Кровавый Де́лес

      Комната резко потемнела. Закатное солнце чуть выглядывало изо горизонта, отдавая последние красные лучи. После вопроса настала неприятная тишина.       Что там делал Тодд? Ожидаемое любопытство господина не смутило, но напрягло. Столь скорая смена вектора их общения отдушком осела на сердце. Пора возвращаться в реальность. — Даже в моем плачевном положении я просто не мог оставить ситуацию без контроля, — начинает Сал, умело используя свой по опыту длинный язык и заговаривает принцу зубы. — Я бы лично занялся этой женщиной, если бы не т… Ваше наказание, — запинается, забыв обозначить свое положение перед ним. Нужно собраться. — Тодда послал я, однако, и подумать не мог, что чертовка воспользуется моментом, прошу простить меня, если я в чем-то был не прав.       Сал шумно выдохнул, тем самым заканчивая оправдания. Это было не так сложно, все же Сал имеет право допрашивать заключенных. — Она ничего мне не рассказала, — низкий голос возле уха рассыпал ворох мурашек по телу. — Но рассказала бы рыжеволосому лекарю?       Сал хмурится. Надежда быстро соскочить с этого вопроса оказалась напрасной. У Ларри гораздо больше мыслей на этот счет, чем ему казалось. Значит ли это, что он начинает в нем сомневаться? Однако объятия, в которых он оказался несколько минут тому назад, все так же крепки. Ничего не понятно. — Мои руки закованы в железные цепи, а тело заточено в одиночных покоях, господин, — он чувственно ведет носом к чужому уху, едва его касаясь. — Я бы сделал все возможное, чтобы разговорить предательницу, но я не имел на то свободы, — дыхание опаляет ушную раковину принца. Сал играет нечестно. — Внутренняя тревога, что время уходит впустую, вынудила меня принять опрометчивое решение и возложить свои обязанности на чужие неопытные плечи, — весомо прижимается щекой, бурно выдохнув. Сработает ли тактика касаний? — Я приношу свои извинения и готов понести перед вами любое наказание.       Вечерние потемки заполнили помещение до краев. Словно полная чаша темноты, комната поглотила стоящую пару.       Его легко целуют в макушку, устало закрывая глаза. Допрос с ласками казался даже напряженнее обычного. — Ты так быстро вырос в стенах дворца, — Ларри усмехается с собственных слов. — Твои речи подобны меду, а уста даже не дрожат, — Любовно гладит голубые локоны, пропуская их через пальцы. — Меня переполняет гордость за тебя и твои успехи, о таком слуге можно только мечтать, — неспешно наматывает мягкие нити на перстни, наблюдая как те ожидаемо цепляются за материал. — Но ты ведь не думал, что это сработает и на мне?       Сал сжимает плечи господина, почувствовав, как корни волос натягиваются точно тетива лука. Голова медленно оттягивается назад, причиняя ощутимый дискомфорт. Его тянут, чтобы встретиться взглядами. И о Создатель, какой бесстрастный гнев горит в его глазах. Он способен испепелить. — Ваше Высочество, как я могу думать о таком? — голос не сбился, Сал старательно держал зрительный контакт и следил за языком. Что же его выдало? — Я предельно честен с вами. — Сал, которого я знаю умен и сообразителен, а перед собой я вижу того, кто сведет меня в могилу своими необдуманными решениями, — сжимает пальцы в кулак, тем самым дергая за волосы сильнее. — Мне разочароваться в твоей глупости или в твоем невежественном вранье? — Одна мысль, что я разочаровал вас приносит мне боль, — Сал опускает взгляд, прячась за ресницами. — Я не мог и предположить, что эта женщина безрассудно бросится на верную гибель, — говорит тихо, не теряя уверенности. — Тодд не был готов к такому, если бы там был я, она осталась бы в живых. — А осталась бы? — хмыкает, внимательно изучая эмоции собеседника. Тот и не дрогнул. — В наших интересах было выяснить, кто отдал ей приказ, — резко поднимает глаза, впиваясь ими в чужую радужку. — Безусловно, я сделал бы все, чтобы она осталась в живых и рассказала обо всем в подробностях.       