Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили. Ф. Шиллер
Музыкальное сопровождение к главе: Levi Weaver - The end
POV Бет
Как ни странно, после произнесённых слов мне стало намного легче. Теперь я была готова в одиночестве утонуть в глубинах своих пороков, грехов и дурных поступков. Бенни должен понимать, что в эту самую секунду я давала ему шанс соскочить. И в конце концов зажить спокойной жизнью, которой он жил до встречи со мной. Его ругательства, брошенные в пылу ссоры, эхом отозвались во всём моём существе. Была ли я рада, что смогла вытащить из Бенни столько гнева? В чём-то да. Ведь теперь у меня повышались шансы, что он сможет уйти и оставить меня. При всех реалиях Уоттса нельзя задевать за живое. Я же за время нашего разговора сделала так не раз. Он такого не позволял никому и не позволит мне. А главное — себе. В гостиной раздался стук в дверь. Один. Второй. Третий. Четвёртый. Затем стуки начали раздаваться почти бесконтрольно. И подобное меня крайне удивило. — Кто-то должен прийти? — спросила я, пройдя в гостиную и застав Бенни встающим с дивана. — Ребята, но вечером. Ты кого-то ждёшь? — Кого? Разве что только ты вызвал санитаров, которые должны утащить меня в психушку, — саркастически бросила я, направляясь в сторону входной двери. Хотя, чего греха таить, Уоттс мог пойти и на подобное радикальное решение проблемы. — Я, конечно, против твоих закидонов, но, поверь мне, ты ещё не настолько повёрнута для вызова санитаров, — успокоил меня он. — Может, я открою? И когда я уже хотела было отказаться от помощи, мой взгляд непроизвольно скользнул по открывшемуся за окном виду. На парковке стоял до безумия, до омерзения, до тошноты знакомый автомобиль. Тварь Уитли. Ноги в один миг похолодели, а сердечный ритм усилился в пору непрекращающимся ударам за дверью. — Бет… — услышала я обеспокоенный голос Уоттса совсем рядом. — Плохо? И надо было только видеть его взгляд. Глаза, полные боли, паники, злобы, нежности, непонимания и ласки, теперь, вероятно, навсегда отпечатались где-то в самом потаённом уголке моей души. В уголке, в который человек заглядывал только в самые ужасные моменты своей жизни. Чтобы найти в кромешной тьме лучик света для борьбы. Надежду, что выстоит, несмотря ни на что, а где-то и вопреки всем и вся. — Нет… — произнесла я как можно спокойнее в надежде утихомирить своё сердце и состояние. — Всё хорошо, — коснувшись напряжённой руки Бенни, успокоила его я. Несмотря на очевидное опасение, которое я заметила в его взгляде, Бенни всё же отступил на шаг, но встал у меня за спиной. И знаете, что было самым ужасным в этом вроде бы обыкновенном жесте? На секунду, на короткий миг я почувствовала спокойствие. Сделав несколько шагов до входной двери и собравшись с силами, я открыла её, всё ещё лелея мизерную надежду на то, что наш разговор с этим дураком не перерастёт в самую настоящую бойню. Ну по крайней мере, я надеялась, что Уоттс успеет меня оттащить в случае чего от моего «папашки». Передо мной стоял не тот мистер Уитли, которого я видела в последний раз. Нет, то есть… это был он, но и не он одновременно. На него словно разом свалилось лишних двадцать лет. Некогда тёмные, пусть и слегка поредевшие волосы сейчас были грязно-серо-седого цвета, на лице было с десяток каких-то шрамов и ссадин. Если раньше мистер Уитли в большинстве своём носил более-менее пристойного вида костюмы, то сегодня он выглядел как какой-то бродяга. Мешковатый пиджак, явно не по размеру, застиранная рубашка, штаны с обвисшими коленками. Его как будто пожевали и выбросили, но стоило мне посмотреть в глаза опекуна, как искорка жалости в моей душе тут же погасла, едва успев вспыхнуть. На исхудавшем лице поигрывала надменная улыбка, а глаза, в которых и так никогда не было особой энергии, были просто стеклянными. Острые черты лица искажали злость и даже без каких-либо специалистов было понятно, что Уитли пришёл сюда явно не заключать мировую. — О-о-о, я смотрю, ты не скучаешь. Такой же сумасшедший, как и ты? — вместо приветствия выплюнул он, бросив презрительный взгляд в сторону Уоттса, стоявшего у меня за спиной. Я так и видела офигевшее лицо друга от столь «милого» начала нашего разговора. — Что хотел? — спросила я без лишних прелюдий. — Может, впустишь отца? — задал очередной вопрос этот псевдопапаша. — Отца? — поинтересовался на этот раз Бенджамин. — Опекуна… — тут же поправила его я — Отца… — заявил Уитли своим гнусавым голоском, и ему почти бы удалось ворваться в дом, если бы Бенни не встал между нами, загородив меня собой, когда, с позволения сказать, «отец» с силой решил отпихнуть меня от двери. Но я ещё, вероятно, не совсем пришла в норму, потому что даже не успела среагировать на подобный выпад. — Попрошу достаточно вежливо: не смейте её трогать — и думаю, что вам лучше уйти, — буквально отчеканивая каждое слово, попросил Уоттс, продолжая прикрывать меня собой и чуть пригвождая рукой мне дальнейший путь. На этот раз я коснулась его предплечья в надежде, что он отступит и даст мне возможность выплеснуть весь свой гнев на этого урода, но стоило мне едва прикоснуться к Уоттсу, как я услышала в ответ твёрдое и безапелляционное: — Стой на месте! — Защитник? Наняла мальчика для развлекушек или битья? — выплюнул очередную порцию тупых вопросов человек, который в обычных реалиях должен был оказаться на моей стороне. — Сколько ты ему платишь? Или оплата натурой ещё в ходу? От очередного потока оскорблений неприятно кольнуло в груди и на душе стало ещё гадостнее, чем прежде. В памяти всплывали строки из его же последнего письма; непонятный пинг-понг, который они с матерью устроили под кодовым названием «кто хотел удочерить Бет»; его отвратительное отношение к ней и к нашей семье в целом. И самое ужасное, что, вполне возможно, не решив они удочерить меня, всего этого могло бы и не случиться. Ни шахмат, ни смерти Альмы; не было бы той боли, что я чувствовала сейчас; а главное, не было бы сжирающей всё вокруг ненависти и омерзения, которое я чувствовала прежде всего по отношению к самой себе. — Не находишь, что называть двукратного чемпиона Америки по шахматам мальчиком для утех ну совсем уж низко для тебя? — спросила я, не надеясь на ответ. Что, в принципе, и случилось. Он ничего не сказал, лишь трусливо поджал нижнюю губу, а его щенячьи глазки стыдливо забегали из стороны в сторону. Унижать Уоттса могла только я, и то преследуя за этим очевидные цели. Для себя очевидные. Но, откровенно признаться, меня уже определённо достал этот маскарад. — Что тебе нужно от меня? — спросила я совершенно незнакомым для себя голосом. Он был холодным, как та последняя московская осенняя ночь перед возвращением в Америку. Пронизывающим, как взгляд Боргова, которым он на секунду окинул меня перед тем, как предпринять последнюю попытку победить. И в тоже время я произнесла этот вопрос со спокойствием того незнакомца, с которым сыграла свою последнюю партию в столице Советов. И, как ни странно, мой совершенно обычный вопрос, его интонация или, может быть, мой совершенно безжизненный взгляд словно отрезвили обезумевшего от злости Уитли. Кажется, что он побледнел ещё сильнее, а его и без того почти прозрачная кожа лица превратилась в восковую маску. Безжизненную и бесчувственную. Я же продолжала всеми силами держаться за немного отставленную вперёд руку Бенни. Это было мне необходимо, чтобы не сорваться с катушек окончательно. Чтобы не рухнуть от бессилия перед этой непрекращающейся битвой с самой собой, с миром, противниками по шахматным партиям и даже с собственным отцом, которого я желала обрести и полюбить куда сильнее, нежели завоевать все шахматные титулы мира. — Пять тысяч, — скорее промямлил, чем проговорил он. — Не вздумай ему ничего давать, — заверял меня Бенджамин, повернувшись ко мне в пол-оборота и буквально пригвождая меня своим взглядом. — Где гарантия, что ты от меня отвалишь, если я тебе их дам? Разумеется, никакого ответа не последовало. Он не мог пообещать подобного. Поэтому на его лице отразилась лишь злостная ухмылка. — Я оплачу твои долги по содержанию в пансионе или доме престарелых, или где ты там живёшь, мне плевать, и подпишу бумаги, что впредь не могу и не буду тебя содержать. Через суд или адвокатов. И мне плевать, что будет с тобой после этого. А если кто-то из соседей или моих знакомых увидит тебя в пределах пары миль от моего дома, если меня не будет, то они вызовут полицию, и я заявлю, что ты пытался убить или навредить мне! И я тебя уверяю, ни один из них не встанет на твою защиту, даже если в действительности я буду находиться на другом конце света! — заявила я твёрдо. — А теперь пошёл вон отсюда, убогий кусок дерьма! И не дождавшись ответа, я чуть отодвинула руку явно прифигевшего от моего пыла Бенни и захлопнула дверь перед ошарашенной физиономией мистера Уитли.