"Сумерки: Новалуние" Фильм 2

Тут мое лицо поднялось над поверхностью воды. Непонятно, я же думал, что тону! Течение не ослабевало, оно швыряло меня на скалы, которые ритмично колотили в спину, выбивая из легких воду. Из носа и рта целые реки лились! Морская соль жгла носоглотку, камни терзали позвоночник, а попавшая в горло вода мешала вздохнуть. Куда ни глянь, везде океан, грозящий накрыть меня с головой. — Дыши! — приказал искаженный тревогой го лос. Узнав его, я передернулся от невыносимой боли: это не серебряный баритон Шу. Послушаться я не мог. Бьющий изо рта водопад не ослабевал, не оставляя ни малейшего шанса вздохнуть. Ледяная вода разъедала легкие. — Давай, Вальт, дыши! — умолял Минато. Перед глазами появились черные точки. Они все росли и росли, пока наконец не заслонили свет. Скала вновь ударила в спину. Только почему-то она не холодная, как вода, а горячая. Да это же рука Минато, пытающаяся выбить из меня воду… Голова кружилась, черные точки заслоняли все… Неужели я снова умираю? Что-то мне не нравится: в прошлый раз было гораздо приятнее. Любоваться нечем — перед глазами только темнота. Мрак съел даже плеск волн, который превратился в мерное ш-ш-ш, доносящееся из глубины моих ушей… — Вальт! — позвал Минато все еще напряженно, но без прежнего отчаяния. — Вальт, милий, ты меня слышишь? В голове все крутилось и шипело, словно безжалостные волны проникли и туда. — Давно он без сознания? — спросил кто-то другой. Голос, принадлежащий не Минари, поразил до глубины души и привел в почти сознательное состояние. Оказалось, я лежу неподвижно. Течение больше не гоняет мое тело, а волны вздымаются только у меня в голове. Подо мной что-то плоское. — Не знаю! — никак не мог успокоиться Минато. Он совсем близко: руки — как обычно теплые — убрали с моих щек влажные волосы. — Пару минут… Я ведь быстро его на берег вытащил! Мерное ш-ш-ш, что звучало в ушах, было не шелестом волн, а свистом наполнявшего легкие воздуха. Каждый вдох причинял боль, дыхательные пути саднило, будто их скребли стальной проволокой. Но все-таки я дышал! И еще мерз. Тысячи острых ледяных бусинок впились в лицо и руки, не давая согреться. — Он дышит… Скоро придет в себя, но нужно поскорее отнести его в тепло. А то лицо слишком бледное… — На этот раз я узнал голос Сэма. — По-твоему, его можно передвигать? — А он, когда падал, ничего не повредил? — Трудно сказать. Повисла пауза — парни не знали, на что решиться. Я попробовал открыть глаза: ушла целая минута, зато потом показались темно-пурпурные тучи, из которых сыпал ледяной дождь. — Минато! — прохрипел я. Лицо моего друга заслонило небо. — О-ох! — вырвалось у него, и в глазах отразилось облегчение. — Вальт, ты слышишь меня? Что-нибудь болит? — Т-т-только г-г-горло, — заикаясь, пролепетал я, потому что губы дрожали от холода. — Тогда я тебя отсюда унесу. — Минари обнял меня и поднял без малейших усилий, словно пустую коробку. Обнаженная грудь излучала тепло и укрывала от дождя. Положив голову на его мускулистую руку, я равнодушно разглядывал яростно лижущие пляж волны. Откуда-то сзади донесся голос Сэма: — Все нормально? — Угу, дальше я сам о нем позабочусь. Возвращайся в больницу. Я подъеду чуть позже. Спасибо, Сэм. Голова гудела и кружилась, и смысл его слов дошел до меня далеко не сразу. Адли не ответил. Не услышав ни звука, я решил, что он ушел. Минато нес меня к дороге, а прибой жадно лизал песок, будто не в силах смириться с тем, что мне удалось ускользнуть. Я смотрел на океан, и мои усталые глаза неожиданно выхватили нечто яркое: далеко в бухте среди темных волн пылал огонь. Что за ерунда? Может, опять сознание теряю? Голова шла кругом от воспоминаний о черных бушующих волнах и собственной беспомощности: надо же, не знала, где дно, где