Принц затих, продолжив сверлить слугу пронизывающим до дрожи взглядом. О чем же он думает? Поверил ли ему? Возможно все это было лишь проверкой, сознается ли он, начнет ли молить о пощаде. Сал играет по-крупному, выбирая позицию идти до конца. — Вы сомневаетесь во мне? — слуга спрашивает аккуратно, негромко, с толикой недопонимания. Признаться во лжи никогда не поздно, но это подорвет доверие.       Ларри тяжело выдыхает, расслабляя хватку. Прикрывает глаза, отворачивая голову немного вбок. Постепенно выпутывает кольца из цепких нитей и укладывает ладонь на загривок. Карий оттенок вспыхнул снова. — По-твоему мнению, кто виновен в произошедшем?       Слуга улавливает смену темы. Разговаривать с ним — идти по лезвию кинжала. — Сведений недостаточно, назвать точного виновника не представляется возможным. Я не исключаю ни один из возможных вариантов. Я мог бы провести расследование и… — Ты бы в первую очередь думал на Эшли, почему же молчишь? — немигающим взглядом рассматривает удивление на лице. — Я… — запинается, не ожидая такое услышать. — Я не молчу, Ваше Высочество, лишь не хотел выказать неуважение госпоже, — старается расслабиться и продолжить. — У меня несомненно есть подозрения и на нее в том числе, однако, она не стала бы рисковать своими же детьми. Зная о вашей немилости к ней, стала бы она безрассудно поступать подобным образом? — Не стала бы? — улыбается. — Значит не она ранила себя кинжалом, а ты? — Н-нет, я бы никогда… — Ты ее защищаешь? — Нет, все не так, я… — закрывает рот, бегая глазами по лицу. Кажется, он потерял контроль над ситуацией. Все заготовленные речи стали бесполезны. — Я бы поверил тебе, не будь принцесса ранена таким нелепым образом, — наконец отступает от него, направляясь к столу возле окна. — Череда событий, связанных с тобой меня крайне сильно беспокоит. Отравление можно с легкостью повесить на другого недоброжелателя или же на обитателя дворца, но выходка принцессы сама по себе говорит о многом. Это уже не совпадение, — в комнате стало слишком темно, но старую свечу никто не спешил зажигать. Станет видно их силуэты. — Ты так просил о скорой встрече, чтобы напеть мне в уши лжи? Я надеялся мы поговорим.       Сал сильно зажмуривается, пока принц его не видел. Он стоял с заведенными назад руками и что-то высматривал на улице.       Какой позор. Так низко пасть в глазах своего господина нужно было постараться. Ставка не сыграла, его выученные умения не работают против него. Попытка заболтать, соблазнить, затуманить разум провалилась. Стоило догадаться, что Ларри не тот, с кем следует играть в подобные игры.       В такой ситуации остается понадеяться либо на все ту же тактику, либо же поменять ее, но бесповоротно признать свою ложь. Тут не знаешь, что лучше.       Если он не признается, выведет ли это принца из себя? Станет ли он злиться, устало прикрывать веки или просто зарубит его на месте? А если сознаться?       