Любить Пожирателя Смерти

       Август 1997 года        Те две недели, что Рабастан Лестрейндж разбирался в себе, Миллисента пребывала в растрёпанных чувствах. Она успела пройти все стадии от «что я сделала не так» до «этот негодяй не стоит моих слёз». Милли стала дерганной и раздражительной, за столом угрюмо молчала, глядя в тарелку, и предпочитала проводить время в своей комнате, наглаживая Амона и жалея себя. Даже встреч с Пэнси Паркинсон она старалась избегать, поскольку чувствовала себя ужасно глупо, когда та спрашивала про Лестрейнджа. Слава Мерлину, Милли хоть не успела рассказать подруге о своей симпатии, поэтому нашла в себе силы холодно поведать, что Лестрейндж намекал ей, но она его отвергла. Это вызвало уважение Паркинсон, но саму Миллисенту не сильно утешило.        Родители Миллисенты, конечно, замечали, что с дочерью что-то происходит. Миссис Булстроуд пыталась пару раз поговорить с Милли, но всякий раз натыкалась на такой поток яда и сарказма, что вскоре оставила эти попытки. Мистер Булстроуд пытал жену расспросами, понимая, что та более близка с дочерью. — Она волнуется из-за ЖАБА. Сам понимаешь, такой ответственный год, а в школе столько изменений! — повторяла миссис Булстроуд. — Может быть, это как-то связано с тем, что ты говорила про Лестрейнджа? — грозно вопрошал Булстроуд. — Нет, дорогой, что ты. Забудь об этом. Очевидно, что я ошиблась, — отвечала Розамунд.        А сама очень жалела о том, что Миллисента не смогла найти общий язык с таким достойным кавалером. Но надеялась, что дочь быстро это забудет в силу возраста.        Незадолго отъезда в Хогвартс Миллисента ко всему прочему простудилась, оставив балконную дверь открытой на ночь. У неё была температура и насморк, что, как можно догадаться, не улучшило настроение девушки. Родителям Миллисенты некстати нужно было побывать на званом обеде у Мальсиберов, чтобы обсудить кое-какие вопросы касательно общего бизнеса. Не поддержать мужа Розамунд не могла, но всё равно корила себя за то, что оставляет дочь на попечение домовиков. — Милли, дорогая, тебе что-нибудь принести? — заботливо спросила миссис Булстроуд, прежде, чем вместе с супругом отбыть в гости. — Я лучше посплю, — ответила Миллисента слабым голосом. — Скоро должно стать полегче. Укрепляющее зелье начало действовать. И насморк уже почти пропал, — утешила её мать.        Миссис Булстроуд уже была в выходном платье, но всё ещё медлила и не уходила. Впрочем, Милли было значительно лучше, чем накануне. Осталась только небольшая температура и слабость. — Не вставай лишний раз, хорошо? — попросила миссис Булстроуд, поглаживая Миллисенту по волосам.        Девушка и не собиралась вставать. Голова болела, хотелось завернуться в одеяло и проспать весь день. Только бы ко времени отъезда в Хогвартс поправиться, чтобы не тащиться в поезде в таком состоянии…        Родители отбыли, и Миллисента вскоре погрузилась в сон. Ей снилось что-то беспокойное: чернеющие силуэты дементоров в небе, ураган, Хогвартс, в котором ввели новую и еще более уродливую форму… Словом, одни ужасы.        Писклявый голосок эльфа-домовика разбудил Миллисенту. Не понимая, который час и что ему нужно, девушка не без труда села на постели. Голова была ужасно тяжёлой. — В гостиной мистер Лестрейндж, мисс, — доложил домовой эльф. — Спрашивает вас.        Лестрейндж? Она что, не проснулась? Или у неё начался бред? Может быть, это Рудольфус Лестрейндж пришёл обсудить какие-то дела с отцом? — Который? — спросила Милли хриплым со сна голосом. — Рабастан Лестрейндж, мисс. Сказать, что мисс больна? — Нет уж! — решительно заявила Миллисента.        Раз этот человек заявился, она не упустит возможность спросить, что означало его отсутствие! Как будто нельзя было написать! — Подай мне малиновый пеньюар, — велела Милли.        Домовой эльф начал причитать о том, что мисс следует оставаться в постели, но Миллисента жёстко пресекла его болтовню и заставила помочь ей одеться. Пеньюар был из плотной ткани и больше напоминал платье. Словом, выглядел вполне пристойно. Миллисента надела его прямо поверх ночной рубашки и затянула пояс на талии. Вид был достаточно домашний и небрежный: сразу ясно, что она никого не ждала и не пыталась нарядиться.        