У медали две стороны

Нам бы встретиться много раньше, Лет на десять, а может, больше, Не изведать бы зла и фальши, Телом боли, и сердцем тоже. Чтобы шрамы на нашей коже Не изрезали злобой душу, И растаяло всё, что гложет, Всё, что жжёт изнутри и сушит. Ольга Хадли

      Загадки тут, загадки там, и одна из них: что Джокер делает в доме доктора Крейна? Клоун сел с Бет рядом, с упоением доел равиоли и оттолкнул от себя тарелку. Допил вино и откашлялся, внимательно, нахмурившись, посмотрел на доктора и отставил пустой бокал. Ни о каких дружеских объятиях и похлопываниях по спине, понятно, речь даже и не шла. Как бы не загрызли друг друга — и на том спасибо, а всё остальное, гхм, мелочи.       Доктор постукивает пальцами по столу, всем своим видом показывая, что незваный гость — персона нон-грата в квадрате. А Джокеру как-то фиолетово, он как ни в чём не бывало посмотрел на Бет и, надев на крашеное лицо почти неподдельное удивление, спросил у неё:       — Э-э… Я, конечно, всё понима-аю… Но у меня вопрос. Как ты с ним ужива-аешься? Он же… — Джокер причмокнул и насмешливо покосился на Крейна. — Скучный.       Бет невольно улыбнулась и пожала плечами. Ей хотелось прикоснуться к Джокеру, положить руку на плечо, почувствовать его тепло и силу, ощутить его дыхание рядом. Обмануться призраком безопасности рядом с ним. Вроде как из двух зол выбирай менее отбитое на всю голову, а там видно будет, что дальше делать. Хотелось всё вывалить как на духу: кровопийца и мучил, и жизни не давал, а апогеем стало самое настоящее изнасилование.       На душе у Бет паршиво. Хочется плакать, но не при маньяках же.       — Кстати, как ты себя чувствуешь? — так и не дождавшись ответа, спросил Джокер у Бет.       Она снова пожимает плечами, косится на доктора и смотрит на клоуна. Ждёт, когда комок в горле провалится уже обратно и только потом тихо отвечает:       — Жива.       Она невольно задумалась, глядя в глаза-колодцы: если смыть грим, станет ли чудовище человеком? Не принцем, нет. Обнаружится ли в глазах чуть больше человечности? Или чёрная краска всего лишь скрывает залёгшие тени под глазами, синяки от недосыпа и плохого питания? Этот человек вообще знает, что такое высыпаться, или как?       Скорее всего «или как».       Бет в нём тонет, тонет, тонет. Чем дольше смотрит на лицо клоуна, тем больше чувствует себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. Он неправильный шляпник, довольно маньячный, вдобавок кровожадный: вот такая сказка. Но морок рассыпался, растаял, когда доктор Крейн откашлялся и нарочно шумно выдохнул. Сложил руки на груди и уставился на «парочку».       — Я вам не мешаю? — съязвил он.       — Оу, раз ты сам спросил, то-о… да, Джонни, мешаешь, — Джокер улыбнулся, хотя скорее, оскалился. Естественно, ни капли сожаления или притворства, шут не шутки шутил, а был искренен и чист в своих душевных порывах.       Джонатан Крейн пожимает плечами, опускает уголки губ, морщась, и постукивает пальцами по столу. Думает. На Бет не смотрит, но она как будто чувствует, что следит за ней, сторожит, только и ждёт повода для какого-нибудь своего фирменного фокуса. Но всё-таки берёт себя в руки и спокойно отвечает:       — Ничем не могу помочь. Ты пришёл в мой дом без приглашения, так что вынужден просить тебя уйти. Ты вроде как поел, — доктор указал на пустую тарелку, — поэтому почему бы не попрощаться.       Джокер зацокал языком.       — Как негостеприимно, Джо-онни! Между про-очим я принёс хорошие вести в твой серый дом. Кстати, тебе бы следовало завести ворону: будешь оправдывать своё фантасмагоричное прозвище Пугала, эхе-хе… Могу распять, если что, чтобы уж совсем аутенти-ично. Обраща-айся.       