Проснувшись с утра, Юнги некоторое время лениво лежит в кровати и мысленно составляет некий план на день. У него сейчас работы прибавилось на порядок, но необходимо прикладывать максимум усилий, чтобы всё успевать.
Во-первых, стоит приготовить отвары, провести осмотр и проследить, чтобы королю стало лучше. На это уйдет всё утро.
Во-вторых, после обеда стоит встретиться с теми детьми. Сначала можно навестить мальчиков в казармах, а затем — тех, что поселили со слугами. Наверное, к омегам всё же стоит наведаться с Седжоном. Чутье подсказывает Юнги, что им совершенно одиноко и страшно в этом огромном дворце без знакомых людей рядом. Можно даже приготовить персиковое печенье и попробовать расположить к себе детей через такой жест внимания.
В-третьих, принц попросил прийти к нему позже, чтобы обсудить выбор учителей.
Также сегодня во дворец приедет Тэхён, который вчера остался в поместье своего жениха, поэтому нужно встретиться и с ним. Желательно ещё чему-нибудь его научить, потому как подготовка к приему послов идёт полным ходом, а Ким знает только основы.
Тяжело выдохнув, Мин встаёт с кровати и осматривается. Он даже не замечает порой изменения в своей комнате, однако, Арун тщательно следит за порядком и периодически украшает покои. Вот сейчас на столе стоит ваза с веточками магнолии, на которых красуются ароматные розовые цветы. Завтра, возможно, будут пионы или сирень.
Услышав, что господин проснулся, Рун приносит теплую воду для умывания, куда добавляет миндальное масло и мёд для ухода за кожей. Он многому научился у Юнги, когда тот рассказывал о действии различных ингредиентов на кожу и волосы.
— Магнолия сейчас в самом цвету, — говорит с намёком, что заметил детали, над которыми старается Рун, и садится у зеркала. Его помощник улыбается и принимается расчёсывать длинные светлые волосы Мина.
— Кажется, сейчас у Вас всё идёт хорошо? — Параллельно уточняет, какую прическу сегодня Юнги хочет, и принимается заплетать тонкие косы от лица.
— Да, вполне, — улыбается в отражение, смотря на то, как Рун сооружает с помощью шпильки небольшой пучок и украшает косы живыми цветами.
— Надеюсь, Вашей Светлости небеса уготовили всё только самое лучшее. Это будет удовлетворением и для меня, — кладёт руки на плечи омеги и смотрит на него в ответ через зеркало. — У Вас сегодня много работы. Я прикажу подать завтрак и принесу чистое платье.
Пока слуги суетятся, прибирая постель и накрывая на стол, Рун помогает Мину одеться в светло-розовое платье с чёрно-белым узором.
Позавтракав, они первым делом берутся за изготовление настоев, и, закончив, укладывают всё на поднос, чтобы с этим навестить короля.
У покоев стоит около дюжины личных слуг Его Величества, один из которых сообщает ему о гостях. Тэбон разрешает войти.
— Приветствуем Ваше Величество, — омеги кланяются и с позволения короля подходят ближе.
— Как Вы себя чувствуете? Сон пошёл на пользу? — Уточняет Юнги, передав поднос Руну, и подходит к кровати. — Я проведу осмотр, если позволите.
— Конечно, делайте, что необходимо.
— Чувствуете усталость? Постоянную сонливость? Головную боль или боль в теле? Ещё что-нибудь необычное?
— Кажется, нет, мне уже получше. Ума не приложу, как меня могли отравить, если дегустаторы, пробующие еду и напитки, в порядке. Чай всегда заваривают при мне, так в чём же дело… — Задумчиво рассуждает Тэбон, пока Юнги осматривает кожный покров.
— Мышьяк не имеет запаха, поэтому его могли подмешать во что угодно. Мы обязательно выясним причину, а пока Вашему Величеству стоит быть ещё осторожнее. У меня, по-прежнему, много вопросов к имперскому бюро врачевания, но я не посмею обратиться к учёным мужам с подобным недоверием.
— Верно, они пожалуются и тебя как минимум накажут… Не волнуйся, Его Величество уже велел расследовать это дело и допросить всех поваров и слуг, но что-то подсказывает мне, что так легко это не обнаружится.
