***
Юнги не счёл нужным оставаться в охотничьем домике ещё хоть минуту и следом за Хосоком выдвинулся в путь. Ехать верхом на Юншэне ему запретили гвардейцы императора, умоляя сесть в карету, иначе они получат наказание. Подвергать подобному невиновных солдат Мин не захотел, поэтому согласился отправиться в карете, пусть это и займет больше времени. Больше всего его беспокоит неизвестность. Император так всполошился и отправился в столицу сразу, как получил письмо, что это не может не наталкивать на негативные мысли. К сожалению, управляющий поместьем не был поставлен в известность, но Юнги думает, что гвардейцы вполне могут знать. Как только они выдвигаются в путь, Мин аккуратно выглядывает в окошко и смотрит по сторонам. Как раз в полуметре едет солдат. — Извините, — привлекает к себе внимание шёпотом, иначе их заметят остальные и подумают чего-нибудь не того. — Вы не осведомлены, по какой причине Его Величество покинул охотничий домик? Что-нибудь случилось? — Простите, я не могу сообщить это. К тому же нам с Вами лучше не разговаривать, Господин. — Его Величество не узнает об этом… Пожалуйста, я так волнуюсь за императора, мне необходимо знать. Юнги подключает всё свое очарование и умоляюще смотрит на альфу. Тот глубоко вздыхает и нехотя поворачивает к нему голову, тихо сообщая: — Знаю только о том, что в Империю возможно вторжение вражеских войск. Мин хлопает глазами и выпрямляется на своем месте, поправив занавеску на окне. Все-таки чутье его не обмануло. В таком случае население, должно быть, уже перевозят в безопасное место. Императорская семья не может покинуть дворец, так что остаётся лишь один вопрос. Что делает аристократия? В подобных ситуациях аристократы редко покидают свои поместья, считая, что это ниже их достоинства. Даже в случае захвата власти врагом, никто не тронет благородные семьи, потому что при их поддержке возможно восстановление территории после войны. Нет никакой выгоды в том, чтобы прибрать к рукам какую-нибудь страну только для того, чтобы оставить ее в разрухе и вернуться к себе домой. Противнику нужны ресурсы Империи, ее территория и могущество. Природа, крестьянские угодья, рабочая сила, золото и прочее, — вот за чем приходит враг. Значит, аристократов ждёт незавидная участь только в том случае, если они станут открыто выступать против нового правителя. Не то чтобы Юнги уже списывает Хосока со счетов. Однако обдумать наихудший из вариантов он должен. Сейчас Мина больше всего волнует то, что его отец лежит не в том состоянии, чтобы защитить себя, и если в их поместье придут вражеские солдаты, Менсу даже не сможет организовать должную стражу. Именно сейчас, когда Юнги далеко от родного дома, это происходит с ними. Омега выдыхает и прикрывает лицо ладонями. Они едут слишком медленно, такими темпами любой враг сотню раз успеет захватить трон. Ему нужно попасть домой и защитить отца, пусть император и велел ему направляться во дворец. Об этом он ещё подумает, но прежде всего необходимо ускорить процессию. Юнги снова выглядывает в окно и просит остановить карету. Гвардейцы нехотя слушаются и открывают дверцу, подавая омеге руку. Выйдя наружу, Мин без лишних слов идёт к Юншэну под вопросительные взгляды почти двадцати солдат. Трогать его всё равно никто не посмеет, поэтому он спокойно залезает на коня. — Что Вы делаете? — Отправьте карету обратно, поедем налегке. Мужчины переглядываются и хмурятся. Им досаждает упрямство некоторых омег, которые строят из себя невесть что. — Мы не можем позволить Вам ехать не в карете. Мин раздражённо выдыхает и смотрит на свои руки, подбирая слова помягче. — Хотите охранять меня целые сутки и, возможно, опоздать к своим семьям? А если что-нибудь случится, а вы в этот момент будете вдали от дома? Я не намерен брать на себя ответственность за души ваших родных. Сказав это, Юнги бьёт коня по бокам и срывается с места. Так куда быстрее, и он уверен, что остальные догонят. Ему всё равно, что о нём подумают, всё равно, если император накажет за своеволие. У него всего один отец, и Мин обязан его защитить. Доверять Менсу Юнги не станет даже на смертном одре, лучше уж признаться Хосоку и просить покровительства. Он не помнит, как долго скачет, но чувствует себя спокойнее, когда слышит топот копыт за собой. Конечно, солдаты последовали за ним. Теперь проблема в том, чтобы без их ведома попасть в поместье Мин, при этом не обнаружив себя. Честно признаться и попросить