Свежая кровь-3

Прежде, помнится, никто из ассасинов не хотел быть Хранителем. Конечно, это была почетная обязанность, но Хранитель больше не мог выполнять контракты, да и манипуляции с мумией, пусть она и величайшая святыня Братства, не особо вдохновляли. Гаскара, впрочем, специально взяли на роль подмастерья, а потом и собственно Хранителя, так что у него никогда никаких жалоб не было. А теперь бы многие, по крайней мере, мужчины и некоторые нестандартных взглядов женщины с удовольствием бы махнулись с ним на какое-то время. Как там говорил шут? Надо натереть Мать маслом, все места, куда не добраться? Эти обязанности с него никто не снимал. А что теперь это не высохшая мумия, а мягкое тело с белой упругой кожей, мало что меняет. Тело неживое, уход за ним нужен особый. Даже любопытно было смотреть, сколько на этом теле отметин. Прежняя хозяйка прожила в нем всего восемнадцать лет, а историй можно было прочесть едва ли не больше, чем на его собственном, которому уже сорок. Самое заметное, что ни от чьих глаз не укрывается — круглый живот. Убей он Малу парой-тройкой недель позже, не было бы его, но Мать прямо кричала ему в уши, значит, зачем-то ей этого хотелось. Многие как видят — думают, что она беременна, но он мягкий и колышется, тут не спутаешь. Грудь тоже полная, там даже было молоко. Его сцедили, но выпить никто не решился. Как будут новички — пусть на эту склянку молятся и болтают о чудесах, которые может сотворить один глоток молока из груди Матери Ночи. Забавно будет. Кое-где были небольшие шрамы от порезов. У каждого ассасина такие найдутся. И, конечно, та страшная рана, которая убила Малу. Два клинка разом — это не шутки. Но еще нашлось невероятно много следов от кошачьих царапин. Те, что на спине, мог оставить каджитский любовник, от которого она и понесла. Если он, конечно, вообще был. Но вот все остальные были от когтей Джа’Рийи. Ох, Джа’Рийя, что ж ты наделала. Ты была талантлива, спору нет, но всегда хотела слишком многого, куда больше, чем была достойна. Когда они почти закончили, и Мать оделась, он открыл дверь. Тут же сунулась Бабетта. — Можно я ее причешу? Заплету косы? — Еще раз — это моя обязанность. — Пфф, да из тебя цирюльник как из паслена десерт. А Матушка достойна лучшего! У меня три сотни лет опыта, кому я только не плела косы! — Мне не плела. — У тебя волосы короткие, еле до плеч доходят, но я все равно плела, когда ты спал в кресле! А потом распускала и снова плела и распускала… Матушка, ну позволь! — Гаскар, тебе есть чему у нее поучиться, не спорь. Приступай, бессмертное дитя, а ты, Хранитель, сиди и наблюдай. По сравнению с тем, что было раньше, работы у Хранителя поубавилось, да и как Слышащий он был уже не нужен, Мать и сама могла сказать, все, что требовалось. Так что он распределял контракты и переписывался с другими убежищами, сняв часть нагрузки с Ингрид. — Что-то из Чейдинхола давно никто не пишет. — Ра’Зафака в трауре. — Но он же там не один. Передай дела и скорби сколько влезет, кто-то грамотный там да должен быть. — Вот ты черствая недовампирская скотина! Джа’Рийя была дорога им всем. — Тацит пишет, что из Брумы в Чейдинхол возвращаются те, кого она оттуда выгнала. Две девушки. Думаю, и в Вэйресте такие есть. Но давно не получал от них отчетов, словно и не работает никто. — Давай подождем, пока все прибудут и они перераспределят контракты. Через неделю всех собрали в зале, Ингрид спросила: — Кто хочет контракт в Имперском городе? — А разве у нас не два убежища в Сиродиле? Или заказчик желает чего-то ну очень странного? — Чейдинхол плевать хотел на контракты, Брума работает и за себя, и за них, уже у нас помощи просит. Ну, кто-нибудь хотел повидать столицу Сиродила? Севериус? — Может, лучше Банз-Ай? Ей бы встряхнуться, — Бабетта заметила, что акробатка в последнее время еще грустнее обычного. — Ладно, я могу, — кивнула аргонианка. — Тут ничего эдакого, прирезать уборщика в подсобке Башни Белого золота. Зато перемена обстановки. — Я и Севериус поедем с тобой, — вдруг добавила Ингрид. — Это еще зачем? — Инспекция. Надо проверить, что в чейдинхольском. А то вдруг там померли все, а мы и не знаем. — Дитя, позволь, этим займусь я. А ты выполняй контракты, — вмешалась Мать Ночи. — Но, Госпожа, не опасно ли… — Со мной будут мой защитник и еще одно мое дитя, так и чего мне бояться? Уже на подъездах к Имперскому городу компания встретила Мархольда. Хоть что-то интересное