***
После каникул было ужасно сложно втянуться в учебный процесс. Тем более, что профессора требовали от седьмого курса чего-то невозможного: задавали огромные задания, давали проверочные работы на каждом уроке… А в воздухе всё ещё витал дух Рождества и праздника, ещё не все успели обменяться последними новостями после каникул, ЖАБА представлялось чем-то далёким и пока ещё не страшным… Миллисента с Пэнси, как и многие, с трудом заново привыкали к необходимости рано вставать, целый день просиживать за партой, а потом зубрить уроки до поздней ночи. Из-за этого в первую же неделю после каникул обе девушки схлопотали по отработке. Случилось это буквально на ровном месте, хотя Милли и дала себе слово во что бы то ни стало учиться прилежно, чтобы не пропустить поход в Хогсмид. Накануне у семикурсников был урок Астрономии. Пришлось проторчать в Астрономической башне до полуночи. А башня, к слову сказать, продувалась всеми ветрами, и только согревающие чары были каким-никаким спасением. Пока вернулись в помещение факультета, пока перекусили припрятанными сладостями, был уже второй час ночи. А на следующее утро, как специально, первым уроком были Тёмные Искусства. Миллисента же спала как убитая, пока Пэнси не растолкала её. — Милли, вставай! Мы уже пропустили завтрак! — воскликнула взъерошенная со сна Паркинсон. — Как бы и к Кэрроу не опоздать! Вот ведь дрянь эта Гринграсс, да и остальные! Не могли разбудить! Миллисента вскочила, стала судорожно собираться. Кое-как расчесала волосы и оделась, пока Паркинсон скакала по всей спальне в одной туфле и никак не могла найти вторую. В гостиной наскоро покидали учебники в сумки и припустили со всех ног к Кэрроу. Девушки бы успели, но беда, как известно, не приходит одна. Когда до кабинета Тёмных Искусств оставалось немного, лестница вдруг привела девушек совсем в другой коридор. — Кто только придумал эти движущиеся лестницы?! — не выдержала Пэнси. Слизеринки спешили как могли, переходя на совсем недостойный семикурсниц бег, и всё равно попали в кабинет Тёмных Искусств позже Кэрроу. И опоздали-то на какие-то пару минут, но профессор всё равно прочитал целую лекцию про неуважение к школьным устоям и вычел у Слизерина десять очков. Быть может, обошлось бы только этим, но тут выяснилось, что и Миллисента, и Пэнси умудрились не взять учебники. — Как так можно готовиться к уроку?! — возмущался Кэрроу. — Так чистокровные волшебницы, слизеринки, относятся к самому главному предмету в школе? Милли и Пэнси сидели, опустив головы и виновато вздыхая. Каждая из них была уверена в том, что другая возьмёт учебник, а в итоге получилось хуже некуда. За первый семестр к Кэрроу уже в достаточной степени привыкли, чтобы трястись от страха, да и просто понимали, чего от него ждать. Круциатусами учениц Слизерина никто бы не посмел наказать, да и отработки седьмому курсу назначали редко, чтобы не отрывать от подготовки к ЖАБА. Поэтому обе девушки в душе надеялись, что обойдутся вычетом нескольких баллов, которые с лёгкостью смогут компенсировать факультету до конца дня. Но у Кэрроу тоже утро не задалось. Мало того, что за завтраком кто-то из Отряда Дамблдора заклинанием завязал ему шнурки, и профессор едва не растянулся на потеху всему Большому залу, так ещё после завтрака директор Снейп сообщил, что в Хогвартс прибудет Долохов — передать кое-какие новые инструкции по поручению Темного Лорда — и что нужно провести тому экскурсию по замку. Дескать, Долохов учился в другой волшебной школе, и ему интересно поглядеть на Хогвартс. Сам Снейп сослался на занятость и поручил это дело профессору тёмных искусств. Кэрроу, которого всегда немного отталкивал мрачный характер нелюдимого русского волшебника, энтузиазма по этому поводу не испытывал. — Поскольку у меня никакой работы для