сохранить это в секрете? Юнги не такой глупый. Если император спросит, любой выдаст большинство своих тайн, чтобы остаться с головой на плечах. Попробовать обманом? Может сработать, если подъехать максимально близко к воротам дворца и уже оттуда отправить их по делам. Поместье находится недалеко и есть вероятность ненадолго успеть домой, прежде чем Хосок заметит пропажу. Юнги придумывает кое-что другое. Через какое-то время они добираются до ворот Хансона. Сторожевые были предупреждены о том, что вслед за императором приедет его лекарь, поэтому без лишних вопросов пропускают омегу и гвардейцев в столицу. Мин ненадолго останавливается и осматривает пустую главную улицу. В городе настолько тихо, что он слышит биение собственного сердца. Нужно как можно скорее добраться домой и затем вернуться к Хосоку. Юнги скачет дальше, уверенно направляясь чуть поодаль от дворца, прямо к своему дому. Разумеется, у гвардейцев это вызывает вопросы. — Господин, куда Вы? Омега не отвечает до тех пор, пока не доезжает до ворот родового поместья. Юнги слезает с Шэна и поворачивается к мужчинам, которые непонимающе оглядывают ворота дома. — Здесь мой пациент и я должен его навестить. — Что? Альфы практически злятся на такое заявление, поэтому толпой подходят к Мину и притягивают руки. Юнги останавливает их жестом. — Посмеете прикоснуться к лекарю Его Величества? От безысходности мужчины только хмурятся и едва сдерживают в себе желание насильно привести этого омегу во дворец. Слишком много он на себя берёт и этим создает проблемы. Понятно, что под «лекарем» омега имел ввиду нечто другое, и всем придётся с этим считаться. — Мы не можем допустить, чтобы Вы находились здесь. Его Величество ждёт. — Я не могу оставить тяжело больного пациента в такой ситуации. Скоро вернусь. Поставив опешивших гвардейцев перед фактом, Юнги входит во двор. Солдаты всё равно не имеют права заходить в дом аристократии без разрешения, так что Мин точно знает, что его будут покорно ждать. Да, это некрасиво по отношению к гвардейцам, которые всего-лишь выполняют приказ, но и у Юнги в нынешней ситуации иного выхода нет. Закрыв за собой ворота, омега осматривается. Одно то, что он так легко вошёл в поместье высокопоставленного министра, вызывает вопросы. Где вся стража? Неужели Менсу догадался бежать? Отнюдь. Пройдя вглубь двора, Мин слышит суету, доносящуюся из дома. Похоже, кто-то заметил, что явился незваный гость. Он бесцеремонно заходит внутрь и оглядывается по сторонам. В любом случае, это по-прежнему его родной дом и он имеет полное право шастать по нему везде, где заблагорассудится. В коридоре оказывается пусто, поэтому он идёт дальше, в сторону комнаты отца. Только дойдя до нее, Мин сталкивается со слугами, которые в немом шоке смотрят на омегу и запоздало кланяются. — Господин! Вы вернулись! — Они пораженно хлопают глазами и переглядываются, не понимая, что им делать. — Где мой отец? Юнги подходит ближе, когда слуги стараются закрыть собой вход в покои. — Отойдите. Как бы то ни было, Юнги всё ещё член семьи Мин, так что бетам не остаётся ничего, кроме как послушаться. Дверь оказывается закрытой. — Принесите мне ключ. — Но… Господин… Терпению омеги приходит конец и он практически взрывается, когда в коридоре показывается управляющий домом. — Мой Господин, мы рады приветствовать Вас, — уважительно кланяется и смотрит на Юнги без страха. Этот знающий омегу практически с детства человек отличается честностью и преданностью, поэтому Мин уверен, что проблем с ним не возникнет. — Принесите мне ключ немедленно. — Прошу простить, но я не могу. Ключ находится у старшего господина, — снова кланяется, но уже извиняясь. — Значит, приведи его. Ещё немного препираний и Юнги собственноручно выставит Менсу и его сына за ворота, чтобы у всех живущих здесь людей мозги на место встали. — Я не смею приказывать старшему господину подобное. Вы можете пойти к нему самостоятельно. — Не желаю видеть этого человека. Вы все забыли, кто он и кто я? — Омега подходит совсем близко и смотрит таким взглядом, что у бет мурашки по спине ползут туда-обратно. — Простите нас, но мы действительно не смеем… Юнги почти теряет терпение именно в эту секунду, но сдерживает себя от того, чтобы дать управляющему пощёчину. Во-первых, этот бета годится ему в отцы, а Мина учили уважать старших. Во-вторых, это попросту недостойно человека его положения. Он по-прежнему наследник достопочтенного рода, а значит, должен