— Слушание по делу 44861 от двадцать девятого мая объявляется открытым, — громко и отчётливо лился суровый голос Руфуса Скримджера по залу суда номер десять на нижнем уровне министерства. — Беллатриса Лестрейндж, обвиняемая в пытках, подстрекательстве, нарушении статута о секретности, помощи и содействии в убийствах, служении самонареченному Тёмным лордом Волан де Морту…
Каждая фраза, словно кувалдой, била по мозгам. Сириус сидел на верхнем ярусе ступеней и едва заметно вздрагивал от каждого нового обвинения. Ремус был рядом и лишь косился на него, но ни слова не произносил. Первое слушание было открытым, лавки по периметру зала суда были заняты как судьями и членами Визенгамота, так и волшебниками и волшебницами, что изъявили желание присутствовать на заседании. Сириус выхватил из толпы зевак бледное лицо Нарциссы, она сидела поодаль и напряженно вслушивалась в речь министра, глядя куда-то в пустоту. Сириус отметил про себя, что очень храбро с её стороны было прийти сегодня — её хоть и не обвинили в содействии Тёмному, но она жена пожирателя, который тоже сейчас где-то в темницах, ждёт своей участи.
— Заместитель министра, Кингсли Бруствер, изъявил желание встать на сторону защиты обвиняемой, — Скримджер, кажется, с недовольством покосился на своего заместителя, но лицо Кингсли не выражало совершенно ничего. Он сидел рядом с министром, облаченный, как и все сегодня, в тёмную мантию, и лишь коротко кивнул.
По залу пробежал шепоток, кто-то недовольно заворчал. Сириус прикрыл веки, представляя себе, что ждёт их дальше. И что за шквал неодобрения вывалится на Кингсли. Он был бесконечно благодарен ему. Но понимал, чем это может обернуться для Бруствера.
— Вам слово, мистер Бруствер. Поясните свою точку зрения, — Скримджер только что не фыркнул, голос его стал ещё жёстче.
— С удовольствием, министр, — густой бас Кингсли раскатился по помещению, он плавно поднялся на ноги, придерживая мантию, и вышел из-за стола судей. — В ходе допроса были выяснены детали, что должны повлиять на ход дела и помочь в поимке сбежавших пожирателей. А так же весомые смягчающие обстоятельства. — Кингсли обвёл взглядом зал суда и медленно спустился по ступеням вниз. — Беллатриса Лестрейндж готова сотрудничать со следствием.
Шёпот и гомон новой волной пронеслись по рядам, Кингсли выжидающе осматривал их всех, на долю секунды его взгляд остановился на белом, как полотно, лице Сириуса. Сидевший в самом низу стенографист с усердием скрежетал пером по пергаменту, записывая всё, что было сказано.
— Также, прошу отметить в пергаменте тот факт, что обвиняемая добровольно сдалась под стражу и отдала мракоборцам свою палочку.
— Принято к сведению, — спокойно сказал министр и кивнул пареньку внизу, тот сделал пометку. — Стража, введите заключенную! — громче изрек Скримджер, и массивные двери со скрипом распахнулись.
Сириус резко обернулся. В зале воцарилась тишина, никто не издавал ни звука, все взгляды устремились на дверь. Секунды тянулись мучительно медленно, он сглотнул горечь, что обжигала гортань. Наконец её ввели. Показалась в проёме двери сначала стража, а затем и её тонкая фигура, облачённая в потрёпанную и выцветшую рубаху почти до пола. Сердце Сириуса болезненно сжалось, и Ремус незаметно сжал его локоть.
Белла шла медленно, с трудом переставляя ноги, но голова её была высоко поднята, она смотрела прямо перед собой. Копна волос, кое-как закрученная на затылке, местами растрепалась и отдельные пряди ниспадали ей на спину. Она была бледна, щёки запали, обтягивая острые скулы, под глазами залегли почти чёрные тени. Но шла Белла уверенно, поддерживаемая за локти с двух сторон охранниками. Ещё двое шли сзади, направив на неё палочки.
— Какие же идиоты, она безоружна и больна, еле на ногах держится, а они ведут её так, словно она может их сожрать… — зашипел Сириус, но Ремус сильнее сжал его локоть и шикнул.
Сириус не сразу заметил, что руки её закованы в цепи. Её проводили до стула, что стоял в центре зала, и довольно грубо на него усадили. Белла лишь подняла глаза на обидчиков, но не произнесла ни слова. Взмах палочкой — и цепи приросли к полу, её руки с силой, совершенно не уместной, дёрнули в стороны и уложили на подлокотники, с которых змеями взвились ремни и тут же обхватили тонкие запястья.