Девушка провела пару раз щёткой по волосам и, слегка пошатываясь, направилась к двери. Голова кружилась, в горле противно пересохло. Но обида на Лестрейнджа пересиливала всё. Она должна была во что бы то ни стало узнать, где он пропадал две последних недели и что хочет сейчас сказать ей. Успешно миновав лестницу, Миллисента приблизилась к дверям гостиной. Проморгалась, приводя себя в чувства, вздёрнула подбородок, и вошла.        Лестрейндж поспешно поднялся на ноги. Вид он имел слегка потрёпанный, словно совсем не спал этой ночью. Но держал в руках букет алых роз. — Милли, простите меня, я был дьявольски занят последние две недели, — выпалил он вместо приветствия.        Цветы немного растопили сердце Миллисенты, и она почти сменила гнев на милость. Тем более, что девушка чувствовала страшную слабость, и долго разыгрывать оскорбленную добродетель не хотела. — Я заболела, — зачем-то брякнула она, опираясь на спинку кресла. — Простите, что я в таком виде…        Рабастан, впрочем, нашёл домашний наряд Миллисенты довольно милым. Полы пеньюара слегка расходились, открывая длинную ночную сорочку и мягкие домашние туфельки. По плечам девушки рассыпались блестящие, густые волосы. И даже лихорадочный румянец ей шёл. — Я не знал, что вам нездоровиться. Жаль, что пришлось потревожить вас… — проговорил Лестрейндж, приближаясь к Миллисенте. — Я принёс вам цветы, Милли.        Он незаметно оказался совсем близко. Миллисента, вдохнув аромат роз, улыбнулась. Это было приятно. Ей ещё не доводилось получать цветы. Но веки опять отяжелели, и колени буквально подкашивались. Наверное, у неё вновь поднялась температура. Даже Лестрейндж слегка двоился в глазах. Хотя она всего-то спустилась в гостиную. Неужели это отняло так много сил? — Красивые, — пробормотала Милли, пытаясь сфокусировать взгляд на букете.        Голова закружилась сильнее, и Миллисента пошатнулась. Рабастан поспешно придержал её за талию. — Что-то мне нехорошо, — сказала девушка слабым голосом.        Лестрейндж откинул букет в кресло и вдруг подхватил Миллисенту под колени и под лопатки и взял на руки. У Милли не было сил смущаться, она только порадовалась тому, что теперь не такая пышка, как несколько лет назад. — Я отнесу тебя в постель, — заботливо сказал Рабастан.        Милли сама не заметила, как её голова оказалась на плече Лестрейнджа. Она куда-то плыла словно по воздуху, чувствуя, как сильные руки бережно держат её. От Рабастана приятно пахло одеколоном и было так замечательно обнимать его за шею… — Какая дверь? — шепотом спросил Лестрейндж, преодолев лестницу. — Следующая, — сонно отозвалась Миллисента.        Рабастан толкнул приоткрытую дверь ногой и внёс Милли в спальню. Усмехнулся, видя, как тут всё устроено — белая мебель, персиковые обои в мелкий цветочек. Уютная светленькая комната юной леди, а он сам кажется безобразным чёрным пятном в мантии Пожирателя Смерти.        Лестрейндж аккуратно уложил Миллисенту в постель и укрыл одеялом, сам удивляясь тому, что проявляет такую заботу. Ему было не свойственно думать о ком-то кроме себя. Но Милли Булстроуд была такой беззащитной и нежной, что просто не получалось по-другому. Оставалось надеяться, что Роберт Булстроуд не застукает его в спальне дочери. — Не уходите, — тихо попросила Милли, прикрывая глаза от усталости.        У Рабастана защемило сердце. Как будто он мог сейчас куда-то уйти!        Лестрейндж сел в ногах постели и, склонившись, положил буйную голову на бедра Миллисенте, обняв её ноги. Почему-то он не сомневался в том, что девушка его не прогонит. И вот её ласковая рука легла на его голову и стала поглаживать волосы. — Где вы были две недели? — спросила Милли с нотками обиды.        Это прозвучало немного по-детски, и Рабастан опять подумал о том, стоит ли связываться с такой юной девушкой. Но он уже решил, что попробует. И сейчас, положив голову ей на ноги, чувствовал себя так уютно и хорошо… Действительно, где он мог шляться две недели? Как будто бордель, карты и алкоголь могли заменить это настоящее, искреннее! А как ласково она перебирала его волосы? Разве такую нежность купишь за деньги? — Это ты где была раньше? — ответил Лестрейндж вопросом на вопрос.        