Любить Пожирателя Смерти

1 сентября 1997 года        Когда Амона удалось изловить и успокоить, никому уже и в голову не приходило допрашивать Миллисенту. Гойл помогал Крэббу залечить царапины на руках, а Пэнси стряхивала с Драко шерсть Амона. — Твой кот настоящий дьявол! И зачем ты его держишь? — фыркнул Малфой, опасливо косясь на Амона.        Виновник переполоха уже сидел в своей корзине, через прутья которой зловеще поблескивали зелёные глаза. — Он просто перенервничал, — заметила Миллисента, успокаивающе поглаживая кота через приоткрытую крышку корзины. — Ну вот, шерсти уже нет, Драко, — заботливо заметила Пэнси, убирая палочку. — Спасибо, Пэнс, — кивнул Малфой.        Драко взглянул на часы. — Скоро приедем в Хогвартс. Пора переодеваться в форму.        Молодые люди вышли, оставив Милли и Пэнси одних. Миллисента вытащила чемодан, чтобы достать форму. Но Пэнси в это время заколдовала дверь, чтобы их не могли подслушать, и выразительно уставилась на подругу. — Что это было, Миллисента? — прошептала она пораженным голосом. — Ты и Лестрейнжд… Вы что, вместе? И когда ты собиралась мне сказать? Да я чуть не упала с сердечным приступом!        Миллисента с трудом сдерживала счастливую улыбку, стаскивая с себя платье. — Ну… Всё началось недавно. Это долгая история вообще-то…        Пэнси аж подпрыгнула от нетерпения. — И как мне теперь дожить до вечера?! Нет, Милли, я просто не могу поверить! Ты действительно встречаешься с мужчиной старше тебя лет на двадцать?        Милли негромко рассмеялась, натягивая школьную юбку. — Да, наверное, мы встречаемся, — с затаённой гордостью сообщила она. — Наверное? То есть, после столь знойного поцелуя есть сомнения? — опешила Паркинсона. — Это был первый поцелуй по правде сказать, — призналась Миллисента.        Нужно было с кем-то поделиться своим счастьем. Пэнси была её лучшей подругой, ей Милли доверяла. — Но мне бы не хотелось, чтобы все узнали, — добавила мисс Булстроуд. — Тогда, возможно, скажешь Лестрейнджу, что коридор «Хогвартс-экспресса» — не самое подходящее место для свиданий? — усмехнулась Пэнси.        Миллисента только отмахнулась. — Я не знала, что он остановит поезд, чтобы со мной попрощаться.        Паркинсон буквально упала на диван, схватившись за сердце. — Он остановил ради тебя поезд! Моргана, это безумно романтично! И ты ещё сомневаешься, что вы встречаетесь!        В дверь постучали. — Вы там скоро? Нам тоже нужно успеть переодеться, — раздался голос Малфоя. — Подождите, Драко! — крикнула Пэнси в ответ.        Она наконец тоже стала торопливо переодеваться. — Пообещай, что всё мне расскажешь, когда мы доберемся до спальни! — прошептала Пэнси.        Миллисента кивнула с улыбкой.        Закончив переодеваться, девушки вышли в коридор. Но продолжить разговор не получилось — Драко изволил переодеваться в одиночестве, чтобы Крэбб или Гойл ненароком не зашибли его. — Ты какая-то другая в этом году, — негромко сказал Гойл, обращаясь к Миллисенте. — Какая? — спросила Миллисента, прекрасно видя в окне поезда, как в зеркале, мечтательное выражение своего лица.        Грегори пожал плечами. — То грустная, то так и светишься. Пойми вас девчонок… — Грегори, это заложено в женской природе, — встряла Пэнси, кокетливо улыбаясь. — Не пытайся понять, просто смирись.        Гойл очень серьёзно закивал, и девушки прыснули со смеху. — Не помню, я закрыла Амона? — спохватилась вдруг Миллисента.        Пэнси поморщилась. — Ну, пока что Драко не зовёт на помощь…        Вскоре все уже были в форме и с нетерпением ждали прибытия в Хогсмид. За окном совсем стемнело, начинал накрапывать дождь. Миллисента, прислонившись лбом к холодному стеклу, думала о том, где сейчас Рабастан Лестрейндж. Что он делает? Думает о ней так же, как она — о нём? Скучает ли? Ждёт следующей встречи?        