Сириус выдохнул и продолжил молча наблюдать. Ему не положено высовываться, Кингсли строго-настрого запретил устраивать сцены и вмешиваться в ход дела. Сириус был намерен следовать его указаниям, но видеть её в таком состоянии, да ещё и то, как грубо с ней обращаются, было невыносимо. Ремус выпустил его руку из хватки и оправил пиджак.
— Беллатриса Лестрейндж, вы ознакомлены с предъявляемыми вам обвинениями? — Скримджер смотрел на неё ничего не выражающим взглядом.
— Да, — сказала она и подняла на него взгляд. Затем Белла покрутила головой, высматривая что-то, или кого-то, но ничего не увидела. Сириус был позади неё. Он видел сейчас лишь её затылок. А она его видеть не могла вовсе.
— Вы согласны с ними? — в звенящей тишине голос министра словно громом раскатывался и отскакивал от стен.
— Да, я признаю многие из них, — Белла смотрела теперь вперёд, по залу пошёл ропот. Скримджер порылся в пергаментах, что лежали перед ним, казалось, просто для виду, а Белла между тем внезапно продолжила, чем вызвала удивление на его лице: — Но должна заявить, что меня вынуждали в подавляющем большинстве случаев.
Сириус судорожно сглотнул. Все присутствующие разом смолкли, и только скрежет пера по пергаменту был сейчас слышен, и то после запинки. Кингсли стоял у скамей и слушал, он был спокоен и сосредоточен. Он ждал, когда ему снова дадут слово.
— Вы заявляете, что находились под заклятием Империуса? — вопросительно изогнул бровь Скримджер, чуть наклоняясь вперед.
— Нет, министр. Но меня вынудили примкнуть к Тёмному лорду. Я этого не хотела, — голос её был тихим и ровным, но слышно его было очень хорошо даже на задних рядах.
Сердце Сириуса колотилось, он готов был вскочить и подтвердить её слова, но Ремус предусмотрительно положил руку ему на плечо.
— Мы здесь всегда считали, что служение Тёмному было на добровольной основе, — хмыкнул министр, прожигая подсудимую взглядом.
— Отчасти, да. Но у меня не было выбора.
— Что значит — у вас не было выбора? Вам угрожали?
— Нет… не напрямую. Но если бы я не пошла по стопам мужа, последовало бы наказание, — голос её едва заметно дрогнул.
Гробовая тишина, заволакивающая зал заседаний, звенела в ушах Сириуса, лишь короткие реплики министра и Беллы нарушали её. Все жадно слушали и не решались поднимать шум.
— Наказание? Что вы имеете в виду под наказанием?
— Круциатус. И угроза жизням родных.
— Вы знаете, где сейчас ваш муж?
— Не уверена, но я думаю, что он погиб.
Министр переглянулся с Кингсли, и тот едва заметно кивнул. Скримджер призадумался, обдумывая услышанное.
— То есть вы утверждаете, что вас посредством наказания вынудили стать пожирателем смерти? Как и вашего мужа?
— Мой муж был пожирателем смерти, поэтому пришлось и мне. Лестрейндж со школы был в компании Тёмного. И вскоре после заключения брака Тёмный изъявил желание привлечь супругов к общему… делу, — Белла говорила почти равнодушно, только Сириус улавливал в её речи нежелание вспоминать это всё, слабую дрожь.
— Если вы знали о том, что ваш муж со школы в дурной компании, зачем же вы вышли за него? Раз не хотели участвовать в этом? — тон Скримджера был почти насмешливым, но он всё же сохранял незаинтересованный вид.
— Меня не спрашивали, министр, хочу ли я стать его женой, к тому же, тогда мне о нём не было известно почти ничего, — едва уловимый шорох прошёлся среди судей от этих слов.
— То есть, вас выдали замуж по расчёту?
— Да.
— Против вашей воли?
— Я была согласна на этот шаг для блага семьи. Но выбора мне не предоставляли.
Министр нахмурился и разглядывал её с прищуром. Он постучал пальцами по столешнице и снова подался вперёд.
— Вы сказали, что привлекали супругов. Но в таком случае и ваша сестра Нарцисса должна быть пожирателем.
— Нет! — несколько эмоционально воскликнула Белла. — Нет, Нарцисса тогда носила дитя, она была бесполезна для Тёмного.