Миллисенте казалось, что она всё ещё спит. Ведь не могло быть такого, чтобы Рабастан Лестрейндж действительно был в её комнате и так смиренно обнимал её, положив голову на ноги? И она гладит его жесткие волосы, как гладит Амона обычно. И он говорит что-то очень приятное… Если бы только не клонило в сон с такой силой. — Милли? — позвал Лестрейндж. — Да? — У вас под кроватью что-то есть. И это что-то кусает меня за ногу, — спокойно проговорил Рабастан. — Это Амон, — улыбнулась девушка.        Рабастан сел ровно и поднял ногу. Из-под кровати выехал здоровенный чёрный котище, обеими когтистыми лапами вцепившийся в его ботинок. — Ну и здоровый же! — ахнул Лестрейндж, отцепляя кота за шкирку. — Он считает, что имеет на тебя монополию?        Миллисента не смогла сдержать тихий смех. — Вам придётся потрудиться, чтобы потеснить Амона в моём сердце, — заметила она.       Кот, как только Рабастан его отпустил, вновь скрылся под кроватью. А Лестрейндж, взяв руку Миллисенты, припал к ней губами. — Я постараюсь, — серьёзно сказал он. — Но я не самый надёжный человек, Милли, поэтому я прошу вас — не возлагайте на меня слишком большие надежды. Ещё я Пожиратель Смерти, и я не знаю, что будет со мной завтра…       Он подготовил целую речь, чтобы объяснить Миллисенте Булстроуд положение вещей. Но, видя, что девушка дремлет и не слышит его, Рабастан осёкся. Наверное, лучше поговорить в следующий раз, когда она будет здорова. Мужчина задумчиво посмотрел на ладонь Милли, которую сжимал в руках. Такая маленькая, нежная ладошка. Не хочется её отпускать.       Кот опять грыз его ботинок. Рабастан вновь вытянул ногу, вслед за которой выехал Амон. — Тебя надо было назвать Сатана, — заявил ему Лестрейндж. — Но ничего, ещё посмотрим, кто выиграет в этой битве.        Он кивнул на Миллисенту, глядя коту в глаз. Тот в этот раз сам отцепился от ноги Рабастана и посмотрел на мужчину с ледяным презрением.        Какое-то время Рабастан побыл с Миллисентой и убедился, что хуже ей не становится. Вроде бы жар даже спал. Тогда, боясь, как бы его не застукал Роберт Булстроуд, Басти хлопком вызвал домовика. Велел тому поставить цветы в вазу, а потом присматривать за молодой госпожой. И, поцеловав руку Миллисенты на прощанье, был таков.        Милли проснулась вечером, когда рядом с ней опять была мать. И первым же делом расстроилась. Ну неужели ей всё приснилось? Конечно, всё было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Причём, именно Лестрейндж ей приснился, будь он неладен! — Как ты себя чувствуешь, Милли? — спросила мать, заметив, что она открыла глаза. — Болит что-нибудь?        Видимо, принятое утром лекарство уже подействовало, и, выспавшись, девушка совсем хорошо себя чувствовала. — Нет, мне значительно лучше, — оповестила она, садясь на подушках. — Пусть принесут что-нибудь поесть. Я жутко голодная. — Да, конечно. Милли, а цветы откуда? — поинтересовалась миссис Булстроуд, кивая на прикроватную тумбочку. — Кто-то приходил?        Миллисента с замиранием сердца повернула голову и увидела огромный букет красных роз в вазе. Сердце бешено заколотилось в груди. Не сон, это был не сон! — Я… Не знаю, я спала. Кто-то прислал, наверное, — проговорила Милли, не будучи уверенной в том, что хочет рассказать о Лестрейндже.        Миссис Булстроуд растянула губы в тонкой, хитрой улыбке. Значит, она всё же не ошиблась. Что же, давить не стоит. Когда дочь захочет, она расскажет сама. К тому же, может, цветы и не от Лестрейнджа? Записки не было, Розамунд проверила.        Миллисента, как не старалась сдержать улыбку, буквально сияла. Вся обида на Рабастана Лестрейнджа прошла. Девушка смаковала смутные воспоминания о том, как он романтично нёс её на руках. И как смиренно лежал, положив голову ей на ноги, а она гладила жесткие волосы… Моргана, как жаль, что уже через два дня ей ехать в Хогвартс! Там-то они не скоро смогут увидеться. В Хогсмид отпускают с октября, да и то неизвестно, как будет в этом году. И что будет делать Лестрейндж, пока она будет учиться? Станет ждать её? Как жаль, что ей нездоровилось, и не получилось ничего толком обсудить!

