"Сумерки: Новалуние" Фильм 2

В Форкс снова пришла весна. Проснувшись в понедельник утром, я несколько секунд лежал, пытаясь это постичь. В прошлые весенние каникулы на меня охотился вампир. Надеюсь, традиции тут не возникнет? Я понемногу привыкал к жизни в Ла-Пуш и почти все выходные проводил на пляже, а папа гостил в доме Аро. Считалось, что мы гуляем с Минато, но у него других забот хватало, и, чтобы нашу тайну не узнал Кенто, я бродил в одиночестве. Время от времени Минари-младший меня навещал и каждый раз извинялся, что надолго бросает. Пока не уничтожен Виктор, волки должны быть в состоянии повышенной боевой готовности. Теперь, когда мы гуляли по пляжу, мой товарищ держал меня за руку. А у Джареда во всех разговорах о Минато стала мелькать фраза «его друг». Наверное, именно так мы выглядели со стороны. Я бы не придавал этому значения, если бы не знал, как парню хочется, чтобы миф соответствовал реальности. Во вторник вечером я работал, а Минари, желая убедиться, что со мной все в порядке, приехал к магазину на велосипеде. Неудивительно, что нас заметил Зеро. — Ты встречаешься с тем парнем из Ла-Пуш? Девятиклассником? — спросил он, не пытаясь скрыть презрения. — Ну, если в полном смысле этого слова, то нет. Хотя провожу с ним почти все время. Минато мой лучший друг. Зеро прищурился. — Не обманывай себя! — проницательно заявил он. — Парень по уши влюблен. — Знаю, — кивнул я. — Жизнь — штука сложная. — А парны — бессердечные создания. Пожалуй, такой вывод напрашивался сам собой. В тот вечер вслед за нами с папой к Минари приехали Сэм с Эмили. Разговор серьезных тем не касался; насколько я понял, все папины опасения относительно банд в Ла-Пуш рассеялись. Мы с Минато при первой же возможности выскользнули из дома, отправились в гараж; и укрылись в салоне «Рэббита». Серый от усталости, мой приятель откинулся на подголовник. — Минато, тебе нужно выспаться! — Всему свое время… Когда он взял меня за руку, смуглая ладонь казалась пылающей. — Еще одна волчья особенность? — спросил я. — В смысле — твой жар? — Ага, мы теплее, чем обычные люди. Нормальная температура — сорок градусов, так что я больше не мерзну. Могу выйти в метель вот так, — он показал на обнаженный торс, — и ничего. Ну, разве что снег в дождь превратится. — А раны у всех быстро заживают? Это ведь тоже особенность? — Да, показать? Выглядит классно! — усмехнувшись, Минато потянулся на мою сторону, долго возился в бардачке и достал перочинный нож. — Нет, даже смотреть не желаю! — едва поняв, что он задумал, закричал я. — Убери немедленно! Парень захихикал, но нож в бардачок убрал. — Ладно… Хорошо, что на нас все заживает как на собаках! Не пойдешь же к доктору с температурой, при которой обычные люди умирают! — Пожалуй… — На секунду я задумался. — Огромный рост тоже волчья особенность? Поэтому вы все так волнуетесь за Квила? — Его дед говорит, что на лбу у мальчишки можно яичницу жарить. — В глазах Минари мелькнуло отчаяние. — Думаю, ждать ему осталось недолго. Определенного возраста нет, просто… все копится, копится, а потом раз… Иногда превращение начинается с сильного расстройства или потрясения. Хотя я не был расстроен, а, наоборот, счастлив, — горько рассмеялся Минато, — и в основном благодаря тебе. Чувства копились, копились, я будто в бомбу замедленного действия превратился. Знаешь, что заставило взорваться? Когда вернулся из кино, Аро сказал, что у меня странный вид. Я вспылил и чуть не располосовал ему лицо — собственному отцу! — Минато побледнел и содрогнулся. — Минато, это действительно так страшно? — с тревогой спросил я, искренне желая помочь. — Ты несчастен? — Нет, уже нет. Только не сейчас, когда ты все узнал! Вот поначалу было тяжело… — Наклонившись, он коснулся щекой моей макушки. На минуту в машине воцарилась тишина, и я гадал, о чем думает мой приятель. Может, об этом лучше не знать? — Что самое трудное? — по-прежнему желая помочь, спросил я. — Самое трудное… когда теряю контроль над собой. Когда не отвечаю за свои поступки и понимаю: тебе и всем остальным рядом со мной не место. Словно я