вести себя соответственно. Всегда. — Не думал, что мне придётся делать подобное самому. Равнодушно улыбнувшись, Юнги разворачивается. В прошлый раз ему пришлось тайком проникать в комнату и воровать ключ, но теперь он не станет терпеть подобное. Раньше это было с целью защитить отца от злых рук его нового мужа, но теперь, даже при большом желании, Менсу не станет лишать себя и сына единственной финансовой поддержки. Особенно в такой ситуации, когда неизвестно, придут ли к вечеру в этот дом солдаты вражеской армии. Сейчас Юнги зол настолько, что готов вырвать волосы кому-нибудь из нелюбимых родственников, если они вдруг на свое несчастье появятся в этом коридоре. И он даже не намерен искать проклятый ключ сейчас, он сделает намного проще и эффективнее. Мин выходит во двор и смело идёт в сторону ворот, которые тут же открывает, сталкиваясь взглядами с гвардией, которая его ждёт. — Вы закончили? — Мне нужна ваша помощь. Мужчины переглядываются и послушно следуют за омегой. Он всё ещё любимец императора и, если выслужиться перед ним, можно получить расположение правителя. В обычной ситуации им было бы не дозволено заходить в этот дом, но раз уж лекарю императора требуется помощь, они не осмелятся ослушаться. Юнги останавливается у той же двери в покои отца и смотрит на управляющего, который всё это время неподвижно стоял на месте. Повернувшись к солдатам, омега приказывает: — Выламывайте. — Что? — Гвардейцы всё ещё не понимают ровным счётом ничего, а также задумываются, будет ли им что-нибудь за то, что им велят делать. С одной стороны, могут наказать за ослушание, а с другой — за вторжение в поместье знатной семьи. — В этой комнате — мой пациент, глава сильнейшего после императорского рода, который находится в тяжёлом состоянии, и если я сейчас туда не попаду… Мужчины понимают, что выбора у них немного, и подходят к покоям. Понадеявшись, что их оправдают тем, что они всего-лишь выполняли приказы взбалмошного омеги, трое солдат плечом поддевают дверь на пробу, а затем толкают её всем своим весом. Она тут же открывается, а железный замок шумно падает на пол. Юнги заходит в комнату и видит бессознательного отца на кровати. Он по-прежнему в том же положении. Мин велит гвардейцам ждать его на улице и обещает вернуться через десять минут. Управляющий в силу своих обязанностей удаляется, чтобы сообщить старшему господину о ситуации, так что Юнги может побыть с родителем наедине всего несколько минут. — Отец… Я так скучал по Вам. Надеюсь, что и Вы по мне, — садится на краю кровати, берёт едва тёплую ладонь и прижимает ее к своему лицу. — Я пришёл только спустя долгое время, простите меня. Помните, какой сегодня день? Конечно, помните, — делает глубокий выдох и с болью смотрит на бледное лицо мужчины. — День смерти моего папы, после которого всё пошло не так, как должно быть. Вы ведь тоже тоскуете? Я не представляю, как сложилась бы наша жизнь, не покинь он нас так рано, но, в любом случае, она была бы правильнее и счастливее, чем то, что происходит сейчас. Юнги чувствует, что Менсу вот-вот явится, и думает о том, что может сделать. Самым простым решением было бы использовать расположение императора и просить его избавиться от выскочки, которому абсолютно не место в этом доме. Но тогда придётся раскрыть свое происхождение, а для этого слишком рано. Когда-нибудь обязательно придётся, но не сейчас. Или наплевать на последствия и взять в расчёт то, что это может быть последний их спокойный день перед началом кровопролитной войны? Было бы хорошо, будь в Юнги хоть немного такого легкомыслия, но он не такой. Он даже не поужинает без запасного плана. — И снова ты здесь, — подходит со спины и портит атмосферу воссоединения семьи одним лишь присутствием. Юнги прикрывает веки, чтобы сдержать все проклятия, что в нём рвутся наружу, сохраняет хладнокровие и поворачивается к Менсу. — Надеялся тебя больше не увидеть, — встает, словно бы собой хочет закрыть отца от всех несчастий в лице одного человека. — Не поверишь, но это взаимно. Юнги отмечает, что с их последней встречи этот омега стал спокойнее и сдержаннее. Неужели, поумнел? Это навряд ли. Невозможно развить то, чего изначально нет, а наличием ума Менсу никогда не отличался. — Оставь меня наедине с моим отцом. — Смелое требование в моем доме после того, как ты бесцеремонно ворвался и выломал дверь. — Твоем доме? С каких пор он твой? Юнги делает шаг вперёд, а Менсу это повторяет. Мину