поверхность! Совсем запутался… однако Минато все-таки… — Как ты меня нашел? — прохрипел я. — Потому что искал. — Пробираясь сквозь дождь, он не брел, а бежал к дороге. — Сначала шел по твоим следам, а потом услышал крик… — Парень вздрогнул. — Зачем ты прыгнул, Вальт? Неужели не заметил, что начинается шторм? Почему меня не дождался? — Теперь его лицо дышало гневом. — Извини, — пролепетал я, — сглупил. — Да уж, причем сильно, — согласился Минато, а когда кивнул, с волос слетели дождевые капли. — Слушай, давай договоримся: все глупости только в моем присутствии! Я не смогу как следует нести службу, думая, что в эту самую минуту ты, возможно, прыгаешь со скал. — Хорошо… Договорились! — Голос как у заядлой курильщицы! Я попытался прочистить горло, но тут же поморщился: ощущения такие, будто острый нож проглотил. — Что сегодня произошло? Вы… нашли его? — Теперь содрогнулся я, хотя у теплой, как печка, груди холодно не было. Минари покачал головой. Он по-прежнему не шел, а бежал по ведущей к дому тропе. — Нет, рыжий бросился в океан, а в воде у кровопийц значительное преимущество. Поэтому я и спешил домой: боялся, что он запутает следы. Ты так долго бродил по пляжу… — Минато осекся и нервно сглотнул. — Сэм вернулся вместе с тобой, значит… остальные уже дома? — Ага… Вроде того. Прищурившись, я сквозь серые нити дождя пытался понять выражение его лица. Глаза стали жесткими от боли и тревоги. Внезапно услышанные чуть раньше слова обрели смысл. — Ты говорил о больнице… Ну, Сэму, на пляже… Кто-то ранен? Он дал вам бой? — Мой голос сорвался на визг, что вместе с простудной хрипотой звучало престранно. — Нет, нет, когда вернулись, нас ждал Эмбри со страшными новостями. Гарри Клируотер… Сегодня утром у него случился сердечный приступ. — Гарри? — Я покачал головой, пытаясь осмыслить услышанное. — А Кенто знает? — Да, он тоже в больнице с моим папой. — Гарри поправится? Минато снова прищурился: — Не знаю, пока вид у него неважный. Чувство вины ударило тяжелым молотом: зачем только я решился на идиотский прыжок со скалы?! Для отчаянных поступков я выбрал далеко не лучший день. — Могу я чем-нибудь помочь? Неожиданно дождь прекратился, а что мы уже вернулись к дому Минари, я понял, только когда Минато распахнул дверь. Теперь шторм колотил в крышу. — Посиди здесь, — велел Им ари, опуская меня на диванчик. — Я принесу сухую одежду. Пока мои глаза привыкали к темноте, Минато бросился в свою комнату. Без Аро крошечная гостиная казалась пустой, чуть ли не заброшенной и зловещей, наверное, потому, что я знал, куда уехал его хозяин. Парень вернулся через несколько секунд и швырнул комок серого меланжевого трикотажа: — Вот, тебе будет велико, но ничего лучше я не нашел. Давай, э-э… выйду, чтобы ты переоделся. — Пока не надо. Сил нет шевелиться. Побудь со мной. Минато опустился на пол рядом с диваном, прислонившись к нему спиной. Интересно, когда он в последний раз спал? Вид у него такой же усталый, как у меня. Опустив голову на подушку, Минато сладко зевнул. — Пожалуй, можно немного отдохнуть… Карие глаза закрылись, и я тоже зажмурился. Бедный Гарри… Бедная Сью. Кенто наверняка с ума сходит. Гарри его лучший друг. Несмотря на пессимизм Минато, я искренне надеялся, что Клируотер поправится. Ради Кенто, ради Сью, Ли и Сэта… Диван Аро стоял рядом с батареей, и в промокшей одежде я согрелся. Почему-то саднящие легкие не помогали бодрствовать, а, наоборот, толкали к забытью. Интересно, спать можно? Минато негромко захрапел, и этот звук успокаивал не хуже, чем колыбельная. Я быстро провалился в забытье. Впервые за очень долгое время мне приснился нормальный сон. Этакое размытое попурри из старых воспоминаний: ослепительно яркое солнце Финикса, мамино лицо, полуразвалившийся домик в лесу, линялое одеяло, зеркальная