Рид900 по заявкам

- Хранил ли ты себя в чистоте? Боролся ли с грешными помыслами? Желаешь ли посвятить жизнь истреблению адских тварей? Отвергаешь ли  корыстные устремления? Готов ли принять благословение из моих рук? Вот на последнем вопросе рыцарь едва заметно вздрагивает - не ожидал. Ричард ждёт ответа, сохраняя все ту же безмятежно-всепрощающую улыбку. - Это...большая честь, Ваше Преосвященство. - Ты заслужил её успехами в своём обучении. Ежедневным, неустанным трудом. "И тем, что у епископа при взгляде на тебя начинается слюноотделение как у голодного пса." Рыцарь, Гэвин, Гэв, как его кличут друзья по-прежнему смотрит в пол, соблюдая этикет. Ричард протягивает ему руку для поцелуя, касание губ едва ощутимо. - Подготовь себя сегодня. Тебя проводят в мои апартаменты после полуночи. - Благодарю, Ваше Преосвященство. - Ступай. Хорошо отдохни. Ричард с удовольствием подготовил бы рыцаря для ритуала сам - он ни мгновения не хочет упустить из одной-единственной ночи, что ему причитается, но правила есть правила, и с ними остаётся только смириться. Без этих правил ему и этого бы не досталось. Ибо только со служителем церкви и только единожды, для обретения особой защиты от демонских сил, рыцарь может возлечь без урона для своей чести. - Выпей вина, - предлагает Ричард рыцарю, что переминается с ноги на ногу в его спальне, очаровательно розовея ушами. - Разве можно? - изумляется он. Но от бокала не отказывается и пьёт жадно, хоть и пытается себя сдержать. Ричарду нравится эта жадность, он загадывает, чтоб и в ритуале рыцарь проявил её сполна. Чтобы он жаждал Ричарда. - Помоги мне разоблачиться, - командует он. И даже через все слои своей не снятой ещё одежды чувствует идущий от рыцаря жар. Тот стоит в простой рубахе и штанах из небеленого полотна. Ричард в итоге остаётся в похожем комплекте, но из темно-синего, баснословно дорогого шелка. - Сними с себя все. Гэвин вскидывает на него глаза - без дерзости, разве что с толикой удивления. Неужели он думал, что епископ для ритуала просто припустит с него штаны? Ричарда веселит эта мысль. Но, быть может, другие так и поступают. Ричард знает священников, для которых эта обязанность есть тяжкое, а иногда и неподъемное без соответствующих эликсиров бремя. Сам же он уже буквально сгорает от нетерпения. Но вот штаны и рубаха оказываются на полу. Гэвин вытягивает по стойке смирно великолепный в своей наготе. - Достойнейший из достойных, -  Ричард выбирает самую приличествующую случаю похвалу. - Благодарю за высокую оценку, ваше Преосвященство. - Ричард. Звания здесь и сейчас излишни, Гэвин. Тот кивает , соглашаясь, но по имени не называет. Ничего, их ночь только начинается. Ричард не торопится обнажаться сам, приобняв рыцаря за плечи ведёт его к кровати, и тот ступает послушно, как агнец на заклание. Ричард укладывает его на бок, успокаивающе гладит по спине, хотя признаков волнения Гэвин не выказывает. Ричард прижимается к нему, целует затылок, толкается бёдрами, давая почувствовать своё непоколебимое намерение исполнить ритуал до конца. И вот тут Гэвин замирает, даже дышать перестаёт. Ожидаемо, конечно. Ричард относится к этой каменной зажатости как к неизбежному этапу. Он проникает пальцами между ягодиц, чувствует масляную влажность. Да, действительно, подготовился как положено. Ричард надавливает на нераскрытое ещё отверстие, будто проверяя, может ли рыцарь сжаться ещё сильнее. Оказывается, может. - Принимаешь ли ты моё благословение телом и душой? - Да... - Ответь не словами, Гэвин, впусти меня. Принимаешь ли ты моё благословение душой и телом? - Да, - повторяет рыцарь. И Ричард чувствует, как он принуждает свое тело, такое послушное на тренировках и непослушное сейчас, расслабиться. Кончики пальцев скользят внутрь. Совсем немного - до первого спазма, которым отвечает плоть, не привыкшая к такому вторжению. - Простите, Ваше... - Все хорошо, Гэвин. Ты хорошо держишься. Это неизбежное, но временное неудобство. Я не причиню боли. - Но я не боюсь боли! - голос рыцаря звучит почти сердито. Вот он, первый проблеск природного огня вместо вышколенной покорности. Ричард улыбается и снова двигает пальцами. Разминает, растягивает, добавляет масла. Гэвин дрожит, когда Ричард вводит три пальца и мягко проворачивает их. Охает и шепчет снова: - Простите! Ричард не понимает сперва, что Гэвин считает в своих действиях неверным, за что просит прощения, но быстро замечает, что тело рыцаря не осталось безучастным к таким новым для него ласкам. Надо же, а ведь Ричард не касался даже его члена. - Все правильно, Гэвин. - Но... Возражение сменяется стоном от нового движения пальцев внутри. Впрочем, рыцарь сдаваться не собирается. - Разве это...не против правил? - Это? - спрашивает Ричард, сжав пальцы у основания его затвердевшего естества, - так же правильно, как твоё дыхание. И Гэвин трепещет, пойманный в ловушку его рук, стонет так сладко, умоляя не то прекратить, не то не останавливаться. Ричард все же прерывается, чтобы избавиться от остатков одежды - он хочет чувствовать Гэвина всем телом, тонкий шелк кажется невыносимой преградой. Прижимается к нему со спины, не прекращая оглаживать ставший уже влажным от естественной смазки член. - Готов принять меня? Дожидается хриплого "да" и направляет себя в узость чужого, такого желанного тела. Член под его пальцами чуть обмякает, но несколько осторожных движений спустя вновь обретает твёрдость. А Гэвин перестаёт сжиматься так, будто пытается запоздало защитить свою, поруганную уже невинность. И Ричард отбрасывает сдержанность - берет своего рыцаря, как давно уже хотелось, как виделось в грёзах. Гэвин отвечает ему - двигается навстречу каждому резкому движению бедер, пытается продлить ласку умелых пальцев Ричарда, и его стоны ласкают слух епископа, как ни один из священных гимнов прежде. - Вы...испытываете меня...я не должен...поддаваться соблазну, но не могу... - Все испытания позади, Гэвин. Это - благословение, а не проверка. Прими его, позволь омыть себя, как волна омывает берег... Получив разрешение, Гэвин с криком изливается. Долгая судорога его наслаждения захватывает Ричарда и не отпускает, пока не выжимает до капли. - Все прошло правильно, Ваше Преосвященство? - спрашивает Гэвин. И в его голосе кроме беспокойства сытая сонливость. - Идеально, - шепчет ему Ричард, - теперь ты надежно защищён от порождений мрака. Его глаза сейчас черны как самая непроглядная ночь, как самая глубокая бездна. Ричард снова целует в шею рыцаря, не подозревающего, как близко от него сейчас один из тех, с кем он поклялся бороться. Но воистину ни один из человеческих ритуалов не может сравниться с меткой семени высшего демона. Его рыцарь в полной безопасности.