***
Неприятное чувство начало закрадываться в душе еще на подходе к покоям госпожи. Стража странно шепталась между собой, а перед ним встала по стойке смирно, передавая принцессе просьбу об аудиенции. И та его впустила. Даже слишком быстро, словно ждала. Сал приказал страже ожидать его у входа, а сам последовал в покои, встречаясь с хорошо освещенной комнатой. Пахло чем-то непонятным, далеко не свечами. Доказательством тому служили благовония на маленьком столике на площадке у диванов, на которых и восседала хозяйка. Важно закинув на спинку руку, прикрыв в блаженстве глаза, госпожа была окружена врачами. По одеяниям было видно, что здесь находились главный лекарь и его помощники. Стало ясно, где эти оболтусы были прошлой ночью. Не удивительно, что принцесса захотела перестраховаться, но она не учла наличие во дворце Тодда и самое главное — сестру Евы. А Ева эта откровенно болтушка. Не успев выполнить грешную просьбу принцессы, сразу же отыскала родственницу и пообещала, что скоро они обе будут свободны. Их, как и его самого много лет назад, продал во двор отец. Порыв сбежать отсюда был понятен лишь им двоим. Сал не мог взять в толк зачем покидать дворец после стольких лет оплачиваемой работы. Вода, еда, крыша над головой — все это было. Возможно, он судил так потому что чувствовал себя свободно подле принца. — Ваше Высочество, прошу прощение за вторжение, — слуга подходит ближе, кланяясь. Врачи расступаются после жеста тонкой руки. — Что привело тебя сюда? — поправляет складки на привычном красном платье и смахивает на спину выбившиеся волоски. — Видишь ли, мне не здоровится, не мог ли твой визит немного подождать? — тон уверенный, будто все ходы были продуманы заранее. — Боюсь, госпожа, дело срочное и касается оно Вас в первую очередь, — обводит взглядом лекарей, пока это возможно. С виду они спокойны, лишь у одного мелко дрожали руки. — Ох уж эти дворцовые дела, — Эшли посмеивается, укладывая подбородок на ладонь. — В таком случае прислуге лучше выйти, — быстро стреляет глазами в сторону мужчин и те затушевавшись, спешно принялись собираться. Пару минут и покои были относительно пусты. — Что же у тебя такого важного, я успела в чем-то провиниться? — дергает уголком губ, сцепляя руки на коленке. Уверенность госпожи исходила либо от ее глупости, либо же от расчетливости. — Что Вы, Ваше Высочество, — кивает головой в знак дружелюбия. — Разве можно Вас в чем-либо обвинить, кто посмеет? — кладет ладонь на грудь, где находится сердце. — Мой визит к Вам мотивирован исключительно благим намерением защитить Вашу честь от скверных слухов, — Сал уловил немой вопрос в застоявшимся блеске решительности зеленых глаз. — Одна из служанок посмела клеветать на Вас, якобы Вы причастны к отравлению десерта Его Высочества. — Какая несусветная чушь, — медленно проговаривает принцесса, облокачиваясь на диван. — Разве жена будет травить блюдо, которое не ест ее муж? — легко ухмыляется, завидев тень недовольства на некогда улыбчивом лице слуги. Оба старались отыгрывать спектакль, немного заходя за границы. — Ларри, свет души моей, больше склонен к мясным блюдам, — довольствуется чужим пронзающим взглядом. — Наш принц… — произнеся «наш» Сал мелко дернул скулой, не подумав, как это звучит. — Наш будущий король пока не в курсе свежих слухов. Не хотелось бы беспокоить Его Высочество по пустякам. — Верно, — Эшли соглашается, ничуть не поменявшись в лице. — Ты вполне мог бы справиться с ними самостоятельно, не так ли? — Вы абсолютно правы, как всегда, — кланяется в знак признательности. — Я с превеликим удовольствием лишу Вас всех тягостей, госпожа. Сал видел, что принцесса не волнуется, даже бровью не ведет, хотя прекрасно понимает к чему ведет диалог. И это настораживало. Появилось чувство, что у этой