Любить Пожирателя Смерти

Август 1997 года        1 августа 1997 года Министерство Магии пало. Темный Лорд лично убил министра магии Руфуса Скримджера, а защищавших Министерство авроров перебили Пожиратели Смерти. Говорили, что вода в фонтане Магического Братства* окрасилась в красный из-за пролитой крови, и ещё неделю в Атриуме чувствовался характерный запах. Домовики ещё не оттёрли мраморный пол от крови последнего министра, а на стенах уже вывесили плакаты, прославляющие новую власть. Власть Лорда Волдеморта.        Для Миллисенты Булстроуд переворот был чем-то отдалённым. Разве что каминная сеть не работала ещё несколько дней после него. В это время Пожиратели Смерти отлавливали и уничтожали сбежавших из Министерства авроров и чиновников, которые были несогласны с новым режимом. Где-то через неделю после переворота опять заработала каминная сеть, в небе снова появились совы, разносящие почту, а «Пророк» начал славить Темного Лорда. Стало ясно, что новая власть укрепилась.        О Рабастане Лестрейндже Миллисента не знала ничего, как и её родители. Но отец сказал, что это можно считать хорошим знаком — если бы с Лестрейнджем что-то случилось, в газетах уже написали бы о трагической гибели отважного воина. Вероятно, Пожиратель был просто слишком занят, чтобы связываться с другом. Впрочем, и Булстроудам было чем заняться. Вскоре после переворота от них потребовали предоставить доказательства чистоты крови. Простая формальность — их семья относилась к священным двадцати восьми. Но при правлении Темного Лорда каждому полагалось подтвердить в Министерстве свой статус крови. — И что я должен им предъявить? — раздраженно бурчал мистер Булстроуд, обложившись бумагами. — Откуда мне достать документы моей прабабки? Она была немкой, и в жизни не ступала на землю Британии. Где я должен взять доказательства того, что она — чистокровна? — Подожди, милый, тут написано чётко: свидетельство об окончании любой волшебной школы, диплом или сертификат о получении дополнительного образования в области зельеварения, целительства, волшебного права и т.д., пропуск сотрудника Министерства магии или любого другого официального учреждения, или непосредственно волшебная палочка, — зачитала Розамунд Булстроду, глядя в пергамент с печатью Министерства. — И что мне, отправиться во Мюнхен и вскрыть склеп пробабки, чтобы вытащить волшебную палочку? — кипятился Роберт. — А она между прочим, умерла от драконьей оспы, прожив с моим прадедом всего пару лет!        Удивительно, но вскоре все необходимые документы были собраны, и для этого не пришлось вскрывать ничьи склепы. Оказалось, что достаточно письменного подтверждения от чистокровного волшебника, что тот или иной человек обладает магией. Нашлись письма, в которых прапрадед Миллисенты писал матери, что обязанности посла Британии его утомляют, и что молодая супруга, не так давно подарившая ему сына, так сурова нравом, что в ссоре вполне может приложить его парочкой заклинаний. Словом, изрядно понервничав и попотев, удалось собрать все доказательства безукоризненной чистоты крови, и всё семейство Булстроудов отправилось в Министерство Магии.        В тот день Миллисента надела длинное голубое платье, а поверх него — красивую синюю мантию с серебряной строчкой. Нужно было выглядеть достойно, ведь никто не знал, с кем случится встретиться. Волосы Милли слегка завила, чтобы они спадали на плечи красивыми волнами. — Ты куда-то собираешься после Министерства? — удивленно спросил отец, когда Миллисента спусилась в гостиную. — Возможно, встречусь с Пэнси, — соврала Миллисента.        Она и сама не понимала, что заставило её так тщательно подобрать наряд. Скорее всего то, что в Министерстве Магии можно увидеть множество знакомых. — Правильно, Миллисента, мы должны выглядеть шикарно, — заявила миссис Булстроуд. — Теперь общество очень чётко разделят на слои, и по нам должно быть видно, к какому мы относимся.        Сама миссис Булстроуд была в зеленой мантии, расшитой золотыми листочками и вензелями. И даже надела серьги с изумрудами. — А я говорю, что нам пока лучше не привлекать лишнего внимания, — сказал Роберт Булстроуд. — Это может вызвать осуждение у Пожирателей Смерти, которые сражались и проливали кровь. — Но сражались то они за всех нас. И мы тоже чистокровные, поэтому не вижу никаких причин прибедняться, — хмыкнула мать Милли. — Что же, идём, раз все готовы?        