вас нет — да как и времени заниматься вами, — будете помогать Филчу, — заявил Кэрроу, сурово глядя на провинившихся учениц. — Филчу? — ахнула Пэнси, которая никак не могла снести такого унижения. — Этому сквибу? Кэрроу разозлился пуще прежнего. За полгода в Хогвартса он в равной степени устал и от гриффиндорцев, считающих своим долгом портить ему жизнь, и от слизеринцев, уверенных, что им теперь дозволено всё. — Я смотрю, мисс Паркинсон, вы ещё не осознали, что вернулись в Хогвартс, если считаете возможным пререкаться. Может, ваши родители и относятся к таким вольностям благосклонно, но я этого не потреплю, так и знайте! — Политика Тёмного Лорда не допускает возможными любые контакты чистокровных со сквибами, — нашлась Пэнси. — Отработка у Филча, и никакой магии! — в сердцах закричал Кэрроу. Тут уж и Миллисента едва сдержалась, чтобы не ляпнуть чего-нибудь. Такого позора с ней не случалось даже на первых курсах. Кэрроу что, забыл, с кем имеет дело? Да чтобы она руками драила котлы или еще что похуже? Милли решила, что обо всём расскажет Рабастану, как только они увидятся. И всё же до похода в Хогсмид оставалось ещё долго, а наказание, увы, было суровой действительностью. Тем же вечером девушкам было поручено чистить кубки в Зале наград. Хотя оттуда и убрали все медали и кубки с именами отпетых грязнокровок и предателей крови, и предметов стало в разы меньше, работы всё равно было довольно много. Девушкам предстояло отдраить стёкла на витринах, в которых были выставлены награды, протереть пыль на полках, отполировать кубки и статуэтки, начистить медали. Казалось бы, не такая уж сложная работа, но для чистокровной волшебницы, выросшей в собственном замке и ни разу в жизни даже в своей комнате не прибиравшейся — испытание не из лёгких. К тому же, отлынивать и использовать магию не было никакой возможности — кошка Филча сидела в сторонке и намывалась, приглядывая, чтобы девушки не использовали палочки. Всем было известно, что она каким-то образом сообщала хозяину обо всех нарушениях. — Жаль всё-таки, что Поттер не прибил её на втором курсе, — проговорила Пэнси, косясь на миссис Норрис и полируя большой золотой кубок. — Поттер вообще ни на что не способен. Это и был-то Тёмный Лорд, — отозвалась Миллисента, щеточкой счищавшая ржавчинку с медной медали. — Как нам тогда сказали, по крайней мере. — Делать ему нечего — кошек заколдовывать, — фыркнула Пэнси и подула на упавшую на лоб прядку волос. Паркинсон сделала высокий хвостик, чтобы волосы не мешались, и выглядела забавно и взъерошено с этакой пальмочкой на голове. Милли, впрочем, была не лучше — вся в пыли и моющих средствах. — Ты хоть бы расспросила своего Лестрейнджа о таких вещах, — заметила Пэнси. — У нас ведь что ни год, что-то случалось. И каждый раз старик-Дамблдор обвинял во всём Тёмного Лорда, ничего толком не объясняя. — Ты сама-то Драко расспросила, о чём хотела? — вспомнила Миллисента. — О его тетке и Тёмном Лорде? Пэнси только закатила глаза. — Я едва заикнулась, так Малфой смертельно побледнел и весь скривился. Врал, что ничего не знает и ничего не замечал. Но что-то там точно есть, просто ему говорить запретили, я так думаю, — заключила Паркинсон. Миллисента вспомнила, как во время ссоры с Рабастаном тот что-то сказал про брак брата. В контексте про важность обручального или хотя бы помолвочного кольца. Что Рудольфус и Беллатрикс женаты двадцать пять лет, но это никогда не мешало?.. Чему? Рабастан тогда не договорил, но догадаться и так было несложно. А его слова про жертвы, которые Рудольфус приносил во имя семейной чести и служению Тёмному Лорду? Миллисента, догадавшись, едва удержала пораженное «ах»! Теперь она боролась с невыносимым желанием рассказать про всё это Пэнси. Но, будучи слизеринкой, Милли всё же не могла не