Образ сам забрел в пустеющую голову. Разочарованный взгляд, отстраненность, холодность. Доверит ли он ему после такого еще хоть что-то? Вручит ли ему вновь в руки свою жизнь, оставляя приближенным лицом? Или вышлет из дворца зарабатывать на оставшуюся жизнь рабским трудом.       Скулы гадко свело. Он молчит уже слишком долго. Однако ответ так и не принял свою конечную форму. Снова лгать? Оправдаться? Согласиться? — Я прошу прощения за то, что смел вести себя подобным образом, — бесшумно опускается на одно колено, склоняя голову. — В мои обязанности входит хранить покой королевской семьи, в том числе и госпожи. Мог ли я многословно обвинять ее даже перед вами? У меня нет доказательств ее причастности к отравлению, но совпадения, произошедшие после, наталкивают на некоторые мысли, — Сал неприятно жмурится, уже зная куда приведет его речь. — Но подозрения остаются подозрениями и не могут служить доказательством. Я не хотел раньше времени кидаться обвинениями и наводить лишнюю тревогу. Но видно вы уже считаете принцессу виновной, — недолго думая добавляет. — Как вы сказали ранее, умен тот, кто не спешит. — Повар отравлен, дегустатор убит, ты попал в темницу за то, что не делал, перед этим чуть не отдав душу, — выдыхает. — Нам ведь обоим все ясно, так почему ты говоришь об этом так абстрактно? — принц поворачивается к нему, только сейчас заметив, что перед ним встали на колено. — Даже сейчас ты говоришь неуверенно по отношению к ней. В чем твой страх обвинить ее при мне? Разве мы не близки, не имеем общих секретов и прочной связи? — полностью разворачивается, шурша одеждой. — Мою супругу я буду защищать только публично, а то, что происходит между нами наедине совершенно не важно. Даже если ты мне в лицо выскажешь все, что о ней думаешь это не станет причиной твоего наказания, — он подходит ближе. — Но что-то подсказывает мне, что тебя беспокоит далеко не это.       Сал ошеломлен. Принцу удалось копнуть до самой сути, ничего вроде и не сделав. Он не злился, не ругался, не обвинял ни в чем. Однако ложь в начале вызвала-таки у него прилив гнева. В следующий раз стоило быть с этим осторожнее. — Ларри, — слуга меняет тактику в третий раз, теперь настало время честности. — Если окажется, что она виновна, то понесет наказание, вплоть до казни, — смеет поднять взгляд на подошедшего к нему принца. — И тогда ты будешь вынужден найти кого-то еще, так прикажет твой отец, — прищуривается с горечью, одними глазами прося о милости. — У тебя снова будут дети… Я… — Хочешь оставить ту, что покушается на твою жизнь, потому что не готов к другим женщинам? — Ларри позволяет себе добро улыбнуться. — Твоя бесстрашность поражает. — Признаю, мой эгоизм и желание оставаться единственным в твоей жизни привели к недопониманию между нами, но поверь, — срывается с колен и найдя ту самую ниточку, за которую может зацепиться, обнимает господина как можно крепче. — Я бы никогда не пошел против тебя, не сделал бы ничего, что навредит тебе, не стал бы строить козни за спиной, даже не думай об этом.       