***

       На следующий день Миллисента чувствовала себя совсем здоровой и пребывала в отличном расположении духа. Она ходила по дому чуть ли не вприпрыжку и что-то напевала себе под нос. Мистер Булстроуд пытался допытаться, в чём дело на этот раз. Но Миллисента только загадочно улыбалась и говорила, что просто соскучилась по школе и рада туда вернуться. А цветы от друзей вместе с пожеланиями выздоровления. Мистер Булстроуд не очень-то верил. А миссис Булстроуд тем временем по-прежнему не торопила события и лишь наблюдала.        К великому огорчению Миллисенты Рабастан не явился на следующий день. Но хотя бы прислал короткую записку, в которой говорилось, что он выполняет поручение Темного Лорда, но обязательно придёт проводить её в Хогвартс. У Миллисенты кружилась голова при мысли о том, что уже завтра они снова увидятся. Более того, на глазах у Пэнси и всех остальных! Она была так счастлива, что не могла и минуты усидеть на месте.        Собирала вещи в школу, тискала Амона, переставляла вазу с розами с места на место. Невозможно было дождаться завтрашнего дня!        Милли даже всю ночь ворочалась, не в силах заснуть. Только под утро наконец смежила веки. Но, на удивление, когда мать её разбудила, девушка совсем не чувствовала себя уставшей. Она надела зеленое шерстяное платье — уже стало прохладно — которое ей особенно шло, оставила волосы распущенными и накрасила ресницы. Миллисента и сама не понимала, насколько радостный у неё был вид. — Милли, нам с отцом провожать тебя в этом году? — с улыбочкой спросила миссис Булстроуд, прекрасно понимающая, что у дочери совсем другие планы. — Мама, ну ты что? Я ведь уже не маленькая. В смысле, спасибо, но это не обязательно, — ответила Миллисента, улыбаясь. — Только не обижайся, хорошо? — Ну, конечно, — кивнула миссис Булстроуд, и прикрыла дверь в комнату дочери. — Милли, я хотела сказать тебе пару слов наедине.        Миллисента выжидающе уставилась на мать. — Рабастан Лестрейндж — прекрасный выбор. Я тебя полностью в этом поддерживаю. Только, пожалуйста, не натвори глупостей. Привлечь внимание Лестрейнджа — легко, а вот удержать — намного сложнее.        Милли захлопала глазами. Мерлин и Моргана, неужели так очевидно? — А отец что об этом думает? — спросила девушка с замиранием сердца. — Пока что лучше его не волновать, — уверенно сказала миссис Булстроуд. - Только пообещай мне, что будешь думать головой, хорошо?        Миллисента растрогалась от того, что мать так хорошо её понимает и поддерживает. Она подошла к миссис Булстроуд и обняла. Розамунд нежно погладила дочь по спине. — Конечно, я не натворю глупостей. Мне кажется, что всё довольно серьёзно, — призналась Милли. — С моей стороны, по крайней мере.       Условившись с матерью, что будет держать её в курсе событий (выборочно, разумеется), Миллисента отловила Амона и засунула в большую корзину. Пора было выдвигаться на вокзал Кингс-Кросс.       На платформе 9 и ¾ была уйма народу, как и всегда. Но вместо того, чтобы найти друзей и забраться в поезд Милли стояла на платформе и выглядывала Лестрейнджа в толпе. Он ведь обещал её проводить. Он непременно должен был прийти. — Миллисента, привет! Что ты тут стоишь одна? — накинулась на неё появившаяся из ниоткуда Паркинсон. — Я кое-кого жду, — рассеяно уронила Милли, продолжая оглядываться. — Кого же? — живо заинтересовалась Пэнси.        Миллисента решила пока что не говорить. Будет позорно, если она всё расскажет Паркинсон, а Лестрейндж по какой-то причине так и не явится. — Ладно, идём внутрь, пока нас не растоптали, — сказала девушка.       Она справедливо рассудила, что будет лучше занести чемодан и корзину с Амоном. А уж потом выйти вновь налегке. — Идём, конечно, — согласилась Пэнси. — Там и расскажешь мне, для кого это ты так вырядилась, дорогуша.        