***
На другой день Миллисента потратила почти час на то, чтобы собраться, хотя и подготовилась заранее. Но она так сильно волновалась, что делала всё жутко медленно. Пэнси ушла раньше вместе с Драко, сказав Миллисенте, что если что-то пойдёт не так, то она вполне может присоединиться к их компании. Милли это представлялось наиболее позорным вариантом развития событий, и она молила всех богов, чтобы Рабастан про неё не забыл. Миллисента, будучи в крайнем напряжении, накинула поверх платья мантию, и покинула подземелье Слизерина. Миновала лестницу и вестибюль, вышла на крыльцо и огляделась. Моросил мелкий дождик, ученики, радостно смеясь, спешили в Хогсмид. Милли нахмурилась. Если Лестрейндж сегодня появится, она обязательно скажет ему, что нужно точнее договариваться! А если он не придёт на встречу без веской причины, то она вовсе смертельно обидится! Миллисента думала так ровно до того момента, как дошла до ворот, за которыми территория Хогвартса заканчивалась. Потому что за воротами она увидела широкоплечую фигуру Лестрейнджа, беседующего о чём-то с Кэрроу, который проверял разрешения от родителей на прогулку в Хогсмид. Когда Миллисента подошла к воротам, ощущая стремительное сердцебиение, Кэрроу очень вежливо с ней поздоровался и даже кивнул головой. — Мисс Булстроуд, мы уже вас заждались, — проговорил он елейным голоском. — Здравствуйте, профессор Кэрроу, — проговорила Милли, протягивая ему разрешение. Но Кэрроу только покачал головой, давая понять, что и так всё в порядке. Лестрейндж же сиял ослепительный улыбкой, и у Милли перехватило дух от того, каким он всё же был красивым и обворожительным. Она сама расплылась в улыбке до ушей, гладя на мужчину светящимся взглядом. Рабастан был гладко выбрит, причёсан и облачён в чёрную бархатную мантию с серебряной застёжкой. Словом, тоже готовился к их встрече. — Мисс Булстроуд, — поздоровался Лестрейндж, галантно подставляя ей локоть. — Мистер Лестрейндж, — кивнула Милли, обвивая предложенный локоть и млея от ощущения упругого бицепса под пальцами. Кэрроу вовсю скалился им обоим, и Милли хотелось поскорее уйти подальше. Рабастан, видимо, разделял это желание, поскольку тут же повёл её по тропинке в сторонку Хогсмида. Только когда они отошли на достаточное расстояние от ворот, Рабастан проговорил: — Я обещал, что не буду устраивать никакого разврата, дабы школа не оскандалилась в очередной раз, — тихо, словно по секрету сообщил он. Милли хихикнула, рассчитывая на то, что это шутка. — Что же тут скандального? — спросила она, поворачивая головку и глядя на Рабастана. Его профиль казался ей одновременно очень красивым и чужим. Они ведь так давно не виделись! Да и вообще мало виделись, по правде сказать. Но носу у Лестрейнджа чуть заметная горбинка, подбородок волевой, лоб высокий. Какой чудесный, мужественный профиль! — Вот и я говорю: что же тут скандального? — риторически спросил Рабастан, поворачиваясь к Милли на мгновение. На его губах постоянно играла широкая улыбка, словно Лестрейндж бахвалился своими ровными, белыми зубами. От этого на щеках у него появлялись задорные маленькие ямочки, и всё лицо преображалось и становилось молодым и весёлым. И глаза казались очень добрыми. — Нет ничего предосудительного в том, что порядочный мужчина в самом расцвете лет желает прогуляться в Хогсмиде с красивой молодой девушкой… Уже совершеннолетней, к слову. Милли польщённо заулыбалась и почему-то немного смутилась. — Но Снейп заладил своё: никаких встреч в учебное время! Никаких глупостей в Хогсмиде! Боится, что твои родители поднимут скандал, когда узнают, что из-за попустительства со стороны школы ты связалась с Пожирателем Смерти на двадцать лет тебя старше. — Я не думаю, что их это расстроит, — сказала Миллисента. — Мама уж точно не будет возражать. Рабастан