понимать, что о каких-то вещах лучше не болтать. Если её подозрения верны, то и Рудольфус, и Рабастан покрывают роман Тёмного Лорда с Беллатрикс уже не первый год. И кто она такая, чтобы выбалтывать чужие тайны? Тем более, воспользовавшись невольной оговоркой Рабастана. — Задумалась? — спросила Пэнси, по-своему истолковав молчание Миллисенты. — Вот и мне любопытно. В это время миссис Норрис, заметив, что девушки перестали работать, приблизилась к ним и стала протяжно мяукать. — Инферналы меня возьми, Милли, ты бы хоть Амона сюда притащила! — взорвалась Пэнси. — Может, отвлек бы эту тварь облезлую? Кошка Филча таращилась своими внимательными желтыми глазами. Да так выразительно, как будто осуждает девушек за безделье. — Нужна она Амону, — фыркнула Миллисента. — Ты бы ещё МакГонагалл попросила ею заняться. Паркинсон прыснула. Но веселье её скоро прошло — как только взгляд слизеринки упал на целую груду не чищенных наград, которую Филч притащил из чулана и велел тоже вычистить. — Мне кажется, что такое наказание — это слишком, — заявила она. — Мы чистокровные волшебницы, а скребем эти железки, как настоящие магглы! Как-то это не соотносится с политикой Тёмного Лорда, как считаешь? Пэнси после приёма в Малфой-меноре активно заинтересовалась всеми идеями Тёмного Лорда. От корки до корки штудировала «Пророк» и даже помечала те статьи, которые пришлись ей особенно по душе — про отлов маггловских выродков, про превосходство чистой крови, про то, как порядочным волшебникам стоит общаться с низшими слоями общества — сквибами, полулюдьми и другим отребьем. — Предлагаешь сообщить ему о произволе? — шуточно поинтересовалась Миллисента. — Ну не прямо ему… — замялась Паркинсон. — Рабастану я, уж конечно, рассказала бы, — с чувством отозвалась мисс Булстроуд. — Да только, боюсь, устроит он Кэрроу после этого… А тот будет на мне отыгрываться до конца года. Ладно уж, осталось-то совсем немного. А там сдадим экзамены и будем совершенно свободны. Пэнси слова подруги не утешили. Она потянулась к ведру с моющим средством, чтобы смочить тряпку, да случайно задела его локтём и перевернула. Это стало последней каплей и Паркинсон, вскочив на ноги, хорошенько пнула ведро ногой. — Ну а что, в следующий раз нам всё равно скажут полы мыть без всякой магии! — зло выкрикнула она в ответ на изумленный взгляд Миллисенты. — Тише! — шикнула Милли, заслышав шаги совсем рядом. Наверное, возвращался Филч. Пэнси тут же кинулась поднимать ведро и торопливо затирать подтёки моющего средства на полу. Но, к удивлению обеих девушек, вошёл вовсе не школьный завхоз, а сам Кэрроу. Следом же за ним шел не кто-нибудь, а Антонин Долохов! Обе слизеринки замерли от удивления. — Это вы верно решили осмотреть замок заодно. Очень богатая история! Северус бы получше экскурсию провёл да, сами знаете, ему некогда… Зал для наград. Тут собраны все награды учеников — достойных учеников — за долгие годы, — рассказывал профессор Тёмных Искусств. Увидев двух перепачканных в пыли слизеринок с засучёнными по локоть рукавами, Кэрроу остолбенел. Видимо, совсем забыл о том, что они отбывают наказание. Долохов тоже встал, с любопытством глядя на разбросанные по полу щетки и ведро. Потом его взгляд задержался на Пэнси. — Ну, девочки, можете быть свободны, хватит на сегодня, — поспешил сказать Кэрроу, и вновь обратился к Антонину Долохову. — С дисциплиной у нас строго, как видите. Но телесные наказания не предусмотрены для чистокровных за исключением вопиющих случаев. — Почему без палочек работаете? — удивленно спросил Долохов у Пэнси, глядя мимо Кэрроу. Паркинсон, засмущавшись своего затрапезного вида, поспешно опустила рукава рубашки и заправила за ухо надоедливую прядь волос. — Это и есть наказание, мистер Долохов, — уборка без помощи магии, — проговорила