Посредством камина добрались до Министерства Магии. Миллисента была там пару раз с отцом, когда тому было необходимо решить кое-какие дела. С последнего визита в Министерство ничего не изменилось. Только фонтан в Атриуме был огорожен, и над ним велись какие-то работы. Видимо, производился ремонт. На посту охраны зарегистрировали волшебные палочки, осведомились, где тут отдел, отвечающий за подтверждение статуса крови, и поспешили по указанному направлению.        Миллисента во все глаза смотрела по сторонам. Она увидела пару мужчин в мантиях Пожирателей Смерти, но Рабастана Лестрейнджа среди них не было. В остальном всё было как и всегда: туда-сюда летали кучи бумажных самолётиков, волшебники спешили кто-куда, под ногами путались домовики. Отдел, занимающийся выдачей свидетельств о чистоте крови, располагался на втором уровне. И весь этаж был заполнен волшебниками и волшебницами всех возрастов. Выяснилось, что все они пришли подать документы на выдачу столь важного свидетельства. — Я же говорил, что надо было прийти раньше, — пробурчал мистер Булстроуд. — Теперь убьём весь день.        К счастью, на протяжении всего этажа заблаговременно установили диваны, и всем прибывающим выдавали номерок, чтобы контролировать очередь. Булстроудам достался пергамент с номером пятьдесят шесть. — Присядем, спешить нам уже некуда, — вздохнул Роберт Булстроуд.        Родители втиснулись на один диван, Миллисента, которой не хватило места, села напротив. Она уже жалела, что не взяла с собой какой-нибудь журнал или книгу. Видимо, им предстоит провести в Министерстве не один час. От нечего делать Миллисента стала рассматривать публику.        Тут были совершенно разные волшебники. Семьи с детьми от одиннадцати лет, уже способными к волшебству, совсем дряхлые старухи, шамкающие беззубыми ртами, волшебники в традиционных мантиях и в почти современной одежде. Кто-то с сосредоточенным видом перебирал свои документы, кто-то беседовал или читал захваченную книгу, были и те умники, которые догадались взять с собой что-то съедобное, и теперь с удовольствием подкрепляли силы сэндвичами. Время от времени в коридор выходил секретарь и озвучивал номер, тогда кто-то из волшебников спешил к двойным дубовым дверям, сжимая заветный пергамент в руке. И выходил, некоторое время спустя. У кого-то на лице было написано облегчение, кто-то, напротив, казался напряженным. Были и такие, которых сопровождали в другой кабинет, на двери которого блестела новенькая табличка «Комиссия по учёту маггловских выродков».        К тому моменту, как очередь дошла до семейства Булстроуд, отец Миллисенты уже задремал, мать изучила все объявления на стене по несколько раз, а Миллисента рассмотрела всех присутствующих. — Пятьдесят шесть! Проходите.        Роберт Булстроуд вздрогнул, почувствовав, как жена пихает его локтём, и они направились в Отдел выдачи свидетельств о статусе крови. Те волшебники, которые пришли позже, провожали их завистливыми взглядами.        За дверью оказалось помещение средних размеров. Там стоял вытянутый стол, за которым сидело человек десять очень серьёзных волшебников. — Ваши имена? — спросил мужчина, восседающий во главе стола.        В нём Миллисента узнала Корбана Яксли, и её удивил такой вопрос. Ведь они с отцом были точно знакомы. Но Яксли имел такой суровый и строгий вид, что даже мистеру Булстроуду не пришло в голову выказать панибратство. — Роберт Оэун Булстроуд, — представился отец Милли. — Прошу документы.        Мистер Булстроуд передал одну из трёх папок секретарю. Комиссия перевела вопросительный взгляд на миссис Булстроуд. — Розамунд Ровенна Булстроуд, — поспешила сказать она, отдавая папку со своими документами.        Пришёл черёд Милли. — Миллисента Батильда Булстроуд, — проговорила Милли.        Она передала папку со своими документами. Какое-то время комиссия внимательно изучала все бумаги. — Вы предоставили документы за три поколения, — констатировал один из членов комиссии. — Как и было сказано в письме из Министерства, — кивнул мистер Булстроуд.        