монстр, способный нанести непоправимый вред. Ты же видел Эмили: Сэм вскипел буквально на секунду, а она стояла слишком близко. Я слышу его мысли и знаю, каково это… — Ясно, кому хочется быть чудищем из фильма ужасов? — А легкость, с которой даются превращения, явные способности — не делает ли это меня менее человечным? От того, что теряю себя, мне порой страшно становится! — А обрести себя вновь трудно? — Сначала да, в превращении туда и обратно нужна сноровка. Впрочем, мне намного легче, чем остальным. — Почему? — удивился я. — Потому что моим прадедушкой со стороны отца был Эфран Минари, а со стороны матери — Квил Атеара. — Квил? — изумленно спросил я. — Его прадедушка, а наш общий знакомый — мой двоюродный брат. — Почему важно, кто твои предки? — Потому что Эфран с Квилом были последними из стаи, а третьим — Леви Адли. Так что выбора нет, волк живет у меня в крови. Квилу тоже не отвертеться. Лицо Минато стало беспросветно мрачным. — А что самое приятное? — спросил я, надеясь немного его взбодрить. — Самое приятное, — широко улыбнулся Минари, — это скорость. — Лучше, чем мотоциклы? — Даже не сравнить! — Как быстро ты можешь?… — Бегать? — договорил он. — Довольно прилично. Так, с чем бы сравнить? Мы поймали этого, как его… Лорана. Думаю, для тебя этот пример показательнее, чем для кого-либо. В самом деле, пример показательный. Невероятно: волки передвигаются быстрее, чем вампиры! У Куренаев, например, скорость такая, что во время бега их даже не видно. — Ну, теперь ты расскажи мне что-нибудь новенькое. Про вампиров, например. Каково тебе было среди них? От страха не умирал? — Нет, — коротко сказал я. Очевидно, мой резковатый тон навел Минатт на размышления. — Слушай, а зачем твоему кровопийце понадобилось устранять Джеймса? — Джеймс пытался меня убить, я для него была чем-то вроде дичи. Пытался, но не сумел. Помнишь, в прошлом году в Финиксе я попал в больницу? — Значит, он едва не добился своего? — с шумом вдохнул воздух Минато. — Да, едва-едва. — Я машинально погладил свой шрам, и Минато заметил, потому что держал за руку. — Что это? Какой необычный шрам и какой холодный… — Внезапно в темных глазах блеснула догадка, и парень негромко охнул. — Да, это правда. Джеймс меня укусил. Минато остолбенел, смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок — похоже, его сейчас вырвет. — Но если он тебя?… Разве ты не?… — Шу спас меня дважды! — прошептал я. — Он отсосал из ранки яд, ну, как после гремучей змеи. — Я вздрогнул: зияющие в груди дыры полоснула боль. Увы, дрожал не я один: огромное тело Минато сотрясалось в конвульсиях. — Спокойно, Минато, расслабься! — Да… — простонал парень. — Спокойно… — Он закачал головой, и через минуту лишь руки подрагивали. — Ты в порядке? — Почти. Расскажи что-нибудь еще, чтобы я отвлекся. — Что ты хочешь услышать? — Ну, не знаю. — Пытаясь сосредоточиться, он зажмурился. — Что-нибудь интересное. У других Куренаев есть… хм-м, дополнительные способности? Вроде умения читать чужие мысли? Я замялся: подобные вопросы задают шпионам, а не друзьям. Хотя какой смысл скрывать то, что знаю? Куренаи это уже не навредит, зато Минато поможет удержать себя в руках. Перед глазами стояло изуродованное лицо Эмили, а на затылке зашевелились волосы. Невозможно представить, во что превратит машину рыжевато-коричневый волк. Да юный Минари весь гараж разнесет! — Фри умел… менять настроение окружающих. Не в плохую сторону, а, наоборот, успокаивать. Полу бы это очень помогло, — пошутил я. — А Луи видел будущее, хотя и не совсем точно. Его предсказания не сбывались, если люди меняли свое поведение. Например, он видел меня мертвим… а потом, что стану таким, как они. Эти два предсказания не исполнились, а одно не исполнится никогда. Голова сильно закружилась: в воздухе не хватало кислорода. Легкие не справлялись. Минато окончательно пришел в себя и сидел спокойно. — Зачем ты это делаешь? — спросил он, потянув меня за руку, которая судорожно стиснула грудь. Надо же, закрыл раны машинально, бессознательным движением. — Ты сидишь в такой позе всегда, когда сильно