Девушки расположились в купе вместе с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Миллисента бегло оглядела друзей. Драко всё ещё имел такой же бледный вид, как в прошлом году, а его товарищи, напротив, так и пыжились от ощущения собственной важности. Оба получили Темные Метки не так давно, насколько было известно Миллисенте.        Пэнси тут же устроилась рядом с Малфоем, и не прошло минуты, как стала трещать с ним о чём-то. Миллисента с помощью Гойла задвинула чемодан под сиденье, но сама не спешила садиться. — Грег, присмотришь за Амоном? — попросила она. — Да. А он надёжно закрыт? — опасливо поинтересовался Грегори, принимая в руки корзину с котом.        Амон, кажется, ненавидел всех особей мужского пола, которые посягали на его место рядом с хозяйкой. В прошлом году он так поцарапал Забини, что стал прямо-таки грозой Слизерина. — Вполне, — заверила Миллисента друга. — Я скоро вернусь.        Протолкавшись через вереницу загружающихся учеников, Милли добралась до двери. Слезать на платформу не спешила, решив, что сверху будет лучше видно. И, взявшись за ручку на двери, высунулась наружу и вытянула шею.        Рабастана Лестрейнджа не было видно. Миллисента всё озиралась и озиралась, стоя на дороге и мешаясь решительно всем. Но Лестрейндж так и не появлялся. Тем временем толпа на платформе стала заметно редеть. Вскоре там остались только провожающие — все ученики были в поезде, готовом к отправке. Паровоз дал первый гудок.        У Миллисенты от волнения вспотели ладошки. Неужели он так и не появится? Как же так можно?! Она так ждала, так хотела с ним попрощаться! Неужели она уедет в Хогвартс, так и не увидевшись с Лестрейнджем? Ведь следующая возможность встретиться представится не раньше октября! При условии, конечно, что их будут отпускать в Хогсмид, и что Рабастан найдет время! Чем он может быть так занят, в конце концов? Неужели было так сложно предупредить, что у него не получится? И зачем вообще было давать обещание, которое не можешь выполнить?        Поезд дал второй гудок, и Миллисента нехотя вернулась в купе. Поезд тронулся. Настроение было испорчено. Зря она готовилась всё утро. Было бы для кого!        Мисс Булстроуд пробралась к окну и забрала корзину с Амоном. Глаза девушки метали молнии. Как отвратительно, как низко! Взять и не прийти, когда тебя так ждут! Не может же он быть настолько занят, чтобы даже не прислать записку? Или… или с ним что-то случилось?        Миллисента шумно втянула воздух. О, Моргана… Ведь могло случиться что угодно… Может быть, опять ловили Поттера, и на этот раз Рабастан пострадал? А она сидит тут и проклинает его? Великий Салазар, только бы с ним всё было хорошо! — Милли? — позвал Гойл. — Хочешь?        Он протягивал ей пакетик с драже «Берти Боттс». Судя по участливому выражению на круглой физиономии, Грегори заметил, что она чем-то расстроена. — Да, спасибо, — вздохнула Миллисента, зачерпывая целую горсть.        Она всегда что-нибудь жевала, когда волновалась. Вот и теперь проглотила все конфетки, даже не распробовав вкуса толком. Хотя драже со вкусом ушной серы всё же выделялось на общем фоне.        Гойл покосился на свободное место между Миллисентой и Крэббом. — Не возражаешь, если… — начал было он, привставая.        Амон утробно и зловеще зашипел в своей корзине, и Гойл сел на место. — Прости, он сегодня нервничает, — сказала Миллисента извиняющимся тоном.       Поезд набирал ход. Вот он уже выехал далеко за пределы Лондона и мчался по пустынным полям. Миллисента ощущала себя круглой дурой, поэтому просто молча смотрела в окно. Корзину с Амоном пришлось открыть, поскольку тот начал драть её изнутри. Теперь кот сидел у неё на коленях и тоже смотрел в окно. Милли была благодарна ему за немую поддержку и почёсывала питомца за ухом.       