Джокер сдавленно смеётся, не отрывая взгляд от доктора Крейна. Они сверлят друг друга долго, пристально: доктор надменно, высокомерно, и этот взгляд Бет хорошо знаком, а клоун — насмешливо. Бет не по себе, она то ли карта, которую решили разыграть два негодяя, то ли приз на праздничном столе. Только большого красного банта не хватает. Она смотрит на свои руки — пальцы неестественно белые, это от переживания. Её отвлекает шуршание ткани, а затем шелест бумаги: клоун достал из-за пазухи пальто сложенные в несколько раз листы, протянул их Крейну, и тот ухватился за них, как за что-то ценное. Быстро развернул, бегло просмотрел один за другим — пять страниц. Вопросительно посмотрел на Джокера.       — Это не фарс?       Клоун ухмыльнулся и щёлкнул пальцем по бокалу. Дзынь! Звон застыл в воцарившейся тишине, и только после этого Джокер ответил:       — Обижа-аешь, — прозвучало как угроза.        «Тебя обидишь! Как же», — читается в глазах Крейна, но он молчит. Откладывает бумаги в сторону и долго размышляет, смотрит в столешницу, иногда хмурится. Бет пытается вытянуть шею и заглянуть в бумаги, ухватить хоть несколько слов, предназначавшихся не ей, а Крейн, заметив это, сложил бумаги и спрятал их в ящик стола. С укором посмотрел на Бет, а она постаралась прожечь его злобным взглядом, но первая же и не выдержала зрительного контакта, отвернулась и посмотрела в тёмный провал окна. Ночь-полночь на дворе. Фонари по-прежнему не горели, а в свете единственного хиленького светильника стояла дворняга и что-то грызла. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, она посмотрела на дом доктора Крейна, подняла с земли кусок чего-то съедобного и скрылась в темноте улицы.       — Это поможет мне прижать Фальконе? — спросил Крейн.       Джокер нарочито шумно усмехнулся.       — При желании это поможет тебе прижать хоть самого Бэтмена, было бы жела-ание, док.       При упоминании мстителя в маске доктор брезгливо поморщился: шутка явно не пришлась ему по вкусу, а Джокер снова глухо засмеялся, осознав, что попал в яблочко. Крейн, судя по всему, недолюбливал Бэтмена.       — Завтра будет поставка новых химикатов, твой заказ придёт вовремя, — не слишком любезно ответил Крейн, но Джокера это, кажется, нисколько не смутило, даже наоборот.       — Н-ну… Очень на это надеюсь. Не люблю, знаешь ли, когда меня пытаются водить за нос, — Джокер обвёл пальцем край бокала, несколько раз очертил его окружность и перевёл взгляд на Бет.       — Ну и.. э-э… как тебе тут живётся, булочка? Не обижают?       Бет захотелось улыбнуться, она почувствовала себя маленькой девочкой, которой взрослые наконец-то уделили внимание и у которой строгий папочка спрашивает, как прошёл день. «Меня опять дразнили противные мальчишки!» И папочка со всеми разберётся.       — Обижают, — созналась Бет и тут же боязливо посмотрела на доктора Крейна, сжала губы, а он посмотрел на неё с немым укором, ещё и левую бровь приподнял, дескать, «да ну?»       Ну да.       Естественно, не спрашивая разрешения, Джокер достал из кармана пальто мятую пачку и вытащил сигарету, оттуда же вытянул зажигалку. Чирк! Пх-х… Клуб густого горького дыма пролетел над столом и рассеялся перед доктором, тот отмахнулся и недовольно скривился.       Бет не любительница табака, но ей тоже хочется сигарету, чтобы отравиться густым белым вдохом, наполнить лёгкие ядом, а потом выпустить его в пространство кухни. И затянуться ещё раз, рассматривать, как тлеет бумага, как оранжевый отблеск превращает табак в пепел. Небольшая плата в виде сигареты за пережитое прошлой ночью.       — Итак, стало быть, на этом мы квиты. Я получил своё, ты — своё, можно и честь знать, — спокойно предложил Крейн.       Джокер, кажется, с ним не собирался соглашаться, стряхнул пепел в пустой бокал и шумно всосал воздух сквозь сжатые зубы.       — Ну как сказа-ать, эхе-хе…       Он небрежно положил руку на плечи Бет, его кисть свесилась, клоун снова затянулся и, приподняв голову, выпустил дым.       — Девчонка пойдёт со мной, — как ни в чём не бывало, сказал Джокер.       Крейн аж чуть не поперхнулся от такой наглости. Да и Бет не менее удивлённо уставилась на клоуна.       — Беатриче никуда с тобой не пойдёт, — холодно, со сталью в голосе парировал Крейн.       