Сириус бросил взгляд на Нарциссу — та с трудом сдерживала слёзы. Даже сейчас она защищает сестру. Он провёл рукой по волосам и снова уставился вниз, на чёртов стул. Ему казалось, что он не выдержит этого всего. Но у него не было выбора.
— Что же, — задумчиво протянул министр, оглядывая судей на скамьях, — кто-то может подтвердить ваши слова?
— Нет, не думаю, — после недолгой паузы произнесла Белла, голос её несколько сник.
— Но суд не может опираться лишь на ваши показания, так что, я думаю…
Пока Скримджер медленно растягивал слова, Сириус готов был вскочить и поручиться за неё. Он уже почти встал, Ремус дёрнул его вниз и собрался было что-то сказать, как вдруг…
— Я могу подтвердить! — все взгляды устремились в сторону одинокой фигуры на другом краю зала. Нарцисса стояла прямо, она была бледна и сжимала в пальцах край своей серой мантии. Глаза на мокром месте, устремлены на Беллу. Та тоже чуть повернула голову в сторону сестры. Но Сириус не мог видеть её лица.
— Боюсь, вы заинтересованное лицо, миссис Малфой, — резко сказал министр.
— Боюсь, другого свидетеля у нас нет, — взял слово Кингсли, медленно выходя на середину зала, — весь первоначальный состав пожирателей либо убит, либо ещё не пойман. Мы можем допросить ещё Люциуса Малфоя, если вы дадите на это разрешение, министр. Я считаю, нам нужно выслушать и миссис Малфой. Под присягой, разумеется.
Скримджер недовольно скривился на секунду, но всё же согласился. Бруствер взмахнул палочкой, и чуть поодаль Беллы возник стул, на который он и проводил Нарциссу. Та, когда проходила мимо, бросила на сестру взгляд, полный боли, и опустилась на предложенное место. Сириус угомонился на мгновение, чудом лишь им удалось не привлечь к себе внимания, потому что возня с Ремусом была довольно шумной, они шикали друг на друга и пару раз с грохотом усаживались на скамью. Вернее, друг усаживал его. Ремус прожигал его сердитым взглядом.
— Тебе что сказано? Не вмешиваться! — прошипел на ухо Сириусу друг, но всё его внимание уже было обращено вниз. Он не ожидал, что Нарцисса вступится. Он жадно внимал каждому шороху, доносящемуся снизу.
— Что ж, миссис Малфой, вы осознаете всю серьёзность и последствия любого сказанного вами слова? — громыхал Скримджер со своего места.
— Да, осознаю, — Нарцисса сидела прямо, словно проглотила гвоздь, и говорила громко и отчётливо.
— Клянетесь ли вы говорить только правду?
— Клянусь.
— Хорошо. Кингсли, вам слово, — министр откинулся на спинку сидения и сложил руки на стол, переплетя пальцы.
— Благодарю, министр, — сказал Кингсли, и его бархатный голос полился по залу. Он обернулся к Нарциссе. — Миссис Малфой, вы утверждаете, что можете подтвердить слова миссис Лестрейндж. Вы присутствовали при нанесении метки вашей сестре? — Кингсли говорил мягко и спокойно, он подошёл к Нарциссе ближе.
— Нет, тогда я не присутствовала. Но я была на первом собрании, когда нас с сестрой представляли Тёмному. И я слышала постоянную ругань дома, Белла отказывалась принимать его сторону.
— И что же происходило на первом собрании?
— Да ничего особенного, — Нарцисса нахмурилась, припоминая подробности. — Мы сидели все за большим столом, Тёмный рассказывал о своих планах и о том, что нуждается в сторонниках. Могущественных сторонниках из знатных чистокровных домов, — она запнулась и перевела дыхание. — Говорил, как хорошо бы ему послужили мы, ведь Блэки славный род и прочая чушь. Раз уж наши мужья в его свите, и мы обязаны оказать ему честь и присоединиться к нему, — Нарцисса подняла глаза на Кингсли.
— Что было дальше?
— На том и попрощались. Я была беременна, и Люциус убедил Тёмного в том, что я слаба и не пригожусь для его планов, к тому же, мой сын будет первым ребёнком, рождённым в его мире. Люциус готов был нести любую чушь, чтобы меня оградить от этого.
— А что же Лестрейндж? — Кингсли перевёл взгляд на Беллу, она словно была не здесь, отрешённо пялилась в одну точку, куда-то мимо него.
— Лестрейндж… — Нарцисса тоже посмотрела на сестру и немного стушевалась, — они ругались после собрания, уже дома. Белла не хотела идти с ним дальше, но он настаивал. Что его жена обязана ему соответствовать.