усмехнулся. — Думаю, с твоим отцом мне ещё предстоит разговор. И не самый приятный. Хотелось бы это отложить по возможности. — Я пока ничего им не говорила, — поспешила сказать Миллисента. Она опять шла, повернув голову и глядя на Рабастана. Она всё ещё словно изучала его. И думала с каким-то детским удивлением: надо же, и этого взрослого, бывалого вида мужчину я полюбила! А в том, что полюбила, Миллисента уже не сомневалась. Даже во время этого, казалось бы, невинного разговора она чувствовала, как у неё дрожат коленки. И от того, что она держала Рабастана под руку, по телу шли мурашки, а душу охватывала эйфория. — Кто-нибудь всё равно скажет, — вздохнул Рабастан. — Кэрроу доложит Снейпу, а с того станется… А, ладно, переживём. К тому же, мы ведь ничего плохого не делаем, не так ли? — Не делаем, — с улыбкой кивнула Миллисента. — Может быть, я разве что поцелую тебя разок или два, когда рядом будет не особенно много школьников… — протянул Рабастан. Миллисента была готова отвесить самой себе подзатыльник, потому что расплылась в совсем уж непотребной и идиотской улыбке. И это вместо того, чтобы потупить взгляд и покраснеть! Да что это с ней? — Может быть, — словно со стороны услышала Милли свой голос, и запоздало покраснела. Рабастан остановился и покосился по сторонам. На их удачу только впереди была видна горстка пятикурсников, так увлеченно болтающих между собой, что вряд ли бы кому-то из них пришло в голову обернуться. Миллисента облизнула губы, догадываясь, что сейчас произойдёт. Сердце забилось, как бешеное. А Рабастан развернул её к себе, нежно взял её лицо в свои большие теплые руки, и поцеловал Миллисенту. На этот раз Милли не растерялась, хотя сердце по-прежнему выделывало кульбиты в груди, а ноги так и норовили подкоситься. Она с готовностью ответила на поцелуй, обвила шею Рабастана руками и прильнула к нему. Лестрейндж стиснул её талию. У Миллисенты закружилась голова от переполняющих её эмоций. Горячие, умелые губы Рабастана сводили её с ума. По спине пробежали мурашки, и вместе с тем девушку кинуло в жар. Она, столько мечтающая об этом поцелуе, с неожиданной жадностью целовала Рабастана наяву. Лестрейндж же, чувствуя, как Милли вся трепещет в его объятиях, не мог от неё оторваться. Ему и самому словно передалось её состояние, и Басти вдруг ощутил не только похоть, но и неожиданное и странное чувство — что-то среднее между надсадной болью в груди и всеобъемлющей, бьющей через край радостью. Ему захотелось просто прижать Миллисенту к себе, сильно-сильно, ощутить наконец-то её в своих объятиях, вдохнуть её запах полной грудью и зарыться лицом в её шёлковые волосы. Что Рабастан и сделал — разорвав поцелуй, прижал Миллисенту к себе с такой силой, что она рвано выдохнула. — Я так ждал нашей встречи, — проговорил Рабастан, на которого легкий, цветочный запах девушки оказывал дурманящее действие. Слова всегда слетали с его болтливого языка удивительно легко, и этот раз не был исключением. Но в кои-то веки Басти Лестрейндж был совершенно искренним. — Я тоже, — проговорила Милли сдавленным голосом. Рабастан разжал объятия, но не спешил выпускать Миллисенту из кольца своих рук. Милли же пребывала в состоянии блаженства и была способна только улыбаться и смотреть на Рабастана. На задворках сознания мелькали мысли о том, что им нужно было о чём-то поговорить и что-то выяснить, но распирающее счастье вытесняло их оттуда. Где-то позади раздались звонкие девчоночьи голоса, и Рабастан с Миллисентой были вынуждены вновь пойти по направлению к Хогсмиду. При этом Милли держала локоть Лестрейнджа двумя руками, на которые Басти положил ладонь второй руки. Эти двое словно были склеены заклятием вечного приклеивания и не имели никакой возможности отпустить друг друга. — Куда мы пойдём? — спросила