расстроен. Из-за чего? — Очень больно о них вспоминать, — прошептал я. — Будто в горле судорога… Будто грудь на части рассыпается… — Удивительно, какую откровенность я позволял себе рядом с Минато. Секретов между нами не осталось. Минато пригладил мои волосы: — Все в порядке, Вальт, все в порядке. Зря я об этом заговорил! Прости… — Ничего страшного, — выдохнул я. — Такое случается сплошь и рядом. Ты не виноват. — Сумасбродная мы пара, верно? — усмехнулся Минато. — Оба не в состоянии держать себя в руках. — Да уж, обхохочешься… — хрипло согласился я. — По крайней мере, мы друг у друга есть… — проговорил Минато, успокоенный такой мыслью. Я тоже успокоился. — Да, по крайней мере, это. Рядом с ним было хорошо и уютно, но Минато приходилось нести страшную и очень опасную службу, так что я часто оставался в Ла-Пуш один, а занятия, способного отвлечь от тревожных мыслей, не находилось. Целыми днями торчать в доме Аро было неловко, и я стал готовиться к контрольной по матанализу, которая ожидалась на следующей неделе. Но разве надолго математикой отвлечешься? Пытался я и проявить хоть минимальную общительность: завести разговор с Аро. Увы, мистер Минари не отличался умением заполнять долгие паузы, и гнетущее молчание продолжалось. Для разнообразия в среду я поехал к Эмили. Сначала все шло хорошо. Невеста Адли оказалась очень светлым человеком и ни секунды не сидел на месте. Я едва за ней поспевал: хозяйка порхала по крошечному дому и дворику, скребла безукоризненно чистый пол, выдирала микроскопические сорняки, смазывала дверные петли, пряла шерсть за древним ткацким станком и постоянно готовила. Хотя Эмили полушутя жаловалась на возросший аппетит мальчиков, было ясно: забота о них ей не в тягость. Рядом с этой девушкой время летело быстро и незаметно, тем более что мы оба стали друзьями волков. Но через несколько часов пришел Сэм, и, удостоверившись, что плохих новостей нет и с Минато все в порядке, я тотчас уехал. Аура счастья и любви, которую они излучали, воспринималась еще тяжелее, когда ее никто не рассеивал. Так я и попал на пляж. Одиночество оказалось гнетущим и неприятным. Благодаря полной откровенности, установившейся между мной и Минато, в последнее время я только и говорил, что о Куренаях. А сейчас, о чем бы ни пыталась думать — а забот накопилось немало: Минари и его братья, Кенто, искренне верящий, что охотится на обычных волков, отношения с Минато, все сильнее сбивающиеся с намеченного курса, собственная нерешительность, — ни одна из этих заслуживающих внимания проблем не ослабляла боль в груди на более-менее продолжительный срок. В таком состоянии и нашел меня Минато. — Прости, — тут же извинился он, помог встать и обнял за плечи. Только тогда я почувствовал, что сильно замерз. От его тепла бросило в дрожь, зато хоть дыхание нормализовалось. — Похоже, я испортил тебе каникулы, — покаянно сказал Минари, когда мы шли по пляжу. — Нет, вовсе нет, особых планов у меня не было, да я и не очень люблю весенние каникулы. — Завтра утром отпрошусь, пусть подежурят вместо меня, а мы с тобой придумаем что-нибудь веселое. — Веселое? — В моей теперешней жизни это слово было настолько неуместным, что даже смысл начал забываться. — Именно! Веселье — как раз то, что тебе нужно. Хм… — Минато задумчиво уставился на вздымающиеся серые волны. Темные глаза блуждали по горизонту, пока в них не загорелся огонек. — Придумал! Заодно выполню еще одно обещание. — О чем ты? Отпустив мою руку, он показал на южную оконечность пляжа, где пологий каменистый полумесяц упирался в обрывающиеся в море скалы. Я непонимающе хлопал глазами. — Разве я не обещал научить тебя нырять со скал? Я вздрогнул. — Да, будет прохладно, хотя и не так холодно, как сегодня. Чувствуешь, погода меняется, давление скачет? Завтра потеплеет. Ну, ты как, за? Темная вода особого восторга не вызывала, а скалы отсюда казались еще выше. С другой стороны, я уже несколько дней не слышала голос Шу. Наверное, боль в груди отчасти объясняется именно этим: я пристрастился к звуковому сопровождению своих иллюзий и чем дольше без него, тем хуже