— И ваша сестра так просто согласилась? — Кингсли приподнял бровь, снова бросая взгляд на Беллу.
— Нет, они о чем-то ещё говорили, я не слышала… — Нарцисса вздохнула, — а потом он её ударил по лицу.
Сириус сжал до боли край скамьи, на которой сидел. Этот урод её ещё и бил! «Хорошо, что он сдох, а не то бы я его сам прикончил».
— Миссис Лестрейндж, — Кингсли обернулся к Белле, она моргнула и сосредоточилась на его лице, — что сказал тогда вам ваш муж?
— Что я должна слушаться его, иначе он заставит силой, — совершенно отрешённым голосом произнесла она.
— Он часто применял к вам силу?
— Нет, время от времени, — Белла запнулась и тряхнула головой. — Мне было плевать на него, но у меня были свои мотивы. Я боялась, что в случае моего отказа всех Блэков ждёт расправа за ослушание.
— Понятно, — Кингсли развернулся и громко провозгласил: — Прошу отметить факт запугивания и принуждения подсудимой.
— С чего мы должны ей верить? — донеслось откуда-то со скамьи судий.
— Миссис Малфой, — Кингсли снова обернулся к сестрам, — вы готовы принять сыворотку правды и повторить свои показания?
— Да, — без промедления ответила Нарцисса и гордо вскинула голову.
— Министр, ваше слово. Нам попросить принести сыворотку?
Скримджер нахмурился и на пару минут повисла тишина.
— Нет необходимости, — изрёк он. — Но это не умаляет того факта, что преступления имели место быть, вынуждены они были или нет.
— Разумеется. Здесь хотелось бы остановиться отдельно, министр. Учитывая, что подсудимая и вовсе не хотела участвовать в делах Тёмного, вынуждена была из страха слушаться мужа, а так же то, что присутствовал факт насилия, я хотел бы настоять на обследовании в больнице святого Мунго. Постоянное плохое самочувствие в купе с душевным расстройством так же способствуют моей просьбе. Обвиняемая уже оказала неоценимую помощь следствию в ходе вчерашнего допроса, — снова шёпот волной колыхнул все ряды, а Скримджер нахмурился.
— Вы хотите доказать её невменяемость? Полно, Кингсли, она вполне в порядке.
— Не уверен, министр. Мне не хотелось бы упрятать за решетку больного человека. К тому же, — Кингсли бросил многозначительный взгляд, — многие более опасные преступники были освобождены и за меньшую помощь Визенгамоту.
Снова воцарилась тишина, многие опустили взгляды в пол. Кингсли медленно обернулся, оглядывая всех сидящих взглядом, и снова остановился на министре.
— То было давно, Кингсли. И при другом министре.
— Разумеется. Так почему бы нам с вами не начать судить по справедливости, а не по убеждениям прошлого, министр?
Скримджер молчал. Он сверлил взглядом своего заместителя, переводил его то на двух женщин, что сидели в центре зала, то на скамью судей. Никто не произнёс ни слова.
— Заседание окончено! — громогласно изрёк он после нескольких минут усиленных размышлений. — Допросить Малфоя и всех имеющихся пожирателей в подземельях. Обследовать обвиняемую в Мунго. Кингсли, это всё ложится на ваши плечи! — голос его был резким и суровым. Бруствер лишь мягко кивнул, заложив руки за спину. — Следующее заседание четвёртого июня! Увести обвиняемую! — он хлопнул ладонью по столу, и охрана тут же подскочила к Белле.
Ремни упали на стул, цепи звякнули и оказались в руках у двух дородных мужчин, что стали по обе руки от неё. В том же порядке они покидали зал, и на этот раз Сириус сумел встретиться с ней взглядом. Белла слабо улыбнулась ему и в следующее мгновение скрылась за дверью.
— Все могут быть свободны!
Поднялся шум от десятков голосов и шорох от мантий. Сириус вскочил и бросился к Кингсли, пробираясь сквозь толпу против течения и бесцеремонно расталкивая локтями всех, кто встречался на пути. Он замер, когда в самом низу мимо него прошагал министр со стиснутыми челюстями и суровым видом. А затем подошёл к Брустверу, который ждал его у трибуны.
— Ну как прошло? Что это всё значит? — взволнованно зашептал Сириус, не обращая внимания на волосы, что упали ему на лицо.
— Довольно неплохо, — спокойно ответил тот, — пока всё в её пользу, и миссис Малфой встряла весьма удачно. Но я бросил вызов министру.
— Это плохо?