Когда поезд прибыл в Хогсмид, дождик, к счастью, поутих. На станции всё было так же, как и всегда. Школьники суетливо выгружались вместе с багажом, Хагрид встречал первокурсников, а вдалеке светились окна Хогвартса. — Представляешь, уже последний курс, — вздохнула Пэнси. — Интересно, каким он будет, — отозвалась Миллисента.        Изменения стали заметны ещё до того, как они переступили порог Хогвартса. Кареты, которые ехали сами по себе, пропускали по одной, а всех, кто был внутри, обыскивали. Миллисента и её друзья сперва даже не поняли, в чём дело. Выйдя из кареты вместе с багажом, они вдруг заметили, что другие экипажи ещё далеко. Филч и ещё двое людей в мантиях Пожирателей Смерти выжидательно смотрели на прибывших учеников. — В чём дело? — спросил Драко с нотками былой заносчивости в голосе. — Процедура досмотра является обязательной для всех, — хрипло сказал сутулый мужчина в мантии Пожирателя. — Даже для старост школы? — встряла Пэнси. — Для всех, — повторил мужчина. — Кроме того, вам следует с большим уважением обращаться к новым профессорам Хогвартса.        Паркинсон непонимающе посмотрела на Драко. — Это Кэрроу, — тихо сказал он. — Возмутительно, — пробормотала Пэнси, и нехотя открыла свой чемодан.        Миллисента совсем не горела желанием показывать содержимое своего чемодана. Пусть даже и профессорам. Да и откуда взялись эти Кэрроу? На редкость неприятные личности… Мужчина слишком уж усердно перебирает одежду Пэнси. Уж не нижнее ли бельё он надеется найти? Да и женщина хороша: с остервенеем переворачивает багаж Грегори. Как будто в одном из чемоданов может оказаться Поттер! — Ваш чемодан, Булстроуд, — проскрипел Филч.        Миллисента была даже рада, что её вещи будет досматривать неприятный, но давно знакомый школьный завхоз. Всяко лучше, чем этот свиноподобный Кэрроу или его сестра с отталкивающе-холодными серыми глазами… Филч быстро осмотрел вещи Миллисенты, а также корзину с Амоном. Филчу кот почему-то всегда благоволил, и эти чувства были взаимными. На лице школьного смотрителя отразилось умиление. — Ну-ну, не сердись, котик, простая формальность, — извинился он перед Амоном.        Тяжелее всех пришлось Драко. Его чемодан обыскивали с особенным пристрастием, даже открыли что-то вроде косметички с бритвенными принадлежностями. — Опасная бритва? — спросил Кэрроу, придирчиво рассматривая предмет личной гигиены. — А на что ещё похоже? — буркнул Драко. — Можно использовать, как оружие, — рассудил Пожиратель. — Изымается.        Драко задохнулся от возмущения. — И что мне, отпустить бороду? — ядовито поинтересовался он. — К тому же, это серебро. Я уж лучше отправлю бритву домой, чем… — Малфой, ты забываешься! — хрипло прикрикнул Кэрроу. — Или думаешь, что папочка как обычно вступится? Так вот, положение Люциуса уже не то, так что я бы не советовал выделываться…        Милли заметила, как у Малфоя заиграли желваки, а лицо пошло красными пятнами. Ей и самой страшно захотелось приложить этого Кэрроу каким-нибудь заклинанием. — Драко, — тихо проговорила Пэнси, беря Малфоя за руку. — Этот бритвенный набор — подарок моей матери. Вы не имеете права просто забрать мою вещь, — процедил Драко. — Так набор? В таком случае изымаю весь. Зачем он тебе без бритвы? — хмыкнул Кэрроу.        Миллисента ещё никогда не чувствовала такого отвращение к чистокровному волшебнику. Было что-то в этом Кэрроу, что чрезвычайно отталкивало. И даже не свиноподобное лицо, а какое-то звериное выражение на нём. Подумалось, что лучше бы Драко не спорил. А тут ещё Крэбб и Гойл по привычке подошли к своему предводителю, словно верные телохранители. — Опять начинается дождь, Драко. Идём, — проговорила Пэнси, аккуратно тяня Малфоя за руку. — Потом поговорим с директором Снейпом. Не зря ведь он твой крестный, к слову сказать.        