себя чувствовал. Прыжки со скал наверняка исправят положение… — Конечно, за! Повеселимся! — Устроим настоящее свидание! — пообещал парень и обнял меня за плечи. — Ладно, только сначала ты как следует выспишься. — Мне очень не нравилось, что темные круги под глазами с каждым днем все больше напоминали татуировки. На следующее утро я проснулся пораньше и тайком пронес в пикап сменную одежду. Боюсь, сегодняшняя затея понравится Кенто не больше, чем катание на мотоциклах. Возможность отрешиться от горестей увлек не на шутку. Может, правда повеселюсь? Свидание с Минато, свидание с Шу… Я мрачно улыбнулся своим мыслям. Пусть юный Минари сколько угодно считает нас сумасбродной парой; сумасброд именно я. Рядом со мной даже оборотень кажется совершенно нормальным. Я надеялся, Минато встретит меня на подъездной дорожке, как он обычно делал, услышав обреченный гул пикапа, а не увидев его, решил, что парень еще спит. Что ж, подожду, пусть отдохнет как следует. Во-первых, сон ему просто необходим, а во-вторых, за это время хоть немного поднимется температура. Мой приятель не ошибся: за ночь погода и правда изменился. Небо застилала толстая пелена облаков, и под серым одеялом стало чуть ли не душно, даже свитер не понадобился. Я робко постучал в дверь. — Вальт, заходи! — позвал Аро. Минари-старший сидел за кухонным столом и ел корнфлекс. — Минато еще спит? — М-м… нет, — нахмурившись, отложил ложку Аро. — В чем дело? — По его лицу ясно: что-то стряслось. — Сегодня утром Эмбри, Джаред и Пол нашли свежий след, и Сэм с Минато поспешили к ним на помощь. Адли считает, что он укрылся в горах, и надеется сегодня с ним разделаться. — Нет, Аро, нет! — прошептал я. Он невесело усмехнулся: — Неужели тебе так нравится Ла-Пуш, что захотелось продлить ссылку? —Не шутите, Аро. Мне слишком страшно. — Ты прав, — снисходительно кивнул старый индеец. Темные, сияющие вековой мудростью глаза не выдавали никаких чувств. — Рыжий очень коварний. Я закусил губу. — Для братьев охота не так опасна, как тебе кажется. Сэм знает, что делает, и беспокоиться следует только о себе. Кровопийце битва не нужна, он пытается пробраться сквозь заслон… к тебе. — А откуда Адли знает, что делать? — мысленно отмахнувшись от его тревоги за меня, спросил я. — Они ведь убили только одного вампира, что могло быть чистой случайностью. — Вальт, мы относимся к своей миссии очень серьезно. Ничто не забыто: необходимые знания из поколения в поколение передаются от отца к сыну. Увы, слова Аро не возымели эффекта, на который он, вероятно, рассчитывал. Перед глазами стоял Виктор, дикий, коварний, безжалостний. Если он не сможет обойти волков, наверняка постарается пробраться сквозь их ряды. Минари-старший вернулся к завтраку, а я, упав на диван, стал бесцельно щелкать пультом телевизора. Продолжалось это очень недолго: у меня будто приступ клаустрофобии начался, крошечная комнатка давила и я мучился, что не могу ничего видеть сквозь зашторенные окна. — Пойду на пляж, — сказал я Аро и бросился вон из дома. Вопреки ожиданиям, на улице легче не стало. Незримо давившие с небес облака явно не помогали бороться с клаустрофобией. Я медленно пошел к пляжу. Лес выглядел подозрительно пустым: ни белок, ни мышей, а птиц не только не видно, но и не слышно. Тишина стояла жуткая, даже ветер листьями не шелестел. Прекрасно понимая, что это результат неожиданно наступившего тепла, я все равно нервничал. Даже мои невосприимчивые органы чувств улавливали давление влажного воздуха, наверняка предвещавшее сильную грозу. Беглый взгляд на небо подтвердил опасения: тучи так и бурлили — и это при полном отсутствии ветра! Нижний слой облаков темно-серый, но сквозь него проглядывал другой, зловещего багрового оттенка. Судя по всему, в небесной канцелярии замыслили нечто ужасное. Вот звери и попрятались. Едва оказавшись на пляже, я пожалел, что пришел: длинный каменистый полумесяц набил оскомину. Я приходил сюда чуть ли не ежедневно и бесцельно бродила по берегу. Вот и высохшее дерево! Я присел с одного конца, так, чтобы можно было откинуться на переплетенные корни, и