Яксли нахмурился. — Мне жаль, Роберт, видимо вам по ошибке прислали перечень документов, необходимый для «малого» свидетельства. Но, поскольку ваша семья относится к священным двадцати восьми, необходимо предоставить документы для «большого» свидетельства, чтобы заодно подтвердить этот статус, — сказал он. — И что же нужно для «большого свидетельства»? — спросил мистер Булстроуд, уже начиная раздражаться. — Я и эти документы собирал неделю. — Для «большого» свидетельства необходимо предоставить документы за пять поколений, а не за три. Нужно подтвердить родословную минимум до тысяча восьмисотого года, — объяснил Яксли. — У меня на фамильном кладбище вся родословная представлена. Может быть, стоило доставить сюда надгробья моих предков? — раздраженно спросил отец Милли. — В замке был пожар в пятидесятых годах прошлого века, многие бумаги утеряны. — В таком случае следует обратиться в архив Министерства Магии, — сказал секретарь. — Ориентировочный срок предоставления информации — месяц. Поэтому лучше вам подать заявку сегодня.        Миллисента подумала, что отец сейчас попросту взорвётся, но он только резко выдохнул и кивнул. — Мне всё понятно. Жаль, конечно, что Министерство не удосужилось сразу прислать верный запрос. — Я распоряжусь, чтобы в следующий раз вас приняли без очереди, — милостиво пообещал Яксли.        Из кабинета вышли раздосадованными. Отец Миллисенты клял на чём свет стоит бюрократию, а мать, взяв его под руку, поглаживала и успокаивала мужа. Миллисента думала о том, насколько сложно, оказывается, быть чистокровной. Никого не волновал тот факт, что их замку почти десять столетий, и что в нём всегда жили волшебники. Необходимы какие-то глупые бумаги. Как будто чистота крови может измеряться какими-то пергаментами. — Роберт, Розамунд, что это с вами? Всё в порядке? — раздался уже знакомый голос, и Милли резко вскинула опущенную голову.        Отделившись от группы Пожирателей, к ним спешил Рабастан Лестрейндж. — О, Рабастан, ты не представляешь, что мы сегодня пережили! — воскликнула миссис Булстроуд, страдальчески возводя глаза к потолку. — Проторчали целый день в Министерстве, и оказалось, что всё без толку, — вздохнул отец Милли.        Лестрейндж задержал взгляд на Миллисенте, после чего обратился к её родителям. — А в чём дело? Возможно, я смогу помочь? — Дело в этих проклятых свидетельствах! — в сердцах выплюнул мистер Булстроуд. — Собрали документы за три поколения, а, оказывается, нужно за пять! — Да уж, у них тут полный беспорядок творится, — покачал головой Лестрейндж. — Мы с братом хотели вернуть лицензию на семейный бизнес, но, чувствую, это займёт уйму времени… Впрочем, мне кажется, что вам я могу помочь. Комиссию ведь Яксли возглавляет?        Чета Булстроудов синхронно кивнула. — Рудольфус! — позвал Рабастан, повернувшись к группе волшебников, с которыми общался до того, как увидел Булстроудов.        Миллисента увидела, что к ним направился человек средних лет. Его можно было бы назвать красивым, если бы не свежий шрам, пересекающий левую сторону лица от скулы до лба. Семейного сходства с Рабастаном почти не было заметно. Его старший брат был выше ростом, сухощав и рыжеволос. Только нос у него был, как у Рабастана — с небольшой горбинкой, в остальном черты лица казались тоньше. Подойдя к Булстроудам, старший из братьев Лестрейндж только кивнул. Пустота в его глазах поразила Милли не меньше, чем искривленное лицо Долохова. — Мистер Лестрейндж, моё почтение, — вежливо поздоровался Булстроуд. — Я рада видеть, что вам уже лучше, — добавила мать Милли.       Миллисента сразу заметила, что со старшим из братьев родители разговаривают намного почтительнее, и тоже преисполнилась уважением. — Рудольфус, у Роберта какие-то проблемы с Яксли. Тот не в состоянии внятно объяснить, что там нужно для получения этого пресловутого свидетельства. Может быть, поспособствуешь? — спросил Рабастан у брата.       Рудольфус посмотрел на брата долгим, недовольным взглядом. Потом окинул семейство Булстроудов не более доброжелательным взором. — Упрощенную процедуру могут пройти только Пожиратели Смерти, — заметил Рудольфус прохладно. — Если мы замолвим словечко, это вполне можно организовать и для семьи Роберта, — с беззаботной улыбкой сказал Рабастан. — Я поговорю с Яксли сам, ты только объясни, что нужно для упрощенной процедуры.        