кажется, будто его копируют. Этот идиот не нашёл решения лучше, кроме как повторять поведение Юнги, тем самым подражая истинному хозяину этого поместья? «Пусть актер наденет лунпао, ему не стать императором», — как нельзя лучше подходит к данной ситуации и к Менсу в целом. Этот омега пытается взять на себя слишком много, но при этом не соответствует требуемому уровню. — С тех пор, как я вышел за твоего отца. — Думаешь, ваш брак отменяет тот факт, что я — наследник клана? Хоть из родовой книги меня вычеркни, это ничего не изменит. Менсу в ответ только молчит и переводит взгляд на лежащего за спиной Юнги мужа. — Что происходит? Город опустел. Мин не понимает, с чего вдруг он о подобном беспокоится, да ещё и смотрит на его отца с видом мученика, который правда очень тоскует по супругу. Менсу действительно кажется подавленным. Боится за свою голову? — Возможно, на Хансон нападут войска Нихон. — И что тогда будет с нами? Кого он имеет ввиду, говоря о «нас»? Себя и своего сына? Юнги, разумеется, может понять его беспокойства о собственном ребенке, но так наплевательски относиться к хозяевам дома, в который ты пришёл и живёшь припеваючи… Этого эгоизма Юнги точно не понимает и не принимает. — С «нами»? Со мной и шинëном* всё будет хорошо, потому что я не дам его в обиду. А насчет вас с Ханджуном не могу ничего сказать. Кто знает, что произойдёт, если у вас не останется покровителя в лице кровного члена клана? — Он подходит к Менсу и заглядывает в глаза, чтобы заставить его нервничать ещё больше. — Ты можешь хоть сотню раз выйти за моего отца, но это не изменит того, кто ты есть и чьим сыном является Ханджун. Можешь переписать на него всё имущество, но наследником остаюсь только я. Так что, полагаю, тебе со мной лучше дружить. Старший омега, уставившись в ответ, молча обдумывает сказанное. Обвинять Юнги в неприязни нельзя, потому что Менсу изначально был настроен против него негативно и сам же расположил младшего к такому же отношению. Не то чтобы Менсу собирается внезапно завести с ним дружбу, притворяться хорошей семьёй в его планы также не входит, а вот желать безопасности для себя и своего ребёнка он имеет право как любой человек. И если для этого придётся поступиться своей гордостью, он это сделает. — Чего ты от меня хочешь? Мин рад слышать эти слова. Значит, Менсу, даже если временно, признает поражение и авторитет Юнги, а это значительно упростит жизнь. Ему претит, что тот, кого он считал врагом, пусть он и не был сильным соперником, от действий которых Юнги впадал в панику и не знал, что делать, даёт заднюю и уступает дорогу. — Ты остаёшься здесь и, как полагается примерному мужу, неотрывно наблюдаешь за моим отцом. Сидишь на своем месте и не забываешься. Всеми делами и финансами управляю я, а ты будешь мне помогать. Можешь взять на себя заботу о поместье, но не смей совать нос в дела клана. Тебе все ясно? Давай постараемся создать хотя бы иллюзию взаимного уважения, чтобы мой отец, когда придёт в себя, не ужаснулся от увиденного. В твоих интересах, чтобы мы были примерно одного мнения и одних взглядов. Враждовать со мной тебе не выгодно, ты это уже понял. Юнги ухмыляется и поворачивается, чтобы попрощаться с отцом на время. Он подходит, целует того в лоб и шепчет, что в скором времени вернётся. — И только попробуй снова запереть его на ключ, иначе я сделаю то же с твоим сыном. Кинув это напоследок, Мин выходит из поместья и уже в саду осматривается: стражи как не было, так и нет. Выяснять у Менсу, куда он дел всю охрану, хочется меньше всего, поэтому Юнги принимает быстрое и самое верное в данной ситуации решение. Когда он был подростком, у его отца служил один очень верный человек. Кажется, его зовут Куан. Он был настолько предан семье Мин, что поселился недалеко, как только женился. Юнги не знает, по какой причине после смерти его папы Куан ушёл от них, но уверен, что его преданность сохранилась. Он слишком любит их семью, а ещё безумно патриотичен: кто угодно может покинуть столицу, но Куан останется здесь. Юнги кажется, что попроси он его помощи, тот не откажет, потому как дело касается главы клана. Да, он не стал моложе с годами, но по-прежнему найдется очень малое количество людей, что смогут противостоять ему в ближнем бою. Когда-то Куан пытался научить Юнги владению мечом, но омега отказался от такого неизящного занятия. По крайней мере, на первое время и в качестве подстраховки этот человек подойдет