после скучной дороги. Низко поклонившись, он рассказал, что едет в Чейдинхол, искать способы проникнуть в убежище. Потому что на стуки никто не отвечал, и слишком давно он не встречал никого из тамошних Братьев и Сестер на просторах Сиродила. К удивлению всей компании, Мать произнесла некое заклинание и появился уже знакомый некоторым юноша в простой мантии. Оглядев призвавшую, он низко склонился в приветствии. — А вот и мое блудное дитя. Все еще развлекаешься на Островах, пройдоха? Впрочем, сейчас оно и к лучшему. Подскажи-ка пароль от чейдинхольского убежища своим Братьям и Сестре. — Кроваво-красный. — Мархольд, вы это знали? Тот лишь покачал головой. Тацит сам себя распинал за то, что еще не запросил у Гаскара все известные пароли от всех убежищ. — А теперь вот как порешим: я вместе с моими защитниками пойду смотреть, что там в чейдинхольском. Меж тем Банз-Ай и Жюстен останутся здесь и выполнят контракт. Дитя, будь добр, покажи Сестре город, ты же часто тут бывал в старые времена. Тот почтительно кивнул, и Мать с Братьями поехала дальше по окружной дороге, до поворота на Чейдинхол. Банз-Ай и Жюстен вошли в город. На покойного Слышащего прямо нахлынули воспоминания. — В конюшнях раньше орочиха за главную была, лошадей ела. Что за варварство! — В Скайриме блюда из конины не редкость. — Говорю же, варварство! На Плаза ему тоже было что рассказать. — Она раньше называлась Талос Плаза, а в центре всегда стоял дракон. И тут был отель «Тайбер Септим», самый дорогой и самый шикарный в городе. Оттуда я выслеживал скумового наркошу, которого заказали Братству. Ох, видели б его эти талморцы, сбило бы с них спесь. Пример, как низко может пасть раса альтмеров. В Храмовом районе тоже была статуя дракона. — Про эту вообще такие истории рассказывают! Что в город приехал император Мартин Септим, а тут пооткрывались врата Обливиона, и сам Мерунес Дагон пожаловал. И тогда Мартин превратился в аватар Акатоша, ну, то есть, обратился драконом и закусал Дагона насмерть. А потом вот так застыл. — И ты это видел?! — Нет, я в Скинграде был, а как приехал, так тут храм раздолбан, мостовая раздолбана, дракон торчит, а народ не затыкается про битву Мартина с Мерунесом Дагоном. — Надо еще кого спросить. Бабетту там или Лашанса. — Лашанс тогда уже висел вниз головой и сам покусанный на ферме около Брумы. А вот насчет Бабетты не знаю. Они вышли не в ту дверь и попали в порт. — Ох, какие тут дела творились! Тут я убил капитана корабля: залез в ящик и меня погрузили, а потом пополз в каюту. А там, дальше, стояли хибары бедняков и заседала Гильдия Воров. Я в ней состоял, но недолго, меня исключили. За убийство, конечно же. Они потом ходили, упрекали меня: «Мы не Темное Братство». «Говорите за себя», — думал я. Из Гильдии Магов меня тоже за убийство выгнали, но это другая история. — Что-то мы к башне не приближаемся, а контракт не ждет. Потом у него появилась другая идея. — Тут еще раньше была Арена. Наверняка до сих пор стоит, и бои там проводятся. Не хочешь испытать удачу, сделать ставку? Синяя команда против Желтой. Там любой мало-мальски продвинутый боец на счету имеет столько трупов, что месье Лашанс второй раз умрет, только теперь — от зависти. Не верь тем, кто говорит, что это все сироп вместо крови. — У нас контракт, забыл? Но призрак что-то не унимался. — Тогда, может, в Торговый район? Магазины на любой вкус, туда со всего Тамриэля народ приезжал. И таверны есть. Самое оно для тех, кто любит украсть, выпить и в тюрьму. Тюрьма тоже недалеко, оттуда прямо через мост. — Ха, видать много таких. — Гильдия воров же. Ну и психи вроде меня всегда были. Я как-то раз, не планируя, обнес ювелирный. Вот были времена! А потом как-то иду из тюрьмы, на свободу, как говорится, с чистой совестью, и тут на мосту меня тормозит босмер. Такой низкорослый, жирный, с квадратной челюстью босмер, и спрашивает, Мэнлорн он или Кэнлорн. Нет, он не забыл свое имя, это у него и его брата такая игра была. Но обычно-то они в Анвиле ошивались, ой как далеко от столицы. А тут это чудо меня прямо на мосту нашло. — Так это был Мэнлорн или Кэнлорн? — Не знаю, но через полминуты он уже летел с моста вниз головой, разбрызгивая кровь из раны, а меня стражники тащили обратно в тюрьму. Банз-Ай совсем загрустила и уже не слушала его щебет ни про дендрарий, ни про университет, где Жюстен как-то убил студента его же собственным заклятием, и просто побрела в сторону башни.