Миллисента с неудовольствием заметила, что старший из братьев Лестрейндж едва сдержался от того, чтобы не закатить глаза. — Я ничего не понимаю в этих бумажках, — извиняющимся тоном сообщил Рабастан. — Записывайте, — коротко проговорил Рудольфус сквозь зубы.        Мистер Булстроуд суетливо стал шарить по карманам, но никак не мог отыскать перо. Пришлось отойти к посту охраны, чтобы позаимствовать перо, а заодно положить пергамент на стол. Рудольфус стал что-то рассказывать про то, что нужно всего семь документов, а отец Милли поспешно записывал. Её мать то и дело задавала уточняющие вопросы. Миллисента же осталась немного в сторонке вместе с Рабастаном Лестрейнджем.        Милли ощущала радостное волнение, хотя ещё несколько минут назад была очень уставшей. Ей было приятно видеть, что Рабастан Лестрейндж цел и невредим, и пребывает в прекрасном расположении духа. — Я рада, что с вами и вашим братом всё благополучно. Говорят, авроры отчаянно отбивались, — сказала девушка, подняв глаза на Лестрейнджа. — Глупцы. Как будто они могли выстоять против нас, — презрительно хмыкнул Рабастан. — А дементоры? Я видела, как они летели к Лондону. Жуткое зрелище, — Миллисента поёжилась, едва вспомнив об этом. — Они вам помогали? — Да. Хотя, скажу я вам, я бы предпочёл, чтобы такие помощники держались подальше, — признался Лестрейндж. — В Азкабане было ужасно? Я почему-то постоянно об этом думаю, — вырвалось у Миллисенты. — Мне так жаль, что вам пришлось пережить это.        Рабастан удивленно приподнял брови. Неожиданный порыв Миллисенты глубоко тронул его. После того, как их впервые освободили, никто даже не спрашивал, как он. Рудольфус был слишком погружён в себя, о Беллатрикс заботились Малфои, а Долохов и остальные только и говорили об Азкабане, или же старательно пытались забыться. Друзья молодости, которые были на свободе, смотрели на него настороженно или с жалостью, и бесило и то и другое в равной степени. Рабастан понял, что просто не может мусолить эту тему изо дня в день. Он и так потерял пятнадцать лет жизни, и теперь был намерен всё восполнить. И постоянно повторял самому себе, что теперь всё хорошо, что он презирает Азкабан, что его не смогли там сломать. И улыбался, смеялся, шутил. На зло всем и вся, бросая вызов всему миру. Ну и чтобы взбодрить остальных Пожирателей. Кто-то ведь должен был разгонять тоску, иначе в меноре можно было бы вздёрнуться — такая гнетущая атмосфера там царила. — Простите, это было невежливо. Наверное, вы не хотите говорить об этом, — проговорила Милли, чувствую себя очень неловко. — Полагаю, что захочу когда-нибудь, — тихо проговорил Рабастан.        Появилось странное чувство теплоты в душе. Вероятно, в этом был замешан мягкий, ласкающий взгляд дочки Булстроуда. Её лицо словно светилось изнутри, и глаза были слишком добрыми. Рабастан чувствовал, что его внутренний стержень плавится, что он нуждается в этом внимании и понимании, которые обещают глаза этой девушки. Он ведь на самом деле устал скалиться и притворяться, что у него всё хорошо. Он нуждался в поддержке и понимании, хотел обрести немного покоя и тепла. Вот почему он вспоминал о дочери Булстроуда так часто с их последней встречи. Потому что было в ней что-то уютное, солнечное, спокойное.        Миллисента увидела, как поменялось лицо Лестрейнджа. Погасла вызывающая улыбка на губах, лицо мужчины стало серьёзным. И в глубине его глаз было такое одиночество, такая тоска, что сердце её стало просто разрываться. — Если вам будет нужно, чтобы вас выслушали… — начала было она. — Я думал о вас, Милли. С нашей последней встречи, — быстро проговорил Рабастан, перебив девушку.        Миллисента почувствовала, как её щёки предательски запылали, а внутри всё подобралось. Она едва сдержалась, чтобы не выпалить, что тоже о нём думала, и просто смотрела на Лестрейнджа во все глаза. Да что это с ней?        