женщины в рукаве припрятан туз. — И что же ты хочешь взамен? Слуга секундно тушуется. Даже не пришлось вытягивать подобный исход красивыми речами. Что же это происходит? Он в ловушке? — Сущий пустяк, миледи, — как того требуют правила, он опускается на одно колено и касается рукой кинжала. — Я лишь прошу Вас быть осторожнее и стараться избегать причастности к подобным нелепым россказням. По покоям раздается недолгий женский смех. Он и не против повеселить ее, раз это так забавит. — Ты мог попросить у меня мешок золота, камней или драгоценностей, но ты настолько благороден и предан королевской семье, что лишь просишь меня быть осторожней? — смотрит на него властно, сверху-вниз. Ей было понятно, что за этой просьбой скрывается предупреждение, но такая льстивая формулировка невольно вызвала удивление и смех. Сал умел подбирать слова. — Не беспокойся, мое имя боле не станет объектом для сплетен, — хмыкает, потянув уголки губ выше. — Никогда. Неожиданно для слуги, госпожа встала со своего места и медленным шагом направилась к нему, укладывая руки на животе. На пальцах блестели красивые, дорогие кольца, но помимо них виднелось и обручальное. Принцесса так и не сняла его. — Моей благодарности нет предела, мистер Фишер, — Сал напрягся, когда к нему обратились в уважительной форме. — Ваш ум в столь юном возрасте поражает воображение, а мудрость с лихвой превосходит старых советников, — останавливается рядом с ним, приподнимая подбородок. Она старалась смотреть свысока, будучи немного ниже ростом. — Разве я могу такого ценного человека оставить без настоящей награды? — протягивает правую руку с большим, ярким красным камнем в золотой оправе лепестков. Такую работу Сал ни с чем не спутает. Кольцо, сделанное руками Его Высочества. Подарок на рождение сына. Помимо повышенного жалования, принцесса Эшли была одарена заморскими тканями из которых были сшиты многочисленные платья из ее гардероба, а также до краев собранными сундуками с всевозможными украшениями. И только одно колечко было ценнее всех остальных. То, в которое принц вложил свое время и старание. За дочь она не получила и половины того, что имела. Приближенный покорно принимает ручку госпожи и целует то самое кольцо, прикрыв глаза. Гордость это последние, что нужно отстаивать перед королевскими особами. Она может унижать его подобным сколько вздумается, но истины это не изменит. Человек, которого она так сильно любит и чьи подарки хранит никогда ей не принадлежал и принадлежать не будет. — Вы достойны первым узнать благую весть, это будет моим подарков Вам за Вашу службу, — она вдыхает полной грудью и не скрывая счастья произносит громко и четко. — Я беременна, — буквально кричит на все покои, будто желая оглушить. Кричит так, словно хочет, чтобы весь мир знал — она носит под сердцем ребенка. Сал замирает, раскрыв глаза. Неспешно отстраняется от поцелованного камня и заглядывает в веселые зеленые огоньки, выискивая в них ложь. Она не могла говорить правду. Точно не насчет принца и точно не на эту тему. Ларри бы никогда не поступил так с ним, ни за что. Господин обещал ему, что ревность пустое, что волнения беспочвенны. Обещал же, верно? Слуга хочет выдавить из себя поздравления как того требуют правила, но успевает лишь подумать о том, как эта женщина смогла понести от принца, у которого не было даже свободной минутки, как свободная ладонь принцессы отточенным движением вынимает его кинжал и, не давая одуматься, вонзает клинок в собственный бок. Острый конец входит глубоко, по самую рукоять. Истошный женский крик ожидаемо разрывает тишину, ударяясь о стены. Госпожа прикладывает руки к ране и падает на ковры, заливая те первыми слезами. Алые капли темными пятнами легли на красивое красное платье, окрашивая изящную аристократическую