идеально. Если же ситуация выйдет из-под контроля — Мин попросит самого императора защитить его семью, и его не волнует то, что ему придётся ради этого сделать. Мин снова оглядывается и видит проходящего неподалёку слугу, которого тут же подзывает к себе и просит принести чернила и бумагу. На то, чтобы сходить к Куану лично, у омеги нет времени, поэтому он подробно объясняет ситуацию в письме. Он несколько раз подчёркивает, что непременно отблагодарит его позже, если мужчина примет его просьбу. Возможно, это не очень красиво — вот так неожиданно просить о чём-то подобном, но в данной ситуации у Юнги всё еще нет выбора. Он велит слуге передать управляющему, что Куан может навестить их позже, а значит, ему нужно оказать радушный прием. Омега также хочет приказать держать его в курсе всего происходящего в поместье, но вспоминает, что здесь не знают о его жизни во дворце, поэтому молчит. Мин выходит на улицу и снова сталкивается с заждавшимися его солдатами. Он смотрит на одного из них и протягивает ему письмо. — У меня последняя просьба и больше я вас не стесню. Передайте это одному человеку, который живет здесь неподалёку. Пожалуйста. Мужчина смотрит в ответ и нехотя принимает конверт. Этот омега доставляет одни хлопоты, но, во-первых, они все ещё не могут его ослушаться, а во-вторых, он вызывает желание подчиняться и преклоняться перед ним. Да, этот мальчишка излучает такую ауру, которой невозможно противостоять. Именно поэтому солдат соглашается. — Он живёт на этой улице, немного севернее, у его дома растёт большой дуб. Передайте лично Хуан Куану в руки. И будьте почтительны к нему, пожалуйста. Отпустив солдата, Юнги садится на Шэна и уже уверенно едет во дворец.***
Хосок тем временем уже сидит в Тронном зале с советниками, Великим генералом и министрами. Все стараются перекричать друг друга и убедить в своей правоте, так что Чон задумывается о том, действительно ли они все из благородных семей? Разве не учат дворян не повышать голос, вести себя достойно даже в самой сложной ситуации и уважительно относиться друг к другу? Где это всё, когда дело касается высокопоставленных чинов Империи? Недостойные невежи. — Молчать. Одного слова Хосока хватает, чтобы мужчины затихли, но теперь им всем должно быть стыдно, ибо сам император сделал замечание. Чонгук сидит справа от брата и наблюдает за спорами, особо не вслушиваясь в них, ожидая мнения императора. Только его слово действительно имеет вес. Если скажет, что войне быть, каждый должен поклониться и спросить, какую роль ему предстоит выполнить. Если Хосок выберет мир — все облегчённо выдохнут. Но это в той ситуации, когда Империя делает первый шаг. А что сейчас? Чону хотелось бы поговорить с Монстром, но сейчас подобной возможности нет. Он думает над тем, как поступить, и не замечает, что глубоко уходит в мысли. Все присутствующие в помещении терпеливо дожидаются его решения. Хосок придерживается той же точки зрения, что и Намджун, однако, в отличие от того, не имеет права на ошибку. На кону его страна, его народ и семья. Собственная жизнь не имеет такого значения, когда ты во главе огромного государства, которое полностью зависит от тебя и твоих действий. Чон сам понимает, что «Белая маска» всегда найдет себе хозяина, и это не обязательно будет именно он. Так что Монстр может делать и думать, что угодно, а Хосоку следует придумать сотню запасных планов на каждый запасной план. Если он сейчас даст слабину, это положит начало трещинам в его троне. Министры, а затем и народ, начнут сомневаться в его легитимности. Что потом? Он потеряет доверие и уважение своих подданных, ведь они убеждены в том, что император — это Солнце, посланник богов на земле, а не такой же человек, как они. Он не может допускать ошибок, не может делать что-то не так, как следует, показывать плохой пример, быть неуверенным или нерешительным. Он должен соответствовать тем ожиданиям, которые лелеет его народ. Поэтому сейчас Хосок, выслушав мнение чиновников и советников, принимает своё. — Они с нами играют. Эти слова поднимают былой шум, от которого у Чона уже голова раскалывается. Он смотрит на Чонгука, и тот по взгляду понимает, что надо бы всех заткнуть. Ему достаточно встать с места, чтобы все обратили на него внимание и поняли, что правая рука императора, а значит и сам император, недовольны. В тронном зале снова воцаряется тишина. — Ваше Величество, Вы считаете, что они не собираются нас атаковать? — Собираются, но