Рабастан заметил, что смутил мисс Булстроуд. Но она не спешила жеманно отворачиваться или, наоборот, поощрять его улыбкой. При этом мужчина был готов поклясться, что девушка заинтересована в нём. Или же он просто принял её доброту за нечто большее. Впрочем, это всегда можно проверить. — Я напрошусь к вам на обед на неделе. Вы будете рады меня видеть? — прямо спросил он, пользуясь тем, что родители Миллисенты слишком поглощены беседой с Рудольфусом. — Все члены нашей семьи будут вам рады, — ответила Миллисента, с трудом заставляя голос звучать ровно.        Рабастан собирался сказать что-то ещё, но тут Рудольфус не вовремя закончил свои разъяснения. И родители Милли, благодаря старшего Лестрейнджа, приблизились к дочери. — Чтобы мы без вас делали, — продолжал рассыпаться в благодарностях мистер Булстроуд. — Я поговорю с Яксли. Думаю, вопрос быстро уладят, — улыбнулся Рабастан. — Не знаю, как и отблагодарить вас с Рудольфусом, — вернула улыбку миссис Булстроуд. — Я знаю — пригласить нас на обед, — заявил Рабастан, и быстро посмотрел на Миллисенту. — О, с большой радостью! — просияла Розамунд Булстроуд. — Как насчёт среды? — Боюсь, что… — начал Рудольфус, но Рабастан бесцеремонно перебил брата. — Да, среда подходит! — решительно воскликнул он.        Обменялись любезностями и условились, что Лестрейнджи прибудут на обед в среду. Миллисента не могла посмотреть в глаза Рабастану до конца беседы. Она боялась, что тут же опять покраснеет до корней волос, и все всё поймут. Девушке и без того казалось, что оглушительный стук её сердца должны слышать все. Она едва выдавила из себя «до свидания», прежде, чем вместе с родителями направиться к одному из больших каминов.        Когда Булстроуды отошли достаточно далеко, Рудольфус Лестрейндж, глядя им в спину, тихо сказал брату: — Даже не думай. — О чём ты, Руди? Я уже не могу заглянуть к старому другу на обед? — протараторил Рабастан с укоризной. — Даже не думай, я тебе сказал. — Брось. В меноре у всех такие кислые лица, что хочется удавиться со скуки. Пообедаем у Булстроудов, развеемся. Хочешь — возьми с собой Беллатрикс.        Упоминание Беллы, как Басти и надеялся, направило мысли брата в другую сторону. — Белла ненавидит всех, кто не сидел в Азкабане. А Булстроуды даже не Пожиратели. На какой минуте она заявит Роберту, что он — трусливый гоблин, недостойный дышать с ней одним воздухом? — меланхолично проговорил Рудольфус, глядя вслед удаляющимся Булстроудам. — Значит, пойдём вдвоём. Великий Салазар, Рудольфус, Темный Лорд ведь победил, мы наконец-то заняли заслуженное нами положение! Пора бы уже и вернуться к жизни! — говоря это, Рабастан настойчиво пихал брата плечом.        Рудольфус закатил глаза, причём с таким видом, словно те сейчас опишут полный круг вокруг оси. — Хорошо. Но не вздумай волочиться за девчонкой, она ещё школьница, — сдался он. — И в мыслях не было, Руди! — воскликнул Рабастан.        Нужно было во что бы то ни стало притащить брата с собой, чтобы тот отвлекал внимание. Ради этого приходилось лгать напропалую. Хотя Рабастана и раздражало стремление Рудольфуса оберечь его от ошибок и скандалов. Да, молодость у Басти была бурной, и брату ни раз приходилось вытаскивать его из всевозможных передряг. Но он ведь уже не мальчик, сам может за себя отвечать. К тому же, в мыслях Рабастана пока не было ничего дурного. Он просто хотел нормально пообщаться с мисс Булстроуд, желательно наедине. Чтобы убедиться, что ему не показалось. Он впервые в жизни чувствовал не сексуальное притяжение к женщине, а душевное. Хотя, если подумать, эта Милли Булстроуд была довольно симпатичной, в его вкусе.        Рабастан встряхнулся, выбрасывая из головы лишние мысли. Нет-нет, нельзя позволить похоти заглушить это странное чувство. Сперва надо разобраться с тем, что он чувствует.        Войдя в свою комнату, Миллисента опустилась за туалетный столик и растерянно посмотрела на своё отражение. Потом глупо улыбнулась и хихикнула. Было так волнительно, так ново, что она никак не могла успокоиться и перестать думать о Лестрейндже. Он о ней думал! Неужели вспоминал её, когда шёл в бой за Тёмного Лорда? Получается, думал, когда был на волосок от смерти? Значит, она ему небезразлична. Да и какие могут быть сомнения, если Рабастан — какое звучное, сильное имя! — сказал, что напросится к ним на обед? Он недвусмысленно дал понять, что только для того, чтобы увидеться с ней.        