Миллисента. — Вариантов не так много, — вздохнул Лестрейндж. — И самый приемлемый — «Три метлы». В «Дырявом котле» народу меньше, но это место точно не для тебя. Миллисента кивнула. «Три метлы» действительно подходили лучше всего. Обычно парочки сидели в «Кафе мадам Паддифут» или в «Чайном пакетике Розы Ли», но Милли была согласна с тем, что для них с Рабастаном эти слащавые, романтические кафе не очень подходят. И они направились в «Три метлы», где можно было занять уютный столик в углу вдали от посторонних любопытных глаз. Но по мере того, как Милли с Рабастаном подходили к Хогсмиду, и количество людей на их пути увеличивалось, они ловили на себе всё больше взглядов. Лестрейндж словно и не замечал этого, и весело рассказывал Миллисенте о том, как в школьные годы тайно сбегал в Хогсмид. А вот Милли то и дело ловила изумленные взгляды сверстников и порицающие взоры взрослых жителей Хогсмида. И всё гадала, что же больше их всех возмущает — то, что она идёт под руку с мужчиной вдвое старше, или тот факт, что он - Пожиратель Смерти. Повышенное внимание не вызвало у Миллисенты стыда или смущения, она, наоборот, гордо подняла подбородок и всем своим видом показывала, что ей нет ровно никакого дела до мнения окружающих. Милли знала для себя, что рядом с ней прекрасный мужчина, от которого она без ума. И если кому-то это не нравится, это их проблемы. В «Трёх метлах» появление Милли и её спутника не осталось незамеченным. Несколько гриффиндорцев вытаращились так, что, казалось, у них вот-вот выпадут глазные яблоки. А профессор Слагхорн, беседующий с мадам Розмертой у бара, открыл и закрыл рот. — Сядем в углу, чтобы никого не смущать, — сказал Рабастан. Они так и сделали, благо, подходящий столик нашелся. Лестница на второй этаж отделяла его от зала и почти закрывала от посторонних глаз. Милли облегченно выдохнула, когда опустилась на скамью и скрылась от чужих глаз. — Что ты будешь? — поинтересовался Рабастан. — Содовую с вишнёвым сиропом, — скромно сказала Миллисента. Рабастан кивнул и направился к бару, чтобы сделать заказ. Милли посмотрела ему в спину и залюбовалась широкими плечами Лестрейнджа и его уверенной походкой. В мужчине чувствовалась внутренняя сила и уверенность, что в корне отличало его от сверстников Миллисенты. Из-за этого Милли ощущала одновременно трепет и жуткое притяжение. Мечтательно вздохнув, Милли села ровно и расстегнула застежку мантии. Сняла её и, аккуратно свернув, положила рядом на скамью. Поправила ворот платья и волосы, опять глубоко вздохнула. Не верилось, что они с Лестрейнджем наконец-то встретились. Рабастан в это время подошёл к бару и, облокотившись на него локтем, подмигнул мадам Розмерте и кивнул Слагхорну. — Профессор, рад видеть вас в здравии, — заявил он. — Мадам, нам две содовых с вишнёвым сиропом и что-нибудь из закуски. Розмерта словно очнулась и, резко развернувшись, молча отошла к столику для приготовления напитков. Слагхорн так и стоял, раскрыв рот, и глядя на Басти Лестрейнджа. Хотя взгляд и нахальная улыбочка у того остались ровно такими же, как и в ранней юности, всё же младший Лестрейндж — взрослый мужчина. Пожиратель Смерти! И каким-то образом он оказался в Хогсмиде вместе с мисс Булстроуд! — Р-рабастан… — отмер, в конце концов, пожилой профессор. — Вы не так уж и изменились… — Да, в душе я остался молод, — оптимистично заявил Басти. — Кстати, недавно вспоминал, как вы каждую неделю строчили письма моего отцу. Ох и получал же я от него после этого! Помню, как я думал, что, когда вырасту, обязательно поквитаюсь с вами. Слагхорн побелел. А Лестрейндж весело рассмеялся. — Дети иногда бывают невыносимы, не так ли? Сейчас я думаю — и как вы меня тогда терпели? — Вы пришли с мисс Булстроуд? — невпопад спросил Слагхорн, явно отказывающийся верить своим глазам. — Да, как