Она злобно взглянула на Кэрроу. Но если упоминание об особых отношениях со Снейпом и напугало Пожирателя, то тот и вида не подал.        В это время подъехала следующая карета, и слизеринцам пришлось двинуться в замок. Миллисента заметила, что Драко сжал руки в кулаки. — Как он смеет?! Как будто не знает, что ты — Малфой! К тому же, староста школы! И крестник директора! — возмущалась Пэнси.        Её трясло даже сильнее, чем Драко. Паркинсон была готова растерзать Кэрроу голыми руками. — Вот именно, что Малфой, — глухо сказал Драко. — У Кэрроу зуб на отца. — Это на даёт ему права цепляться к тебе! Сегодня же расскажи всё профессору Снейпу, и он вернёт бритвенный набор! — говорила Пэнси, семеня по ступенькам вслед за Малфоем.        Драко только покачал головой. — Не хочу. Да и Снейп наверняка слишком занят… Он ведь теперь директор. — Ты не должен это так оставлять… — Хватит, Пэнси! — вдруг прикрикнул Драко.        И, резко отстранившись от подружки, поспешил вперёд.        Крэбб и Гойл, сопя после подъема по лестнице, поторопились вслед за Драко. Пэнси переглянулась с Миллисентой. На лице Паркинсон было написано полное недоумение. — Драко скоро успокоится и извинится, — заверила подругу Милли. — Да, я знаю. Но это просто ужасно, что с ним так обошлись! Драко ведь… он… словом, Драко Малфой!        Миллисента грустно улыбнулась. Пэнси говорила это с таким выражением, словно Малфой был особой королевской крови. — Видимо, его отец действительно утратил влияние, — вздохнула Миллисента. — Но даже если у Кэрроу зуб на мистера Малфоя, я не понимаю, почему они так относятся к нам? Мы ведь чистокровные и слизеринцы к тому же! Разве Пожиратели Смерти здесь не для того, чтобы защищать нас и ставить на место грязнокровок?        Пэнси нервно пожала плечами. — Теперь я сомневаюсь в этом, — проговорила она. — Наверное профессор Снейп просто не знает об этом произволе. Мы должны сказать ему… — И что мы скажем? Что у Драко изъяли бритву, которая на самом деле является колюще-режущим предметом?        Паркинсон задумалась. — Но если будет ещё что-то в этом духе, то точно скажем, — уверенно заявила она. — Конечно, — кивнула Миллисента.        И всё же настроение у слизеринцев уже было основательно испорчено. Наверное, поэтому даже Большой зал показался непривычно мрачным. Как на зло ещё и тучи клубились под потолком. Ещё Миллисента сразу заметила, что количество учеников заметно уменьшилось. За столом Гриффиндора едва ли была половина учеников. На Хаффлпаффе и Рэйвенкло также было меньше народу. Зато слизеринцы вели себя вызывающе громко и подчёркнуто весело. Миллисенте подумалось, что рано они радуются.        Были изменения и за преподавательским столом. Прежде всего, бросалось в глаза отсутствие монументальной фигуры Хагрида. Не было видно профессора маггловедения, и Трелони не спустилась на приветственный ужин. Зато были Кэрроу. А на высоком кресле директора восседал Северус Снейп. Вид у него был ещё более мрачный, чем всегда.        Когда все ученики были в сборе, а за профессорским столом не осталось пустых кресел, началась церемония распределения. Миллисента не помнила ни единого года, когда было бы так мало новых учеников. Всего семнадцать человек, из которых семеро отправились на Слизерин. Ещё четверо — на Рэйвенкло. И всего по три на Хаффлпафф и Гриффиндор! — В этом году магглорождённых не впустили в Хогвартс, — объяснил Драко, уже более-менее пришедший в себя. — Ну и хорошо, — пожала плачами Пэнси. — Полагаю, и для магглорождённых, — заметила Милли. — Если уж нас так радушно приняли, их бы, наверное, встретили сразу Круциатусами.        