она. Милли хватило одного взгляда на товарища Рабастана, чтобы понять — сейчас что-то будет. Словно судорога прошла по искривленному проклятьем лицу Долохова, а в глазах промелькнуло бешенство. — Чистокровная волшебница скребет полы, как последняя маггла? — спросил он у Кэрроу с нескрываемым гневом. — Нет-нет, почему же полы? — оторопело пробормотал тот. — Они только чистят награды… — И ещё витрины моем, — любезно вставила Пэнси. — И протираем пыль. Паркинсон скромно потупилась, не обращая внимания на отчаянный взгляд профессора, устремленный на неё. Долохов перевёл вопросительный взгляд на Кэрроу. — Это самое лёгкое наказание для провинившихся учеников, — живо отозвался тот. — Немного работы, чтобы было время подумать о поведении. Девушки систематически опаздывают на занятия, дерзят… Пришлось прибегнуть к таким вот мерам. Только и всего. Продолжим экскурсию, Антонин? Но не тут-то было. Мстительная Пэнси, которая люто ненавидела и глубоко презирала любую работу, которую нельзя было упростить магией, почувствовала настроение Долохова и решила гнуть свою линию дальше. Она картинно вздохнула и опустилась, принявшись скоблить щёткой пол. Милли подумалось, что подруга точно знала — Долохов и смотреть на это не сможет. Так и вышло: не успела Пэнси и пару раз провести щёткой по какому-то пятну, как Долохов уже оказался около неё и, сжав предплечье девушки, заставил ту подняться. Забрал из руки щётку и бросил в ведро. — Чтобы больше не думала руки марать, — строго заявил он притихшей Пэнси, глядя на неё сверху вниз. — А с профессором я поговорю. Паркинсон, ошеломленная реакций Пожирателя, которая превзошла все ожидания, смогла только кивнуть. Миллисента так и притихла, во все глаза глядя на Долохова. Милли и Пэнси подождали, пока оба мужчины покинут зал для наград, и только тогда, не сговариваясь, кинулись к двери подслушивать. Эхо хорошо разносило голоса Пожирателей Смерти. Кэрроу быстро и суетливо объяснял, что такое наказание — вполне в порядке вещей, и что нет ничего предосудительного, чтобы таким образом воспитывать даже чистокровную старшекурсницу. Потом профессор очень резко умолк, и тут уж раздался зловещий голос Долохова, говорившего сквозь зубы. — Ещё раз Паркинсон получит отработку — тебя заставлю весь замок отдраить языком, понял? Вместе с сестрицей. Затянулась пауза, во время которой Миллисента и Пэнси выразительно переглядывались. Милли как бы спрашивала подругу, как это понимать, а та поднимала брови и пожимала плечами. — Мистер Долохов, если бы я знал, что у вас есть особый интерес… Голос Кэрроу резко оборвался. Тут уж девушки не выдержали и чуть толкнули большую дверь, выглядывая в коридор. Милли была уверена, что пугающий русский волшебник как минимум схватил Кэрроу за глотку. Каково же было её удивление, когда Миллисента увидела, что Долохов стоит в нескольких шагах от профессора. Выходит, один его взгляд произвёл такое впечатление? — Не люблю тех, кто не умеет за языком следить, — медленно и устрашающе проговорил Пожиратель Смерти. — Что с Каркаровым произошло, знаешь? А кто с ним это сделал, помнишь? Кэрроу втянул голову в плечи и, кажется, весь пытался сделаться поменьше и понезаметнее. В ответ на вопросы Долохова он смог один только раз кивнуть. — Ну и славно, что память не подводит, — со звероватым оскалом заключил Антонин Долохов. — С Булстроуд тоже не связывайся. Забыл, с кем она? А ведь в следующий раз Тёмный Лорд может и Лестрейнджа с поручением прислать. Кэрроу мелко и быстро закивал головой. Долохов, не дожидаясь более внятного ответа, развернулся и зашагал дальше по коридору. — Закончили экскурсию, — громко проговорил он через плечо. — Провожай к выходу. Миллисента и Пэнси выждали ещё немного — вдруг что ещё получится услышать. Но шаги обоих мужчин вскоре