Ларри не сразу, но обвивает его талию, прижав плотнее. Касается губами головы, о чем-то недолго думая. Принц боле не злился, оттого становилось легче дышать. — Впредь я хочу слышать только правду, Сал, это был первый и последний раз, когда ты попытался меня обмануть, — для убедительности берется за его подбородок и встречается взглядом. — И твое желание я учел, никто не будет казнить принцессу, пока это возможно. Ты мог мне просто сказать, в конце концов мы гораздо ближе, чем кто-либо другой. Ради тебя я готов поступиться правилами, должен ли я тебе это объяснять? — Мне думалось вы убьете ее, даже если я попрошу этого не делать, — неспешно кладет ладони на щеки принца, поглаживая большим пальцем. — Кто я такой, чтобы влиять на решения Его Высочества? — Ты всегда на них влияешь, Сал, — слабо улыбается. — Все, о чем я могу только думать, это ты и твое благополучие. Если ты будешь счастлив, оставив ее в живых, значит я обязан тебя осчастливить.       Сал тает от подобных слов и смущенно опускает взгляд, почувствовав нарастающее тепло. Внутри живота приятно забурлило. — Я буду счастлив, если ты коснешься меня нежно и ласково, — красные уши как маячки в море, едва пробиваются сквозь голубые пряди.       Ларри не особо думая подается к его губам, зажимая в крепких и цепких руках. Глубокий, горячий поцелуй растворяет разум, оставляя лишь жалкие крупицы.       Не описать словами как Сал скучает по их совместным ночам. Холод одинокой кровати его разграбленных покоев не дает спокойного сна, как это может дать мягкая и теплая королевская постель. Бывало на ней он спал даже чаще, чем на своей.       Обычно принц просил оставаться его, когда работы у обоих было невпроворот и деловые ночные посиделки были иной раз интимнее вина при свечах. Лукавить незачем, такие вечера тоже доходили до ложа, но, только после работы.       Сал как-то задался вопросом, не надоедает ли господину один и тот же человек в постели. Но чем больше слышал от слуг рассказы о бывшей супруге, тем теплее улыбался. Так нежно нельзя было описать ни одну придворную даму.       Слухи доходили, что любовь между ними была не запятнано светлой. Только они и их маленький мирок. Сал не смел ревновать к прошлому, это было бессмысленно. Он мог лишь слабо улыбаться.       Так ли была сильна его прошлая любовь, прощала ли она все? Или только их такая яркая, броская и дозволяющая? Слуга не мог для себя решить. В такие моменты как сейчас он не оставлял той далекой девушке ни шанса. А когда оставался один, то понимал, насколько ничтожен перед ней.       Думать об этом, находясь в железной хватке господина было кощунством. Но факт оставался фактом. Ларри был способен полюбить вновь.       Сал первым оторвался от губ, ощутив неприятный прилив мыслей. С такой наполненной головой не хотелось дарить ласку, было желание убежать.       Ларри шумно выдохнул, довольно прильнув лбом ко лбу, рассматривая чужие черты. Любовно обводил его взглядом, точно пожирал. — С первым моментом мы разобрались, но есть еще одна тема, которую стоит затронуть, — целует нос, показывая тем самым, что ничего страшного в этой теме нет. — Ты все еще наказан и это мешает нам обоим. Пора начинать действовать и исправлять ситуацию. — Я еще не думал над этим, прости, — слуга смазано целует куда-то в щеку, неспешно сцепляя кольцо рук на его шее. — Голова была забита совсем другим. — У меня есть мысли на этот счет, однако, быстро у нас решить этот вопрос не получится. — Я скучаю, — шепчет на ухо, усугубляя и без того слабую перед ним выдержку.       Принц выдыхает, прикрыв глаза. Ощущение, что его силу воли испытывают. — Давай обсудим планы, тогда сможем как можно скорее воссоединиться, — дает коснуться своей шеи и нервно ведет бровью, огладив его бока. Ларри все же умел ждать.