вы могли видеть, — кивнул Рабастан. — Но, Рабастан, она же… Она же ведь ребёнок… Вам в дочери годится… — пробормотал профессор. Видимо, волнение за подопечную оказалось сильнее страха перед Пожирателем Смерти. — Ну да, поэтому я и привёл её сюда, а не этажом выше, — саркастично заметил Рабастан. Слагхорн непроизвольно сжал стакан со сливочным пивом так, что тот задрожал. Лестрейндж закатил глаза. — Да ладно, я учился на вашем факультете семь лет. Должны же вы понимать, что я не какой-нибудь больной ублюдок, — обиженно проговорил он. Профессор зельеварения не успел ответить, поскольку мадам Розмерта поднесла две содовых. Рабастан положил на стойку золотой галлеон и поблагодарил её. — Я принесу закуски чуть позже, — проговорила женщина, не сводя с него напряженного, недоумевающего взгляда. — Спасибо, — сказал Басти и обезоруживающе улыбнулся. Розмерта на улыбку не ответила, только покосилась на Слагхорна. Рабастан же взял два высоких стеклянных стакана с трубочками и направился к укромному столику за лестницей. — Из хорошего: мы произвели фурор. Из не очень хорошего: лучше бы тебе самой написать родителям, пока это не сделал Слагхорн, — заявил Басти, ставя стаканы на стол и садясь напротив Миллисенты. — И что же мне им написать? — поинтересовалась девушка, придвигая к себе содовую. Рабастан ожидал, что им придётся поговорить и обсудить формат отношений. И у него было время морально к этому подготовиться. — Напиши, что Слагхорн выжил из ума, — шутливо предложил Лестрейндж. — И что тебе ничто не угрожает с моей стороны. Милли стала нервно помешивать трубочкой лед в стакане. — У родителей возникнут вопросы, что означает наша с вами встреча, — проговорила она, глядя на то, как вишнёвый сироп поднимается со дна стакана. — Там объясни им, что это значит с твоей стороны. А я поговорю с твоим отцом, если возникнет необходимость. — Хотелось бы быть уверенной, что наше с вами видение вопроса совпадает, — проговорила Миллисента со смешком. Рабастан глубоко вдохнул и выдохнул. — Милли, девочка моя, мы ведь в самом начале. И только от нас зависит то, куда нас приведут эти отношения, — проговорил он, напустив на себя важный вид. Миллисента не поддалась на этот тон «с высоты моих лет», и упрямо покачала головой. — У вас не очень-то хорошая репутация, мистер Лестрейндж, — заметила она. Рабастан поморщился. — Если ты будешь называть меня «мистер Лестрейндж», наша связь действительно будет иметь извращенный характер, — заметил он. — К тому же, мне сразу начинает казаться, что я чертовски старый. Называй меня по имени — Рабастан, Басти. — Басти, — задумчиво проговорила Милли, словно пробуя это имя на вкус. — Это непривычно. — Да, непривычно — хорошее слово, — задумчиво проговорил Рабастан. Он отпил из своего стакана через трубочку. Сладкий вкус содовой с сиропом напомнил о беззаботных днях юности, и Рабастан грустно улыбнулся. Он давно привык пить огневиски, было необычно цедить газировку. — Вы не размешали сироп, — запоздало сказала Миллисента. — Да, и так вкуснее, — кивнул Лестрейндж. Милли вздохнула. Подумалось, что он и по жизни так — старается добраться до самого приятного, избегая лишних хлопот. Теперь, когда первая радость встречи прошла, Миллисента ощущала всё нарастающее волнение. Ей стало казаться, что мужчина настроен слишком несерьёзно. И тот факт, что он не говорит ничего конкретного, начинал раздражать. Милли ведь было необходимо знать, что она для него — не очередное временное увлечение. — Мне тоже непривычно, — заговорил Рабастан вновь. — Но я думаю, что, когда мы узнаем друг друга получше, вектор развития наших отношений станет ясен. Миллисента кивнула. Они ведь на самом деле ещё плохо друг друга знают, и рано строить какие-то планы. Слизеринка как раз хотела сказать, что хотела бы больше