В это время директор Снейп поднялся, явно намереваясь держать речь. В Большом зале почти мгновенно воцарилась абсолютнейшая тишина. Всем было интересно, что скажет новый директор. — Я приветствую вас всех в школе Хогвартс, — проговорил Снейп своим тягучим, низким голосом. — И первым делом хочу донести до каждого из вас, что отныне отношение к дисциплине будет принципиально другим.       Милли с Пэнси переглянулись. По глазам подружки Миллисента поняла, что у Пэнси тоже нет иллюзий: изменения не ограничатся обязательным ношением школьной формы. — С полным перечнем обязательных школьных правил вы сможете ознакомиться на досках объявлений в гостиных факультетов. Я озвучу лишь некоторые из них, — продолжал Снейп. — Ученикам запрещено собираться более, чем по трое человек. Все школьные организации должны быть зарегистрированы, а списки их членов — переданы деканам. Ношение школьной формы и знаков отличия является обязательным в том числе после уроков и в выходные дни, исключением являются только прогулки в Хогсмид. Запрещено находиться вне помещений факультета после девяти часов вечера. И, самое главное, что вам следует запомнить: отныне в Хогвартсе разрешено применение телесных наказаний.        Когда Снейп закончил, в зале ещё несколько минут царила мёртвая тишина. Ученики только переглядывались между собой с немыми вопросами в глазах. Профессора тоже были не в восторге от новых правил: МакГонагалл сжала губы в узкую линию, Флитвик недовольно хмурился, Слагхорн выглядел потерянным. Зато Кэрроу так победоносно смотрели на учеников, что Миллисенте аж тошно стало. Дамблдора она никогда не любила, на Слизерине вообще всегда ходили шутки про выжившего из ума старика. Но что-то подсказывало Миллисенте, что теперь они все будут ходить по струнке и вспоминать Дамблдора если не с теплотой, то уж точно с ностальгией. А с другой стороны, Снейп ведь знает, что делает… Может быть новая дисциплина пойдёт школе только на пользу? На памяти Миллисенты каждый год Поттер устраивал какой-нибудь переполох, и только при директорстве Амбридж всё было более-менее спокойно. Так, возможно, железная дисциплина не так уж и плоха?       Затем директор Снейп представил своих заместителей Кэрроу, которым вменялось в обязанность жестко блюсти дисциплину в школе. Амикус Кэрроу отныне преподавал Защиту от Темных Искусств, а Алекто Кэрроу — маггловедение. Последний предмет, к слову, стал обязательным в этом году.        Когда же на столах наконец-то появилась еда, и начался пир, ученики были всё ещё словно оглушены потоком новой информации. Миллисента не помнила такого унылого пира в честь начала учебного года. В основном ели молча, искоса поглядывая на преподавательский стол. Но постепенно вкусная еда снимала напряжение, и вот зал наполнился хором множества голосов. Правда, говорили в основном про новые правила. — Я не понимаю, что значит не собираться более, чем по трое. Мы живём по пять человек в комнате, — недоумевал Гойл. — Меня больше смутила часть про телесные наказания, — поморщилась Миллисента. — Хотя при Амбридж они тоже были. — Достаточно просто не нарушать правила, — заявила Пэнси, кажется, убеждая саму себя. — При Амбридж разве кто-то из нас пострадал? Она наказывала только Поттера и его компанию, которые постоянно нарушали правила и вели себя вызывающе. Не думаю, что за плохо написанное эссе нас будут пытать темными проклятьями. — Может, станут лишать ужина и запирать в подземельях? — озабоченно предположил Крэбб, накладывая себе ещё порцию отбивных. — Может быть, — пожала плечами Пэнси. — В общем-то, тоже не смертельно. Я не думаю, что нам на самом деле угрожает что-то страшнее пера Амбридж. Просто небольшие наказания в воспитательных целях, скорее чтобы припугнуть нас. А ты что думаешь, Драко?       