Дышу тобой

      Мью и правда очень ослаб, потому что тому сложно даже подняться без посторонней помощи. Но парень с готовностью цепляется за Галфа, стоит только ему протянуть руку, а затем — за его плечи, практически повисает на нем. Каждый шаг дается с явным трудом: заметно, что тот обессилен и даже истощен, потому что и так выразительные скулы сейчас выделяются на лице острыми линиями, о которые можно порезаться, коснувшись, а синяки под глазами говорят о том, что со сном тоже серьезные проблемы.              Галф внутренне корит себя за то, что не приехал раньше — тогда этого, вероятно, можно было бы избежать. Но сейчас бросает все свои силы на то, чтобы устранить результаты своей оплошности. Он затаскивает Мью к себе на второй этаж здания и тут же заводит в ванную:              — Давай начнем отсюда. Погоди минутку — сейчас принесу тебе чистую одежду и полотенце.              Он безумно рад, что у них плюс-минус одинаковая комплекция. Хотя Мью и шире в плечах, но сейчас как-то усох, поэтому тому будут впору его футболки. Галф после поиска в шкафу стучится и заходит:              — Вот, переоденься потом…              Мью все еще стоит там, где он его оставил несколько минут назад: у стены, прислонившись бедром к стиральной машине. И молчит, как будто снова погрузился в свой ужасный мир, из которого Галф с таким трудом его выцарапывал совсем недавно.              — Эй! — он кладет ладонь на лицо, поворачивая к себе и пытаясь поймать глазами взгляд. — Мью, тебе надо принять душ, а потом мы поедим. Слышишь меня?              Тот еле заметно кивает, а Галф радуется даже этому: есть реакция.              — Смотри: это — одежда, кабина — вот там.              Он как маленькому объясняет каждое действие и надеется, что парень его слышит. Подтверждающего кивка он так и не дождался, но выходит из ванной и тихо прикрывает за собой дверь, чтобы затем пойти на кухню и засыпать крупу в рисоварку. У него от мамы есть тушеные овощи с мясом — вместе с рисом будет уже неплохой ужин для них двоих. Идти куда-то за едой ему не хочется, как и оставлять Мью одного в таком пограничном состоянии.              Галф отработанными движениями нарезает овощи для салата и прислушивается, а затем все-таки откладывает нож в сторону, потому что в ванной все это время подозрительно тихо: ни шума воды, ни какого-то шевеления.              — Мью? — он снова возле ванной, скребется в дверь. — Могу я войти?              Тишина в ответ пугает, поэтому он решительно дергает ручку на себя — не заперто. А затем в очередной раз за день теряет весь воздух в легких, потому что Мью сидит на полу возле стены, бледный и осунувшийся, а ногти снова впиваются в кожу, оставляя кровавые полосы.              — Пожалуйста, родной, не надо! — он снова плачет от ужаса и пытается оторвать руки от исстрадавшейся плоти. — Не делай этого с собой! Если хочешь — на, рви меня. Мне совсем не больно.              Он подставляет свои трясущиеся руки, но Мью не реагирует и продолжает смотреть в пустоту, но при этом мелко-мелко дрожит — словно от холода. Это же слово как будто пытаются произнести бледные губы — по крайней мере именно его считывает Галф. И теперь ему не до стеснения, когда он начинает срывать с парня грязную вонючую одежду, пока тот не остается полностью обнаженный перед ним.              Были бы силы — он бы поднял на руки и отнес в кабинку, но увы, Галф слишком слаб для такого, поэтому просто закидывает руку Мью себе на плечо и волоком тащит парня, помогая переступить бортик и усаживая на дно:              — Вот так, сейчас будет тепло…              Сам забирается следом, не обращая внимания на одежду, которая мгновенно намокает, стоит только ему включить воду и направить струю на скорчившегося в углу Мью:              — Сейчас, сейчас тебе будет легче…              Тот дергается от воды, как будто пугается, пытается отодвинуться: его лицо перекошено от страха. Галф откладывает в сторону душевую насадку и тянется к парню:              — Не бойся — я тут, с тобой. Давай, иди ко мне.              Он протягивает руку в надежде, что тот его узнает.       