— Нет ничего, что не смог бы сделать наш император, — ободряюще улыбается Юнги и заканчивает осмотр. — Если у Вас нет никаких жалоб, то, в целом, всё хорошо. Я дам Вам настои для укрепления иммунитета и очищения организма. Так как Ваше здоровье ослаблено, на отравление может наложиться простуда. Главный принцип медицины — лучше предупредить болезнь, чем её лечить. А в начале осени всегда высок риск подхватить заразу, — тихо приговаривая себе под нос, просит Руна подготовить тёплую воду и принести лекарство из женьшеня, а затем аккуратно укладывает короля горизонтально и достаёт чехол с серебряными иглами.
— Вы ещё и иглоукалывание практикуете?
— Это одно из основных направлений медицины, разумеется, я должен им владеть, Ваше Величество, — просит лечь на живот и приспустить верхнюю часть одежды. — Вам нечего стесняться, даже мой помощник не будет смотреть.
Рун понимает намёк и отворачивается к окну, пока Юнги помогает королю снять платье. Он невесомо проводит тёплыми ладонями по нежной коже и, нащупав нужное место, аккуратно вводит иглу на небольшую глубину.
— Если станет больно, скажите мне, хорошо?
Тэбон расслабляется, пока Мин оставляет иглы в разных точках, иногда по две в одном месте. Чувствуется, что у омеги подрагивают ладони, но в то же время он ведёт себя довольно искусно и уверенно.
— Напомни, какого ты года рождения? — Лёжа на согнутых в локтях руках, тихо уточняет.
— Я родился в год собаки.
— Выходит, тебе двадцать?
— Так и есть, мой король, — заканчивает и просит полежать в таком положении немного.
Взяв из сумки настой эвкалипта, купленный у иностранных торговцев, Юнги выливает ярко пахнущую жидкость на ладони и немного согревает, чтобы затем аккуратно втереть в спину омеги. Это растение имеет большое количество полезных свойств, и даже его запах способен предупреждать и лечить болезни.
Тэбон прячет улыбку в изгибе руки, в которую упёрся лицом. Император тоже пахнет эвкалиптом, этим резким и свежим запахом.
Юнги тоже мысленно отмечает, пока массажными движениями разминает чужие мышцы, чтобы разогнать кровь и снять отёки и усталость, что запах напоминает ему кое-кого.
— На этом всё, — вытирает руки поданным Руном полотенцем и помогает королю надеть одежду.
Разгоряченной эффектом растения и умелыми руками лекаря кожи касается слегка прохладная ткань, от чего омега немного ежится.
— Мне значительно лучше, спасибо, — удовлетворённо прикрывает веки, ощущая лёгкое желание заснуть.
Юнги так хорошо размял его тело, что Тэбон невольно сильно расслабился.
— Если Вы всё-таки почувствовали сонливость после иглоукалывания — это нормально, можете подремать, но только на животе. Вреда не будет, — словно услышав его мысли, Мин услужливо подкладывает под голову короля мягкую подушку и помогает удобнее устроиться.
— Тогда я всё же посплю немного, — уложив голову на согнутые руки, устало бубнит Тэбон, сразу же прикрывая веки. — Но не дайте мне проспать весь день, у меня ещё много дел.
Юнги с Руном кланяются и тихо выходят, предупреждая, что Его Величество захотел отдохнуть. Слуги, во главе с Сынгу — приближённым короля, недоверчиво осматривают омег. Всё-таки, любой может вот так прийти в покои короля, отравить его под видом лечения, а потом повелеть не беспокоить, прикрываясь отдыхом монарха. Однако когда дело касается лекаря Его Величества, сомневаться непозволительно.
Поэтому слуги только кланяются и обещают внимательно присматривать за королём.
Следом Юнги и Рун торопятся навестить детей, которые со вчерашнего дня уже должны были устроиться на новом месте. Омеги заглядывают в военный корпус, где солдаты привычным образом огибают тридцатый круг по тренировочному плацу.
Генерала на месте не оказывается. За него на помосте с важным видом стоит капитан Ли, оглядывающий лисьими глазами пытающихся не задохнуться солдат.
Как правая рука императора и глава его личной стражи Ли Вэй довольно часто сражается и тренируется наравне с Великим генералом. После Чонгука самый важный пост в армии занимает именно он.