стена, пламя на черной воде… Едва картинка менялась, предыдущую я тотчас забывал. Лишь последняя застряла в памяти дольше других. Какая-то странний, словно театральная декорация. Обвитый плющом балкон и будто нарисованний в ночном небе луна. Я увидел девушку в сорочке: прислонившись к колонне, она разговаривала сама с собой. Ерунда, конечно, но, медленно возвращаясь к реальности, я думал о Джульетте. Минато спокойно спал, обняв диванную подушку, дыхание глубокое и ровное. Сгущались сумерки, и в доме стало намного темнее. Я будто одеревенел, зато согрелся и почти высох, хотя горло пылало от каждого вдоха. Придется встать — дико хотелось пить. Вот только мое тело отказывалось подняться с дивана. Зачем шевелиться, если можно лежать и думать о Джульетте? Что бы сделала совсем юная девушка, если бы Ромео бросил ее, но не под давлением семьи, а потому что разлюбил? Допустим, Розалина проявила бы чудеса обаяния и он передумал? Вместо того чтобы жениться на юной Капулетти, он бы просто исчез? Прекрасно понимаю, каково было бы Джульетте! Нет, девушка не вернулась бы к прежней жизни и от потрясения — нисколько не сомневаюсь — не смогла бы оправиться. Доживи она до глубокой старости, каждый раз, закрывая глаза, видела бы Ромео. В конце концов ей пришлось бы смириться. Интересно, Джульетта вышла бы за Париса, просто чтобы угодить родителям и не создавать проблем? Вряд ли. Хотя в пьесе о нем сказано немного. Этакий схематично обрисованный герой: угрожал счастью Джульетты, притязал на ее руку. А что, если дополнить образ Париса? Что, если он был другом Джульетты? Лучшим другом? Что, если он стал единственным, кому она могла довериться после ужасного поступка Ромео? Единственным, кто понял и сумел вернуть хотя бы к получеловеческой жизни? Если он был добрым и терпеливым? Если он о ней заботился? Если Джульетта чувствовала, что без него не выживет? Если он искренне любил ее и желал счастья? А может… Может, и она любила Париса? Конечно, не как Ромео, а лишь настолько, чтобы тоже желать ему счастья? В крошечной гостиной раздавалось мерное дыхание Джейкоба. Оно было как колыбельная для малыша, как скрип кресла-качалки, как тиканье старых часов в уютной комнате — звук умиротворения и покоя. Если Ромео безвозвратно исчез, почему бы Джульетте не принять предложение Париса? Не следовало ли бы ей обустроить и привести в порядок свою жизнь? Может, это и стало бы подобием счастья, на которое она могла рассчитывать? Я тяжело вздохнул и тут же застонал от саднящей боли в горле. Похоже, слишком увлеклась Шекспиром. Ромео не передумал, именно поэтому его имя люди вспоминают в неразрывной связи с именем возлюбленной: Ромео и Джульетта. Именно поэтому шекспировская пьеса стала шедевром, а произведение под названием «Брошенная Джульетта спуталась с Парисом» давно бы кануло в Лету. Закрыв глаза, я вновь погрузился в раздумья. Хватит мусолить пьесу, пора вернуться к реальности, например к сегодняшнему прыжку со скалы. Какой же я дурак! И дело не только в скалах, но и в мотоциклах и идиотском подражании Ивелу Книвелу. Случись со мной что-то страшное, как бы это пережил Кенто? Сердечный приступ Гарри заставил посмотреть на все с другой стороны. Со стороны, которую я отказывался замечать, потому что, если быть до конца честной, он показывал: мне стоит пересмотреть свои взгляды. Вот только смогу ли я жить иначе? Вероятно, да. Легко не будет. Более того, отказаться от иллюзий и вести себя, как взрослая, будет просто невыносимо. Но я должен и, возможно, смогу… С помощью Минато. Окончательно сейчас я ничего не решу: слишком больно. Лучше подумать о другом. Как я ни пытался отвлечься на что-то приятное, перед глазами крутились воспоминания о неудачном каскадерском трюке. Похожее на полет падение… черная