узнать о Рабастане, как вдруг к ним буквально подлетел Невилл Лонгботтом. Глаза молодого человека пылали ненавистью, а лицо кривилось. — Вы! Сидите тут, как ни в чём небывало, когда вам самое место в Азкабане! — выпалил он, глядя на Лестрейнджа. — Не надо, Невилл! — воскликнул подоспевший Финниган. Он и Макмиланн схватили Лонгботтома и придержали, чтобы тот не кинулся на Пожирателя Смерти. Рабастан же с интересом наблюдал за этим представлением, по-прежнему сидя в расслабленной позе. Но Миллисента заметила, как мужчина медленно опустил руку и, кажется, сжал волшебную палочку в кармане мантии. — Чем обязан? — поинтересовался Рабастан, окидывая юнцов надменным взглядом. — Как вы можете просто приходить сюда, как будто вы — нормальный человек? Когда вам самое место в Азкабане! — распылялся Лонгботтом. — Думаете, ваши преступления когда-нибудь забудутся? Миллисента заметила, что в сторонке стоит целая толпа членов Отряда Дамблдора, в любую минуту готовая кинуться на помощь Невиллу. А Рабастан совершенно один, в «Трёх Метлах» нет никого, кто бы поддержал его в случае неприятностей. Разве только несколько слизеринцев, которых они видели на входе. Что же ей делать, если начнётся потасовка? Помогать или звать на помощь? — Лонгботтом, — ухмыльнулся Рабастан. — Хочешь повторить судьбу родителей? Невилл вырвался из рук товарищей и выхватил палочку. В ту же секунду Рабастан Лестрейндж оказался на ногах и направил волшебную палочку на гриффиндорца. — Не надо! — воскликнула Милли, вскакивая и бросаясь между ними. К счастью, в этот момент подошёл Слагхорн, заметивший назревающий конфликт. — В чем тут дело, молодые люди? — строго обратился он к гриффиндорцам. — Даже в Хогсмиде ученикам запрещено вступать в драки. Рабастан, вы же не собираетесь накинуться на школьников? Тон профессора был таким, словно он отчитывал разбаловавшихся детей. Хотя Милли видела, как у пожилого профессора дрожат руки, и что правую он держит словно слегка наготове. Она и сама чувствовала, как желудок сжался от нервного напряжения, а сердце ускорило свой ритм. — В этот раз не собираюсь, профессор, — отозвался Рабастан, и первым убрал палочку. — Но только в этот. Лонгботтом и Лестрейндж продолжали сверлить друг друга тяжёлыми взглядами, члены отряда Дамблдора стояли неподалёку, Слагхорн выглядел так, словно с минуты на минуту его хватит удар. Атмосфера не разряжалась. Миллисента осмелилась коснуться руки Рабастана и робко заглянуть ему в глаза. — Я уже допила свою содовую. Может быть, прогуляемся? — тихо проговорила она. Лестрейндж ничего не ответил, и его лицо, изменившееся и ставшее словно каменным, напугало Милли. Но вот мужчина кивнул и, положив ей руку на лопатки, повёл Миллисенту к выходу. Девушка захватила мантию со скамьи и, стараясь не выказать своего волнения, прошла мимо гриффиндорцев, Слагхорна и отряда Дамблдора. Только когда они с Рабастаном вышли на улицу, Милли выдохнула. — Ты замёрзнешь, — тихо проговорил Лестрейндж, беря из рук Миллисенты мантию и накидывая ей на плечи. Милли рассеяно кивнула. — Прогуляемся, говоришь? — Да, пожалуй, — согласилась она. Мисс Булстроуд получше укуталась в мантию и скрестила руки на груди, держась за её отвороты. Как будто мантия была защитным коконом. Лестрейндж молча шёл рядом, не решаясь предложить ей локоть. — Я должен был догадаться, что возможно и такое, — проговорил Рабастан, когда они прошли уже половину главной улицы. По его голосу Милли поняла, что мужчине неловко из-за произошедшей сцены. Но она не знала, что сказать. — Можем попробовать зайти в другое заведение, — предложил Лестрейндж. — Лучше погуляем, — отозвалась Милли. Какое-то время шли молча. Опять на них вовсю таращились все встречные. — Была какая-то история с Лонгботтомами… — проговорила Миллисента, тщетно пытаясь освежить