— Как сказать, — они вместе двинулись к выходу, когда Ремус поравнялся с ними, — министр жаждет быть лучше предыдущих, жаждет справедливости. И это нам на руку. Но теперь он будет с куда большим рвением и дотошностью участвовать в разбирательстве.
Трое мужчин пропустили вперёд большую часть народу и неспешно двинулись следом.
— Но шансы есть? — не унимался Сириус.
— О да, шансов предостаточно, — Кингсли ободряюще улыбнулся и вырвался вперед, оставляя Сириуса в задумчивости. Он машинально шагал дальше, нагоняя Ремуса. Ох, сколько ещё это всё продлится?..
***
Сириус мотался в последнее время, как загнанный, из Лондона в Стёрлинг и обратно. После заседания суда он распрощался с Ремусом и трансгрессировал на знакомую уже улочку. Дело Беллы двигалось, хоть и чертовски медленно. А вот усыновление не двигалось вовсе, это оказалось таким долгим делом! Он почти каждый день виделся с сыном и общался с мисс Робинс, но его заявку упорно не хотели рассматривать — естественно, по магловским меркам он был безработным и одиноким человеком без нормального жилья, и вот объясни этим глупым людям, как всё устроено. Он наколдовал себе уже справку о работе (и понадеялся, что такие мелкие махинации не будут караться законом), но кое в чем они были правы: в имеющемся у него жилье нельзя было жить с ребёнком.
Сириус искал подходящий дом вот уже неделю, и всё его не устраивало. В конце концов он остановил свой выбор на маленьком домике в пригороде Лондона, в отдалении от каких бы то ни было соседей. В любом случае он воспринимал это жильё как временное, которое всегда можно сменить. Сейчас важен был сам факт его наличия. Домик в принципе был неплох — на опушке лесного массива, чистый и светлый, с деревянной оградой. Всем необходимым его всегда можно было снабдить. В любом случае это было лучше, чем его квартира, в которой он уже не мог находится без зубного скрежета. Сириус заключил договор аренды и предоставил его копию мисс Робинс.
Когда он её донёс, в кабинете мисс Робинс его встретила милая парочка, они беседовали с заведующей приюта, и ему пришлось ожидать в коридоре. Но суть разговора он уловил — и очень напрягся. Ведь они хотели усыновить малыша. И этим малышом вполне мог оказаться Альтаир.
Он тогда умудрился все сторонние заявки на усыновление Альтаира уничтожить, пока никто не видел. Любой парочке фермеров малыша отдадут охотнее, чем ему, Сириус это прекрасно осознавал. И пока он оббивал пороги приюта, таких нашлось аж три. Мисс Робинс очень виновато на него смотрела, когда те люди уходили, она сама же рассказала ему о них. Сириус понимал, что женщина расположена к нему, но одного её слова было недостаточно. Он её не винил, нет. Но очень беспокоился и вылизывал свою репутацию в глазах маглов, как мог. Нервы его были уже на пределе, он страшно боялся потерять сына. Но пока он был занят этой магловской чепухой с бумагами, он не рвал сердце из-за Беллы. Он был при деле, и это помогало ему не свихнуться из-за волнения за ход её дела.
Сириус бодрым шагом пересёк знакомый коридор и ослепительно улыбнулся девушке Нэнси. Сегодня она была бледна и неразговорчива.
— Мистер Блэк, здравствуйте! — как-то испуганно пискнула она и стушевалась.
— Добрый день, Нэнси. Ты не заболела? Как-то устало выглядишь, — спросил он, облокачиваясь локтем о её стол.
— Нет, всё в порядке, — она натянула дежурную улыбку.
Сириус хмыкнул и прошёл в детскую. Все малыши играли, нянечка, белее полотна, сидела в углу. «Да что с ними сегодня?» — подумал Сириус, поздоровавшись и с ней. Он подхватил сына на руки и прижал к своей груди. Альтаир уже узнавал его, улыбался и начинал что-то лепетать, когда он приходил.
— Как дела, дружище? — Сириус усадил сына на локоть и заглянул в умные, серые глазки. Малыш что-то промурлыкал на своём, на ангельском, и обхватил Сириуса ручками.
Он сел на стул у кроватки с ребёнком на руках и стал плести ему какую-то чушь, лишь бы что-то говорить. Улыбался, как идиот, и нёс околесицу самым глупым голосом, не замечая никого вокруг. Вдруг Альтаир что-то пискнул и недовольно скривился, протягивая ручку куда-то к своей кровати.
— Что там, милый? — пропел Сириус и обернулся. Там лежала поилка около подушки. — Ты хочешь пить?