вода… раздирающее меня течение… лицо Шу… На нем я задержался подольше. Теплые руки Минато, пытающиеся вернуть меня к жизни… Колючий дождь, льющий из пурпурных туч… Странное пламя среди волн… Почему-то яркая вспышка на фоне черной воды показалась знакомой. Конечно, это не пламя… Размышления прервал истеричный визг шин — перед домом затормозил автомобиль. Дверцы открылись, затем хлопнули. Может, сесть? Нет, не стоит… Голос Аро с другим не спутаешь, но мистер Минари говорил так тихо, что я слышал лишь скрипучий шепот. Входная дверь распахнулась, вспыхнул свет, и, на мгновение ослепленная, я заморгал. Минато проснулся и, отчаянно зевая, вскочил на ноги. — Извините, — проворчал Аро. — Мы вас раз будили? Я поднял глаза на Минари-старшего и, всмотревшись в его лицо, чуть не заплакал. — Ой, нет, Аро, нет! Посерев от горя, он медленно кивнул. Минато бросился к отцу и взял за руку. Искаженное гримасой боли, его лицо казалось неестественно детским в сочетании с телом взрослого мужчины. Стоящий позади Сэм проталкивал коляску в дверной проем. Всепоглощающего спокойствия, которым обычно дышал его облик, сегодня как не бывало. — Мне очень жаль… — прошептал он. — Нам всем будет непросто, — кивнул Аро. — Где Кенто? — Твой отец еще в больнице вместе со Сью. Нужно… нужно столько всего организовать. Я нервно сглотнул. — Пожалуй, пойду, — буркнул Адли и поспешно скользнул за дверь. Выпустив руку сына, Аро покатил через кухню в свою комнату. Посмотрев отцу вслед, Минато опустился на пол рядом со мной и спрятал лицо в ладонях. Я потрепал его по плечу, лихорадочно подбирая нужные слова. После долгой паузы он прижался щекой к моей руке: — Ты как? Наверное, стоило заехать к врачу. — Обо мне не беспокойся, — прохрипел я. Минато повернулся, и я увидел: глаза у него покраснели. — Выглядишь неважно. — Наверное, потому, что и чувствую себя неважно. — Сейчас подгоню пикап и отвезу домой — думаю, тебе лучше вернуться до прихода Кенто. — Да, пожалуй. Дожидаясь его, я валялся на диване. В соседней комнате совсем тихо. Я чувствовал себя чрезмерно любопытним особой, сующей нос в чужое горе. Минато вернулся быстро: знакомый гул двигателя вспорол ночь гораздо раньше, чем я ожидал. Не сказав ни слова, парень обхватил меня за плечи и помог встать. От ночной прохлады бросило в дрожь. Ничего не спрашивая, Минари устроился на водительском сиденье и привлек меня к себе. Я прильнул к его груди. — Сам-то как домой попадешь? — Я и не собираюсь. Мы ведь до сих пор не поймали кровопийцу! Я вновь содрогнулся, на этот раз не от холода. В кабине стало тихо, холодный воздух выветрил остатки сна. В голове воцарилась полная ясность, сознание работало с поразительной скоростью. Что, если… Как же мне поступить? Свою жизнь без Минато я не мыслил; сам идея представить его в таком виде внушала ужас. Каким-то образом он сумел стать неотъемлемой частью моего существования. Но оставить все, как есть… не будет ли это, как выразился Зеро, бессердечно? Вспомнилось, как я мечтал, чтобы Минато был моим братом. Теперь ясно: на самом деле мне просто хотелось иметь на него определенные права. Например, сейчас он обнимал явно не по-братски, но мне в его руках очень тепло и уютно. И безопасно. Минато — мой островок безопасности, тихая гавань. Пожалуй, определенные права на Минато Минари заявить можно, думаю, мне это вполне по силам… Понятно, в обмен придется все ему рассказать, иначе получится несправедливо. Придется объяснить так, чтобы Минато понял: я в норму не приду никогда и он для меня слишком хорош. Парень уже в курсе, что мое сердце разбито, так что это откровением не станет, нужно только уточнить, до какой степени… Придется добавить, что я сумасшедший и слышу голоса. Пусть узнает все, прежде чем принять окончательное решение. Впрочем, я