И как бы генерал ни был жесток на тренировках, хуже капитана нет никого. Если Чонгук уверен в своих солдатах, то Ли Вэй делает всё, чтобы так и оставалось. Сила войска Империи должна быть такой же непоколебимой, как само правление династии Чон. Поэтому воинам остаётся только надеяться на то, что капитан будет заменять генерала как можно реже.
Арун кидает быстрый взгляд на профиль мужчины, который, кажется, совсем не моргает, с удовольствием наблюдая за страданиями солдат. Он сам в свои годы прошёл мучительные тренировки, во время которых хотелось только отправиться к предкам, но умереть достойный воин должен только на поле боя. Пришло их время стать выносливыми и сильными сынами Империи.
Словно почувствовав на себе острый взгляд, Вэй медленно оглядывается подобно хищнику, выискивающему добычу. Сразу же находит, кинув взгляд влево.
Он также медленно обводит омег глазами, задерживаясь на стоящем за лекарем Руне. И что их могло привести сюда?
Мужчина медленно спускается по лестнице, на что солдаты мгновенно реагируют и останавливаются, сразу же вытягиваясь в ровную шеренгу. Они тоже замечают стоящих у входа на плац красивых омег.
— Продолжайте, — почти рычит, замечая, что мужчины неприлично уставились.
Под набравший новую силу топот Ли подходит к гостям и слегка улыбается, пытаясь оставить личину сурового капитана только для солдат.
— Добрый день. Что привело вас сюда? — Смотрит на Аруна, но обращается к Юнги.
— Мы по вопросу к генералу. Он ещё не во дворце? — Мин косится то на своего друга, то на капитана, и, делая вид, что ничего не замечает, как бы случайно закрывает Руна своим телом, не теряя вежливой улыбки.
— Его Превосходительство отлучился по поручению императора, сегодня я вместо него, — вынужденно переводит взгляд на лекаря и улыбается невинно.
— Вот как. Тогда мы могли бы попросить об услуге Вас?
— Разумеется, я в вашем распоряжении, — жестом руки намекает продолжать говорить.
— Вчера мы привели сюда некоторое количество детей, и Его Превосходительство дал обещание заняться их подготовкой, чтобы в последствии взять в ряды солдат. Могу ли я узнать, как обстоят дела у этих мальчиков?
— Великий генерал счёл разумным создать отряд для новобранцев, поэтому эти юнцы будут тренироваться отдельно от уже посвященных в солдаты. Для них также строят специальные корпуса, куда они смогут переселиться позже. А пока их определили в казармы, старшие товарищи за ними хорошо приглядывают. Сегодня была их первая тренировка, и, кажется, недовольных не осталось.
— Это радостно слышать. Позволено ли нам их навестить? Полагаю, первое время нужно уделять им немного больше внимания, — Юнги косится на Руна, который молча стоит у него за спиной и смотрит в землю.
— Наведываться в казармы солдат для двух незамужних омег немного… — Ли Вэй неловко чешет затылок и также смотрит на помощника лекаря, который в ответ хочет стать невидимым.
— Тогда Вы могли бы составить нам компанию? — Всё-таки подает голос Рун, поднимая хитрый взгляд на альфу напротив. — Или это слишком затруднительно?
— Полагаю, у Его Светлости и так достаточно забот, — улавливая интонацию друга, лукаво улыбается Юнги, прикрывая лицо широким рукавом платья.
Понимая, что оставить просьбу близкого к Их Величествам человека, будет большим упущением и неуважением, Ли Вэй медленно мотает головой и сдаётся:
— Нет, это не будет проблемой, разумеется, я вас сопровожу.
Вздохнув, капитан разворачивается к солдатам и велит тем заканчивать тренировку и возвращаться в комнаты. Оставить их без присмотра будет ещё большим упущением.
Вежливо попросив следовать за ним, Ли Вэй идёт в сторону казарм.
В небольшом дворике между множеством низких домиков, которые, в отличие от обычных дворов, кроме фруктовых деревьев совершенно ничем не украшены, на круглой площадке играют дети. Они шумно стучат деревянными тренировочными мечами, устраивая шуточный бой. Это не часть обучения, а лишь детские забавы.
Стоит внутрь войти старшим, как мальчики останавливаются и вытягиваются по струнке. Завидев капитана, они глубоко кланяются, вытянув перед собой сложенные руки, и хором приветствуют.