А Джокер усмехнулся и игриво посмотрел на него. Типа «И кто же меня остановит?» Но, кажется, настроения пререкаться у него не было, и он наклонился к Бет, выдохнул ей в щёку и низким, скрипучим голосом спросил:       — Пойдёшь со мной, детка?       Бет хотела от него отстраниться, но почувствовала, как его пальцы впились в плечо и пресекли жалкую попытку. Она не знала, было ли это реально приглашение или всего лишь формальность перед очередным похищением, но сбежать с психопатом и отбитым на всю голову маньяком ей улыбалось куда больше, чем возможность провести ещё одну ночь в доме кошмаров. И она кивнула.       — Пойду, — получилось как-то не очень уверенно и весьма тихо, но Джокеру и этого хватило.       Он отстранился от неё и ухмыльнулся. Затянувшись ещё раз, отпустил окурок в бокал.       — Ну вот, мы решили этот вопрос, дама уходит с ка-ва-ле-ром. Мы же джентльмены, а не какие-нибудь упыри, Джо-онни, не забывай. Я вот… эхе-хе… поинтересовался у девчонки, хочет ли она.       Клоун поднялся из-за стола, жестом приглашая Бет следовать за ним, но доктор Крейн вознамерился помешать варварскому вмешательству в его планы. Он вскочил мгновенно и одним только взглядом пригвоздил Бет к стулу, но Джокер не промах. Лениво пригладил волосы, попутно облизываясь, а уже только затем вытащил из кармана складной нож. Раз, два, щёлк! Лезвие выскочило, и клоун погрозил им недовольному Крейну.       — Ах-ах, до-ок! Предупрежда-аю! Если воспользуешься своим токсином, пропишу тебе лечение и прикажу распять на ближайшем поле. Будешь там гнить и пугать ворон. Как тебе перспективка, а? Ты ведь не думаешь, что я пришёл один? М? Берти! — гаркнул в сторону коридора Джокер, и темнота отозвалась голосом «да, босс?». Джокер хмыкнул и облизнулся, покивал, вскинул брови и мотнул головой в сторону коридора. — Парни, хм, накормят тебя твоей же химией, Джонни. О-о-о, поверь мне, я дал им зелёный свет на случай форс-мажора. Ну так что? Будешь хорошим мальчиком?       Джокер не торопясь подошёл к доктору и похлопал его по щеке рукой, в которой держал нож. Крейну ничего не оставалось, кроме как сжать губы и принять условия нечестной игры.       — Развлекайся с Фальконе и с его парнями, они теперь твои, — Джокер потрепал мужчину по волосам, взъерошив их, и обернулся к Бет.       — Детка, ждёшь приглашения на открытке?       Бет поднялась, помялась и несмело вышла из-за стола, не глядя на Крейна, даже не косясь в его сторону.       — У меня… ну… нет другой одежды, — зачем-то призналась она, застыв на полпути и теребя в руках подол шёлкового золотистого халата с неприлично откровенным декольте.       Джокер оглядел Бет с головы до ног, задержал взгляд на почти открытой груди и причмокнул. Затем оценивающе посмотрел на Крейна и наигранно выдохнул, стягивая с себя пальто.       — Ох уж эти женщины!       Бет с благодарностью приняла жест клоуна, накинувшего на её плечи пальто и, не глядя на Крейна, вышла с кухни в коридор за маньяком. Спасибо этому недружелюбному и кошмарному дому, но Бет уж лучше попробует ужиться с другим психопатом. Всё-таки стерпится-слюбится — это не про неё.       Когда они вышли из дома, Бет не смогла себе отказать в извращённом удовольствии и обернулась. Тихо. Пусто. Темно. Доктор Крейн не вышел их проводить, и это к лучшему. Смирился ли типа с утратой? А хрен его знает, теперь это не забота Бет. Она старалась не отставать от Джокера, ступая по сухому асфальту в тапочках. На улице с последней прогулки стало ощутимо прохладнее, ноги покрылись мурашками, Бет дрожала, кутаясь в пальто.       Они остановились около машины, и когда Бет потянулась к ручке задней двери, Джокер без предупреждения захлопнул дверь, порождая слишком много вопросов. Какого?..       — Давай сразу договоримся, детка, — наклонившись к Бет, Джокер положил руку на её плечо и несильно сжал, — это… хм-м… эхе-хе, не спасе-ение. Я не спасал тебя. И ничто не помешает мне воспользоваться ножом ещё раз, если ты опять начнёшь мне мешать. Просто… Слушай. Просто не нарушай пла-ан.       