чувствовал, Минато примет меня несмотря ни на что. Ни на секунду не задумается. Если решусь, придется идти до конца, подключив все фибры души и осколки разбитого сердца. Лишь так я смогу воздать Минато по заслугам. Хочу ли я этого? Смогу ли? Что плохого в том, чтобы сделать юношу счастливым? Пусть даже чувства к нему — слабый отголосок того, на что я способний, пусть даже в сердце до сих пор царствует ветреный Ромео, что в этом плохого? Минари остановился перед моим домом, заглушил двигатель, и воцарилась тишина. Далеко не в первый раз я отметил, что он будто чувствует мое настроение. Одна рука Минато уже обнимала меня за плечи, теперь к нему присоединилась вторая, прижимая, приковывая меня к мускулистой груди. Ощущения удивительные, будто из зомби с разбитым сердцем я превратился в нормальнуго парня. Почти нормального… Сначала показалось, что он думает о Гарри, однако, когда Минато заговорил, голос был приглушенным, извиняющимся. — Прости, Вальт, я знаю, ты относишься к этому немного иначе, чем я. Но клянусь, меня это не коробит. Я дико рад, что с тобой все в порядке, я готов петь, а это шоу не для слабонервных! — Он засмеялся неподражаемым гортанным смехом прямо мне в ухо. Дыхание участилось, царапая стенки горла. Разве Шу, несмотря на равнодушие, не захотел бы, чтобы я был счастлив, насколько это возможно при таких обстоятельствах? Неужели в его душе не осталось бы ни капли дружеского участия, чтобы желать мне самого лучшего? Уверен, что осталось и он не лишил бы меня шанса подарить кусочек ненужной ему любви Минато Минари. Тем более это совсем другая любовь… Теплая щека Минато прижалась к моим волосам. Если повернусь и прильну губами к его обнаженному плечу… Нетрудно догадаться, что за этим последует. Причем совершенно естественно, сегодня никаких объяснений не понадобится. Смогу ли я? Смогу предать разбитое сердце ради спасения никчемной жизни? Всего-то нужно — повернуть голову… А потом я услышал бархатный голос Шу; он звучал поразительно четко, будто мне грозила смертельная опасность. «Будь счастлив!» Я так и застыл, и почувствовавший напряжение Минато немедленно выпустил меня из объятий и потянулся к дверце. «Подожди! — хотел закричать я. — Буквально минуту!» — но меня парализовало эхо серебряного баритона, которое звучало в подсознании. В кабину залетел охлажденный сильным дождем ветерок. — Ах! — вырвалось из груди Минато, будто кто-то пнул его под дых. — Черт побери! С поразительной скоростью индеец захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания. Непонятно, как ему это удалось: крупные ладони дрожали мелкой дрожью. — Что случилось? Мотор пикапа нельзя заводить так быстро: он обреченно фыркнул и заглох. — Вампир! — изрыгнул Минари. Кровь отхлынула от перенапряженного мозга, и мне стало плохо. — Откуда ты знаешь? — Запах чувствую, черт подери! Дикие глаза Минато буравили темную улицу. Его тело сотрясали малозаметные толчки. — Переродиться или увезти? — спросил самого себя Минато. Долю секунды индеец изучал мои круглые от ужаса глаза и побелевшее лицо, а потом снова впился в темную улицу. — Лучше увезти… Оглушительно взвыв, мотор завелся, шины заскрипели — пикап разворачивался, чтобы спасти нас обоих. Фары осветили асфальт, темную лесную опушку и наконец скользнули по машине, припаркованной напротив моего дома. — Останови! — прохрипел я. Машина черная и до боли знакомая. До автолюбительницы мне очень далеко, но про тот автомобиль я мог рассказать все. «Мерседес S55 AMG»… Я знал точную мощность двигателя, цвет внутренней отделки салона, характерный аромат кожаных сидений и как темная тонировка окон способна превратить самый солнечный полдень в прохладные сумерки. Машина Широ! — Останови! — закричал я громче, потому что Минато на полной