Седжон стоит немного впереди всех, негласно взяв на себя ответственность за своих друзей. Когда им позволяют поднять головы, он замечает вдалеке лекаря, который приветливо улыбается ему.
— Продолжайте. Седжон, иди сюда, — Вэй подмахивает рукой, подзывая подростка, и тот, положив меч на землю, немедленно подходит.
— Здравствуйте, господин лекарь, — ещё раз кланяется, и терпеливо ждёт, пока к нему обратятся.
— Я оставлю вас, — капитан тактично ретируется, вежливо кивнув головой на прощание.
Когда альфы уходит, Юнги переводит взгляд на Седжона, который всё ещё стоит с невозмутимым лицом.
— Я пришёл, чтобы узнать, как у вас обстоят дела. Не хочу, чтобы кто-нибудь думал, что мы о вас забыли, — грациозным движением кладет руку мальчику на плечо и заглядывает в глаза. — Всё хорошо?
В ответ Седжон делает шаг назад и глубоко, в девяносто градусов, сгибается в поклоне.
— Благодаря Вам, у нас всё хорошо. Мы не забудем Вашей доброты, господин.
— Ох, не стоит, поднимайся, — Мин смущённо озирается и подходит к мальчику. — Я рад, что вы обживаетесь. Солдаты хорошо к вам относятся?
— Да, господин, они заботятся о нас и многому уже научили, — говорит с лёгкой улыбкой, а Юнги отмечает, что это, кажется, впервые, когда Седжон улыбается.
— Славно. Мы принесли вам персиковое печенье. Могу я поручить тебе передать его всем остальным? — Мин берёт из рук Руна бамбуковые коробки, сложенные одна на другую, и перевязанные лентой, и протягивает мальчику. — Также я бы хотел, чтобы ты сопроводил нас к омегам из твоей семьи. Полагаю, им немного сложнее привыкнуть, чем вам, поэтому они могут бояться незнакомых людей. Тебя это не затруднит?
— Конечно, для меня честь служить Вам, — принимает печенье, ещё раз благодарно кланяется и спешит к друзьям.
— Господин, этот мальчик далеко пойдёт, — прикрывая улыбку рукавом платья, подает голос стоящий сзади Арун.
— Я тоже так думаю, — немного повернув голову вбок, отвечает шёпотом. — У меня на него свои планы.
Омеги ждут, пока Седжон закончит, и с остальным печеньем направляются в домики слуг, к которым подселили остальных детей.
Они встречают их немного холодно, но это объяснимо тем, что, если альфы проводили всё время на улице в поисках пропитания, омеги сидели в убежище и не разговаривали с чужаками.
Юнги старается быть дружелюбным и мягким, чтобы расположить к себе детей, но получается это только тогда, когда Седжон знаками объясняет им, что бояться нечего. Омежки немного расслабляются и с удовольствием уминают печенье.
Здесь не так шумно и радостно, как в солдатском корпусе, поэтому понять, что детей всё устраивает, сложнее. Юнги подходит к одному из слуг и выпытывает всё у него. Ему сообщают, что совсем маленьким детям нужны няни, ибо слуги всё ещё обязаны работать и не могут присматривать за крохами постоянно.
Поговорив немного со старшими омежками, Мин узнает уже у них, что слуги относятся к ним доброжелательно и стараются заботиться по мере сил. Многим это даётся с трудом, потому что после многочасовой уборки дворца не всегда возможно дарить любовь и ласку требующим внимания детям. Они стараются, на пределе своих сил, но стараются.
Юнги точно убеждается, что требуется найти учителей и нянь. Как можно скорее.
Как раз для обсуждения этого Юнги следом направляется к принцу. Тот оказывается в саду, в тени деревьев вышивая по шёлку золотыми нитями.
— Приветствую Ваше Высочество.
Хванун поднимает голову и приветливо кивает ею в ответ на поклон. Он двигается немного влево, освобождая место на расстеленном на земле одеяле.
— Присаживайся.
Мин, не теряя элегантности, садится на землю, подкладывая под спину одну из больших пёстрых подушек.
— Присоединишься? — Чон протягивает пяльцы с натянутой шёлковой тканью светло-голубого оттенка, пока ещё свободную от узора. — Умеешь?