***

      Тодд хмуро перебирал склянки, травы и корни растений, неспешно отгадывая какое лучше проверить. Рядом уже лежала кучка не прошедших отбор, оставалось не так много вариантов. На него напала головная боль. — Не желаешь ромашкового чаю? Я слышу у тебя в голове крысы скребут, — старческий смех раздался по дому. Собеседница у него была не из лучших. — Спасибо, Элисон, но не стоит, — пододвигает тлевшую свечу поближе, чтобы разглядеть едва видимые рассыпавшиеся семена из мешочка. — «Роуз», милый, — снова смешок. — Выпей настой мелиссы, сразу же станет легче. — Обязательно, Роуз, как вернусь во дворец, — выдыхает, разглядев в них семена укропа. — Как же ты вырос, — что-то за ширмой скрипнуло. — Живешь при дворе, служишь принцу, отец гордился бы тобой. — Ну что вы, я просто обычный лекарь, ничего особенного, — разложив перед собой парочку корней, Тодд принялся усиленно думать. — Нет же, дорогой, будь ты обычным лекарем, не был бы втянут в их интриги, — на этот раз конец ее фразы был без усмешек. — Прошу, проверьте, — не став отвечать на провокацию, он встает с первым попавшимся корнем и подходит к ширме. — Конечно, давай я просмотрю, — доброжелательный голос неопытного человека подкупил бы.       Изо уголка открытой части показалась трухлявая, костлявая ладошка, брякая деревянными тонкими браслетами и принимая из рук медицинский материал. Недолго было молчание. — Не очень эффективно, — рука возвращает корень, едва касаясь отросшим белесым ногтем линии ладони Тодда. Мурашки поскакали табуном. — Роуз, это невежливо, — сжав несчастный корень, врач уходит на место. За спиной слышится заливистый смех. — Прости-прости, милый, старушка только полюбопытствовала. Не каждый день выпадает возможность посмотреть чью-то линию жизни.       Тодд раздраженно усаживается на место, убирая не прошедший проверку корень в гору других. С ней ухо нужно держать в остро. — Боишься? — по голосу слышна ухмылка. — Правды я не боюсь, — сгребает со стола остатки чьих-то лепестков. — Но знать ее не желаю. — Как досадно, мне столько всего есть тебе рассказать, — огонек свечи чуть дрогнул. Хотя окна были закрыты. — Но ты такой хороший мальчик, дорогой, как я могу? — Благодарю вас, я ценю это, — расслабляется, опустив плечи. Роуз относилась к нему слишком хорошо, чтобы поступать совсем плохо. — Твой отец тоже любил нос воротить, чуть что сразу закрывал уши, вот же была потеха. — Вы дразнили его? — Неужто я похожа на сварливую тетку? — снова это ощущение улыбки. — Ну что вы, — вежливо заканчивает тему. — Вам и вашей семье я всегда желала только лучшего, Тодд, — его имя на ее устах напрягло. — И мои последние слова ему были исключительно из добрых побуждений.       Тодд выдыхает. — Конечно, я понимаю и не злюсь на вас. Наоборот, я благодарен, что вы дали моему отцу шанс. — Рада, что ты понимаешь меня милый… Ох, подожди, что это у тебя в руках? Какой знакомый запах… — интонация резко меняется на нетерпеливый. — Неси скорее сюда, хочу посмотреть.       Лекарь без вопросов отдал корень полыни старушке, пока не переложил его куда подальше. Этот корень она осматривала дольше остальных. — Да-да, точно-точно, полынь, ах, это она, — добродушный голосок чуть ли не запел. — Отвар из корня полыни, пару капель, раны как рукой снимет, вижу, ви-жу! — радостно заявляет Роуз, не сдерживая смех.       Тодд облегченно выдыхает, слабо улыбаясь. Наконец, нашлось что-то полезное. И как вовремя по лестнице послышались шаги. Сал спустился один. Весь красный, лохматый и серьезный. Врач просто надеялся, что они там не подрались. — Как успехи? — слуга косит взглядом на темное пятно за краем ширмы. Ничего не разглядеть. — Нашел, сэр, настой корня полыни справится с вашими незаживающими ранами, — приветственно кланяется, забирая из рук врачевателя полынь. Сал стушевался, увидев мелькнувшую бледно-синею кожу. Жутко. — Вы готовы к отбытию? — Да, можем отправляться, принц покинет дом позже, как стража отступит, — слуга оглядывает второй этаж через лестницу и с неохотой направляется к входной двери. — Ядовиты ваши уста, дорогой слуга, — скрежет голоса раздался неожиданно. Даже Тодд встал в ступор, собирая сумку. — Что? — Сал развернулся, вглядываясь в ребристое дерево с рисунком расписных цветов. — Не понимаю. — В крови вашей яд, устами изложенный, — посмеивается. — Тоже не пойму, дорогой слуга, то ли вы грубы, то ли бесчувственны.       Напряженное молчание сперло дыхание. К чему это вообще было? — Я должен… Уловить какой-то смысл? — обращается он к лекарю. Тот пожимает плечами. — Скорее всего она плохо видит, поэтому говорит о чем-то абстрактно, — Тодд надевает плащ и закидывает на плечо сумку. — Если вы ругались, возможно, она это почувствовала, — косит глазами в ее сторону. — Даже я ее не до конца понимаю. Но раз замолчала, сказать ей больше нечего.       Сал фыркает, быстрым шагом доходя до двери и закидывая на голову капюшон. — До встречи, Роуз, — прощается врач, спеша догнать слугу. — Доброго пути, милый, — прощается старушка, по голосу кажется, тепло улыбаясь.