Малфой молча и без аппетита ковырял вилкой тыквенный пирог. На вопрос Паркинсон он медленно поднял голову и окинул друзей тяжёлым взглядом. — Я думаю, что лучше нам не проверять, на что способны Кэрроу, — серьёзно проговорил он.        Миллисента была полностью согласна с другом. Процедуры досмотра хватило с лихвой, чтобы начисто отбить у неё всякое желание вызывать на себя гнев Кэрроу.        Ужин закончился в половине девятого: всё просто разом исчезло со столов. — Да уж, по крайней мере набрать вес нам точно не грозит, — невесело проговорила Паркинсон.        Слизеринцы направились в подземелья. По-правде сказать, Милли была даже рада, что ужин так быстро закончился. Хотелось уже убраться из Большого зала подальше от Кэрроу, забраться в уютную постель, уже нагретую грелкой, и посекретничать с Паркинсон. Но, когда их компания пришла в гостиную факультета, стало ясно, что до сна ещё далеко. — Ничего себе! И мы должны всё это запомнить?! — воскликнула Пэнси Паркинсон, подбегая к доске объявлений, на которой висел список новых правил длинной в несколько футов*.        Около пергамента с правилами собралась уже толпа слизеринцев. Все они галдели, обсуждая и осуждая прочитанное. Но Пэнси на правах старосты школы пробилась к пергаменту, сняла его и, держа в руках, громко зачитала. — Ученикам запрещается шуметь в коридорах школы. На уроки предписано ходить всем классом, во избежание праздных шатаний по школе. Запрещено опаздывать на занятия. Во время уроков запрещено говорить без разрешения преподавателя. Выходить во время уроков из класса запрещено. Запрещено списывать, выполнять домашние задание за других учеников, использовать заколдованные перья и чернила. Приёмы пищи строго по расписанию: завтрак с восьми до девяти, обед с двух до трёх, ужин с семи до восьми. Перемещаться по школе после девяти вечера запрещено. Запрещено ученикам противоположных полов держаться за руки, обниматься или как-либо ещё нарушать дистанцию в восемь дюймов. Так, про обязательную регистрацию кружков все уже слышали… И про обязательное ношение формы… О, Моргана, тут ещё и дополнения для мальчиков и девочек! Мальчикам запрещено отращивать какую-либо растительность на лице, отращивать длинные волосы, ходить без галстуков… А для девочек ещё больше запретов! Запрет на распущенные волосы, на длинные ногти, на каблуки, на короткие юбки, на косметику… Кто-нибудь, возьмите это, мне уже плохо…        Паркинсон, окончательно добитая таким количеством запретов, отдала пергамент Забини, стоящему рядом, и приложила руку ко лбу со страдальческим видом. Блейз продолжил читать. — Запрещено покидать школу без разрешения. Запрещено ходить в Запретный лес… Так, ну тут всё старое, это я пропущу… О, слушайте. Администрация оставляет за собой право досматривать спальни и личные вещи студентов в любое время без объяснения причин. Следующие предметы являются запрещенными: любые колюще-режущие предметы, готовые зелья, книги не из библиотеки Хогвартса, темные артефакты, алкоголь, веселящие зелья и порошки, навозные бомбы и аналогичные им предметы. Также администрация имеет право просматривать личную почту и посылки учеников в целях повышения уровня безопасности в школе. Запрещена подписка на журнал «Придира», запрещено хранение и передача журналов и карточек фривольного содержания, запрещено хранение и использование «забастовочных завтраков», а также любых волшебных продуктов, вызывающих серьёзные физические изменения, симптомы заболеваний и т.д. Запрещено симулировать болезнь и плохое самочувствие. Запрещено утаивать симптомы болезни! При недомогании сразу же обращаться в Больничное крыло.        