стихли за поворотом, и девушки отошли от двери. Миллисента с любопытством наблюдала за подругой, которая, совершенно обескураженная, нервно теребила значок старосты на груди. — Пэнси, тебе не кажется, что мистер Долохов как-то слишком… бурно отреагировал? — поинтересовалась тактичная Милли. — Вполне себе нормально, — хмыкнула Пэнси, передергивая плечиком. — Кого угодно возмутил бы такой произвол! Он, как истинно чистокровный волшебник и Пожиратель Смерти, просто не мог пройти мимо! Паркинсон казалась одновременно слегка испуганной и очень польщённой. — Да, но именно за тебя он грозился заставить Кэрроу вылизывать весь Хогвартс, — поддела Миллисента. — За нас обеих. Они ведь друзья с мистером Лестрейнджем, — отозвалась Пэнси, пытаясь рассмотреть в витрине, насколько растрёпанной она выглядит, и поворачиваясь то так, то эдак. — Пэнси! — с удивлением и укором ахнула Миллисента. — Что такого? — вопросила Паркинсон, вновь поправляя прядку волос, выбившуюся из хвоста. — Пусть Кэрроу знает, кому назначать отработки, а кому нет. Ах, ты видела, как он его один взглядом? Пэнси, настроение которой резко улучшилось, шутливо встала на цыпочки, пытаясь смотреть на Милли сверху-вниз, и сверля её суровым взором исподлобья, отчаянно хмурила брови. — Как посмотрел, Кэрроу аж подавился! — довольно заключила она и, посмеиваясь, бодро зашагала мимо брошенного инвентаря. Милли попробовала было собрать щётки, но Пэнси на неё прикрикнула: — Оставь всю эту дрянь, Кэрроу за нами приберёт! И, лёгкой, вьющейся походкой Паркинсон уверенно зашагала в сторону лестницы. Миллисента, про себя диву даваясь от бесстрашия подруги, поспешила следом. — Это когда же ты успела опоить Долохова приворотным зельем? — не удержалась она. — Настоящей женщине никогда не нужно прибегать к подобным трюкам, — со знанием дела ответила Паркинсон, поигрывая бровями. — Достаточно одного томного взгляда — вот так, из-под полуопущенных ресниц, и даже такой неукротимый воин, как Антонин Долохов, падает, сраженный стрелой амура. Пэнси звонко рассмеялась, и Милли не смогла не взорваться ответным хохотом — до того харизматично Паркинсон кривлялась. — И всё же, Пэнси, кавалер-то весьма неожиданный, — отсмеявшись, выдавила Миллисента. — Да брось, дорогуша, какой кавалер, — вздохнула Пэнси. — Просто мы с ним знакомы, на приёме у Малфоев много беседовали. Вот теперь мистер Долохов и захотел вмешаться. Очень благородно с его стороны, к слову. Нет, а взгляд-то, взгляд! Чуть не прожег дыру в Кэрроу! Посмеиваясь и обсуждая случившееся, девушки устремились в подземелья Слизерина. Пэнси, хотя и была совершенно сражена поступком Долохова, всё-таки отрицала его возможную симпатию. Милли настаивать не спешила, хотя сама придерживалась отличного мнения. Но, так или иначе, а внушения Долохова оказалось достаточно. Уж неизвестно, что профессор Кэрроу наплёл остальным учителям, но со следующего же дня все профессора Хогвартса обходились с Пэнси Паркинсон с подчёркнутым уважением (разве что МакГонагалл стала заметно холоднее со слизеринкой), а некоторые даже стали откровенно завышать оценки. Пэнси ссылалась на то, что это исключительно из-за её статуса старосты школы, но нет-нет да улыбалась самодовольной, кокетливой улыбкой. Как бы ни было, но до самого Дня всех влюбленных ни одной отработки не было назначено ни Миллисенте, ни Пэнси Паркинсон.Глава 19. Отработка
2 сентября 2021 г. в 18:44
Январь 1997 года,
Школа Чародейства и Волшебства «Хогвартс»
До конца каникул Рабастан и Миллисента больше не встречались. Хотя примирение и было вопросом времени, каждый всё ещё лелеял в душе обиду. В Хогвартс Милли собиралась с тяжёлым сердцем. Она бы предпочла, чтобы каникулы продлились ещё хотя бы недельку, чтобы у них с Рабастаном было временя помириться и забыть ссору.