не сейчас. Мужчины снова хотят загудеть, но в третий раз одним взглядом они не отделаются. Понимая это, они просто переглядываются и вновь всей толпой смотрят на императора впритык. — Я уверен, что Нихон намерены соблюсти правила и для начала попытаться выйти на переговоры. А мы радушно примем их, но так, чтобы у них не осталось и мыслей о том, что они могут нас одолеть… Хосока прерывает то, что в Тронный зал входит солдат. Он быстро направляется к помосту, кланяется и поднимает над головой серебряный тубус с письмом, за которым тут же спускается помощник императора. Чон достаёт свиток и читает послание, которое написано особым шрифтом. Значит, прислал Монстр. «Мой император, примите мой поклон и безмерное уважение и позвольте сообщить информацию, которую я узнал. Разведчики, сообщившие о движущейся на нас армии Нихон, были мной расспрошены, что натолкнуло меня на следующие выводы. Во-первых, к границам нашей великой страны направляется не войско, а небольшая делегация с целью проведения дипломатических переговоров. Во-вторых, разведчики были заведомо подкуплены послами Нихон. С гонцом, который доставит Вам письмо, я также отправил этих людей, так как только Ваше Величество может решить их судьбу. «Белая маска» преклоняет пред Вами колено и покорно ждёт Ваших указаний». Хосок дочитывает и поднимает твёрдый взгляд, от которого становится не по себе всем, кто его в эту секунду ловит. Чон передает младшему брату письмо и тот немедленно его сжигает, даже не заглядывая в содержимое. Он знает, что Хосок ему обязательно обо всем расскажет. Император смотрит на гонца и коротко приказывает: — Приведите их. Мужчина кланяется ещё раз и выходит из тронного зала, чтобы вернуться уже с пленными разведчиками. У них вид побитой собаки, так что Хосок узнает кисть мастера, которого зовут Монстром. Они явно не собирались добровольно выдавать информацию, так что Намджуну, очевидно, пришлось их немного «помять». Ну, на то он и существует. Ему в пору выполнять подобную грязную работу. Солдаты ставят мужчин на колени и за волосы поднимают головы, чтобы император видел их лица. Хосок осматривает их с головы до ног и встаёт с трона, чтобы медленно спуститься с помоста. От каждого его шага исходит изящество, но его аура отдает нескрываемой угрозой, которая вот-вот хлынет волной на всех присутствующих. — Они сказали ещё что-нибудь полезное? Нависает над ними горой и смотрит сверху вниз, не скрывая отвращения. С предателями он всегда поступает одинаково, но сейчас Чон думает, что стоило бы приберечь их на особый случай. — Нет, Ваше Величество. — Тогда бросьте их в темницу, а перед этим можете пытать своё удовольствие. Но чтоб остались живы, возможно, надумают сказать что-нибудь интересное, — похлопывает одного из альф, стоящих на коленях, по щеке, вроде и бьёт, но вкладывает в этот жест только отвращение и снисхождение, а затем улыбается, очень жутко и пробирающе. Такому человеку страшно переходить дорогу, потому что никогда не знаешь, что с тобой в таком случае сделают. А Хосок может сделать многое, просто сдерживается. Под «можете пытать» имеется ввиду приказ, а не предложение, все это понимают. На Чона в ответ смотрят две пары чёрных глаз, в которых читается мольба о пощаде, но Хосок прощать предательство не привык. Он равнодушно отворачивается и поднимается обратно, величественно усаживаясь на трон. Разведчиков уводят, а император скользит взглядом по всем мужчинам в помещении, поворачиваясь к брату. Тот по взгляду понимает, что можно немного расслабиться, но только на время. У самого Хосока огромная глыба падает с плеч, потому что хотя бы сегодня его страна в безопасности и ее жители могут спать спокойно. Разумеется, это не значит, что ситуация не представляет угрозы и можно ее отпустить, но имперская армия, по крайней мере, успеет подготовиться к войне. Кажется, ее не избежать, и на этот раз победа не будет такой же лёгкой, какой была в сражении с Нагу.***