Но не успел он потянуться и взять её, как малыш снова что-то недовольно проворчал, и поилка сама поднялась в воздух и поплыла к протянутой руке ребёнка. Сириус сперва округлил глаза, а после довольно улыбнулся, в душе его распирала страшная гордость, что его сын в столь юном возрасте так легко призывает предметы. Но тут до него внезапно дошло, что они здесь не одни, и почему Нэнси и нянечка такие странные. Он бросил взгляд на стул у стены — женщина на нём сливалась со штукатуркой и зажимала рот ладонью. Сириус перехватил поилку и дал её сыну, словно ничего не произошло. И понял, почему мальчика вернула первая приёмная семья. Странно, что здесь это заметили только сейчас, судя по всему. Сириус хмыкнул и понадеялся, что Альтаир поспособствует ускорению рассмотрения его заявки.
Сегодня он вдруг задумался, что дом совершенно не готов к появлению ребёнка. И когда Сириус покинул приют, он отправился прямиком за волшебными детскими товарами.
***
Сегодня Сириус решил остаться в новом доме. Он весь вечер собирал кроватку, перекрашивал стены в комнате, что решил отвести под детскую, ставил манеж и вешал полку для книг. Потом разбирал остальные покупки — он в каком-то буйном помешательстве скупил гору игрушек, машинок, медведей, кубиков, книжек, миниатюрную метлу, гору детской посуды и одежды и ещё кучу всего по мелочи.
Сириус развел тот ещё бардак, разбираясь с детской, и просидел там до поздней ночи. Но стены, выкрашенные в небесный голубой оттенок, радовали глаз, и белая кроватка, что стояла теперь у окна, вызывала странный трепет. Он взмахом палочки избавился от мусора, собрав его в пакет, и ещё раз оценивающе оглядел комнату. И понял, что нужен ещё комод для одежды. Сириус спустился вниз, в гостиную, и с ужасом осмотрел заваленный покупками диван, попивая сливочное пиво. Всё это ещё нужно разложить… Энергии у него было хоть отбавляй, и если бы не тот факт, что всё уже закрыто, он помчался бы за комодом и принялся наводить порядок. Но это занятие решено было отложить до завтра.
Сириус поднялся в комнату, что должна была стать его спальней, и завалился на огромную и холодную кровать, как был, в одежде, поставив бутылку на тумбочку. Пока он был занят обустройством детской, настроение его было приподнятым, а сейчас тоска начала накатывать на него с новой силой. И лишь теперь он начал чувствовать усталость, когда голова коснулась подушки, и ноющие мышцы получили возможность расслабиться, утопая в мягком матрасе. Сириус чувствовал себя одиноко. Он понадеялся, что скоро всё это закончится, и рядом с ним будет его сын и любимая женщина, и в этом новом доме они смогут начать всё заново и жить счастливо. Он потёр глаза, что начинали щипать от резко наваливающейся, как лавина, усталости, и прикрыл веки. Его мгновенно окутала тьма.
Когда Сириус открыл глаза, было уже светло. Странно, ему показалось, что он задремал всего на пару минут, но из открытого окна лился тёплый солнечный свет, лёгкий ветерок колыхал белую занавеску и нёс запахи весны и свежей зелени. Тело затекло от того, что он пролежал в той же позе, в какой заснул, всю ночь, и Сириус со стоном перевернулся на бок. И уставился на видение, что никак не могло быть правдой, немигающим взором. Моргнул пару раз, но видение никуда не исчезло.
Подле него лежала Белла, окутанная рассветным сиянием, словно облаком. Она мирно спала, положив ладони под щёку. Сириус приподнялся на локте, ничего не понимая, и аккуратно коснулся её щеки, думая о том, что она испарится, и пальцы не почувствуют кожу под ними. Но они наткнулись на мягкую преграду и заскользили по скуле, отчего Белла нахмурилась и раскрыла глаза.
— Милый… — протянула она, сладко потягиваясь и сонно улыбаясь ему. Сириус же, казалось, не мог произнести ни слова.
Он решительно не понимал, где он находится.
Белла смотрела на него сияющим взглядом, лёгкий румянец тронул её щёки, она была такая тёплая и мягкая, едва отошедшая ото сна. Она протянула ладонь и провела по его щеке, зарываясь пальцами в волосы, и приподнялась, оставляя лёгкий, невесомый поцелуй на его губах. Всё так же искренне улыбаясь, откинулась назад на подушки.