в памяти ускользающие детские воспоминания. — Что-то очень нехорошее, о чём родители при мне не говорили… — В войне вообще нет ничего хорошего, — мрачно уронил Рабастан. — Была история с Лонгботтомами, Миллисента, и я принимал в ней непосредственное участие. Милли ощутила, как от мужчины повеяло холодком. Ему явно было неприятно говорить об этом. Но интуиция подсказывала, что крайне важно узнать правду. Причём именно из уст Рабастана. — Мне кажется, что лучше мне узнать об этом от вас, — нерешительно проговорила она. Рабастан взглянул на неё серьёзным, испытующим взглядом. Милли опять подумала о том, как сильно он переменился после стычки в «Трёх метлах». Такой — жесткий и собранный — Лестрейндж немного пугал её. — Тебе не кажется, дорогая, — согласился Рабастан. — Что же, с чего бы мне начать…Глава 10. Первое свидание
29 марта 2021 г. в 17:10
Октябрь 1997 года
Следующие две недели длились бы невыносимо долго, если бы количество заданных уроков не помогало коротать время. Седьмой курс был слишком ответственным, нагрузка была очень большой. Миллисента даже по утрам перед завтраком успевала сделать что-то по учёбе. Она бы и за завтраком повторяла уроки, да только во время приёмов пищи в Большом зале было запрещено доставать книги. Ещё одно глупое правило. После завтрака начинались занятия, на которых тоже не удавалось отвлекаться. Потом обед, впихнутый в себя наспех, и опять занятия. А после них — выполнение домашних заданий до позднего вечера. Приходилось учиться очень усердно, чтобы поспевать за программой. Тем более, что Алекто Кэрроу, хотя пока и не трогала Милли, явно ждала дня, когда та допустит ошибку на маггловедении.
Миллисента даже с удовольствием зарывалась в учёбу. Так ей казалось, что время бежит быстрее. Ей нужно было скоротать целых две недели до октября. Ведь Рабастан написал, что раньше встретиться у них точно не получится. Милли казалось, что она с ума сойдет, пока дождётся октября. Она даже спать стала плохо — стоило ей лечь в постель и задёрнуть полог, как образ Лестрейнджа вставал у неё перед глазами. Она бесконечное количество раз вспоминала их встречи, представляла свидание в Хогсмиде и даже мысленно проговаривала диалоги. Девушка вертелась в кровати, обнимала подушку и улыбалась. Словом, Милли Булстроуд была впервые и безнадёжно влюблена.
Из хорошего — Миллисента к октябрю похудела. Ей это было к лицу. Чего нельзя сказать о синяках, залегших вокруг глаз. Но последнее являлось неизбежной участью каждого семикурсника.
С Рабастаном они переписывались, но не очень активно. У него вечно были какие-то дела и задания, у Милли — учёба. Обменялись ещё двумя письмами за две недели, в которых не было ничего существенного. Лестрейндж писал о том, что скучает и мечтает сжать её в своих объятиях, а Миллисента уклончиво отвечала, что ждёт, когда сможет пойти в Хогсмид. И всё равно письма вызывали у Милли приступы бурной радости, обязательно включающие в себя полоумную улыбку до ушей и глупое хихиканье. Пэнси радовалась вместе с ней и с удовольствием помогала сочинять ответы. При этом девушки хранили секрет Миллисенты и никого больше не посвящали в эти страсти.
Наконец, наступил октябрь. Оставалось дождаться выходных, чтобы отправиться в Хогсмид. Милли казалось, что эта последняя неделя ожидания никогда не кончится. Даже учиться стало тяжело — невозможно было сосредоточиться! Миллисента в деталях продумывала, что наденет, как уложит волосы и как будет себя вести. И, конечно, замучила Пэнси.
— В зеленом платье он меня уже видел, синее висит на мне мешком, а бардовое слишком теплое! — вздыхала Миллисента.
— Милли, не нервничай, — строго говорила Пэнси, возвращая подругу в состояние равновесия. — Синее платье будет смотреться чудесно, если надеть пояс. Я дам тебе свой с серебряной пряжкой.