— Разумеется. Благодарю.
— Что планируешь вышить? — Возвращает внимание своему творению, продолжая выводить аккуратные стежки и расширяя узор.
— Хотелось бы вышить подарок для одного человека, — Юнги упирается взглядом в пустое полотно ткани и прикидывает расположение рисунка.
— Для императора? — Слегка улыбаясь, интересуется.
— Как-нибудь и для Его Величества обязательно. Но сейчас… Для кое-кого другого.
— Умеешь заинтриговать, — Хванун всё с той же невесомой улыбкой снова поворачивается к лекарю и показывает ему свою вышивку. — Делаю подарок для генерала, как думаешь, он оценит?
Юнги заинтересованно смотрит на аккуратнейшие стежки, выведенные с максимальной точностью. Рисунок потрясающе сложный, но сделан так умело, что ощущается невесомым.
— Ваша вышивка — лучшая из тех, что мне доводилось видеть, — без подхалимства, искренне.
— Это очень приятно слышать, благодарю, — для приличия смущается, но уже принимает подобные комплименты как должное.
Омеги продолжают лёгкую светскую беседу, стараясь не уходить в напрягающие голову разговоры о политической ситуации на данный момент, угрозе войны, предстоящем приёме послов и прочем. Хочется отвлечься от гнетущих мыслей, и расслабиться душой и телом. Вышивка в этом помогает.
— Почему Вы не делаете это в компании Его Величества? Ему нехорошо?
— Нет, Его Величество просто не любит вышивать. Даже его каменного терпения не хватает на подобное, — с улыбкой смотрит на почти законченные лепестки розы на полотне. — Поэтому я обычно занимаюсь этим самостоятельно.
— Вы можете позвать меня, если не хотите сидеть в одиночестве. Для меня будет честью и удовольствием составлять Вам компанию, — вежливее некуда, Юнги очень старается придерживаться этикета.
— Тогда я отправлю слугу за тобой, когда решу посидеть в тени деревьев в следующий раз.
— С нетерпением жду этого, — лёгкий поклон одной головой, и Мин возвращается к монотонному занятию.
Спустя минут двадцать приятной тишины и комфортного молчания, Хванун откладывает пяльца и поворачивается к лекарю.
— Может, сделаем перерыв на чай? Нам есть, что обсудить.
— Конечно, Ваше Высочество. Если позволите, я бы хотел самостоятельно заварить чай.
Хванун просит слуг принести всё необходимое и вот, через несколько минут они уже ставят перед омегами небольшой раскладной столик из темного дерева.
Юнги по привычке соблюдает все правила ведения чайной церемонии, и от цепких глаз принца это не уходит. От пристального взгляда Мину становится не по себе. Он ощущает себя так, словно на него охотятся. Пантера.
— Ваше Высочество? Что-то не так?
— Откуда, говоришь, ты приехал? — Хванун не улыбается, сохраняя ледяное умиротворение на лице.
— Из провинции Ченджу, мой господин, — Юнги понемногу догадывается, что, стараясь услужить, заигрался в аристократа.
Не подобает сельскому лекарю вести и знать все тонкости чайной церемонии.
— У тебя хорошее образование и манеры, ты служил у какого-то достопочтенного господина? — Принимает чашку из чужих рук, сохраняя строгость на мягком лице.
— Да, довелось побывать на службе у супруга главы уезда, — с прежним спокойствием врёт, уверенный в том, что никто не отправит слуг в провинцию у границы, чтобы допытываться до семьи чиновника. — Вам нравится вкус?
Хванун улавливает ложь в чужих словах, но тактично умалчивает. Нужно поговорить об этом омеге с братом, он вызывает слишком много вопросов и может оказаться шпионом. Чон также игнорирует вопрос о вкусе чая.
— Я хотел обсудить приём послов из Нихон. Он состоится завтра, — аккуратно отпивает и выдерживает небольшую паузу. — Никто не посвящён в это дело, кроме некоторых слуг, которым велено готовить дворец, и правящей семьи. Но тебе я сообщаю, потому как Его Величество император наверняка пожелает видеть тебя на банкете. Нужно уточнить детали, но тебе стоило бы приготовиться.
— Приготовиться? — Юнги понимает, к чему клонит принц, но ради приличия переспрашивает.