Сириус склонил голову на бок, разглядывая её, и опустился следом, приникая к таким любимым губам, по которым он так соскучился. Она была всё та же, не видение, не мираж, такая мягкая и живая, податливая. Белла усмехнулась в его губы и с энтузиазмом ответила, обвивая его шею руками и притягивая ближе к себе. Сириус чуть слышно простонал и сгрёб её в охапку, заваливаясь на бок. Он провёл ладонью по её плечу, затем ниже, забираясь под одеяло. Огладил линию талии и сжал пальцы на бедре, комкая тонкую и невесомую ночную сорочку. Белла теснее прижалась к нему всем телом и закинула ногу ему за спину, дыхание становилось сбивчивым, она подалась вперёд и, не прерывая поцелуя, опрокинула его на спину и уселась сверху. Сириус охнул и оторвался от губ Беллы, затуманенным взглядом любуясь ею. Белла возвышалась над ним и лукаво улыбалась, выравнивая дыхание. Она подняла ладонь и мучительно медленно стала спускать с плеча лямку ночнушки, Сириус жадно следил за каждым её движением.
«Как же ты красива…» — только и пронеслось у него в голове.
Но внезапно дверь в спальню отворилась, и Белла обернулась, поправляя рубашку. Вошёл, шлепая босыми пятками по паркету, мальчик лет пяти в обнимку с большущей плюшевой собакой. Он потирал глаза на ходу и брёл медленно, сонный и встрёпанный.
— Сынок! Ты сегодня рано… — промурлыкала Белла и ловко соскользнула с Сириуса на край кровати. Она раскрыла объятия, и малыш с улыбкой в них запрыгнул. Сириус словно бы и понимал, что его сын не такой взрослый и Беллы здесь и быть-то не должно, но он эти доводы рассудка задвинул подальше, отдаваясь этой приятной эйфории и семейной идиллии, которой у него никогда не было. Он сел и притянул к себе Беллу с сыном, ласково потрепав того по кудрявой головке и расплываясь в счастливой улыбке.
— Выспался, малыш? — Белла прижимала сына к груди и гладила по спинке, а он довольно уложил голову ей на плечо, умостившись на руках. Он кивнул в ответ на вопрос матери.
— Есть хочешь?
— Угу.
Белла тихонько засмеялась, и Сириусу показалось, что это самый чудесный звук на свете.
— Твоя сестра тоже наверное проголодалась. Милый, не посмотришь, как она? — Белла обернулась к Сириусу и вопросительно изогнула бровь. Он в ответ лишь нахмурился и стал смотреть по сторонам, пока взгляд его не зацепился за странную вибрацию воздуха у окна. Там словно дрожала и шла рябью картинка, и проступали очертания кроватки, то возникая, то снова исчезая. Сириус зажмурил глаза, а когда открыл их, кроватка уже стояла там. И в ту же секунду он услышал детский плач, из неё доносившийся.
Сириус перевёл взгляд на Беллу, обнимающую сына, но она лишь улыбнулась и махнула головой, мол, иди. Он встал и медленно двинулся в сторону окна. Тёплый свет всё ещё лился из него, косыми лучами освещая кроватку, которой мгновение назад здесь не было, но ветер становился всё сильнее, швыряя занавеску взад-вперёд и хлопая ею об оконную раму. Сириус делал шаг за шагом, но никак не мог приблизиться к ней. Он понимал, что здесь расстояние-то всего в пару шагов, но никак не мог его преодолеть.
Оказавшись, наконец, рядом, он наклонился и неумело поднял на руки крошечного младенца, что заливался голодным, требовательным плачем. Сириус обернулся и в ужасе застыл — кровать, до которой должно было быть пару шагов, оказалась вдруг очень далеко — огромное пространство отделяло его от Беллы и сына, что так и сидели там и смотрели на него, только теперь они казались очень маленькими. Белла что-то говорила, но он не слышал её. Какой-то странный шум всё нарастал, комната заходила ходуном и дрогнула — Сириус вцепился в подоконник свободной рукой, и пол вдруг стал проваливаться с громким треском, открывая огромную чёрную бездну.
Стало темно, занавеска хлопала прямо у Сириуса над ухом, он отскочил и вжался в оконную раму, сжимая плачущего ребёнка, — прямо из-под его ноги только что вылетело несколько досок паркета. Пропасть добралась до кровати, и Белла со страхом в неё уставилась, прижимая сына к груди и закрывая ему глаза. На лице её застыло странное выражение. Сириус хотел что-то закричать, но не мог выдавить ни звука.