Секунда, вторая, третья…       Мью все-таки вкладывает свою ладонь в его, и Галф с облегчением выдыхает. Он садится на дно кабинки напротив и легко тянет парня на себя:              — Давай, садись… Вот так, да…              Тело, прислонившееся к нему спиной, вздрагивает, и Галф не сразу понимает причину, а потом готов настучать себе по голове: конечно, кому приятно прикоснуться голой кожей к холодной мокрой одежде. Поэтому немного отстраняется и стягивает с себя майку, оставаясь в шортах, и только после этого снова притягивает к себе Мью:              — Теперь можно. Ну что, так — хорошо?              Тот почти не сопротивляется, шея как будто не держит голову, поэтому та безвольно падает ему на плечо, но так даже лучше: Мью теперь может беспрепятственно вдыхать этот убийственный аромат незабудки и успокаиваться, пока Галф берет в руку душевую насадку и начинает поливать уже их обоих терпимо-горячей водой:              — Сейчас будет теплее — давай погреемся вместе.              Он водит рукой над опущенными плечами, вдоль торса и поливает бедра, стараясь сильно не пялиться. Потому что он будет законченным подонком, если в такой ситуации воспользуется беспомощностью Мью и будет того рассматривать. Парень же как будто вообще не замечает необычности всего того, что происходит, и просто лежит, откинувшись на друга и позволяя с собой делать все, что угодно.              Галф радуется своей привычке ставить все моющие средства на низкий бортик кабины, поэтому сейчас он может легко дотянуться до шампуня, чтобы нанести небольшое количество из дозатора на ладонь, а затем перенести его на уже влажные волосы, втирая до образования пены. Мью довольно улыбается.              — Приятно?              Риторический вопрос, потому что парень почти мурлычет под прикосновениями к своим волосам. И Галф не может отказать себе в удовольствии продлить это обоюдное блаженство, продолжая массировать голову, что так уютно лежит у него на плече.              — Закрой глаза.              Мью все еще молчит, но послушно смеживает веки и забавно фыркает, когда по лицу течет поток воды, смывая пену с волос. А Галф не может понять, в каком состоянии сейчас тот находится: парень вроде бы реагирует на его слова и действия, но как-то отстраненно, словно его восприятие чем-то притуплено. Как будто он посылает сигнал в открытый космос и получает замедленный расстоянием во много световых лет ответ. Но раз Мью реагирует и выказывает сопротивления — он может продолжать.              И сейчас ему предстоит самое сложное: вымыть остальное тело.              Делать это напрямую ладонью — самоубийство. Он, конечно, записался в ряды мазохистов последние месяцы пребывания рядом со своим крашем, но не настолько же! У него не хватит выдержки, чтобы трогать вот так просто рукой, поэтому Галф тянется за мочалкой, на которую выливает достаточное количество геля для душа. Но рука все равно дрожит, когда тянется с распластанному прямо на нем телу.              Ему страшно и стыдно вот так касаться Мью, открытого и беззащитного, который доверился ему.       Страшно, потому что боится сделать что-то не так.       Стыдно, потому что не имеет права вот так трогать без разрешения: слишком интимно.              Но Мью вроде бы не против, потому что расслабляется в его руках и как будто еще больше подставляется под расслабляющие движения, поэтому губка продолжает скользить по телу.       По рельефному торсу, задевая вставшие от контраста температур соски и заставляя те топорщиться еще сильнее от трения.       По кубикам пресса, которые тут же напрягаются, а шея Галфа ловит горячее резкое участившееся дыхание их обладателя.              Его рука замирает, потому что он не знает, что делать дальше. Мью нужно помыть полностью, а он просто не смеет коснуться паха — ему и смотреть даже боязно. Но взгляд все же опускается вниз, и Галф сглатывает комок в горле, потому что сложно не заметить полувставший член между комфортно раскинутых ног.              О нет, нет…       Мью просто не в себе, поэтому так реагирует на прикосновения.       Может у него перед глазами сейчас та самая девушка, поэтому его тело так отвечает на их взаимодействие.       Да, это вполне разумное оправдание, поэтому нужно подальше запихнуть надежду, что парень так отзывается потому, что это Галф касается и гладит расслабленное тело.              Он зажмуривается и сдвигает губку чуть ниже линии тазовых костей, легонько проходясь ею по паховой области. А затем прикусывает губу, потому что буквально вибрирует от томного стона, который выдохнули ему прямо в ухо.              