задумчиво подняла глаза к мрачному небу: сейчас гнетущую тишину нарушит мерный стук капель. Об опасности, нависшей над Минато и его друзьями, лучше не думать. С ними ничего не случится. Любая мысль об обратном просто невыносима. Уже столько всего произошло — неужели судьба заберет последние осколки разбитого счастья? Это нелогично и несправедливо… Или я нарушил какой-то неведомый закон, чем обрек себя на вечные муки? Может, нельзя погружаться в мифы и легенды, пренебрегая миром людей? Может… Нет, с Минато ничего не случится. Нужно верить, иначе… иначе я просто не выживу. — Ах! — простонал я и соскочил с дерева. Сидеть на месте еще хуже, чем бесцельно бродить по пляжу. Сегодня утром я так рассчитывал услышать голос Шу! Казалось, только он поможет пережить этот день. В последнее время рана в груди стала нарывать, будто мстя за часы, когда присутствие Минато ее лечило. С каждой минутой волны становились все выше и яростнее бились о скалы, хотя ветер так и не поднялся. Где-то за лесом все кружилось в бешеном калейдоскопе, а вокруг меня застыла тишина. В воздухе появился слабый электрический заряд — волосы даже потрескивать начали. Чуть дальше море волновалось: швыряя к небу белые шапки, волны неистово обрушивались на скалы. В воздухе по-прежнему не было никакого движения, хотя тучи побежали быстрее. Зрелище зловещее, будто небеса подчиняются своей собственной воле. Я содрогнулся, хотя прекрасно понимал: всему виной перепады давления. Черные скалы острым ножом вспарывали багровое небо, и, глядя на них, я вспомнила день, когда Минато рассказал о Сэме и его «банде». Перед глазами встали парни, точнее, оборотни, бросающиеся в пустоту. Вот они отрываются от скалы, кувыркаются и летят… Я представлял их свободными, как птицы. Я представлял голос Шу, раздающийся в моем подсознании: гневный, бархатный, прекрасный… Жжение в груди переросло в невыносимую боль. Нужно как-то его унять! С каждой секундой боль сильнее. Я глянул на скалы и хлещущие их волны. Почему бы и нет? Почему бы не утолить боль прямо сейчас? Минато ведь обещал научить меня прыгать со скал? Разве следует отказываться от столь необходимого развлечения только потому, что его нет рядом? Развлечения особенно необходимого, потому что в этот самый момент юный Минари рискует жизнью. Если бы не я, Виктор убивал бы туристов не здесь, а где-нибудь в другом городе. Случится что-то с парнем — виноват буду я. Страшная мысль ударила в самое сердце и заставила бежать обратно к дому Аро. Я знал: ведущая к дороге тропка проходит у самых скал, однако выбрать следовало ту, что выведет к выступу. Быстро шагая по ней, я искал ответвления: хотел же Минато отвести меня на скалу пониже? Увы, дорожка тянулась к обрыву сплошной ниточкой. Высматривать другую не было времени: с пугающей скоростью приближалась гроза. Поднялся ветер, тучи еще сильнее давили на землю. Не успел я достичь точки, где грунтовая дорожка разветвлялась перед каменной пропастью, как на лицо упали первые капли. Убедить себя, что искать обходной путь некогда, было совсем несложно: я хотел прыгнуть с вершины. Эта идея прочно засела в голове и не давала покоя. Бесконечно долгое, похожее на полет падение… Ну чем не мечта? Вне всякого сомнения, поступок будет самым глупым и отчаянным в моей жизни. Я улыбнулся, даже боль начала проходить: тело словно замерло в ожидании серебряного баритона… Океан шумел где-то далеко, гораздо ниже, чем казалось в начале тропки. Представив температуру воды, я поморщился. Но нет, это меня не остановит! Ветер окреп, превращая дождь в вихри водяной пыли. Не спуская глаз с темно-серой пустоты, я шагнул к обрыву. Ступни будто сами двигались вперед, лаская острые камни, что попадались по пути. Я набрал в грудь побольше воздуха и задержала дыхание. Жду… «Вальт». Я улыбнулся и выдохнул. «Да…» Вслух я ответить не решался, боясь разрушить красивую иллюзию. Голос звучал так близко, так естественно… Лишь негодуя, как сейчас, он полностью соответствовал моим воспоминаниям, демонстрируя те бархатные переливы и мелодичность, которые делали его самым совершенным