Из открытой настежь двери стали показываться люди, много людей. Мракоборцы. Сириус наблюдал за ними в полном недоумении — они обступили кровать, двое подошли ближе и схватили Беллу за руки. Она обернулась и стала кричать и вырываться, но Сириус не мог её слышать, его оглушал плач ребёнка и вой ветра. Гром. Он вздрогнул и бросил взгляд в окно — от недавнего солнца не осталась ни следа, там бушевала буря, начинался дождь, гром и молнии сверкали в чёрных небесах. Холодные, мерзкие капли начинали заливать его голую спину, вызывая неприятную дрожь. Когда он снова обернулся к кровати, Беллу стянули уже на пол и двое других мракоборцев подхватили Альтаира под руки — он выронил свою собаку и плакал. И его голос отчетливо звенёл в ушах у Сириуса:
— Папа, не отдавай меня им, забери меня, папа! Помоги!
Но Сириус не мог — его обступала со всех сторон бездна, он огляделся и осознал, что ему негде её обойти, он не может к ним приблизиться!
Полный боли крик полоснул воздух, и сердце Сириуса сжалось в комок — двое подвели Беллу к краю, ещё двое держали её на прицеле палочек. Она кричала и рвалась к сыну, но её бесцеремонно ударили по лицу и толкнули.
Просто столкнули. Прямо вниз. Сириусу казалось, что он не может дышать — воздух сжался, он во все глаза смотрел на её отдаляющуюся и тающую во мраке фигуру. На лице её застыл ужас, она пыталась за что-то ухватиться, но не могла. Бездна поглощала Беллу, белая сорочка мелькала, пока совсем не исчезла из виду, только её крик стоял всё ещё в ушах. Сириус пытался вдохнуть, но не мог. Он в панике поднял глаза вверх и увидел, как его сына утаскивают через дверь, он цепляется руками за косяк и зовёт его, просит помочь, но Сириус не может ничего сделать! Не может пошевелиться, не может обойти эту чёртову яму, что поглотила Беллу!
— Папа, забери меня!
Грохот разорвал пространство и заглушил все звуки.
Сириус подскочил на кровати, хватая ртом воздух. Он скомкал в кулаках одеяло под собой и взвыл, всё ещё не понимая, что происходит и где он. Гром снова разрезал тишину, и он вздрогнул — вздрогнул и посмотрел в окно. Темно. Ночь. Дождь хлещет по стёклам и сверкают молнии. Сириус совладал с собой и сделал, наконец, полный вдох. Футболка прилипла к спине, а волосы ко лбу — он весь был покрыт испариной и мелко дрожал. Чертыхаясь, Сириус стянул мокрую насквозь футболку и бросил её на пол. Пол. Он перегнулся через кровать и блаженно выдохнул, когда обнаружил чёртов пол там, где ему и положено быть. Это был просто сон, дурной сон. Сириус схватил с тумбочки бутылку сливочного пива и осушил её в два глотка.
Чёртов сон.
Он поднялся на ноги и на всякий случай снова оглядел спальню — ни бездны, ни детской кроватки. Выдох. Сириус скорым шагом метнулся к выходу, а там по коридору к лестнице. Но застыл перед дверью в детскую — яркая вспышка молнии осветила её на мгновение, одиноко стоящая там кроватка отбросила зловещую тень. Сириус постоял немного, выравнивая дыхание, стукнул ладонью по стене и метнулся обратно в спальню.
Порывшись в дорожной сумке, что валялась в углу, он выудил оттуда новую чёрную футболку и рубаху и, натягивая вещи на ходу, помчался вниз, в гостиную. Справившись с рубашкой, Сириус трансгрессировал, даже не дойдя до выхода из дома.
Хлопок — и он оказался на знакомой, вымощенной булыжником, узкой улочке. Буря бушевала и здесь, потоки дождя стучали и водопадами лились по крыше приюта «Божья благодать». Пару мгновений он простоял в нерешительности, сжимая и разжимая кулаки, но скоро двинулся к покосившейся калитке, утопая по щиколотку в лужах. Он и сам весь вымок, но на это ему было плевать. Дождь заливал глаза, пока он отворял замок тихим заклинанием. Мысли проносились в голове с немыслимой скоростью, но Сириус решил послать к чёрту здравый смысл. Кому какая сейчас к чертям разница, если пару (или пару десятков, плевать) маглов забудут о маленьком мальчике? Он тщательно обойдёт каждого, кого видел он и кто видел его. К рассвету никакого Альтаира не будет существовать для этих людей.
Он обещал забрать сына домой. И он слово сдержит. Сириус не мог потерять ещё и его.