Забини опустил пергамент и посмотрел по сторонам. — Мне кажется, в Азкабане меньше запретов, — заявил он. — Запрет на каблуки! На каблуки какой высоты? Дюйм, два, три? — бушевала Паркинсон. — И в смысле — нельзя носить распущенные волосы? А если они у меня короткие?        Возмущений было ещё много. Каждый хотел высказаться по поводу новых запретов, и в далеко не лестной форме. Но постепенно усталость стала сказываться, и ученики начали разбредаться по спальням, ворча и сетуя на жизнь. Поскольку Драко как-то незаметно улизнул раньше всех, Пэнси тоже не было смысла задерживаться. И Милли с подругой отправились в свою спальню.       Миллисента и Пэнси делили спальню с ещё тремя девочками — Дафной Гринграсс, Агнессой Селвин и Марджери Уилкис. Дафна была белокурой красавицей, и Пэнси исправно ревновала к ней Драко. Миллисента не общалась с мисс Гринграсс за компанию. Агнесса и Марджери держали нейтралитет, хотя и считались подругами Дафны. — Ну что, как вам новые правила, девочки? — поинтересовалась Агнесса, по обыкновению что-то жующая. — Это шок, — лаконично заметила Пэнси. — Но, может, на практике будет не так уж и плохо. — Раньше ведь тоже было много правил, но за исполнением большинства из них никто не следил, — пожала плечами Марджери.       Дафна Гринграсс, расчёсывающая свои белокурые волосы, только хмыкнула. Пэнси и Милли это проигнорировали. Тогда Дафна хмыкнула ещё раз. — Что такое, Дафна? — спросила Агнесса. — Наивно полагать, что нам будут делать поблажки. Кэрроу — Пожиратели Смерти, и они подчиняются далеко не Снейпу. Вся власть в руках у Сами-Знаете-Кого. — Ты говоришь так, как будто это плохо, — прохладно заметила Пэнси. — Пусть на Гриффиндоре об этом переживают, нам-то что? — Правила для всех одинаковые, — проговорила Дафна. — И вскоре мы в этом убедимся на собственных шкурах.       Теперь хмыкнула Пэнси. — Чистокровным волшебникам, которые не нарушают правила, бояться нечего, — заметила она. — Пэнси, а ты не знаешь, что это за телесные наказания? — опасливо спросила Марджери Уилкис.       Паркинсон напустила на себя важный вид и поправила значок старосты школы на груди. — Это зависит от проступка, — заявила она. — Есть мнение, что провинившихся учеников будут запирать в подземелье и оставлять без ужина. Возможно также, что будут применяться заколдованные перья, такие же, какие были у Амбридж.       Девочки напряженно переглянулись. — А запрет на косметику? Это касается только ярких и вызывающих помад и теней? Ресницы-то можно подкрасить? — встряла Дафна. — Нельзя, — мстительно заявила Пэнси. — И по поводу причёсок наверняка всё будет строго. Пучок — лучший вариант.       Гринграсс недоверчиво прищурилась. Она очень гордилась своими пшеничными волосами и любила носить их распущенными. — Ты точно знаешь, или просто издеваешься? — спросила она у Паркинсон. — Пэнси — староста школы, — отрезала Миллисента. — Профессор Слагхорн передал ей дополнительную информацию касательно правил. Никаких распущенных волос, никакой косметики, и никаких укороченных юбок. Всё строго.       Пэнси с Милли обменялись зловредными ухмылочками, когда остальные девочки их не видели. Сработано было чисто. Со Слагхорном можно будет поговорить прямо завтра, чтобы на самом деле узнать что-то дополнительное про школьные правила. А Дафне Гринграсс пока что не помешает выглядеть поскромнее.       