***

      Напротив малость запылившегося зеркала сидел слуга, счастливо улыбаясь блестящему в ухе золоту. Давно это было, когда он носил серьгу. Снял ее в походе, так и не надев, руки не доходили. Теперь же мочка снова обрела вес, да немалый.       Серьга не сравнится с самой настоящей золотой сережкой, элегантно подрагивающей от каждого его движения головой. Солнце приятно кидает блики, почти слепя. Невероятное чувство обретенных украшений.       Слуга рассматривает помолвочное кольцо на пальце и кидает редкие взгляды в зеркало, улыбаясь только шире. Как ворона, лучше и не скажешь.       Вернувшись со встречи, он снова услышал шепотки у себя за спиной, да вопросы без ответа, точно ли приближенное лицо принца так сильно болеет? «А помрет-то когда?» — насущная тема для обсуждений. Благо Тодд временно заменяет его и ставит слуг на место.       Но важно не это. На следующее утро он увидел пыльный после нескольких дней столик с зеркалом и грустно подумал, что давно им не пользовался. А зачем? В покоях нет ничегошеньки, кроме кровати, да дивана с кучей работы. Зато сейчас, сдув пылинки, он точно девица светился ясно солнышком.       В ожидании команды о начале их плана он решает как следует отдохнуть. В конце концов он долгое время плохо спал. Одна из причин конечно одиночество. Привычка засыпать под теплым и сильным боком плохо влияла на бодрость по утрам. Хотелось проспаться.       Но мысли о возможном скором воссоединении придали сил и желания выспаться. Негоже после всего явиться к принцу с мешками под глазами и усталым видом. В первую ночь хотелось блистать.       Стук в дверь недюже напугал. Вздрогнув, спешно вынимает сережку и снимает кольцо, пряча во внутренний кармашек рубахи. Не хватало еще и этого лишиться.       Поднимается с места и следует к бумагам, делая вид занятости. Статус, чтоб ему не ладно было. — Войдите.       Тодд входит тихо, с сумкой и корзинкой. Заслонив щеколду покоев, он привлек внимание Сала. К чему было это действо? — В чем дело? Приказ от принца? — осторожно и тихо спрашивает, но получает отрицательный кивок. — Не волнуйтесь, сэр, ничего такого, просто… Вот, — лекарь хмуро опускает глаза на корзинку и ставит ее у ног слуги. — Его Высочество лично передал вам отнести его сюда. Тайно, конечно, по документам он сейчас в покоях господина.       Сал округляет глаза и потихоньку вспоминает откуда могла взяться корзинка и разговоры о «нем».       Он шустро забирает ее и ставит на диван, распахивая ткань. Светлая точно солнце шерстка дрогнула на загривке. Маленький львенок пугливо сложил ушки. — Гизмо, — тепло произносит слуга, рефлекторно потянувшись погладить между круглых ушек. Тот чуть дернулся, но отступать было некуда. Преграда. — Что у не на носу надето? Чтобы не кусался? — немного непонимающе осматривает кожаный атрибут. — Маска, львята бывает мяучат, это была вынужденная мера, чтобы пронести его сюда. Благо стража давно уже не проверяет меня, им видно надоело разбираться в моей сумке с настоями.       