Милли всё равно нервничала. В особенности потому, что Рабастан не сообщил ей никаких деталей. В последнем письме он ясно дал понять, что они всенепременно увидятся в Хогсмиде, но совсем не уточнил, где и во сколько он будет её ждать. В письме была лишь одна расплывчатая фраза «посидим где-нибудь», которая могла означать что угодно.
— Не думаю, что вы пойдёте в «Кафе мадам Паддифут», — справедливо заметила Пэнси. — Скорее уж это будет «Кабанья голова». Из плюсов: никто из наших вас там не увидит. А из минусов: вы наверняка наткнётесь на Хагрида или кого-нибудь из преподавателей.
— Мы ведь не станем целоваться перед носом Слагхорна или других профессоров, — хмыкнула Милли. — Хотя, знаешь ли, мне бы вообще не хотелось видеть никого из знакомых… Как это несправедливо, что нет совершенно ни единого укромного уголка!
— Тут дело не в укромных уголках, а в том, что где бы вы не появились, все будут глазеть, — вздохнула Пэнси. — Если бы ты встречалась с обычным старшекурсником, никому бы до вас и дела не было.
Миллисента совсем приуныла.
— В таком случае я предложу ему прогуляться до Визжащей хижины! — заявила она. — Уж там-то точно не так много глаз!
— А ты настроена решительно, — усмехнулась Паркинсон.
Миллисента была настроена более чем решительно. Ей казалось, что грядущее свидание даст ответы на все её вопросы. Наконец-то они с Лестрейнджем смогут нормально поговорить. Станет понятно, какие у него намерения, и как он видит их совместное будущее. Да и просто Милли поймёт для себя, какой он человек. Всё же нескольких поверхностных диалогов для этого мало. Что, если Рабастан совсем не соответствует тому образу, который она для себя нарисовала?
Ещё одна сложность возникла уже накануне похода в Хогсмид. Миллисента с друзьями сидела в гостиной факультета. Они болтали о предстоящих выходных, предвкушая, кто чем займется в Хогсмиде. У Пэнси с Драко было свидание в «Чайном пакетике Розы Ли», о чём Паркинсон говорила с улыбкой до ушей. Крэбб с Гойлом традиционно намеревались пополнить запасы в «Сладком королевстве» и заглянуть в «Зонко».
— Пойдешь с нами? — вдруг спросил Гойл у Миллисенты. — Я хочу сказать, что Винс не будет возражать.
Крэбб с кивнул с таким видом, словно даёт им благословение.
— Я пока ещё не знаю, — натянуто улыбнулась Милли. — Хотела зайти в «Шапку-невидимку».
Гойл набрал побольше воздуха в грудь, его лицо приобрело решительное выражение, и молодой человек выпалил:
— Потом выпьем сливочного пива в «Трёх метлах». Хочу выпить сливочного пива, знаешь ли. А Винсенту нужно будет вернуться в Хогвартс раньше.
До Миллисенты дошло, что это неуклюжая попытка пригласить её на свидание. Стало неловко.
— Может быть, я загляну в «Три метлы» после магазины одежды, — заявила она. — Но, если что, не ждите меня. Может быть, я застряну там надолго.
— Мерлин всемогущий, Гойл зовёт тебя на свидание, — решил помочь Драко. — Что? — видимо, Паркинсон пихнула его локтём.
Повила неловкая пауза. Гойл покраснел до корней волос, но нашёл в себе силы неистово закивать. Теперь выхода не оставалось, нужно было что-то сказать. Миллисента очень натянуто улыбнулась.
— Мне очень приятно, Грегори, — проговорила она. — Но, честно говоря, у меня вроде как кое-кто есть.
Гойл покраснел ещё сильнее, и Миллисента тоже залилась краской.
— Я не хотела говорить, пока не была уверена, что это более-менее серьёзно, — проговорила Милли, словно оправдываясь.
— Только не говори, что это какой-нибудь хаффлпаффец или, хуже того, гриффиндорец, — заявил Драко.
— Нет, с какой стати бы я стала встречаться с кем-то из них? — обиделась Милли.