У ворот Юнги встречают стоящие с серьёзными лицами Совон и Мерджан. Оба переглядываются, когда Мин слезает с коня с помощью гвардейца, и подходят к нему, чтобы поприветствовать. Он кивает им в ответ. — Мы должны немедленно сопроводить Вас в покои Его Величества короля. Осмотревшись вокруг, Юнги кивает и послушно следует за мужчинами. Во дворце непривычно тихо и это выдает напряжённую обстановку. Омега идет, внимательно уставившись стражникам в спины. Почему-то он задумывается о них на секунду. Что за люди эти двое? О Совоне Мин знает больше. Он приветливый, вежливый и услужливый. Не прочь поболтать, но не пренебрегает обязанностями. С ним ощущается комфорт, потому что такие люди располагают к себе. Он также рассказывал, что у него есть жених, к которому он периодически отпрашивается, а Юнги и не запрещает видеться. Мерджан, напротив, вызывает недоверие. Он абсолютно скрытный и доверять ему сложнее ещё и по той причине, что он иностранец. Должно быть, у альфы отличные навыки во владении оружием, иначе во дворец его бы не взяли. Они как черное и белое, и Мина подсознательно отталкивает от Мерджана. Почему Юнги о таком задумался именно сейчас? Точнее, почему он задумался о тех, кто защищает его жизнь, только сейчас? Он не брал в расчёт, что эти двое могут сделать нечто неожиданное и, к примеру, предать его. Кто ожидает подобное от эскорта? Неужто, увидев их, первым делом Мин задумался о предательстве? Конечно, он знает, что здесь доверять даже самому себе — легкомыслие, именно поэтому насторожен абсолютно во всем. Юнги заметил, что стал анализировать все вокруг слишком часто, как только пришёл во дворец. Постоянные подозрения не делают его жизнь легче, но, по крайней мере, позволяют жить в принципе. Альфы останавливаются у покоев короля, оборачиваясь к лекарю. Теперь омега более чётко рассматривает их лица: Мерджан непробиваемо спокоен, будто наперед осведомлен о том, что произойдёт, а Совон, напротив, как всегда дежурно улыбается и рукой указывает Юнги на дверь. Только войдя внутрь, омега облегчённо выдыхает и поднимает взгляд на тех, кто находится в комнате. Он, разумеется, не удивлен присутствием Виена, поэтому, не дрогнув и мышцей на лице, доброжелательно улыбается и кланяется, положив руку на сердце. — Приветствую Луну Империи. Ваше Высочество, — поворачивается от Тэбона к Хвануну, а затем — к Виену. — Ваша Светлость. Но неожиданностью для него становится, когда к нему со спины подходит спрятавшийся Тэхён и обнимает за плечи. — Скучал по мне? Мин хлопает глазами и запоздало осознает, что его Тэхён действительно стоит перед ним. Он спешит обнять Кима в ответ и прикрывает глаза, выдыхая. Теперь на сердце все спокойнее, осталось лишь убедиться, что столица в безопасности. Остальные омеги молча смотрят на воссоединение друзей, и снова все, кроме Виена улыбаются. Тому, безусловно, лестно то, что Юнги проявил почтение, но находиться в одном помещении с омегой, с которым император проводил время вне дворца, не слишком приятно. Мин отлипает от Тэхёна и осматривает его с головы до ног: его друг будто расцвёл, пусть сейчас и не подходящая для этого «погода». — Очень скучал. Юнги замечает, что в покоях, помимо уже знакомых ему омег, есть ещё некоторые. Одного он также узнаёт — Мэй Фэй сидит рядом с другими наложниками из гарема. Мин видел их единожды на праздновании дня рождения Хвануна, значит, не такую уж и высокую ступень в иерархии гарема они занимают. Что ж, Юнги, к слову, к гарему не относится и вовсе, от того его положение можно назвать шатким. Ему становится интересно, какой титул он получил бы, согласись сейчас войти в гарем. Очередной «Фэй»? Наверное, его не устроило бы, что над ним главенствуют ещё несколько омег: король или «хуан-хоу», а так же занимающий сейчас должность «гуйфэй» Виен. Существует ещё одна ступень, так называемый «хуан-гуйфэй». По положению это ниже короля, но выше гуйфэй. Однако для того, чтобы стать «королевским благородным консортом», нужно выйти замуж за императора. Гуйфэй становятся без обряда бракосочетания, а вот для двух ступеней выше — это необходимость. Пошёл бы Хосок на такой шаг ради своего лекаря? Если брать в расчёт, что Юнги принадлежит к знатному роду Мин, который всегда, ещё до объединения Чосона, обеспечивал дворец исключительно супругами императоров, которые входили в гарем только через официальный брак, то можно прийти к выводу, что Хосоку пришлось бы дать ему этот титул. Тогда Юнги стал бы вторым по значимости после короля омегой, что выше даже принцев по рождению. Мин не может представить ситуацию, в которой Хванун оказался бы ниже его по иерархии. Потому что даже при таком раскладе, Юнги по-прежнему безмерно уважал бы его и по крайней мере из одного этого уважения относился бы с почтением. Возможно, когда-нибудь Мин и станет наложником императора, и кто знает, может, и замуж за Хосока выйдет, но сейчас о подобном думать слишком рано. Чон ещё не знает