— Наряд. Подготовь его самостоятельно. Больше не надевай то, что даст тебе Его Величество. Как в прошлый раз быть не должно.
Мин улавливает укор в чужой интонации. Ну конечно, если тогда ему ничего не сказали, не значит, что никто не заметил. Ему не по статусу носить платье с красным поясом, к тому же в присутствии короля. За подобное простолюдина пристало казнить, а аристократа — сурово наказать, но раз уж это было желанием Сына Солнца, — всем пришлось промолчать.
Хванун просит Юнги быть благоразумнее и не делать того, что может запятнать честь дворца и правителей. Пусть подобный наряд и был идеей самого императора.
— Я сделаю так, как Вы сказали, — снова лёгкий поклон.
Омега рад, что принц не стал отчитывать его при всех. Но если он до сих пор помнит, значит, давно об этом думал. Возможно, сам король тоже негативно высказывался о подобной наглости. Несомненно, винить Его Величество не посмеет никто, поэтому да, виноват Юнги.
Он и сам понимает, что не имел права надевать такую вещь. Принимая во внимание правила, король должен был непременно рассердиться. Но вместе с тем никто не может пойти против воли императора, поэтому Юнги оказывается меж двух огней.
Тактично промолчав в ответ, Хванун снова возвращает беседу в более мирное русло. Однако с этого дня он станет больше присматриваться к этому лекарю, и стоит тому допустить одну серьёзную оплошность — Чон этого не упустит.
***
Подготовка к банкету прошла относительно спокойнее, чем ожидалось, потому что все эти несколько дней от врага не было вестей. На столицу так и не напали, поэтому версия с подкупом разведчиков для поднятия паники в Империи получила подтверждение и позволила немного расслабиться.
Однако расслабиться смог только простой народ, потому что во дворце тем временем суетливо подготавливали всё самое лучшее.
Хосок с Чонгуком засели в императорских покоях на ночь, чтобы обдумать стратегию на случай неожиданной атаки. И в целом данный банкет отличается накаленной обстановкой меж двух государств, поэтому назвать его простым приемом послов не получается.
Посылать открыто кого-либо на встречу делегации не разумно, однако, приглашение на приём было выслано. В ответ пришло письмо от главного посла, в котором была высказана благодарность за приглашение и указано точное количество прибывших в делегации. Семь высокопоставленных чиновников, а также их стража. И, разумеется, количество воинов указывать не стали.
— Сколько наших людей прибыло с границы к столице?
— Я перебросил три отряда к южным воротам Хансона, ещё два — к западным. Как ранее обговаривалось, четыре дивизии не покидали лагерь на севере. С учётом прибывших солдат, рядом со столицей и в ней сосредоточено около пятидесяти тысяч человек, — отчитывается Чонгук, расставляя деревянные фигурки на лежащей на столе карте.
— Если окажется, что их поддержат с моря, наших сил может быть недостаточно, — император ведёт тонкой палочкой по границе, останавливаясь на точке, обозначающей другой город. — Ты передал послание родным короля о том, что следует быть начеку и не спускать глаз с воды?
— Правитель той провинции уверил нас, что сделает всё возможное, чтобы оказать поддержку Империи и Вашему Величеству, как и было уговорено при заключении союза между нашими государствами, — младший Чон достаёт из-за пояса письмо, заверенное печатью династии, к которой принадлежит Тэбон. — Они так же уповают на то, что мы со своей стороны сделаем всё возможное, чтобы Его Величество король оставался в безопасности.
— Можно подумать, я когда-то не ставил безопасность моей семьи первостепенной задачей. Говорят так, словно не о моём супруге речь, — Хосок, раздражённый из-за усталости, откидывается на спинку стула и хмурится. — Если бы сейчас дело обстояло по-другому, я бы принял эту просьбу как личное оскорбление.
— Но если бы на месте Тэбона был, скажем, Хванун, и государству, правителю которого он стал супругом, угрожала опасность… Полагаю, мы с Вашим Величеством непременно сделали бы куда большее ради обеспечения сохранности его благополучия.
— Ты бы в тот же день стоял у его покоев и лично охранял подобно ручному волку, — Хосок низко смеётся, представляя, как Чонгук расхаживает перед покоями младшего брата, не пуская к нему даже мужа.