После первой ссоры с возлюбленным у Миллисенты были смешанные чувства. С одной стороны, ей и самой было обидно — ожидания не оправдались, ссора получилось безобразной… С другой же, когда эмоции немного поутихли, Милли стало стыдно и за свои слёзы, и за вылетевшие в пылу дискуссии слова. Она понимала, что Рабастан вряд ли заслужил упрёки с её стороны, но всё же не могла не злиться на него за непонятливость. Хотелось встретиться и спокойно поговорить, и в то же время Миллисента этой встречи как будто страшилась — как смотреть Лестрейнджу в глаза после всего, что она в сердцах наговорила? Впрочем, он и сам хорош, потому что…
Милли морщилась и краснела. Рабастан не переходил на личности, в отличие от неё. Наверное, она всё же переборщила… Разговор с Пэнси тоже не добавил уверенности в собственной правоте.
И всё же девушка таила надежду, что на платформе 9 и ¾ Лестрейндж обязательно появится. По этой причине она наотрез отказалась от предложения мамы проводить её. Впрочем, прозорливая Розамунд Булстроуд не слишком-то и настаивала. По мрачному настроению дочери она догадалась, что у той произошла какая-то размолвка с Лестрейнджем, и что Милли ожидает увидеть именно его перед возвращением в школу.
Рабастан действительно пришёл на платформу 9 и ¾. За прошедшие несколько дней у него было время не только успокоиться, но и продумать стратегию. Хотя свою вину в ссоре он не признавал, по Миллисенте всё-таки успел соскучиться. И тоже хотел успеть помириться, прежде чем мисс Булстроуд исчезнет за высокими и неприступными стенами Хогвартса.
Милли, издалека увидевшая на платформе Рабастана, прислонившегося спиной к стене, скрыла расплывшуюся было улыбку и сделала вид, что не замечает его. Начала о чём-то крайне оживленно болтать с Пэнси, активно жестикулируя и делая вид, что ей страшно весело. Паркинсон, сперва удивившаяся внезапному возбуждению Миллисенты, быстро поняла, в чём дело и поддержала подругу весёлым и громким смехом. И намеренно принялась показывать Милли полученный на рождество золотой браслетик, чтобы у мисс Булстроуд был повод отвернуться от стены и сосредоточенно склониться над запястьем подруги. Браслетик, к слову, был действительно прехорошеньким — в виде тоненькой змейки.
— Мисс Паркинсон, — вежливо расшаркался Рабастан, как будто неожиданно выросший перед девушками. — Позволите украсть вашу спутницу на минутку?
Милли прикусила щёку изнутри, чувствуя, как на губах у неё расплывается совершенно безудержная и идиотская улыбка.
— Мистер Лестрейндж, — подчёркнуто вежливо, в тон Рабастану, проговорила Пэнси, и чуть склонила голову в знак приветствия. — Только на минутку — нам ещё нужно найти свободное купе.