Она согласно кивнула, и только после этого Джокер сам открыл дверь и подтолкнул Бет. Она едва успела сесть, как дверь за ней захлопнулась, а клоун и поджидавшие позади прихвостни разошлись по машинам. Он не соврал Крейну. Чёрт возьми! Там и правда могла начаться кровавая баня, и как знать, удалось ли бы беззащитной девушке выбраться целой и невредимой. Ведь зелёный свет — он… мог распространяться и на неё.       Ох, лучше об этом не думать.       — Итак, — Джокер вырулил на соседнюю улицу, кроме них в машине больше никого, да и другие авто пропали из виду, — как провела время?       Бет поёжилась. Стоит ли рассказывать про изнасилование? Она подбирала слова, пока не услышала, как клоун громко и театрально откашлялся.       — Ну… могло быть и лучше.       — Да, это я уже понял, — усмехнулся Джокер. — Так у вас с доком было… эхе-хе… секси-тайм?       Он гаденько захихикал, а Бет встрепенулась.       — Что? Нет! — ей не хотелось признаваться и ещё больше чувствовать себя жертвой, но Джокера уже не остановить. Уж кому-кому, а клоуну она не станет жаловаться на насилие. Чего доброго обсмеёт с ног до головы, и это наименьшее из возможных вариантов. По крайней мере, если и признаваться в пережитом, то точно не сейчас и не в тачке.       Машина резко свернула ещё на одну улочку, и Бет завалилась набок, мысленно выругавшись и схватившись за водительское кресло, чтобы подняться.       — Ты вся такая, как… овечка. Тихая. Запуганная. При каждом взгляде на Крейна бледнела, даже я обзавидовался такой неподдельной белизне, — он причмокнул и обвёл рукой своё лицо, имея в виду скорее всего грим. — А это зна-ачит, что доктор тихоня очень даже не тихоня, а тот ещё мистер не промах, эхе-хе. И как тебе секс с ним? — безэмоционально спросил Джокер. Даже слишком спокойно. Пугающе буднично, словно спрашивал, как погода за окном.       — Предпочла бы не повторять, — буркнула Бет, и клоун хохотнул. — Можно я спрошу?       — Валяй, — спокойно ответил Джокер.       — Вот ты говоришь, что не спасал меня. Ладно, согласна, ты не из таких парней, — клоун усмехнулся, а Бет продолжила, но уже менее уверенно, — так какой смысл всего это фарса? И почему так… долго?       Джокер предостерегающе хохотнул и припарковался у знакомого дома, именно отсюда Бет увезли в больницу.       — Считай, что соскучился, конфетка. Да и… дела, малыш. Я же, эхе-хе, деловой парень. Бизнесмен, все дела.       Выбравшись из машины, он открыл заднюю дверь и нараспев сказал, всем своим видом показывая, что лучше поторопиться:       — Приехали. На выход, детка. Давай, двигай ножками, двигай!       ***       Утро следующего дня вопреки ожиданиям принесло свои плюсы.       Джонатан решил, что разберётся с девчонкой позже, а если клоун выкинет очередной фокус с ножом под рёбра, то он, Джонатан, ещё раз спасёт Беатриче. Он спокойно прошёл в кабинет. Светло-зелёные стены украшены золотой росписью, каждый декор, каждая деталь под золото. Дорого. Богато. Помпезно. Как и любят мафиози, выбравшиеся с самых низов, как павлины распускают хвосты и кричат архитектурой и порой безвкусицей о своём статусе.       Несколько пар глаз наблюдают за Джонатаном, Фальконе тоже среди них. Надел маску безразличия, выглядит небрежно, впрочем, это тоже часть его представления. Ответ на выходку Крейна.       Что же такого было в бумагах, которые принёс Джокер? О, эти люди знают лучше всех! Слово, которого боится любой, кто хоть мало-мальски считает себя гангстером.       Компромат. А именно адреса банковских ячеек — Джонатан позаботился, чтобы их заморозили. Компаньоны, поставки, каналы, связи. Всё.       Для клоуна всё это пустой звук, он мог держать в страхе город без бумажек, но когда приходило время, играл по правилам пешек. Впрочем, Джонатан — не пешка, иначе шут не пришёл бы к нему за редкими ядами, которые можно привезти в основном из Колумбии. И тамошние пираты тут ни при чём, потому что ни наркодилеры, ни торговцы оружием не имели к этому никакого отношения. А ещё Крейн усовершенствовал кураре, и аналогов новому яду не было нигде, так что с Джонатаном лучше быть в хороших отношениях.       — Добрый день, джентльмены, — наконец нарушил тишину Крейн, усаживаясь за дубовый стол.       Молчание стало ему ответом. Они ждали. Сидевшие на находившемся напротив диване люди походили на кобр, которых выпустил из кувшинов заклинатель змей. Одно неосторожное движение, и они напитают ядом любого, кто встанет у них на пути. Впрочем, Крейн их не боится, и они это знают. И Фальконе тоже. Этот стареющий, седеющий глава мафиози, ставший за последние годы грузным, алчным, неповоротливым. Глаза блестят, злые, с набрякшими веками.       Джонатан отводит от него взгляд и смотрит на остальных. Четверо. Двое из них телохранители, но и они не угроза для Крейна, так как его люди стоят за дверью. Верные, хорошо усвоившие урок, что бывает с теми, кто предаёт босса.       Двое других — приспешники главы мафиозного клана, их имён Джонатан не помнит, да и ни к чему. Это они должны знать его, бояться его тени и пугаться каждого шороха.       — И ты надеешься, что тебе поверят? — вместо приветствия выплёвывает Фальконе и суёт руки в карманы брюк.       Джонатан с вызовом посмотрел на него и без тени сомнения ответил:       — Уважаемому ведущему врачу поверят, мистер Фальконе.       — Ну да, ну да, — злобно усмехается Фальконе и шумно фыркает.       У Джонатана есть фора: он уже послал утреннюю весточку главе мафиози, и тот в курсе, зачем пожаловал доктор. Впрочем, Джонатан считал, что ему не о чем беспокоиться, ведь шаг влево, шаг вправо — и Фальконе всё равно в проигрыше. Счета заморожены, поставки приостановлены, наркопритоны прикрыты. Может, Крейна и считают тихоней, но именно тихонь и стоит на самом деле бояться.       — Ладно, сопляк, — язвит Фальконе, — и что ты хочешь?       Крейн спокойно вздыхает и смотри на него в упор.       — Шестьдесят процентов, сеньор Фальконе.       — Да ты сдурел! — взрывается Кармайн, не выдерживает и бьёт кулаком по стене.       Джонатан по-прежнему спокоен, ждёт, когда мафиози угомонится. И когда тот понимает, что его ярость не возымела должного эффекта, он злобно спрашивает:       — На что ты надеешься, докторишка, а? Я ведь тоже много чего о тебе знаю,ты, поц!       Джонатан и глазом не моргнул, пропустил мимо ушей оскорбление.       — И кому из нас поверят? М? Вам? И где ваши доказательства, сеньор Фальконе?       — Деньги многое решают, — язвит мафиози.       Крейн холодно усмехается и снова смотрит высокомерно.       — Полиция давно точит на вас зуб, и вы это прекрасно знаете. И я, — Крейн разводит руки в стороны, — могу дать им повод упрятать вас за решётку. Пожизненно, Кармайн. А в тюрьме, думаю, найдётся много людей, желающих встретиться с вами нос к носу.       — Вы совершаете большую ошибку, — отозвался один из мафиозных людей.       — С кем имею честь общаться? — спросил у него Джонатан.       Мужчина спокойно ответил:       — Патрисио, представляю Сала Марони.       Крейн пожал плечами.       — Не припомню, чтобы приглашал сюда Марони или кого-то из его людей.       Патрисио пояснил своё присутствие:       — Мистер Фальконе обратился к сеньору Марони за помощью.       Джонатан усмехнулся и чуть подался вперёд, разглядывая мужчину.       — И вы так легко пришли ему на выручку? Если мне не изменяет память, я не выдвигал обвинений против вашего босса. Меня интересует только Фальконе. Можете быть свободны, Патрисио, мои люди не причинят вам вреда.       Патрисио кивнул в знак благодарности, но с дивана не поднялся.       — Доктор Крейн, могу я остаться и засвидетельствовать происходящее?       Крейн махнул ему рукой, давая согласие. В конце концов, стравить две главенствующие криминальные семьи — неплохое удовольствие. Джонатан при всех показал, что не имеет интереса к Марони, и это может стать хорошим началом против Фальконе. Впрочем, с Салом тоже надо быть начеку, никому из всех этих людей нельзя доверять.       