Слуга посмеивается, ища где снимается маска. Та успешно падает в корзинку. — Какой ты теперь большой мальчик, — заворковал Сал, поднимая трясущееся тельце на руки. По покоям раздался первый мяукающий звук. Улыбка тронула губы. Такой мягкий и теплый. — Прости, что не смог ухаживать за тобой сразу как познакомился, — прижимает Гизмо к груди, поглаживая по голове. Снова слышится «мяу». Недостаточно суровое для хищника, зато приятное. — Я бы оставил вас, но должен выйти отсюда тоже с ним, — кланяется, извиняясь. — Ничего, можешь погладить его вместе со мной если хочешь, — завороженный животным Сал совсем подобрел. — Вы… Правда? — удивляется, а после отрицательно мотает головой. — Н-не нужно, у меня не самые приятные воспоминания о львах. — Это просто львенок, Тодд, он тебя не съест, — смеется. — Не бойся, Гизмо ручной лев. — Не думаю, что бывают ручные львы, сэр… — Почему? Смотри, на руках, — довольно откидывается спиной назад и укладывает успокоившегося Гизмо на колени, продолжив ласкать теперь до самого хвоста. — Все же я воздержусь, — прокашливается, поправляя очки. — К тому же нужно быть начеку, — заводит руки за спину. — Принц передал, что пока не знает какой план подойдет лучше всего. По-видимому, нужно будет еще подождать, перед тем как господин сможет все устроить. Дело не одного дня. — Буду с нетерпением ждать вестей, — оглаживает двумя руками и слышит мурчание. — Ох, ну и вибрации, — повторяет то, что проделал только что и оголяет клыки в улыбке. Точно ребенок.       Тодд наблюдает со стороны как хозяин нянчится с подаренной ему животинкой. Большой жест, между прочим. Не у каждой супруги такой есть, что уж говорить о прислуге, коей даже приближаться к ним не велено. Фамильные животные все-таки.       Врач предпочитает не подходить и не иметь ничего с ними общего. Последняя встреча почти была последней. До сих пор в дрожь бросает. Хотя с виду котенок не представляет опасности. Нежится в ласковых руках и громко мурчит, да мяукает. Еще и на спину перевернулся, лапы растопырив. Может и правда ручной.       Неожиданно дверь начали требовательно тягать туда-сюда, в попытке открыть. Страх окутал обоих. Гизмо был слишком громким, скорее всего это привлекло внимание стражи. Нужно было срочно заметать следы.       Так Сал и сделал, нацепив обратно маску на морду львенку и сунув в корзинку, закрывая льняной тканью и пряча возле края дивана. Кивком разрешает Тодду открыть дверь.       Тот слушается и спешно отворяет их, удивленно смотря вниз. На него возмущенно уставился кареглазый ребенок. Вот уж точно сюрприз.       Малыш надулся и шустро пробежал внутрь, чудом не спотыкаясь о длинный подол золотовато-коричневых одежд. Слуга изумленно поймал на руки второго за день детеныша. На этот раз человеческого. — Кристофер! — восклицает Сал, получая новую волну радости. — Ваше Высочество, вы выздоровели? — опускается на колени и обнимает просящего об этом ребенка.       Тодд выдыхает, бросив беглый взгляд на недовольных и смирившихся стражников. А что они скажут сыну принца? Запретят входить? Навряд ли. Врач закрывает дверь. — Я соскучился, — жалуется малыш, всеми силами обнимая бывшую няньку за шею. — Стража сказала папа тебя наказал и не разрешали войти, это правда? — обиженный тон указывал на то, что войти ему ну очень уж хотелось.       Слуга моментом проглотил язык. Что в такой ситуации ему говорить? Будто во вчерашний день попал. — Верно, ваш отец сказал сидеть здесь и ждать, когда разрешат выйти, не волнуйтесь, это ненадолго, — поглаживает по голове, глазами показывая Тодду на корзинку. Тот кивает и направляется к ней. — А что ты сделал? — Ошибся в документах, вот и сижу исправляю, как закончу сразу выйду, вот увидите, господин.       