Миллисента приложила руки к щекам, которые опять начинали гореть. Сумасшествие какое-то. Скорее бы среда! А с другой стороны — как она будет волноваться! Она уже страшно взволнована. А если между ними произойдёт объяснение? Как реагировать, что говорить? Сегодня она просто впала в ступор, не в силах выдавить из себя хоть что-то. И, наверное, выглядела ужасно глупо. Может быть, Рабастан подумал, что ей неприятен этот разговор? Может быть, передумает приходить на обед? Щёки запылали ещё сильнее.        Дверь без стука отворилась и в комнату зашла мать. Миллисента поспешно одёрнула руки и сделала вид, что убирает осыпавшуюся тушь. — Милли, ты… Что с тобой, дорогая?        Миссис Булстроуд заметила, что дочь сама не своя, и быстро подошла к ней. Приложила руку ко лбу. — Ты не заболела?       Миллисента всеми силами удерживала ровное выражение лица. Что за привычка врываться к ней в комнату без стука? — Очень устала сегодня, — ответила она. — Ты что-то искала, мама? — У тебя тут духота, необходимо проветрить. Ты вся красная, — обеспокоенно заговорила миссис Булстроуд, и взмахом палочки отворила балконную дверь. — Я хотела позвать тебя обедать. Домовики уже накрыли на стол. Но, если хочешь, обед принесут сюда.        Миллисента совсем не хотела есть, хотя в Министерстве у неё так и урчал живот. — Я попрошу домовика принести лимонад. И немного отдохну. — Ты точно не заболела? — Точно. Просто устала.        Нужно было побыть одной и подумать. Родители точно заметят за обедом, что она слишком возбуждена. — Хорошо, дорогая. Переоденься и приляг отдохнуть, — заботливо проговорила миссис Булстроуд, и погладила дочь по волосам.        Миллисента так и сделала. Зашла в душ, облачилась в лёгкое домашнее платье, и легка на кровать поверх покрывала. На прикроватной тумбочке уже стоял поднос с лимонадом и сэндвичами. Это было очень заботливо, и Миллисента не смогла сдержать улыбки. Родители её обожали, ведь она была их единственным ребёнком. Стало даже немного стыдно за то, что она заставила их волноваться. Нужно будет вести себя весело и непринужденно за ужином, чтобы они не переживали.        Милли принялась бездумно жевать сэндвич с тунцом, задумчиво глядя куда-то в направлении комода. Всё закрутилось так быстро. Да, она думала о Лестрейндже, но разве в таком смысле? Хотя нельзя не признать, что он очень привлекательный мужчина. И всё же Миллисента по большей части сочувствовала ему, хотела как-то поддержать. Или не только?        Мерлин и Моргана, но ведь он ей в отцы годится... Что скажут мама с папой? Разница в двадцать лет, все будут просто в ужасе! Хотя рано ещё об этом говорить, может, она всё себе напридумывала. Вот дурочка, вообразила невесть что, и сидит радуется!        Чем больше Миллисента размышляла, тем больше сомневалась в том, что в словах Лестрейнджа был какой-то намёк. Может быть он даже пошутил, как при первой встрече, когда поцеловал ей руку? Тогда она тоже вспыхнула, а родители только посмеялись. Так почему Рабастан должен её воспринимать, как взрослую? Наверняка для него она просто маленькая наивная дурочка.        Миллисента так задумалась, что не заметила, как подкрался Амон, привлеченный запахом тунца, и потащил второй сэндвич. При этом кот безошибочно вцепился в рыбу, разбросав всё остальное по кровати. — Амон! Вот воришка! — возмутилась Миллисента, и попробовала схватить кота за лапу.        Но тот увернулся с неожиданной для его габаритов ловкостью, спрыгнул с кровати и скрылся под ней. Миллисента, качая головой и вздыхая, собрала остатки сэндвича на тарелку. Нет, надо как-то собраться и взять себя в руки. Что она, хаффлаффка какая-нибудь что ли? Вести себя следует разумно. Нужно дождаться среды и посмотреть, что будет. Да разобраться в собственных чувствах — понять, интересен ли ей Лестрейндж как мужчина.        Амон со смаком поглощал тунца под кроватью, и Миллисента, слыша, как питомец жует, и сама захотела есть. Прочь волнение, так и в самом деле заболеть недалеко! И, бодро поднявшись с постели, мисс Булстроуд направилась в столовую, где заявила родителям, что ей уже лучше, и что она готова съесть всё, что видит на столе. * фонтан, расположенный посреди Атриума на восьмом уровне британского Министерства магии.