Перед тем, как улечься, пришлось перекинуться с остальными девочками парой фраз о том, кто и как провёл лето. У всех каникулы прошли однообразно: дома, в лучшем случае на побережье. За границу этим летом не уезжал никто. На этом разговоре обмен любезностями был закончен, поскольку все устали и хотели спать. В спальне потушили весь свет, и девушки забрались в кровати. Только Пэнси была не на месте — осталась на постели Миллисенты, чтобы по традиции посплетничать. Для этого девушки задёрнули полог, а Пэнси поводила по нему палочкой, накладывая заклинание для изоляции звуков. Это она умела мастерски, потому что обожала сплетничать. — Всё, даже думать не хочу об этих пресловутых правилах, — вздохнула Паркинсон, опускаясь за предусмотрительно захваченную с собой подушку. — И не говори. Смысл что-то предполагать? Всё увидим в последующие дни, — пожала плечами Милли.       Паркинсон немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и наконец замерла. Миллисента тоже легла вполоборота к подруге. В ногах у них разместился Амон, исполняющий роль живой, пушистой грелки. — Ну, рассказывай, — раздался голос Пэнси над ухом у Миллисенты.       Милли сразу поняла, какого рассказа от неё ждёт подруга, и порадовалась, что в темноте не видно её счастливой улыбки. — Всё началось несколько недель назад…       Миллисента рассказала всё с самого начала, опустив разве что часть про свои переживания. Исчезновение Лестрейнджа на две недели она объяснила ответственейшими поручениями Темного Лорда. — Мерлин и Моргана, Милли, как ты могла молчать столько времени? — с укоризной шикнула Пэнси, и слегка пихнула подругу в бок. — С ума сойти, у тебя на самом деле роман с Пожирателем Смерти! С Лестрейнджем! — Ну, до недавних пор было нечего рассказывать, — заметила Милли. — Ведь всё оставалось на уровне моих домыслов. — И твоя мама не против! Вот тебе повезло, конечно. Меня бы родители убили за связь со взрослым мужчиной!        Миллисента томно вздохнула, вспоминая объятья Рабастана. Разве мог бы сверстник вызвать в ней такое волнение? А как уверенно и умело он её целовал! Мерлин и Моргана, это было просто волшебно, совсем как в книжках в любви! Тоже теперь запрещенных в Хогвартсе, к слову. — А почему мама должна быть против? — задумчиво спросила Милли. — Лестрейндж — чистокровный волшебник, Пожиратель Смерти и настоящий джентльмен. Всяко лучше, чем наши похотливые и пустоголовые сокурсники. Не в обиду Драко, я скорее про Забини и иже с ним. — Ну да, кроме Драко так-то и нет никого достойного, — согласила Пэнси. — Но всё же я удивлена, что твоих родителей не смущают такие отношения. Всё-таки взрослому мужчине, вероятно, нужно нечто большее, чем поцелуи. Неужели он согласен ждать, пока ты закончишь школу?        Миллисента задумалась. Об этом они не говорили вообще-то. Да и она большей частью грезила о поцелуе, а не о чём-то большем. — Об этом речи пока не заходило, мы и целовались-то один раз, — заметила Милли. — Не очень-то по-джентельменски вот так хватать тебя посреди «Хогвартс-экспресса», — хмыкнула Пэнси. — Хотя, конечно, безумно романтично. Не знаю, ради кого ещё могли бы остановить поезд! Но, согласись, Лестрейндж больше похож на хрестоматийного героя-любовника.        Миллисента пожала плечами. Даже если и так, Рабастан Лестрейндж попросту неотразим. — Не подумай, что я отговариваю тебя или настраиваю против него, но ты сама-то не волнуешься, Милли? — продолжала Пэнси. — То, как явно он намекал тебе на связь в саду… Это всё же как-то… Странно. Ты, конечно, очень привлекательная. Но разве это даёт право вот так вот домогаться к девушке, которую видел всего пару раз? А то, что он потом исчез куда-то на две недели? Тебе лучше знать, но я бы подумала, что Лестрейндж просто решил не усложнять себе жизнь, раз ты сразу не бросилась ему на шею. — Я тоже так подумала, — нехотя признала Миллисента. — Но потом-то он явился, да ещё и с цветами! — Это красивый жест, — согласилась Пэнси. — И то, что он отнёс тебя в спальню на руках — я думала, так только в книгах бывает. Но уместно ли было ему там оставаться? А если бы родители вернулись раньше?       