Чонгук прав. Ради Хвануна они сделали бы и не такое.
— И сам я с мечом в руке стоял бы где-нибудь рядом, — дополняет, замечая лёгкую улыбку на губах младшего брата. — Впрочем, тебе и так есть, кого охранять.
— Боюсь, Тэхён и сам справится, я ему почти не нужен, — сетует генерал, разглядывая своё отражение в чашке с остывшим чаем.
— Дело не в том, насколько сильно ты ему нужен. Твой долг — показать, что муж может положиться на тебя в любую секунду и ты положишь к его ногам весь мир, стоит ему захотеть. Понимаешь ли, омеги и сами на многое способны, но суть в ощущении поддержки и любви со стороны альф, — помедлив, выходит в сад.
— Я запомню Ваши слова, — с лёгкой издёвкой кивает головой Чонгук, мысленно заметив, что его брат, очевидно, стареет, раз старается выглядеть умудрённым опытом.
— А вот подхалимства не надо, — подойдя к кустам с цветами, Хосок аккуратно ведёт пальцами по белоснежным лепесткам. — Ступай к себе. Можно немного выдохнуть и подготовиться к приёму. Передай своему жениху моё пожелание о вуали. Хочу ограничить послам возможность запомнить наших омег в лицо. И пусть не стесняется надевать всё самое роскошное, что позволяет его статус. В конце концов, он войдёт в правящую семью самого могущественного государства этой части света. Надеюсь, ты не скупишься на подарки?
— Благодарю, Ваше Величество, я передам Тэхёну Ваши слова, — Чон кланяется и оставляет брата наедине со своими мыслями.
Генерал с досадой выдыхает, понимая, что никому, кроме императора, не прочувствовать всё то волнение за свою страну и свой народ, которое возникает в такие моменты неизвестности. Как бы Чонгук ни старался облегчить ношу старшего брата, бóльшую часть дел Хосок все равно оставляет на себе и решает в одиночку. Легко быть правителем, когда в стране хороший урожай, множество ресурсов и большая армия, нет никаких бедствий, войн, болезней. Тяжело своё государство к такому привести.
Глянув на небо, Хосок отмечает, что ещё не сильно затемно, поэтому, подумав немного, зовёт слуг, стоящих под дверью. После длительных размышлений хочется хотя бы немного разгрузить голову от тяготеющих страхов.
— Передайте лекарю Юнги, что я жду его, а также подготовьте свежий чай и сладости, — вернувшись в комнату и бросив быстрый взгляд на склонившегося перед ним бету, садится за стол, аккуратно складывая карту. — И уберите вот это.
Омега не заставляет себя ждать и уже через десять минут заходит в покои императора, почтительно кланяется и встаёт рядом с альфой, когда тот манит его рукой.
— Мы какое-то время не виделись, у тебя всё хорошо? — Приглашает омегу сесть напротив.
— Благодарю за заботу, у меня всё в порядке, — послушно располагается на стуле и, спросив одними глазами, наливает им обоим чай. — А как чувствует себя Ваше Величество? Надеюсь, Вы в здравии?
— Не стоит формальностей, Юнги, я позвал тебя, потому что тосковал и мне приятна твоя компания. Лучше поговори со мной о чём-нибудь незначительном, — Хосок заглядывает в чужие глаза и пристально смотрит несколько секунд. — Если хочешь.
— Для меня будет честью развлекать Ваше Величество.
— Я же попросил. Не развлекать, а поговорить о чём-нибудь приятном, просто составь мне компанию сегодня.
— Тогда… мы могли бы сыграть в Го? — Аккуратно подбирает тему, хотя понимает, что эта игра не такая лёгкая, чтобы просто скоротать за ней вечер.
— Нет, забудь об этом. Давай прогуляемся, — Чон выдыхает, оставляя попытки добиться от омеги чего-то определённого.
Мысленно заметив, что Юнги одет слишком легко для прогулки на улице прохладным вечером, Хосок велит слугам принести омеге что-нибудь, чтобы не замёрз. Мин благодарно улыбается, когда император самостоятельно вешает на его плечи тёмно-синюю бархатную накидку, мягко проходясь пальцами вдоль по рукам. Чон не может сдержаться от хотя бы мимолетного касания.