кожу пальцев багровым цветом. Сал чувствует, как уходит душа в пятки и как земля из-под ног крошится на мелкие кусочки. Его оглушили дважды, не дав даже шанса подумать о том, что произошло. — Стража! — зовет Эшли, срывая голос. Двери тут же распахиваются настежь, открывая прислуге однозначную картину. Принцесса ранена в живот кинжалом приближенного слуги после слов о беременности. Туз разыгран, ему нечем крыть. Впервые Сал чувствует, как стража больно заламывает руки, тащит назад и с какой злостью и силой берет за загривок, опуская носом в пол. Ему еще никогда не приходилось спускаться в темницу с заведенными за спину руками и слушать ругань подчиненных ему людей. Салу даже нечего сказать. Внутри сплошная пустота, которая постепенно заполнялась страхом. Тело ощущалось так, будто он сейчас не здесь, а все еще стоит в покоях госпожи, смотря как та истекает кровью. Когда он успел очутиться так глубоко под землей? — Что вы делаете? — знакомый голос разрывает вакуум в ушах. — Кто дал вам право так обращаться с моим приближенным слугой? — неподалеку был слышен женский плачь, доносившийся в одной из камер. — Господин, Ваше приближенное лицо только что покусилось на жизнь принцессы Эшли, мы были вынуждены проводить нарушителя в темницу, — после их слов настала тишина. Слуга поднимает глаза и видит, как изумленно принц бегает от одного лица к другому, пока не опускает взгляд на него. Такой ужас не читался даже на нем самом. И только увидев, как на него смотрят, он осознает степень плачевности своего положения. Наказание за столь ужасный проступок только одно — принц должен был отдать приказ о казни. И вспоминает Сал об этом слишком поздно. — Что за чушь вы несете… — шепчет Ларри, пытаясь в чужих эмоциях прочесть о лжи. Но перед ним даже не попытались оправдаться. — Госпожа ранена в живот клинком, принадлежащим мистеру Фишеру. — Незадолго до этого Ее Высочество объявила, что беременна, — добавляет второй стражник, крепче сжимая руки «преступника». На этих словах принц щурится. — Беременна? — сводит брови к переносице и непонимающе отводит взгляд куда-то в сторону. — Если младенец пострадал… — стража переглядывается, не завидуя тому, кто совершил такое злодеяние. Проливать кровь наследника, даже потенциального, было категорически запрещено. Ларри еще какое-то время думал, соображая, что вообще происходит с утра пораньше. Только недавно они разговаривали в лазарете о том, как будут разбираться с проблемами, а теперь его слуга по каким-то неведомым причинам оказался втянут в кровавую авантюру. И у этой авантюры есть свидетели. — Ваше Высочество… — За решетку, — отдает приказ, не удостоив их взгляда. Он совсем ничего не понимал и желание разобраться лично подтолкнуло его к действиям. — Решение приму по возращению, — обходит стражу и спешит подняться наверх, чтобы увидеть все своими глазами. Принц не мог поверить в то, что Сал способен выйти из себя из-за такой ерунды. Только не он, только не его слуга и воин. Человек, способный здраво мыслить даже в критической ситуации никогда бы не повелся на чистой воды провокацию. Ларри по крайне мере точно знал, что даже если ребенок и правда был, то он не от него. В покоях принцессы взаправду происходила самая настоящая паника. Лекари всеми силами спасали госпожу от большой потери крови, а служанки выли о чем-то своем поодаль, успокаивая двоих совсем еще маленьких детей. И стоило Ларри показаться за порогом, как маленькая девочка тут же выскочила из рук прислуги, устремляясь к нему в ноги. Неуклюже добравшись до отца, малышка обняла его и зашмыгала носиком, произнося жалобное «папа». Принц, поменяв ориентиры, опускается на колено, ответно сжимая дочь в объятиях. В этот момент он увидел, как старается добежать до него и сын, но в свои два года ему