Свежая кровь-3

Хотя паролю было не меньше двух сотен лет, сработал он как надо, дверь с приветственным шепотом отворилась. Внутри было нечто. Обычно довольно темный зал стал еще темнее, но зато по стенам висели украшения: цветочки всякие, ленты. А в центре стояла прямо-таки монструозная кровать: круглая и огромная. Собирали явно внутри, ни в одну дверь она бы не пролезла. Но и этой тяжелой работы не хватило, чтобы утешиться или хотя бы сбить давление в поршне. Шелковые простыни были смяты, на кровати спал голый РаЗафака, одной лапой приобнимавший стройную светловолосую девицу. Стоило им сделать пару шагов, как на полу что-то звякнуло. Глянув под ноги, Севериус увидел, что тут и там валялись стеклянные флаконы. В лучшем случае там были зелья восстановления запаса сил, но сладковатый запах подсказывал, что в каких-то их них на стенках еще осела скума. Севериус и Мархольд переглянулись. Будь тут Тацит, Гаскар или Ингрид, короче, кто-то из ответственных людей, уже спросили бы, работает ли в убежище хоть кто-то, и отстранили бы кота. Но Мать лишь подошла к кровати поближе и с любопытством посмотрела на лежавших. — Жил в Чейдинхоле один странный малый/ Член его был короткий и вялый/ Но он старался усердно, и милосердно/ Вырос тот член размером с нарвала. Ра’Зафака проснулся, лениво потянулся, но, когда раскрыл глаза пошире, в ужасе прикрылся багровым одеялом. У него аж шерсть дыбом встала. От резких движений проснулась и девушка. Сонно таращась, она пробормотала: — А это кто? — Ммааать Нннночи… В зал вошла еще одна девица, и кроме трусов, на ней ничего не было. Зато в руках — бутылка вина и бокалы. В темноте было сложновато разглядеть, но Мархольд прищурился… Бледная кожа, небольшая грудь, коротко остриженные темные волосы… — Манетт? Она аж бокалы уронила и еле успела поймать бутылку. — Уууффф. Мархольд, это ты! Я уж испугалась, что на нас напали. А меня Ра’Зафака назад позвал. — А еще тут девушки есть или только вы две? — Что вы, Матушка, разве ж ему двух достаточно. Пока что я и Свенья, из Вэйреста едет Дезель. Но здесь, в убежище, только свои, только те, кого он принял в Сестры. А вечером он пойдет в свой особняк Риверсайд в городе, и будет развлекаться уже с прочими. — А еще в убежище кто-то есть? Помимо тебя, Свеньи и Ра’Зафаки? — Севериус не мог удержаться. — Вид-Ра бегает по контрактам. — Дитя, дай взглянуть на тебя, — Мать теперь обращалась к нордке Свенье. Та послушно встала и замерла, словно ей было не по себе. — Неплохо, неплохо. Так, значит, сегодня оргия в Риверсайде. А где мое приглашение? — Ммать Ночи, не думаю, что вам стоит… — А ну цыц! Матери лучше знать! И уж тем более лучше знать, чего она хочет! Я пойду, у тебя вроде неплохой вкус на женщин. Нравишься ты мне, Ра’Зафака. Звезд с неба не хватал, всего-то хотел, что с киской поваляться, а гляди — ты уже глава убежища, и к тебе льнут не только кошки, и их не смущает, так скажем, разница в размерах. Джа’Рийя в каком-то смысле была твоей противоположностью, хотела слишком многого, достигла куда меньше. Это у тебя скорбь такая, или ты рад от нее избавиться? Хотя можешь не отвечать, ха-ха-ха. Многие из моих детей были вдовцами, но тебе хотя бы не пришлось самому ее резать! Похоже, она на самом деле была намерена заглянуть на оргию вечером: уже начала готовиться. Открыла все комоды, перемерила кучу платьев, и, наконец, остановилась на желтом шелковом. Сверху накинула черную меховую пелерину по последней моде, разожгла свечи, села причесываться и красится, а там уже и время подошло. Ра’Зафака полз на ватных лапах, Мархольд