секреты Юнги и не факт, что не казнит омегу, когда до него дойдет информация. А она дойдёт. Мысли омеги прерывает стук в дверь и после разрешения Тэбона, в покои заходит взрослый бета. Все наложники встают с мест и вежливо кивают в приветствии, не столько из положения беты во дворце, сколько из уважения. — Пирю, мы успели соскучиться по тебе, — Тэбон приглашает мужчину сесть за стол, и стоящие за его спиной слуги спешат разлить чай. Юнги, только сейчас осознавший, что главного евнуха давно не было видно, запоздало улыбается и также кивает, когда тот переводит на него взгляд. — Я очень рад вернуться во дворец, Ваше Величество, пусть и в такое смутное время. — Тебе стоило остаться в безопасности, а не возвращаться, — в разговор впрягается напряжённый Хванун, который отказывается от чая. Если приглядеться, его натянутая улыбка не скрывает волнение на лице. — Я не мог оставить вас. Кто же защитит Ваше Величество и Ваше Высочество, если не я? К тому же о нашем Гуйфэй тоже следует заботиться, а это моя обязанность. Виен расправляет плечи, когда слышит доброе слово в свой адрес. Он похож на загнанное животное, которое млеет от любого хорошего отношения — настолько его запугали за эту жизнь. Юнги кажется, что сделай он этому человеку хотя бы немного приятного, Виен перестанет мешаться под ногами. Некоторые люди все существование слушают нотации о своей никчемности и, наверное, этот омега один из них. Родители Мина видели в нём полноценного наследника клана, невзирая на вторичных пол, но есть ведь множество семей, где омег за людей не считают. Наверное, Виен из такой семьи, и в этом случае его стоит лишь пожалеть. Но только если он не станет доставлять проблем. — С тобой нам, безусловно, будет спокойнее, — король улыбается шире, предлагая бете лимонное печенье. — Ты хорошо провёл время в родной деревне? Так вот, в чем дело. Должно быть, евнух Пирю ездил в небольшой отпуск, а Юнги даже не заметил его отсутствия. — Да, я встретился с семьёй и заодно выполнил Ваше поручение. — Отдашь мне позже, — переводит взгляд на Тэхёна, который тут же его ловит. По лицу Тэбона не скажешь, что он задумал нечто плохое, поэтому Ким легко улыбается в ответ. Юнги надеется, что его друга радушно примут в этой семье. Обстановка уже не кажется такой, какой она была в начале дня, будто никакой угрозы нападения на дворец нет и вовсе. Возможно, они слишком легкомысленны, но омеги все равно не смогут ничего сделать своим волнением, поэтому остаётся только ждать. Через мгновение дверь в покои широко распахивается, заставляя всех подскочить на месте. Неужели, дворец уже захвачен? Стоит в комнату зайти Хосоку и Чонгуку, все облегченно выдыхают. — Приветствуем Солнце Империи и Ваше Превосходительство. Хосок осматривает всех присутствующих и поворачивается к мужу и сидящим рядом с ним брату и евнуху Пирю. Юнги и Тэхён устроились на стульях сбоку. — Обстановка стала более спокойной, вы все можете вернуться в свои покои, но на всякий случай стража будет непрерывно охранять все комнаты. По возможности не оставайтесь в одиночестве. — Как прикажет император. Хосок велит всем выйти и оставить их с Тэбоном наедине. Мимолётно он ловит взгляд Юнги и кивает в знак того, что всё хорошо и он придёт к нему позже. Чонгук хватает руку Тэхёна и уводит его в свою комнату, так что Юнги остаётся только вернуться к себе. Заметив омегу, который остался один, Хванун предлагает лекарю выпить чаю у него в покоях. Юнги немедленно соглашается. Комнаты Тэбона пустеют, и тогда они с Чоном остаются наедине. Хосок молча подходит к мужу и смотрит на него несколько секунд сверху вниз, а затем садится на пол у его стула и кладет свою голову ему на колени, прикрывая веки. Омега улыбается, вспоминая, что раньше император делал так довольно часто в те моменты, когда хотел почувствовать поддержку и успокоение. Тэбон в ответ всегда снимал украшения и распускал его волосы, зарываясь в них пальцами и слегка массируя кожу головы. Он делает так и сейчас, расслабляюще поглаживает по голове и улыбается, потому что скучал по таким интимным моментам между ними. Значит, Хосок всё еще эмоционально привязан к нему и видит в нем доброго друга. — Я так устал. Мне пришлось сказать, что обстановка немного стабилизировалась, но на деле всё до сих пор неоднозначно. — Расскажите, и мы подумаем над проблемой вместе, — предлагает омега и, немного подумав, наклоняется, чтобы оставить легкий поцелуй на затылке.......