Постепенно Миллисента всё же успокоилась и даже стала участвовать в общем разговоре. Говорили о Хогвартсе и о том, что в этом году изменится. Строили предположения касательно новых порядков. — В любом случае, среди вас двое старост школы, поэтому бояться нечего, — хвастливо заметила Пэнси, поправляя на груди новенький, сияющий значок. — Да, Драко?       Малфой кивнул. Он был немногословен. Миллисента с жалостью отметила, что щеки Драко слегка ввалились. Неужели так похудел от волнения? Понятно, конечно, что жить в одном доме с Темным Лордом — удовольствие сомнительное. Но Драко ведь чуть ли не в депрессии. Неужели Пэнси этого не замечает? Да нет, как раз поэтому и болтает за двоих, пытаясь поднять Малфою настроение.       Поезд стал замедлять ход. Милли удивленно выглянула в окно: до Хогвартса было далеко. Ещё даже не стемнело. Зачем они остановились? Сразу вспомнилось, как несколько лет назад поезд обыскивали дементоры. — Что случилось? Мы останавливаемся? — удивилась Пэнси. — Хогвартса вроде не видно, — неуверенно заявил Грегори, выглядывая в окно. — Это Пожиратели Смерти. Ищут Поттера, — проговорил Драко негромко.       Миллисента вся встрепенулась. — Не знаешь, кто именно обыскивает поезд? — быстро спросила она.       Драко пожал плечами. — Скорее всего Лестрейнджи.       Миллисента и хотела бы подождать в купе, но не смогла. Она моментально спихнула Амона с колен и быстро вышла в коридор. Дыхание углубилось, сердце билось в груди слишком быстро. В какую сторону бежать, чтобы не разминуться?       Ответ не заставил себя ждать. Дверь из тамбура резко распахнулась, и в вагон быстро вошёл Рабастан Лестрейндж. Он был облачён в мантию Пожирателя Смерти, на груди висела серебряная кованная маска. Жилет из варёной драконьей кожи, кинжал на поясе. Словом, он был неотразим ещё больше, чем обычно. У Миллисенты дух перехватило от восхищения.       Лестрейндж по инерции заглянул в первое купе, подошёл ко второму, и тут увидел Миллисенту. Милли неуверенно шагнула ему навстречу, а Рабастан быстро пошёл к ней. Не успела Миллисента даже поздороваться, как мужчина схватил её за плечи и привлёк к себе. Его губы жадно впились в губы Милли, и у той чуть коленки не подкосились. Лестрейндж обнял её, крепко прижал к себе, и углубил поцелуй. Миллисента сначала совсем растерялась, но уже через мгновение обнимала Рабастана в ответ и отвечала на поцелуй.       На четвёртом курсе после Святочного бала они с Гойлом пытались поцеловаться, но вышло жалко. Миллисента предпочитала об этом не вспоминать. Поцелуй Лестрейнджа был совсем другим — умелым, властным, пылким. От него по телу дрожь шла. И объятия были стальными, Милли просто млела от этого.       Когда Рабастан отстранился от неё, она даже не сразу открыла глаза. На щеках уже горел румянец, губы сами собой расплывались в идиотскую улыбку. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ощущение эйфории окутало Миллисенту. — Прости, я не мог прийти раньше, — проговорил Лестрейндж, беря лицо девушки в свои руки и коротко целуя ее в губы. — Поэтому пришлось остановить «Хогвартс-экспресс» на полном ходу.       Миллисента открыла глаза. Лицо Рабастана было прямо перед её собственным. Девушка чувствовала одновременно абсолютное счастье и жуткую стыдливость. Хотелось, чтобы Лестрейндж опять так крепко обнял её и прижал к себе. — Разве поезд остановили не из-за Поттера? — спросила Милли. — Возможно, частично, — признался Рабастан. — Но даже если бы мы не искали шрамоголового, я бы всё равно остановил поезд ради тебя.       