и Севериус просто не могли оставить Мать, а она, кажется, радовалась за них всех вместе взятых. — Позвольте угостить вас вином Тамики, госпожа, — любезно предложил какой-то альтмер из гостей. — Ну что вы, я же беременна! — Ра, нафига ты притащил сюда эту брюхатую? — Но это же Мааа… — Мала Черный Вереск. Думаю, вы слышали это имя. Или хотя бы фамилию. Моя семья поставляет лучший мед из Скайрима, в том числе в Сиродил. — Прошу прощения, госпожа. Вы тут по делу? — Да, но меня интересуют только девушки. Нужна одна, но самая лучшая, для особого задания в Скайриме. — Аааа…. Понятно. Бордель-маман. Севериус и Мархольд старались не отсвечивать, и прямо не знали, куда приткнуться. Ра’Зафака был готов сквозь землю провалиться, и все девушки ушли к его гостям, а Мать вполне освоилась и рассматривала девиц, заодно искала способы оттянуться. Очень расстроилась, когда не нашла кальяна, усомнилась в том, что Ра’Зафака вообще каджит, а потом переключилась на одну из девушек. Та была довольно невзрачной, и никто не мог понять, что Мать в ней нашла. Лишь потом стало ясно: она была самой маленькой по размерам, и быстрее всех накачалась бы скумой. Что-то та выпила добровольно и в охотку, еще на несколько Мать ее подначила. Оставшиеся влила силой, руками своих сопровождающих. Они же оттащили тело в укромный уголок и, к своему удивлению, увидали, как Мать достала некий сосуд с иглой и поршнем. Севериус быстро узнал в нем один из инструментов Хранителя. Матрона вонзила иглу прямо в сердце покойной и, потянув поршень на себя, забрала немаленькую порцию крови. — Кровь, дети мои. Вы умеете только ее проливать, но от вас иного и не требуется. А некоторые умеют делать с ней нечто совсем иное: делиться ею, исцелять… Эй, Ра’Зафака, у тебя есть алхимическая? — Неееет, — проблеял кот и другой комнаты. — Тогда… спасибо за приглашение, было весело, но мы пойдем. Ты знаешь, где нас найти. В чейдинхольском убежище Мать несколько часов возилась с той порцией крови, что-то выпаривала или перегоняла… признаться, никто не мог понять, что именно она делает. Потому просто перебирали контракты, ждали Вид-Ра и старались не пугаться призрачных шепотков. А Матрона, когда закончила, триумфально потрясла тем же сосудом и немедленно всадила иглу себе в руку. Потихоньку давя на поршень, она вогнала все содержимое в тело. Подействовало, похоже, быстро: она откинула инструмент и блаженно повалилась на гигантскую кровать в центре зала. Ей стало хорошо, словно ее обняла большая пушистая кошка Скума, даже лучше, чем когда Джа’Рийя согревала ее косточки теплом своего мохнатого тела. Глаза Малы закрылись, и, хотя она еще слышала звуки, вновь открываться они не желали. — Вот сами смотрите, офицер, я везу хоронить свою мать, мне нужно на кладбище в Фолкрит. — Какая она тебе мать, она моложе тебя выглядит! — Что? Ах ты ж, тела перепутали! Придется возвращаться. Ну, хоть не в Фолкрите хватился, и то спасибо. Потом снова скрип колес. Еще позже — знакомые голоса. — Маску надень, заразишь же и ее! — Что мертво, заболеть не может. Как вы ее вообще довели до такого состояния, она своими ногами отсюда уходила?! — Думаешь, мы виноваты? — Я серьезно спросил, мне надо знать, что случилось! — Скума. Скума и кровь. — Аааачхи! Ну, так-то лучше. Сейчас поправлю… И глаза, наконец, разлепились. Над ней склонился бледный напуганный Гаскар, вид у него был совсем больной, а рот и нос почему-то замотаны белой тряпкой. Такие же были и на Бабетте, и на Ингрид, стоявших чуть поодаль, а Севериус, ее защитник и рыцарь, радовался больше всех и улыбался.