не удавалось бегать также шустро как сестре. Без ее поддержки он словно новорожденный котенок дотопал до них только спустя какое-то время, но тоже угодил в заботливые руки. Ларри успокаивающе гладил заплаканных детей, перебирая золотые локоны дочери и темненькую копну волос сына. Осмотрев покои, принц осуждающе кинул взгляд на служанок, что додумались вывести их из детской. Даже если малышей распирало любопытство, этого делать не стоило. — С мамой все будет хорошо, Мария, папа лично позаботится о ее здоровье, — поцеловав ее в лоб, он переводит взгляд на мальчика. — Конрад, мой маленький принц, — поцелуй достался и ему. — Разве будущий король должен плакать? Твоей сестре нужен сильный защитник. — Как папа? — воодушевленно задает вопрос девочка. — Как папа, — утвердительно кивнув, Ларри поднимается на ноги, продолжив держать их за руки.– Отведите детей в детскую и пусть нагреют им молока, — обращается к служанкам, что боялись все это время подойти ближе. Те спешно закивали и подхватили малышей за ручки, уводя в другую часть покоев. Они даже почти не сопротивлялись, поверив отцу на слово. Устало выдохнув, принц посмотрел на подходящую к концу «операцию». Рана уже была зашита, а сама госпожа понемногу приходила в себя. Лежащее возле площадки окровавленное платье боле не подлежало восстановлению, но сейчас было не до него. Принцесса придерживала на груди камизу*, оставшись в одних лишь панталонах. На оголенном боку отчетливо был виден след от проникновения клинка. По всей видимости останется шрам. Подойдя ближе, он заглянул в глаза законной жены, но та не могла толком сконцентрировать на нем взгляд. Только от части понимала, кто стоит над ней. Однако тихое «Ларри» произнести все же смогла. — Как ее состояние? — Стабильно, Ваше Высочество, кинжал не задел жизненно важные органы, вскоре госпожа встанет на ноги, — вежливо докладывает главный лекарь с седыми усами. — Только ребенок… — запинается на этом моменте, будто неуверенный в своих же словах. — Нам не удалось спасти плод, приносим свои соболезнования, — врач кланяется вместе со своими помощниками. Плачь служанок за спиной только усилился. Ларри недоверчиво косится на белоснежные панталоны принцессы, нахмурившись. Было противное чувство, что весь дворец попросту водит его за нос. Отсутствие крови на нижнем белье было будто издевкой над принцем. Однако пропустив все мимо ушей, он присаживается на колено у изголовья дивана, устанавливая зрительный контакт. Ему охотно отвечают, смотря потухшими зелеными огоньками. Ей сейчас не очень хорошо. — Госпожа, как Вы? — обратившись в уважительной форме, он поцеловал ее руку. — Ларри… — снова тихо шепчет его имя, едва ли в состоянии разобрать, что он ей говорит. Принц вздыхает. — Мне жаль, что наш ребенок так и не смог появиться на свет, — крепко сжимает ее ладонь, поцеловав в лоб. — Я накажу того, кто посмел лишить нас этой радости, — погладив ее по голове, он встает, бросая взгляд на врача. — Следите за Ее Высочеством, если будут какие-либо изменения — немедленно докладывайте мне, — лекари послушно поклонились. Закончив играть роль хорошего мужа, Ларри развернулся и поспешил покинуть чужие покои. В голове не укалывалось то, что все сказанное стражниками в темнице оказалось правдой. Только одно оставалось под сомнением, а именно — беременность. Ее, скорее всего, и в помине не было. Но это не исключало того факта, что его слуга попал в самую настоящую ловушку. Очень подлую ловушку. Такую, в которой даже сам принц не мог помочь, разве что чуть-чуть. Дойдя до места, куда поместили Сала, он подозвал охраняющую его стражу. Теперь следовало принять непростое решение. И он надеялся на то, что приближенный поймет почему с ним поступили именно так. — Сто ударов кнутом под палящим солнцем, затем за