Милли не смогла сдержать смущенный смешок. Конечно же, она уже простила Рабастану опоздание. Да и что там было прощать? Он ведь выполнял задание Темного Лорда — ждал поезд в засаде. И он сдержал слово — смог повидаться перед тем, как Миллисента попадёт в Хогвартс. — Я очень рада, что мы увиделись, — призналась Милли, уже даже не пытаясь сдержать блаженную улыбку. — Потому что потом получится только в октябре, когда нас станут пускать в Хогсмид… То есть, я хотела сказать, если вы захотите увидеться…       Рабастан улыбнулся своей белозубой улыбкой. — Полагаю, для нас сделают исключение, — сказал он и хитро подмигнул Миллисенте.       Он всё так же держал её лицо в своих руках и смотрел так, словно не может наглядеться. Миллисента была готова поклясться, что ещё в жизни не была так счастлива. Она положила ладони на руки Лестрейнджа и поглаживала их, проникновенно глядя ему в глаза. Рабастан понял всё без слов и опять склонился, чтобы поцеловать Милли. Она с готовностью, пусть и чуточку неумело, ответила на поцелуй. Губы мужчины были горячими и жестковатыми, но Миллисенте поцелуй казался невероятно сладким.       Дверь купе хлопнула, и Миллисента оторвалась от Рабастана, чтобы посмотреть, кто вышел. В двери купе стояла Пэнси Паркинсон, которая открывала и закрывала рот. Рабастан отпустил Миллисенту и ослепительно улыбнулся Пэнси. — Мисс Паркинсон, — как ни в чём не бывало кивнул Лестрейндж. — Я… Я не буду мешать, — нашлась Пэнси, собираясь вернуться в купе.       Но в этот момент в вагон вошёл Долохов, и Паркинсон приросла к месту. Миллисенте же было и смешно, и неловко, и радостно. И в то же время хотелось, чтобы они с Рабастаном остались одни. — Мистер Долохов, добрый день. Как поживаете? — протараторила Пэнси, как по писаному, когда Долохов к ним приблизился.       Лицо старого Пожирателя слегка вытянулось. — Нормально, — сказал он, как отрезал. — Добрый день. — Не буду мешать вам делать ваше дело, — проговорила Паркинсон, и быстро ретировалась.       Миллисента опять посмотрела на Рабастана. Было ясно, что пора прощаться. — Увидимся в Хогсмиде, — сказал Лестрейндж, и опять быстро поцеловал её.       Они с Долоховым стали проверять каждое купе по очереди, а Миллисента вернулась к друзьям в совершенно оглушенном состоянии. У неё всё ещё горели щёки, и девушка невольно приложила пальцы к губам, вспоминая поцелуи Рабастана. Мерлин и Моргана, разве бывает такое головокружительное счастье? Он остановил ради неё поезд… Отчасти ради Поттера, но инферналы с ним. Милли не сомневалась, что Рабастан мог бы остановить поезд и просто так.       О, как же крепко он её обнимал! Как смотрел на неё! А эти поцелуи?.. Скажите на милость, как теперь думать хоть о чём-то кроме Лестрейнджа?       Обитатели купе во все глаза смотрели на Миллисенту, поэтому ей пришлось стереть с лица глупую улыбку и обвести друзей более-менее вменяемым взглядом. — Да что там случилось в коридоре? — не выдержал Малфой. — Одна улыбается, как сумасшедшая, у второй зубы стучат. Что такое? — Я видела Долохова. Пришлось поздороваться, мы ведь знакомы, — сказала Паркинсон, поёжившись. — Твоя реакция мне понятна, — заявил ей Драко. — А вот бурная радость Миллисенты — не очень.       Милли поняла, что Паркинсон не успела ничего им сказать. К счастью. Ещё недавно Милли хотела похвастаться тем, что её провожает Рабастан Лестрейндж. Но теперь вдруг захотела сохранить поцелуй в тайне. Это было её личное, то, чем не хотелось делиться. Миллисента покосилась вниз: Амон как раз сидел у её ног и умывался. Что же, надо как-то отвлечь внимание… Миллисента аккуратно наступила мыском туфли на хвост питомца. Не сильно, чтобы не причинить ему боли. Но Амон так ненавидел, когда трогают его хвост, что сатанел в одно мгновение и без разбора кидался в бой. Издав воинственный клич, кот вцепился в ногу Крэбба, оказавшуюся ближайшей к нему. В купе поднялся переполох, как и предполагалось. — Амон, плохой кот! Ну что ты тут устроил! — строго повторяла Милли, делая вид, что никак не может поймать питомца.