Раздражённый Кармайн ослабил галстук на шее и снова стукнул по стене, на этот раз не гневно, а раздосадованно.       — Ладно, доктор, черти тебе судья. Бери свои шестьдесят процентов, сукин ты сын. Но оглядывайся почаще на улице и спи вполглаза, — Фальконе сощурился, глядя на Крейна.       — О, об этом не беспокойтесь, — кивнул Крейн, — я уже обезопасил себя: подкинул пару весомых улик полиции и как добрый самаритянин беру вас под свою защиту. Офицер Льюис! — позвал доктор, и в кабинет вошёл полицейский. — Будьте так любезны, сопроводите мистера Фальконе в Аркхем, пока он находится под следствием, я обеспечу ему защиту. Вот постановление.       Джонатан достал из кейса документ и протянул его офицеру. Тот ознакомился с содержанием бумаги и кивнул.       — Продажная сволочь! — крикнул Фальконе, подступив к столу, но путь ему преградил полицейский.       — Не больше и не меньше, чем вы, — спокойно ответил Крейн и поднялся из-за стола.       ***       Салли не самая идеальная мать. Да что уж там! Она совсем не идеальная мать, а женщина, страдающая чем-то вроде синдромом Мюнхгаузена.       Брюс морщится. Он не психиатр и особо не разбирается во всех этих диагнозах, но то, что доктор Крейн до сих пор не принялся лечить эту странную женщину, говорит лишь о том, что с Джонатаном тоже что-то не так.       — Боюсь, она уже занята и к тому же старовата для вас, мастер Брюс.       Альфред тут как тут. Застаёт Уэйна перед монитором, на котором стоп-кадр во всей красе: Салли стоит посреди гостиной.       — А для тебя, Альфред? — возвращает он колкость.       — А для меня слишком безумная, — как ни в чём не бывало отвечает дворецкий. — И раз мы подняли тему о женщинах, сэр. Известно ли что-то о Беатриче Милн?       Если честно, Брюсу не хотелось сейчас ни говорить, ни думать. Бессонные ночи давали о себе знать, и только одно желание преобладало над всеми остальными: спать. Именно этим он и намеревался заняться — дать себе отдохнуть час-другой, но Альфред тут как тут. Как наказание за ночную жизнь.       — Все последние дни камера ничего особенного не зафиксировала, словно девушки и не было в той квартире. Джокер? Джокер заходил. И его подельники пару раз наведывались, приносили продукты. Стало быть, Бет больше не живёт у Джокера, — устало поделился Брюс и откинул одеяло, чтобы лечь и забыться.       — А Крейн?       Дворецкий задёрнул шторы. И хоть он спокоен как никогда, Брюс точно знал, что старый прохиндей в будущем не упустит возможности напомнить, что без Бэтмена Готэм как-нибудь справится, а вот без Брюса Уэйна многим придётся туго. Например, Рейчел, встречу с которой Уэйн откладывал уже не один раз.       — К нему у меня много вопросов, но ни один в лоб не задашь, — посетовал Брюс.       После ухода дворецкого из комнаты сон ещё долго не шёл, хотя усталость неимоверная. Ни у Брюса Уэйна, ни у Бэтмена нет права на выходной, пока Бет в руках у преступников. Прошлая её страсть с клоуном на самом деле ничего не доказывала, она могла быть стандартной заложницей. А делают с заложниками обычно? Пытают. Их содержат в плохих условиях. Так что всё увиденное могло быть просто пылью в глаза. Для кого? Для самой Бет. Джокер коварен, он знал, на какие рычаги нужно нажимать, чтобы добиться своего.       Поэтому Бэтмен и сегодня обязан посетить квартиру клоуна, чтобы удостовериться, что и сегодня она пуста.       И ещё эта встреча с доктором Крейном… Чёрт бы её побрал! Брюс устал от фарса, от образа мота и холостяка, от роли ловеласа, которому жизнь по колено, не то что море. Он уже позвонил своим давним подружкам, беззаботным девушкам, и те радостно согласились. Ладно согласились — они поверили в его ложь, и от этого Брюсу не по себе.       Естественно, Рейчел он не рассказал. Она бы поняла, она умница, но в душе осудила бы. Молча. Это ведь не он, не Брюс, всё ради прикрытия Бэтмена.       