решетку на три дня без еды и воды, — произносит четко и жестко, не скрывая презрения. — Пусть подумает в следующий раз перед тем как пренебрегать моим доверием, — не став больше что-либо говорить, Ларри спешит покинуть темницу, так и оставив проходимый ранее допрос незаконченным. Сердце так сильно сжалось после приказа, что он больше не мог находиться рядом с его клеткой. Сал прекрасно слышал своего господина, от чего болезненно сжался, представив назначенную пытку. Он много раз видел сцены казней, наказаний и убийств, но никогда не познавал их вкус на себе. А главное, было бы за что. Но одно сказать можно было точно, план принцессы удался на славу, тут не поспоришь. Слуга сидел на холодном пыльном камне, прикованный цепями к стене. Эшли наверняка бы была не против посмотреть на него сейчас и порадоваться небольшой победе. Только ей самой нужен был врач. Удивительно на что были способны женщины в борьбе за мужчину. Ранить саму себя, чтобы избавиться от соперника? Эшли даже не посчитала этот план провальным, выдумав его на ходу, в этом он не сомневался. Такая уверенная улыбка не могла свидетельствовать о продуманной идее. Чем дольше думаешь, тем больше сомневаешься. Сал слышит, как открывается дверь в его камеру, видит грязные сапоги стражи и прикрывает глаза, смирившись с незавидным положением. По крайне мере он останется жить. Это все, что мог предложить ему принц в данной ситуации. При свидетелях по-другому нельзя, кто-то должен понести наказание и к сожалению, в этот раз был его черед. Он понимает, зачем Ларри отдал такой приказ и что следует после него. Понимает, что авторитет, выстроенный за многие годы неминуемо упал, приравнивая его к ничтожеству. И что жить теперь во дворце будет гораздо сложнее.***
Тодд едва касаясь водил смоченной тканью по спине, вслушиваясь в тихие болезненные стоны. Багровый от крови лен начинал потихоньку рваться, износившись от частого использования. На каменном полу подсохли небольшие темные пятна от скатившихся кровавых полос. Темница пропахла стойким железным ароматом. Лекарь с досадой осматривал исполосованную кнутом спину. Вся красная и набухшая кожа сочилась новой кровью, стоило Салу потревожить запекшиеся корки. И как бы Тодд не старался, третий день лечения заживлял лишь небольшую часть. Сал плохо спал все эти дни, даже лежание на боку доставляло дискомфорт, а голод и жажда только усугубляли положение. Хоть рыжему пареньку и удавалось проносить во фляге немного воды под видом спирта, спасало это мало. Пара глотков в день точно не суточная норма для здорового человека, однако, помогало. Слуга не шибко помнит день публичной порки. Только припоминает, что собрался чуть ли не весь двор, слушая как истошно он выкрикивает извинения в адрес принцессы. Их буквально выбивали из него силой, ударяя смоченной в молоке плетью. На солнце такая плеть становилась грозным оружием, это видно по его незаживающей спине. Принц в тот день тоже был и наблюдал за процессом, это успокаивало. Не явись он тогда, мало ли какие слухи снова бы расползлись по дворцу. Они и без того как мухи разлетаются со скоростью света. Приближенный старался сначала не смотреть на своего возлюбленного, а после просто перестал замечать что-либо вокруг, лишь мечтая о том, чтобы все закончилось как можно быстрее. В голове до сих пор воспоминанием всплывали ощущения горящей огнем кожи и пролитой на траву крови. Зажмурившись, он поежился, тем самым открыв старую рану. — Сэр, прошу Вас, не нужно шевелиться, — тихо просит Тодд хриплым от молчания голосом. Сал послушно застывает на месте. Разрыв обрабатывают все с тем же шипением больного. — Что сейчас происходит во дворце? — хрипит сквозь боль, боясь теперь даже вдохнуть. — Господин так и не вышел из своих покоев, дело с отравлением не