— Ты такая скрытная, Миллисента, что невольно начинаешь думать о худшем, — заметил Малфой.
— Это личное дело Милли, говорить вам или нет, — встряла Пэнси. — И хватит уже расспросов, ей и так неловко!
— Неловко Гойлу! — возразил Драко. — Он, может, месяц набирался смелости! Можно было и раньше дать понять, что у тебя кто-то есть, Милли.
Лицо Грегори приняло страдальческое выражение и он с мукой посмотрел на Драко.
— Я же не умею читать мысли, — напомнила Миллисента. — Грег, я бы с удовольствием пошла с тобой в Хогсмид, если бы уже не встречалась.
— Забудь, ничего, — пробормотал Грегори.
Миллисента попробовала ему улыбнуться, но Гойл больше не смотрел на неё. Взяло зло на Драко, что тот, как обычно, возомнил себя местным принцем.
— А ты, Драко, слишком много на себя берёшь, — заявила ему Миллисента. — Я как-нибудь сама разберусь, что мне рассказывать о себе, а что — нет!
И, не дожидаясь ответа, Милли поднялась и направилась в спальню для девочек. Уходя, она слышала, как Драко допытывается у Пэнси, знала ли она о том, что у Милли завёлся молодой человек.
В спальне девчонки вовсю готовились к завтрашней прогулке. Дафна Гринграсс радостно расправляла на кровати голубое платье из кашемира, а Марджери Уилкис и Агнесса Селвин подбирали наряды, высыпав груды одежды на кровать Марджери. Миллисента занялась ровно тем же — достала синее платье, расправила и кропотливо очистила от шерсти Амона специальным заклинанием. Затем взяла шампунь для волос с запахом лаванды и отправила в душ. Там она наконец-то успокоилась под струями теплой воды. В спальню вернулась уже в нормальном настроении.
Паркинсон уже была там же и гладила Амона, сидя на кровати Милли. Едва увидев подругу, она поспешила клятвенно заверить её, что ничего не сказала мальчикам.
— Драко, конечно, в своём репертуаре, — заметила Миллисента.
— Гойл просто замучил его с просьбой дать совет, как в тебе подступиться, — вздохнула Миллисента. — Вот Драко и решил вам помочь.
— Как любезно с его стороны, — фыркнула Милли.
Пэнси закатила глаза.
— Драко хотел как лучше, ты же понимаешь. И ему стало обидно за Гойла.
— Грег очень расстроился? — спросила Милли, опять ощущая неловкость.
— Очень, — вздохнула Паркинсон. — Но сам виноват. Нужно было ещё в том году позвать тебя в Хогсмид, а не сидеть и ждать чего-то от жизни.
— Всё равно жутко неприятно вышло, — поморщилась Миллисента.
— Справедливости ради, ты ничего и никогда ему не обещала. Так что погрустит и забудет, — отмахнулась Пэнси. — Не кори себя, ты ни в чём не виновата. Давай лучше посмотрим, как пояс будет смотреться с платьем?
Пояс Пэнси прекрасно подошёл к синему платью Миллисенты: обозначилась талия, а серебряная пряжка сделала платье более нарядным. Миллисента осталась очень довольна. Даже Гринграсс похвалила то, как выгодно они с Пэнси обыграли платье.
— Ты такая красивая, Миллисента. Видимо, завтра необычный поход в Хогсмид, — заметила она.
— Да, у меня кое с кем свидание, — отозвалась Милли, решив, что всё равно вскоре все узнают.
Это вызвало легкий ажиотаж в спальне девочек. Раньше Миллисента ни с кем не ходила на свидания, и в прошлом году отшила даже Забини — признанного на Слизерине красавца. Девчонки сгорали от любопытства, желая узнать, кто же избранник Милли. Но мисс Булстроуд уходила от прямого ответа и только сказала, что он не из Хогвартса. Эта новость окончательно сразила девочек, и Гринграсс даже одолжила Милли своё средство для укладки волос, от которого они стали шелковистыми и очень послушными.
Милли ложилась спать в смешанных чувствах. С одной стороны, ей не терпелось, чтобы скорее наступило завтра, а с другой стороны, снедало волнение — Рабастан так и не прислал никаких уточнений!