Рид900 по заявкам

Ричард Стерн ненавидел своего секретаря. За то, что тот был незаменим и невыносим одновременно. За то, что вожделеть своего секретаря было пошло, а Ричард не выносил пошлость. За то, что Гэвин Рид позволял себе носить туфли на каблуках-шпильках, использовать блеск для губ, делать чёрный маникюр, и ,как выяснилось сегодня, надевать под рубашку кружевной бралетт. О том, что было под брюками, Ричард старался не думать. Как о белой обезьяне. Как о белой обезьяне на шпильках, которая била в тарелочки в голове Ричарда уже битый час, не давая сосредоточиться на работе. Гэвин выглядел нелепо. Гэвин выглядел невероятно возбуждающе. С подчёркнуто мужественной, без единой феминной нотки внешностью, щетиной и шрамами шпильки, кружева и косметика не сочетались никак. Ричарда коротило от этого несоответствия. Оно, блядь, не давало ему покоя по ночам. Бесило. Заставляло стыдливо дрочить в душе, а иногда (всего пару раз, но сам факт) в кабинете. На работе Гэвин был безукоризненно корректен, исполнителен и собран - о лучшем секретаре нельзя было и мечтать. Он был сторожевым псом, охраняющим вход в кабинет Ричарда, нянькой, напоминающей о необходимости поесть, жёстким надсмотрщиком, не позволяющим отлынивать ни от работы, ни от необходимых для спины Ричарда занятий с физиотерапевтом. При занятости чуть ли не двадцать четыре на семь Гэвин ещё вёл группу психологической поддержки для жертв харрасмента. И ставил лайки к фотографиям со смешными котами. Подкатывать к Гэвину яйца было актом чистого самоуничтожения. Ричард просто не мог позволить себе потерять его. Не после того, как жизнь перестала быть хаотичным нагромождением дел, встреч, на которые не хватало времени, прокрастинации, заменяющей полноценный отдых. Ткань белой рубашки просвечивала, давая возможность без малейших усилий увидеть, что белье на Гэвине чёрного цвета. И вот это окончательно взбесило Ричарда. Это стало последней каплей, сдерживаться после которой стало невозможно. Ведь существовал же, в конце концов деловой дресс-код! Существовали правила, пусть существенно расширившие к 2038 свои рамки, но просвечивающего белья явно не предполагающие! Это было просто недопустимо в их солидном офисе! И Ричард собирался лично донести до Гэвина эту мысль. - Ваше белье...- смог выдавить он из себя, когда Гэвин явился по его вызову и закрыл за собой дверь кабинета. Праведный гнев покинул Ричарда вместе с возможностью внятно формулировать свои мысли. - Мистер Стерн? - спросил Гэвин после затянувшейся паузы. - Что вы хотели сказать о моем белье? - Я его вижу, - признался Ричард. - Видите плохо? Вас нужно записать на приём к офтальмологу? - Нет! - выкрикнул Ричард, пытаясь преодолеть сопротивление собственных мозгов и нелепости всей ситуации, - я его вижу! А не должен! Это неприлично! - Конечно, мистер Стерн, прошу прощения, в прачечной мне выдали не мой заказ - надел то, что осталось, - сказал Гэвин и начал расстегивать рубашку. Ричард хватнул ртом воздух, но кислорода в лёгкие как будто не поступило. Изо рта вырвался хрип. В расстегнутой рубашке Гэвин подошёл к его столу, покачивая бёдрами. - Я сейчас исправлю это недоразумение, но тем не менее рад, что привлёк ваше внимание, мистер Стерн. Ричард сейчас не видел ничего кроме крепкой, совершенно очевидно мужской, умеренно волосатой груди, обтянутой чёрным кружевом. - Мне не хотелось бы писать заявление об увольнении. Ричард на этот раз открыл рот беззвучно как рыба. - Мои рабочие принципы не позволяют мне вступать в интимную связь со своим начальством. Или вернее будет сказать не позволяли. Но я решил придать им некоторую гибкость. Конечно, если вы не возражаете, мистер Стерн. Мне нравится, как вы на меня смотрите. Хотите прикоснуться? Ричард закивал головой как припадочный. Следующим, что он осознал были его ладони, касающиеся груди Гэвина. - Это очень дорогое белье, мистер Стерн. Будьте осторожны. Или вам придётся компенсировать мне ущерб. Не отнимая ладоней, Ричард лицом припал к низкому вырезу. Он ненавидел своего секретаря.