Галф приоткрывает глаза, поворачивает голову и дрожит, потому что лицо Мью так близко к его собственному и искажено от удовольствия: чувственные губы приоткрыты для прерывистого дыхания, а красивые глаза зажмурены. Это зрелище просто невыносимое в своей красоте, поэтому он отворачивается и бросает взгляд вниз.              Лучше бы он этого не делал…       Конечно, он уже видел возбужденный член — мастурбацию еще никто не отменял. Но одно дело — твой собственный орган, а другое — когда твой любимый человек такой сладострастный в твоих руках и от твоих действий.              Галф мысленно дает себе пощечину и нечеловеческими усилиями сдвигает руку дальше, на бедро, как вдруг ее перехватывает за запястье чужая ладонь и ведет обратно к средоточию возбуждения. Теперь уже у него самого проблемы с дыханием, потому что сердце от паники не успевает прокачивать кровь, а легкие — прогонять воздух через альвеолы.              И, что самое страшное, губка выпадает из ослабевших пальцев, поэтому члена он касается “незащищенной” рукой, почти воя от этого ощущения: гладкая бархатная кожа, которая становится с каждой секундой все более невыносимо горячей. Галф отдергивает ладонь, практически обжегшись, но ее тут же прижимают обратно, а он не может сопротивляться немой просьбе в этих черных глазах. Поэтому делает первое пробное движение вверх-вниз, улавливая малейшее изменение в эмоциях на любимом лице.              Он потом себя сожрет за то, что воспользовался беззащитным состоянием Мью и поддался на провокацию со стороны человека, который явно слабо осознает происходящее. Сейчас то, что важно: как расслабляется тело в его руках, как удовольствие расползается по лицу парня, как тот подкидывает бедра в ответ на каждое последующее движение его неопытной руки.              Да, Галф трогал себя не один раз, но вот так прикасаться к любимому — это крайне волнительно, потому что он не знает, как тому нравится: мягко или посильнее сжимать, резко или медленно двигать рукой. Поэтому пробует делать так, как идеально для него самого: дразнить легкими прикосновениями, проходиться большим пальцем по чувствительной головке, влажной от обильной естественной смазки, а затем резко сжимать у основания, когда понимаешь, что оргазм вот-вот случится.              А Мью, вроде бы, все нравится. Потому что стоны становятся все более отчаянными, как и рука, которую тот завел за голову и вцепился в волосы Галфа, сжатием давая понять, когда особо хорошо. Второй же хватается за свободную ладонь, переплетая их пальцы и сжимая их изо всех сил — даже больно, но у Галфа ни одной претензии, потому что видеть блаженство возлюбленного — это бесценно.              Мью явно на грани, потому что выгибается все больше, упираясь затылком в плечо Галфа и прикусывая ранее бледные, а теперь уже красные от возбуждения губы. И Галф не может сдержаться: он ускоряет движения ладонью, доводя парня до столь вожделенного оргазма и сцеловывая хрип удовольствия с дрожащих губ. Его руку опаляет чужая сперма, а душу — удар плетки совести: он только что заставил Мью кончить от своей руки в беспамятстве. Парня, который доверился ему и который на самом деле влюблен в другого человека.              А тот как будто отключается после произошедшего, но сейчас нет страха за его состояние, потому что на щеках — здоровый румянец, а тело — расслабленное и согревшееся. Поэтому Галф аккуратно смывает с парня остатки семени и завершает процедуры, проходясь по бедрам вновь найденной губкой.              Самое сложное — поднять Мью и закутать того в пушистый банный халат, когда его “пациент” почти спит на ходу. Но при этом позволяет с собой все это сделать, а также промокнуть волосы полотенцем. Переодевать сил уже нет, поэтому Галф аккуратно тянет парня в свою спальню и укладывает на свежее белье — как хорошо, что он догадался заранее это сделать.              Мью тут же начинает устало сопеть носом в подушку, набираясь сил, а Галф обреченно ползет в ванную, чтобы устранить собственный стояк, который неприятно ноет под холодной влажной одеждой.       И сжирать себя за то, что опустился так низко.       Хотя… его организм и сам с этим прекрасно справляется, убивая его, потому что внутри все болит просто невыносимо, а одной салфетки уже мало для сгустков крови, что извергают его легкие.