инициативу на себя, потому что его супруг, очевидно, не собирается что-либо говорить, — Ваше Величество, надо сделать всё, как положено. — О чем это Вы? — Хосок не перестает смотреть на Мина, но, ради приличия интересуется тем, что, ему говорят. — Нужно повысить Жао Фэй в ранге, — Тэбон встает с помощью слуг и подходит к омеге, — Думаю, титул Гуй Фэй тебе подойдёт. — Благодарю за милость, Ваше Величество, — Виен глубоко кланяется, не переставая улыбаться. Теперь его титул выше остальных наложников и, что самое главное, выше должности Юнги. А когда родится принц, Виен станет вторым после короля омегой во дворце. — Поздравляю Ваше Величество… — Мин собирает крупицы гордости и натягивает подобие улыбки, — И Вашу Светлость, — Теперь к Виену следует обращаться именно так. Не спросив разрешение, Юнги кланяется последний раз и уходит через служебный коридор позади двора. Хосок смотрит ему вслед и сжимает кулаки так сильно, как может. Ему бы хотелось пойти за омегой и сказать, что это было незапланированно, но оставлять банкет император не должен. Есть много всего, что должен и не должен правитель, но всем все равно до того, чего он желает. Виену велят сесть рядом с королём, который сразу же увлекается темой беременности, даёт советы и думает над тем, какие покои стоит выделить новоиспечённому Гуй Фэй. — Господин! — Рун еле поспевает за Мином, догоняя его уже у покоев омеги, — Господин, это же он отравил Таля?......