скорости гнал пикап прочь от дома. — Что?! — Это не Виктор. Останови, я хочу вернуться! От резкого торможения меня бросило на приборную панель. — Что? — ошеломленно переспросил он, буравя меня полными ужаса глазами. — Я знаю ту машину! Это «мерседес» Широ, это Куренай! Минато смотрел, как на моем лице играют отблески рассвета, а его тело била сильная дрожь. — Эй, успокойся! Никакой опасности нет! Расслабься… — Да, нужно успокоиться… — чуть не задыхался Минари. Пока он всеми силами пытался не превратиться в волка, я смотрел в окно на черную машину. Наверное, это только Широ. Другого лучше не ждать. Может, Мирай? Все, стоп, стоп! Только Широ… Это уже много, больше, чем я смел надеяться. — В твоем доме вампир, — прошипел мой приятель, — а ты хочешь вернуться?! Я посмотрел на него, с трудом оторвав взгляд от «мерседеса». Вдруг машина исчезнет, если я отвернусь? — Конечно, — изумленная таким вопросом, ответил я. Лицо Минато посуровело, превратившись в горькую маску. Прежде чем маска окончательно застыла, в глазах мелькнули боль и разочарование: Минари считает меня предательем. Его руки дрожали, он казался лет на десять старше, чем я. Пытаясь прийти в себя, парень тяжело вздохнул: — А это не ловушка? — Это не ловушка, а Широ! Отвези меня обратно! Широкие плечи сотрясала дрожь, хотя глаза были холодными и бесстрастными. — Нет! — Минато, все в порядке… — Нет, Вальт, езжай сам! — Ответ прозвучал резко, как пощечина, и я поморщился. Минари сжимал и разжимал кулаки. — Пойми, — тем же ледяным голосом продолжил он, — я не могу вернуться. Есть соглашение или нет, там мой враг. — Дело совсем не… — Нужно скорее сообщить Сэму! Нас не должны видеть на их территории. — Это не война! Но Минато не слушал. Поставив пикап на нейтралку, он выпрыгнул на дорогу. — Прощай, Вальт! Очень надеюсь, что ты останешься в живых. Он помчался в темноту, трясясь так сильно, что фигура казалась нечеткой, и исчез, прежде чем я открыл рот, чтобы ответить. На долю секунды раскаяние буквально пригвоздило меня к сиденью. Зачем было так вести себя с Минато? Впрочем, угрызения совести мучили совсем недолго: сев за руль, я завел мотор. Руки тряслись почти как у Минари, и успокоиться удалось не сразу, но потом я аккуратно развернулся и покатил обратно к дому. Когда я выключил фары, стало совсем темно. Уходя из дома, Кенг спешил так, что даже лампу на крыльце не зажег. Глядя на погруженный во мрак дом, я засомневался. Вдруг это действительно ловушка? Я оглянулся на черную, почти невидимую в ночи машину. Нет, я его знаю! И все-таки, пока доставала ключи, руки дрожали еще сильнее, чем прежде. Дверная ручка повернулась с поразительной легкостью, и дверь распахнулась. В прихожей кромешная тьма. Хотелось громко поздороваться, но в горле пересохло, и никак не удавалось привести в порядок дыхание. Нерешительно шагнув вперед, я стал нащупывать выключатель. В доме темно, совсем как среди черных волн… Где же чертов выключатель? Совсем как среди волн с непонятным островком оранжевого пламени. Огнем это пламя быть не могло, тогда что?… Трясущиеся пальцы продолжали шарить по стене… Внезапно в подсознании зазвучали слова Минато, и я понял их глубинный смысл: «…рыжий бросился в океан, а в воде у кровопийц значительное преимущество. Поэтому я и спешил домой: боялся, что он запутывает следы». Ощупывающая стену рука замерла, тело охватил озноб: я понял, почему у воды был такой странный оттенок. Пламя напоминали волосы Виктора, развевающиеся на ветру. Он был рядом. Прямо там, в бухте, вместе со мной и Минато. А если бы рядом не оказалось Сэма, только мы вдвоем?… Я даже пошевелиться боялся. Тут зажглась лампа, хотя моя окоченевшая рука до сих пор не нащупала выключатель. Замигав от яркого света, я увидел: в прихожей кто-то есть, меня ждут.