двинулось ни на шаг за все время, — почти нашептывает последние новости, смачивая тряпку в рядом стоящем ведре. — Без вас жизнь будто встала, — честно признается, готовя сделанную недавно мазь. — Принцесса Эшли следует примеру принца и не показывает носа, больше походит на затишье перед бурей, — наносит лекарство на открытую рану и слышит несдержанный вскрик. — Будет немного щипать. — Жжется, — болезненно стонет, попытавшись глянуть за спину. — Кто готовит на весь дворец, раз дело с отравлением встало? — Прислуга временно взяла на себя некоторые обязанности на кухне, — Тодд чуть разминает позвоночник, устав сидеть в одном положении. — Дворец — это большой муравейник, здесь всегда найдется замена. От этих слов Салу стало не по себе. Отвернувшись, он устало выдохнул, вытягивая затекшие ноги. Давно же он не спал на мягкой постели. Три дня без принца походили на пытку хлеще кнута. — Ты узнал, где эта женщина? — спрашивает еще тише, перейдя на более щепетильную тему. — Буквально через две камеры от Вас, — так же тихо отвечает лекарь, косясь на дверь, которую охраняет стража. — Постоянно плачет и зовет сестру, просит прощения. — А что с родственницей? — Пытается попасть сюда, но тщетно. Никто не пускает ее после того как она попыталась открыть дверь, — берет бинты и принимается отматывать приличный кусок. — Если так продолжится — она накличет на себя беду. Сал выдыхает, застонав от начавшейся перевязки. Смена бинтов его самая ненавистная часть заточения. — Отправь ее в порт и дай мешок золота, — кряхтит, почувствовав, как стягиваются раны. — Сэр? — Тодд удивленно раскрывает глаза. — Вы что-то придумали? — Скажешь, что сестра присоединится к ней ночью, когда зажгут факела, — искусанные губы побаливали при разговоре. — Капитану корабля передай личный приказ Его Высочества не выпускать эту болтунью из трюма, — вскрикивает, когда открывается очередная рана. — Прошу меня простить, — врач спешно разматывает болезненный участок и обрабатывает его по-новой. — Ничего… Ничего, — выдыхает, собравшись с мыслями. — Я благодарен тебе за службу мне и господину, этого достаточно. Тодд бросает быстрый взгляд на открытый загривок и опускает глаза, принявшись завершать работу на сегодня. Непривычно было видеть распущенные голубые волосы. — Будут какие-нибудь указания по отношению к пленнице? — интересуется, боясь увидеть шевеление со стороны двери. — Этим я займусь самостоятельно, — принимает помощь в надевании на себя чистой белой рубахи и блаженно выдыхает, когда спину оставляют в покое. — Так или иначе я должен окончательно навести порядок во дворце. — Насчет порядка… — Тодд отводит слегка смущенный взгляд. — Некоторые слуги нашли в нападении на принцессу доказательство вашей интимной связи, а отсутствие положенной казни только подогрело слух. Сал недовольно хмурится, принимая во внимание образовавшуюся проблему. Принцесса Эшли напрочь испортила все их планы. — Многие так считают? — Не особо, но чем дольше Вы здесь, тем громче их голоса, — параллельно с беседой лекарь убирал свои вещи. — Большинству было достаточно того, что Вы получили. — Что-ж, — легонько облокотившись на стену, слуга зашипел, но уселся поудобнее. — Завтра мое заключение подходит к концу, тогда и начнем действовать, — принимает из чужих рук теплый отвар из трав, — Каким бы ужасным положение не было, мы обязательно должны вернуть все как было. Тодд согласно кивает, вставая с насиженного места. Откланявшись, он покидает темницу, оставив Сала в одиночестве. Слуга к пустоте привык. За эти три дня в его голове рождалось и умирало множество идей и одна из них переросла в план. Благодаря которому он сможет восстановить привычный уклад жизни во дворце, и больше никакая госпожа не будет в состоянии его нарушить. Нужно только выйти на свободу.