— Я вам освобожу, если будет нужно, — пообещал Рабастан.
Миллисента передала подруге корзину с Амоном, который не любил шума и вёл себя беспокойно на перроне, и отошла в сторону вместе с Лестрейнджем.
Паркинсон, хотя и сгорала от любопытства, залезла-таки в вагон. А Милли, проводив подружку взглядом, приняла такой смиренный и безразличный вид, что Рабастан даже поверил бы в её холодность, если бы не видел, как исступленно минуту назад девушка кусала щеку, чтобы не улыбаться. Начать Пожиратель решил с козырей — прямо из внутреннего кармана мантии достал искусно уменьшенный букет белых роз, который в ту же секунду обрёл свои естественные размеры.
— Чтобы возвращение в школу не было столь тоскливым, — ввернул он, передавая букет Миллисенте.
Тут уж та не смогла сдержать польщённую улыбку.
— Мерлин всемогущий, неужели даже не поцелуешь меня на прощанье? — воскликнул Рабастан. — Дементоры знают, когда в следующий раз увидимся.
Милли лукаво взглянула на мужчину из-под полуопущенных ресниц, оценивая степень его раскаяния. Ничто на смуглом лице Лестрейнджа не выдавало ни малейших угрызений совести. И всё же Миллисента ничего не могла с собой поделать — слишком была рада его видеть. Она уже чувствовала, как начинает краснеть, и как румянец волной идёт от щёк к самой шее. Сердце радостно выстукивало в груди, от волнения внутри всё переворачивалось.
— Тут же народу тьма, — тихо проговорила она, прижимая к груди букет и, испытывая почти физическую потребность дотронуться до Рабастана, как бы ненароком коснулась его локтём.
Лестрейндж не удержался и, взяв Милли под локоток, чуть оттеснил к стене. Закрыл широкой спиной от множества любопытных взглядов.
— Я соскучился, — заявил он, не отпуская её руку.
Миллисента торжествующе улыбнулась. Хотя просить прощения Пожиратель явно не собирался, Милли была несказанно рада услышать, что он скучал и не злится на неё. При этом, хотя глаза её лучились любовью, делать ответных признаний Миллисента не спешила. Некоторая злопамятность была ей, к сожалению, присуща.
Лестрейндж покачал головой. Неожиданно обнаруженное в Милли упрямство не очень-то его радовало, но, к собственному удивлению, он не злился. Радость встречи и для него оказалась неожиданно сильной.
— Миллисента, надо ведь делать поправку и на ситуацию в Магической Британии, — понизив голос, заговорил Рабастан. — Все знают, насколько предана моя семья Тёмному Лорду. О нашей помолвке очень быстро узнают, и ты будешь в опасности.
— Что же со мной может случиться в Хогвартсе? — удивилась Миллисента.
— Вот именно, что в Хогвартсе осталось слишком много недобитых дружков Поттера, — с нажимом проговорил Рабастан. — Тот же Лонгботтом, к примеру.
Милли вспомнила про навозную бомбу и поёжилась. Но всё равно не верилось, что кому-то может прийти в голову серьёзно ей навредить. К тому же, она и сама была волшебницей не из последних, заканчивала уже седьмой курс. Словом, в стычке между учениками могла за себя постоять.
— Ты просто не понимаешь, насколько всё серьезно, — продолжал объяснять Лестрейндж. — К примеру, знаешь ли ты, что в Малфой-меноре содержится дочь издателя «Придиры»?
— Лавгуд? — удивилась Милли. — Зачем?
— Чтобы её полоумный папаша не печатал всякую пакость в своей газетенке, — ответил Рабастан. — А она ведь не старше тебя… Как ты не понимаешь, что я просто боюсь ставить тебя под удар?