— Скажешь, если станет холодно, и мы вернёмся в покои.
Кивнув, Юнги ждёт, пока Хосок выйдет из покоев в сад и следует за альфой. Тот, сложив руки за спиной, медленно подходит к мраморному фонтану с журчащей водой, отражающей небо. Мин встаёт рядом и молча смотрит на небольшие шумные потоки, подкрашенные закатом в бордовый цвет.
— Ваше Величество хотели поговорить со мной? Чем я могу быть полезен императору?
Хосок поворачивается к Мину и упивается видом его профиля. Грациозный и изящный, на вид хрупкий, но с каменным стержнем, — этот омега словно выточен из белоснежного мрамора. Совершенно красивый.
— Мне было тоскливо этим вечером, захотелось увидеть твоё лицо, послушать голос, — честно признаётся сначала себе, а затем и омеге.
— Я рад, если моё присутствие способно отогнать вашу тоску, — медленно поворачивается к Чону и сдержанно улыбается, совсем немного.
Хосок впитывает в себя это мимолётное лёгкое движение уголков губ, подходит ближе, беря чужую бледную ладонь в свою. К нежной коже хочется прикасаться постоянно, но Чон сдерживает себя по многим причинам. Для него в новинку подавлять собственные желания, потому что стоит императору Чосона поманить пальцем — любой омега будет безмерно рад услужить. А этого взять не получается. Он подобен кусту нежного жасмина, обросшему колючими шипами так, что не подобраться и даже руку не протянуть. Что ж, хотя бы ладони Юнги коснуться можно.
— Так и есть. Хотя, видя тебя рядом, я часто скучаю пуще прежнего. Странное ощущение, но как есть, — делает шаг и ставится совсем близко, не отпуская чужой руки и аккуратно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Кажется, что ты рядом, но одновременно с этим так далёк от меня, что я не могу коснуться или просто увидеть. Мои чувства меняются столь часто: я то зол на тебя, то безмерно тоскую, то нахожусь в абсолютном замешательстве. Иногда мне думается, что нужно оттолкнуть тебя, а затем — притянуть и не отпускать. Что прикажешь делать?
Чон смотрит сверху вниз и впитывает в себя мелькающие эмоции в чужих глазах. Такой смеси из восхищения, волнения, негодования, заинтересованности и прочего он ещё не видел. Каждое действие для него в новинку, будто бы нет у него мужа и целого гарема, словно он касается омеги впервые. Словно он вновь стал неопытным юнцом, у которого пунцовеют щёки от одного лишь взгляда на красивого омегу.
— Я не смею приказывать императору, — еле слышно шепчет Юнги и это действительно было всем, что он смог из себя выдавить.
Хосок тихо низко смеётся и облизывает губы. Этого омегу невозможно выбить из колеи или это только кажется? Он всегда умудряется ответить по этикету, Чона это начинает смешить.
Он неосознанно приближается совсем близко к чужому лицу, а Юнги лишь задерживает дыхание, смотря куда угодно, но не на альфу. Чон не сразу замечает, насколько тесно стоит с лекарем и как сильно тот смущён.
Поддев чужой подбородок одним указательным пальцем, Хосок с улыбкой тянется за поцелуем. Не встретив сопротивления, он мягко касается губ омеги и смакует на языке сладкий привкус. Свободная рука скользит по спине к талии, аккуратно умещаясь на ней, а вторая по прежнему держит ладонь Мина. От неожиданности тот всего на мгновение вздрагивает, а потом втягивается в поцелуй со всей душой, открывая её и отдавая всецело.
— Ты знаешь почему люди закрывают глаза, когда целуются? — Оторвавшись лишь для того, чтобы посмотреть на красивое лицо в момент эйфории, спрашивает так тихо, словно их сокровенный секрет может кто-то подслушивать.
Юнги не до конца осознает вопрос, но всё равно отрицательно кивает, боясь открывать глаза и сталкиваться с утягивающим в свой омут взглядом императора.
— Они слишком ослеплены друг другом, — нежно проводит пальцами по чужой щеке, убирает прядь волосы у лица за ухо и оставляет короткий поцелуй над губами. — В это короткое мгновенье, пока мои глаза будут закрыты… Я буду скучать по тебе, — делает вдох и снова льнёт к приоткрытым губам Юнги.
......