Уэйн в который раз перевернулся на другой бок. Уставился в стену, наблюдая за тенью от чуть колышущейся тяжёлой шторы. Окна приоткрыты, и утренняя прохлада как никогда кстати, только и её не хватило для успокоения. Для отпущения грехов Брюсу Уэйну и Бэтмену.       Рейчел ведь не раз пробовала уговорить его бросить всё: Готэм, компанию, маску мстителя — и уехать. Куда-нибудь. В Калифорнию, туда где всегда солнечно и тепло. Рейчел бы согласилась.       Брюс вздохнул и наконец заставил себя закрыть глаза, только тяжёлые мысли так и не исчезли.       ***       После утреннего душа Джокер, обёрнутый полотенцем поверх бёдер, вернулся в комнату, без грима, с мокрыми кудряшками, и Бет невольно улыбнулась, разглядывая его. Он напоминал человека. В смысле, нормального. Это и притягивало, и пугало одновременно, пришлось даже приложить немало сил, чтобы хоть немного успокоиться и унять тревогу.       — Ну, рассказывай, — бухнувшись на кровать, Джокер развалился на ней и закинул руки за голову.       Бет оглядела комнату на предмет перемен. Конечно, она хорошо уяснила некоторые правила поведения, но всё же хотелось удостовериться, что в её отсутствие тут никто не хозяйничал. Точнее, не хозяйничала. Хоть права у неё стопроцентно птичьи, лучше не стоять в тени, пока есть такая возможность.       — У него лаборатория в подвале.       — Точнее, детка, точнее, — раздражённо проворчал Джокер.       Бет кашлянула, копаясь в памяти.       — За… Зурин…       — Зарин, — в нетерпении поправил клоун.       Бет кивнула, прошла по комнате, смерив её неторопливыми шагами. Остановилась у выключенного телевизора.       — Рицин.       Джокер хмыкнул.       — Стрихнин, — задумчиво пробормотала Бет. На это слово Джокер довольно хохотнул.       — Значит, и бруцин есть, — промурлыкал он, словно Бет перечисляла не яды, а ласкала слух мужчины нежными словами любви.       — Что-то связанное с лягушкой. Ну, кажется… Что-то на «б»… Ба… Бо… Чёрт, как же там.       — Батрахотоксин, — уточнил клоун, и Бет пожала плечами. Как скажет.       — Ботулотоксин, — вздохнула Бет облегчённо.       — Это всё? — уточнил Джокер, не глядя на неё.       — Ну… ещё парочка… Но их я уже не запомнила, — призналась она, смущённая и враз притихшая.       Джокер поднялся с кровати и подошёл к ней, по пути расправляя плечи и облизываясь. Подойдя ближе, он любовно снял с Бет халат и отбросил на кровать. Затем навис, лицо к лицу, его колючие глаза напротив её глаз. Его — бездонные чёрные, её — испуганные.       — Детка, — он цокнул языком, — я тебя для чего посылал к Крейну? Уж точно не кувыркаться с ним.       Он очертил указательным пальцем округлость её груди и хмыкнул, а Бет едва сдержала желание влепить клоуну пощёчину. И он смел ещё издеваться над ней! Знал ведь прекрасно, что Бет ни разу не желала никакой близости с доктором Крейном! Знал, но всё равно наступал на больную мозоль.       Вместо этого она виновато опустила голову, но Джокер тут как тут ухватил её за подбородок и заставил смотреть на себя. Она задрожала, неуютно поёжилась, а клоун притянул её к себе и принялся неторопливо вальсировать по комнате. Музыкой служил его голос.       — Ах, де-етка! Так и быть, на первый раз прощу.       — На первый раз? — нахмурилась Бет, на что Джокер сильнее сжал её в объятиях.       — Мы отлично сработались, сла-адкая, — хмыкнул он и лукаво посмотрел на неё.       Вот ведь кот! Да что уж говорить, Бет и не рассчитывала, что одним разом всё обойдётся. Хотя уговор был нехитрый: она раздобудет информацию и токсинах Крейна, а Джокер поможет избавиться от мучителя.       — Раз уж мы честны друг с другом, — съязвила Бет, — то можно было обойтись и без ранений. И мог бы предупредить заранее, что порежешь меня.       Клоун несколько раз облизнулся и невинно улыбнулся.       — Ну, малыш-шка! Тогда всё выглядело бы… хм-м… неправдоподо-обно. Не считаешь?       — Не…       Она не успела договорить, так как Джокер больно сжал её пальцы, и Бет застонала, пытаясь высвободить руку. Тщетно. Лёгкая игривость, которую источал только что мужчина, испарилась, будто её и не бывало. И чёрная похоть, что рождалась в его глазах, угасла. Бет испытала страх, что разозлила Джокера и вновь поплатится за это, но он лишь ответил:       — Это, эхе-хе, был риторический вопрос, если что.       Пришлось смириться.       Бет не дура, понимает, что они с Джокером нихрена не напарники. Просто у каждого свои интересы, не больше. Она выполняла роль того самого мальца, который мог пролезть туда, куда взрослому путь заказан. Навроде форточника. Джокер мог бы послать кого-то из своих проверенных людей, если таковые у него в банде водились, но предпочёл её, Бет. Может, и проскочила между ними какая-то искра, как знать. Но всё же верить шуту на слово не стоило, «доверяй, но проверяй» — это как раз про него.       Но честность есть честность: Бет отдавала себе отчёт в том, что даже не стоит пытаться надуть Джокера. Ни-ни. Не моги. Хоть что делай, хоть кровью харкай, истерзанный мафиози, но перейти дорогу клоуну — это ну просто билет на тот свет. И неважно — девочка ты или мальчик. Как однажды при Бет сказал клоун: «Я ведь не сексист какой-нибудь».       Чего же тогда конкретно хотела Бет?       Странный вопрос, и ответ не менее странный: свободы.       Перестав вальсировать и отпустив Бет, Джокер тут же переключился на свои злодейские планы и сел за стол, заваленный бумагами, в мгновение позабыв, что намеревался скрасить утро гостьи своей страстью. Бет осталась стоять в недоумении. Она шаркнула ногой, но ответа не последовало, как, впрочем, и после театрального покашливания.       — Знаешь… — неуверенно начала она.       Но Джокер перебил её:       — Детка, займись делом, раз уж ты, эхе-хе, вернулась домо-ой. Будь полезной, приготовь пожрать.       Ну вот и поговорили. Вздохнув, Бет накинула на плечи халат и отправилась сначала в ванную, чтобы умыться, где её ждал сюрприз в виде рыженького парика и затемнённых очков, а уже после водных процедур она ушла на кухню. К её удивлению с её последнего пребывания запасы продуктов предусмотрительно пополняли. А вот мусор, увы, не выносили.       Бет достала из морозилки стейки, опустила их в горячую сковородку и принялась за овощной салат. Когда кухня наполнилась ароматом жареного мяса, Джокер не заставил себя ждать. Кажется, нормальная человеческая еда приподняла ему настроение, так как он не упустил момента шлёпнуть Бет, а когда попыталась увернуться, то ущипнул за задницу.       Бет громко ойкнула и засмеялась, смахнула с лица волосы и посмотрела на мужчину.       На самом деле за всей её напускной бодростью скрывались переживания о недавно пережитом. Вот бы пожаловаться, поплакаться, чтобы в ответ приобняли, сказали, что всё будет нормально, но вот незадача. Джокер — не тот человек, который согласился бы приободрить и понять. И Бет переживала воспоминания в одиночестве, хотя улыбки Джокера, его насвистывания себе под нос помогали немного забыться. А Когда она подняла крышку и перевернула в очередной раз стейки, клоун был уже тут как тут. Стащил один кусок, подцепив его вилкой, и шмякнул на тарелку.       — Эй, мистер!       Но он уже опустился за стол и принялся за мясо, лишь изредка фыркая, когда не выдерживал того, что кусок горячий.       — Так ты меня отпустишь? — наблюдая за мужчиной, решила как бы между делом уточнить Бет.       — У меня на тебя планы, — как ни в чём не бывало ответил он и откусил очередной кусочек.       Что ж. Планы так планы. Может, после них ей наконец светила и радужно улыбалась свобода. А пока она накрыла крышкой сковородку и убавила огонь. Странно. Она снова в квартире едва ли не самого ужасного человека Готэма, готовит ему, спит с ним, и хотя её не покидает смятение и лёгкий налёт паники, Бет всё же не покидает ощущение безопасности. Пусть и ненадёжной, готовой в любой момент растаять, но с этим опасным человеком она чувствует себя в своей тарелке.       Что ж. Время покажет, как дальше жить и не окочуриться, пребывая бок о бок с Джокером.       Так тому и быть. По крайней мере пока.