У Миллисенты на сердце потеплело. Теперь всё представлялось ей в новом свете. Конечно же, Рабастан просто волновался о ней. Ведь, пока она в Хогвартсе, он не может быть рядом постоянно, чтобы защищать её. И мало ли, что может взбрести в голову тому же Лонгботтому и ему подобным? Серьезного вреда они скорее всего нанести не смогут, но вот подпортить жизнь Миллисенте — вполне.
— Я тоже умею держать волшебную палочку в руке! — с неожиданным пылом заявила Миллисента. — На уроках Кэрроу я делаю успехи!
— И всё же я не могу даже возможности допустить, чтобы что-то тебе угрожало, — нежно проговорил Рабастан, взглядом лаская слизеринку.
Тут поезд дал гудок. Оставшиеся на платформе ученики заторопились. Пора было прощаться. Миллисента не смогла сдержать порыва и сама сжала руку Рабастана. Не хотелось прощаться.
— Когда сможешь выйти в Хогсмид? — спросил Лестрейндж, сжимая ладошку Милли в ответ.
— Я пока не уверена. Думаю, недели через две можно будет, — проговорила Миллисента, направляясь к вагону в сопровождении Лестрейнджа.
— Две недели! И это при условии, что у тебя не будет отработок! — ахнул Рабастан. — Так и говори всем профессорам — будут назначать тебе наказания, и Рабастан Лестрейндж им самим отработки устроит, понятно?
Милли с улыбкой кивнула, хотя и не собиралась угрожать учителям.
— А весенние каникулы когда? В апреле? — наскоро допытывался Лестрейндж, замедляя шаг перед входом в вагон.
— Да, в конце апреля, — согласно кивнула Миллисента.
Теперь Рабастан ругался сам на себя за то, что не догадался подарить мисс Булстрод несчастное помолвочное колечко. Теперь, похоже, слияние душ и тел откладывалось до весны… Впрочем, День всех влюбленных — тоже прекрасный повод…
Пожиратель Смерти помог Миллисенте подняться в вагон и занёс её чемодан. Сама Милли, счастливая и гордая, несла только самое себя и букет цветов. Поезд дал следующий гудок, предвещая отправку через пару минут. Занеся все вещи и цветы в купе, Рабастан и Миллисента вышли в коридор, чтобы попрощаться.
— Пиши, — велел Рабастан, привлёк к себе Милли, и от души поцеловал.
Миллисента с чувством ответила ему и, когда Басти оторвался, ощутила пустоту. Она уже всё ему простила и теперь страстно желала вовсе не разлучаться. Проводила мужчину долгим влюбленным взглядом, теребя медальон на шее. И, вздыхая, вошла в купе.
Пэнси Паркинсон уже трансфигурировала из чего-то вазочку и, наколдовав воды, устраивала цветы Миллисенты. Показательно вздыхала, оправляя листочки и косясь на Драко.
— Такие красивые, белые, — многозначительно протянула она.
Но Малфой говорил с Крэббом и Гойлом и ничего не замечал. Пэнси покачала головой.
— Садись со мной, Миллисента, — позвала она, подвигаясь.
Поздоровавшись с друзьями, Милли опустилась рядом с Паркинсон. Сама поправила цветы в вазе, мечтательно вздохнула.
— Примирились? — поинтересовалась Пэнси.
— Да, — шепнула довольная Милли. — А вы?
Паркинсон многозначительно кивнула. Без слов было понятно, что подробности они обсудят уже наедине.
«Хогвартс-экспресс» наконец-то тронулся. Медленно набирая скорость, он устремлялся к школе. Уже с завтрашнего дня потянутся одинаковые серые будни, заполненные неустанной подготовкой к ЖАБА… С родными и любимыми можно будет лишь обмениваться письмами и пару раз в месяц видеться в Хогсмиде, да и то при условии безукоризненного поведения и хорошей учебы… Милли с ностальгией думала о том, что учиться ей остаётся какие-то полгода, а уже потом начнётся новая, взрослая и совершенно счастливая жизнь. Наверняка остаток седьмого курса пролетит, не успеет она и заметить…