на свете. «Не надо!» — умолял он. «Ты хотел, чтобы я был ближе к людям, — напомнил я, — так смотри!» «Пожалуйста, ради меня!» «Иначе ты со мной не останешься». «Пожалуйста!» Среди ливня, что сыние волосы и промочил одежду так, будто я уже нырял, голос казался чуть ли не шепотом. Я перенес вес на пятки. «Нет, Вальт!» — В голосе звенел настоящий гнев, но он был прекрасен. Улыбнувшись, я поднял руки, словно собираясь лететь головой вниз. Увы, многолетние занятия плаванием в школьном бассейне укоренили другую привычку: прыгать солдатиком. Я наклонился вперед, чтобы сильнее оттолкнуться… А потом бросился со скалы. Громко вскрикнув, я стрелой понесся в пустоту, однако кричал не от страха, а от возбуждения. Ветер сопротивлялся и, пытаясь победить несокрушимую гравитацию, толкал обратно и крутил спиралями, словно несущуюся к земле ракету. «Да!» — эхом раздалось в ушах, когда я вошел в воду. Она была ледяной, куда холоднее, чем я предполагал, но озноб только увеличивал возбуждение. Страшно гордая собой, я погружался в черную воду. Страха не чувствовалось ни капли — лишь разгоняющий кровь адреналин. В самом деле, прыжок нисколько не напугал, из-за чего было столько разговоров? Тогда меня и подхватило течение. Поглощенная мыслями о высоте скал и их опасной гладкости, я даже не подумал, что главная опасность поджидает под темной поверхностью воды. Волны швыряли меня туда-сюда так, будто решили разорвать на части. Я знал: попав в быстрину, нужно плыть параллельно берегу, а не бороться с волнами, но это не помогало: как догадаться, в какой стороне берег? Что говорить, я даже, где дно, не знал. Злой океан повсюду одинакового цвета. Зря думают, что гравитация всесильна; волны ей, похоже, не подчиняются. Вниз меня не тянуло, лишь швыряло взад-вперед и по кругу, как тряпичную куклу. Стиснув зубы, чтобы не выпустить последний глоток кислорода, я изо всех сил старался не выдыхать. Начавшаяся галлюцинация ничуть не удивил: Шу должен был вернуться, я же умираю! Поразительно, насколько сильнее была моя уверенность. Я тону… Тону… «Плыви!» — Голос Шу умоляюще звенел в моем сознании. В какую сторону? Куда ни взгляни, везде тьма. Мне некуда плыть. «Прекрати! — негодовал Куренай. — Не смей сдаваться!» От холодной воды немели руки и ноги. Я даже течения больше не чувствовал: только слабость от беспомощного барахтанья в воде. Все-таки я послушался — руки продолжали грести, ноги — работать, — хотя каждую секунду плыл в новом направлении. Ни к чему хорошему это не приведет. Зачем мучиться? «Не сдавайся! — кричал Шк. — Черт подери, Аальт, борись!» Зачем? Бороться больше не хотелось, но смириться с нынешним состоянием заставили не головокружение, не холод, не онемевшие от усталости конечности. Я просто радовался, что все кончилось. Такая смерть куда легче той, что мне угрожала. Настолько обыденная, даже странно! Вспомнились избитые выражения о том, что перед глазами должна промелькнуть вся жизнь. Слава богу, мне повезло: кому нужна безрадостная ретроспектива? Сопротивляться не хватало духа, а перед глазами стояло лицо Шу. Образ удивительно четкий, сознание сохранило малейшие детали, будто для последнего момента сберегло. Все как в жизни: оттенок ледяной кожи, форма губ, скулы и красное сияние разгневанных глаз. Конечно, он злился, потому что я не пытался бороться за свою жизнь. Зубы стиснуты, тонкие ноздри трепещут от ярости. «Нет, Вальт, нет!» Уши заливала ледяная вода. Не обращая внимания на слова, я сосредоточился на музыке серебряного баритона. Зачем бороться, если я и так счастлив? Счастлив, пусть даже легкие пылают от нехватки кислорода, а ноги свела судорога. Надо же, я почти забыл, на что похоже настоящее счастье. Счастье… Ради него и умереть можно. В тот момент волны окончательно меня одолели и швырнули на невидимую в темноте скалу. Словно железный лом, камень ударил в грудь, и плотным облаком серебристых пузырьков из легких вылетел воздух. Хлынувшая в горло вода душила и обжигала. Железный лом тянул меня прочь от Шу, в темную глубину, на самое дно. Последней мыслью было: «Прощай, я тебя люблю».