Ребенок, видя кипу бумаг, безоговорочно поверил словам слуги. — Ты давно ко мне не приходил, — шмыгает носом, протирая его рукавом одеяний и жмется сильнее. — И не играл. — Как закончится наказание я обязательно с вами поиграю, обещаю. — Но я хочу сейчас! — обиженно восклицает, не желая отлипать от любимого ему человека. — Стража не выпустит меня, маленький принц, но мы можем… — не успел он договорить как малыш потянул его к дверям. — В-Ваше Высочество, подождите, мне нельзя, я…       Кристофер добегает до выхода и тянется на носочках к дверным ручкам, едва-едва доставая и открывая сначала одну, а потом другую. Сал со страхом замер перед взглядами стражи. — Я отменяю папино наказание! Сал пойдет со мной играть, — дуется все еще как шарик и уверенно ведет слугу за собой. Стража, не зная, как поступить в такой ситуации, переглянулась и медленно направилась за ними. Хотя бы проследят.       Тодд же вышел с корзинкой, провожая взглядом образовавшуюся несуразицу. Выдыхает и закрывает двери, направляясь в покои принца. По крайней мере Сал развеется за пределами комнаты.       Тем временем они уже дошли до детских комнат. Давно он тут не был. Столько всего случилось за это время, не продохнуть. Не удивительно, что ребенок на него обижается. Раньше они чаще проводили время вместе. — Ваше Высочество, я не поспеваю за вами, — посмеивается с шустро передвигающихся ножек. — Папа обижает тебя, да? — Кристофер вдруг останавливается и поднимает глазки наверх. — Ругается? Я с ним поговорю! Он больше не будет на тебя ругаться, правда, — крепко сжимает взрослую руку своей ладошкой и делает такое лицо как у папы. Серьезное и деловое. Только гораздо смешнее. — Нет, что вы, господин, он очень добр ко мне. Мне следовало быть внимательнее. — Все равно поговорю, и он больше никогда-никогда тебя не накажет, — цепляется и второй ручкой тоже. — Папа меня любит, он точно послушает меня. — Конечно, молодой принц, отец в вас души не чает, — тепло улыбается, краем уха слыша возню.       Стреляет взглядом в конец коридора и видит суетливую прислугу. Чем дольше смотрит, тем громче слышатся женские придыхания. Внутри заворочался подозревающий неладное зверь. — Давайте посмотрим, что там? — ласково предлагает и идет вглубь коридора. Кристофер послушно обнимается с рукой и идет следом, замолчав.       Мимо носа слуги пронеслась пухлая дама с тряпками. Проследив куда та побежала, он насторожился. Где-то там клубился черный дым, а в носу засвербело гарью. Что же это? — Что там происходит? — останавливает очередную служанку, только теперь с ведром воды, и привычным требовательным голосом задает вопрос. Кристофер с непривычки вжался к нему в ногу. — Пожар, сэр! Дети горят, дети госпожи! — быстро протараторив невнятно, побежала дальше, в спешке теряя тапок.       Сал холодеет изнутри. Пожар? Дети горят? И точно. Кажется это коридор учебных классов. И там что-то однозначно горит, что аж чернота из двери валит. Нос стал ощущать запах четче. За спиной послышались доспехи стражи. Догнали-таки наконец. — Следите за принцем, не смейте его пускать туда, — командует рефлекторно, отдавая напугавшегося малыша непонимающей страже, а сам спешит в сторону очага возгорания.       Стражники было уж хотели кричать вслед, но увидев черный дым закрыли рты, тихо смотря вслед быстро удаляющейся фигуре. Перекинувшись взглядами, кивнули друг другу и разошлись. Один повел ребенка в его комнату под громкие возмущения, а второй поспешил доложить обо всем принцу.