Миллисента стала защищать Рабастана: — Но ведь он ничего такого не делал. Вёл себя очень смирно. Даже если бы родители и вернулись, они бы поняли, что мистер Лестрейндж просто хотел обо мне позаботиться. — Мистер Лестрейндж? Так ты его называешь? — захихикала Пэнси. — Как пикантно! — Я… Я пока никак его не называю, — растерялась Миллисента.        Действительно, говорить взрослому человеку «Рабастан» — как-то неловко. Называть мужчину, с которым у тебя отношения, «мистер» — тоже странно. Как же быть? — А как ты к нему обращаешься? — удивилась Паркинсон. — Ммм… «Вы», — ответила, подумав, Милли. — Не издевайся, Пэнси, нам просто нужно время! Всё-таки он не так уж и стар. Я вполне смогу называть его по имени, когда немного привыкну. — Ну или ему нравится, когда его называют «мистер», — гаденько захихикала Паркинсон. — Я читала, что некоторых мужчин это заводит. А ты добавляешь «сэр»? — Тьфу, это даже звучит как-то мерзко. Как будто горничная и хозяин из книжки, — ответила Милли, не удержавшись от смеха. — Нет, серьёзно, я это вообще не представляю. Это как будто… Я не знаю… Крутить роман со Снейпом!        Обе девушки прыснули со смеху. — Я бы умерла от смущения, — выдавила Паркинсон между приступами хихиканья. — Как можно говорить человеку «вы», «мистер», «сэр», когда его язык побывал у тебя во рту?        Миллисента скорчилась от смеха, чувствуя, как её щеки при этом заливает румянец. — Зачем ты сказала о Снейпе? Ещё приснится, — простонала Милли, отсмеявшись. — Ведь мужчина постарше не обязательно должен быть таким серьёзным и пугающим. Вот, например, мистер Малфой. Ты сама говорила, что отец Драко очень привлекательный! — Ах ты бесстыдница! — захохотала Паркинсон. — Это ты так говорила! — Нет, точно — ты! — возразила Милли. — Болтала о Драко, как обычно, и сказала, что он с возрастом станет таким же красивым, как его отец! Заметь, отец, а не мать! Хотя миссис Малфой тоже красавица! — Всё-то ты помнишь! — ахнула Пэнси, и попыталась пощекотать Миллисенту в отместку.        Амон недовольно зашипел, потревоженный их возней, и девушкам пришлось успокоиться и подтянуть ноги на всякий случай. — Ладно, согласна, что Лестрейндж скорее относится к категории Люциуса Малфоя, чем профессора Снейпа, — согласилась Пэнси. — Хотя всё равно это довольно волнительно. — Чуть не забыла: Лестрейндж говорил, что Долохов о тебе спрашивал! — вспомнила Милли. — О, Мерлин, нет! — Да! — Мне кажется, что ты врёшь, — опять захихикала Пэнси. — Издеваешься! — Да нет же, на самом деле, — усмехнулась Милли. — Рабастан так и сказал «Долохов спрашивал о том, как поживает твоя подруга».        Судя по звукам и шуршанию, Пэнси шлепнула себя рукой по лбу. — А я ещё любезничала с ним в поезде! Это всё ты убедила меня, что надо быть вежливее с Пожирателями Смерти! А я переживала, что на Косой аллее была не очень тактичной! И что мне теперь делать? Антонин Долохов относится к категории профессора Снейпа, а не мистера Малфоя. — Он-то не был особенно любезен, так что можешь не переживать, — утешила подругу Миллисента. — И я сказала Рабастану, что у тебя есть Драко.       Паркинсон облегченно выдохнула. — Спасибо. Драко... Ему будет непросто в этом году. Думаю, что Кэрроу будут постоянно задирать его. — Но что им сделал мистер Малфой? — Я точно не знаю, наверное, перешёл дорогу где-нибудь в бизнесе. Или посмотрел свысока пару раз. Ты ведь знаешь Малфоев.       Паркинсон зевнула, да и Миллисенте уже хотелось спать. — Что же, пора спать. Если завтра проспим завтрак, придётся терпеть до обеда, — заметила Пэнси, забирая подушку и вылезая из кровати Милли. — Спокойной ночи, Милли. — И тебе сладких снов. С Долоховым, — усмехнулась Миллисента, и Паркинсон возмущенно ахнула. *Английская мера длины, равная 30,48 см.