***
Миллисента погрузилась в учёбу и усердно готовилась к ЖАБА. Время от времени она вспоминала про приближающийся День всех влюбленных, и на губах девушки появлялась мечтательная улыбка. Но потом реальность напоминала о себе огромными эссе и проверочными работами, и мечты приходилось выбрасывать из головы. И всё же с первых чисел февраля все, а в особенности старшекурсники, жили в предвкушении праздника. Кто-то заранее запасся в Хогсмиде красивыми открытками, кто-то делал их самостоятельно, закрываясь локтем от любопытных друзей. Девушки постреливали глазами на юношей, шушукались между собой и хихикали. Кто-то, как Блейз Забини, ничуть не смущался и с энтузиазмом одаривал прекрасный пол улыбками. Большая часть молодых людей закатывали глаза и всем своим видом показывали, что им не до глупостей. Старшекурсницы же были рады любым воздыхателям, даже с других факультетов. Каждая хотела перещеголять подруг, собрав наибольшее количество открыток и признаний. Но, вне сомнений, самый необычный поклонник завёлся у Пэнси Паркинсон. Поначалу Милли и Пэнси шутили про рыцарский поступок Долохова. Пэнси довольно хихикала, но всерьёз шуточки подружки не воспринимала. Да Миллисента и сама, по правде сказать, не могла даже мысли допустить, что к Пэнси воспылает интересом мрачный, угрюмоватый друг Рабастана… Но вот девушки стали частенько видеть Долохова в Хогсмиде. С начала учебного года там постоянно находился кто-то из молодых Пожирателей Смерти, а Долохов как опытный командир вроде как муштровал их время от времени. По крайней мере, так это объяснял Рабастан, когда Миллисента аккуратно поинтересовалась, что его старший товарищ делает в волшебной деревушке каждые выходные. Но мисс Булстроуд не могла не заметить, что всякий раз, когда они с Пэнси оказывались в поле зрения русского волшебника, его взгляд задерживался на слизеринской старосте немножечко дольше, чем следовало бы. Со временем это стало напрягать. — Опять твой дружок за нами наблюдает, — довольно ядовито сообщил Драко, когда компания слизеринцев сидела в «Трёх мётлах» в один погожий выходной денёк. Пэнси склонилась к столу, прячась за Гойлом. А Миллисента, напротив, вытянула шею и посмотрела в тот угол, где сидели Пожиратели Смерти. Четверо совсем молодых, следящих за порядком в Хогсмиде, и среди них — Долохов. Прислонился к стене и, чуть прищурившись, смотрит в их сторону. — Он вовсе не мой дружок, — прошептала Пэнси, стараясь получше спрятаться за Гойла. — Кто? — удивленно спросил Грегори, оборачиваясь. — Да сиди же ты ровно, Грег! И не вертись! — зашипела Пэнси, пиная его под столом ногой. — Долохов опять здесь. — И что с того? — пробасил Крэбб, отпивая сливочного пива. — Он же боевой командир Тёмного Лорда, тренирует тут молодняк. — Вот и я о том же, — поспешила подтвердить Милли. — До нас ему нет ровно никакого дела. — До нас, может, и нет, — согласился Драко, скрещивая руки на груди. — А вот с Пэнси у них особая душевная связь с Рождества. Паркинсон, зло сощурив глаза, села ровно и расправила плечи. Миллисента заметила, как Долохов тут же уселся расслабленней — теперь ему было отлично видно Пэнси. — Твои шутки повторяются, Драко, — заметила Паркинсон. — Какие уж тут шутки, — хмыкнул Малфой. Миллисента невольно закатила глаза. Пэнси и Драко вроде как примирились, но стоило где-то поблизости замаячить высокой фигуре Долохова, и Малфой начинал мстительно припоминать, как любезна Пэнси была с ним на званом ужине. — Это уже просто смешно, — раздраженно заметила Паркинсон. — Он мне даже не в отцы, а в деды годится, Драко. — Ну, как все мы знаем, некоторые находят в этом что-то привлекательное… — негромко протянул Малфой. Слизеринцы синхронно посмотрели на Миллисенту. — Знаешь ли, Драко, меня совершенно необязательно впутывать в ваши разборки, — резко ответила Милли, ощутив прилив раздражения. — А я согласен с Драко, — вдруг брякнул Грегори. — Вы, девушки, словно помешались на Пожирателях Смерти! Конечно, приближенные Тёмного Лорда… Герои… Я, может, тоже скоро вступлю в Пожиратели, как мой отец! Сразу же после школы. — И я, — кивнул Крэбб. — А у Драко уже есть Метка. — Дело не только в Метке, — прохладно произнесла Миллисента. — Конечно, этот шарм бывалого воина, флёр власти… — издевательски протянул Драко, впрочем, уже глядящий на Пэнси и адресующий свою речь именно ей. — И Кэрроу за пояс заткнуть может. Эффектно, да, Пэнс? Милли с замиранием сердца ждала, что же скажет подруга. Драко, видимо, очень задел тот факт, что Долохов так просто разобрался с Кэрроу, с которым он сам имел постоянные конфликты. И именно сейчас ревнивое недовольство Малфоя вылилось наружу. — Да, Драко, весьма эффектно, — проговорила Паркинсон. — Пожалуй, если ты будешь так часто напоминать мне об этом, я действительно задумаюсь, не стоит ли мне пересмотреть приоритеты… Малфой уловил волны негодования от подружки, и неожиданно улыбнулся. — Я просто шучу, Пэнси. Что ты так кипятишься? — сказал он уже совсем другим тоном. Крэбб и Гойл запоздало заулыбались, словно весь диалог и впрямь был шуткой. Милли же, как и Пэнси, не была склонна смеяться. Чтобы загладить неловкость, Драко заказал всем ещё по сливочному пиву, и вскоре маленькая словесная перепалка забылась. Пэнси специально избегала смотреть в тот угол, где сидел Долохов, и милостиво позволила Малфою сесть рядом с ней и приобнять её. За разговорами слизеринцы и не заметили, как Долохов ушёл. В общем-то, никто и не мог утверждать, что Антонин Долохов питает какой-то интерес к Пэнси Паркинсон. Он ведь ровным счётом ничего не делал. Даже не разговаривал с ней при встрече, только кивал головой в ответ на приветствие, если они сталкивались совсем уж лицом к лицу. Все подозрения Драко были беспочвенны. И всё же стоило Пэнси выйти в Хогсмид, и Антонин Долохов обязательно оказывался где-то поблизости.***
В День всех влюбленных Миллисента проснулась уже с ощущением праздника и распирающего грудь счастья. Она любила и была любима, и точно знала, что это день принесёт ей какой-нибудь невероятно романтический сюрприз. Напевая себе под нос, Миллисента долго гладила пушистое пузо урчащего Амона — хотелось и с ним поделиться любовью. Остальные девушки тоже пребывали в приподнятом настроении и вели себя не как обычно. Пэнси, к примеру, надела один из своих сексуальных комплектов под форму — Милли сама видела, как мелькнула полоска чёрных кружев под школьной юбкой. Дафна Гринграсс вдвое дольше обычного расчёсывала свои белокурые волосы и вопреки правилам оставила их распущенными. Остальные девочки тоже старались нарядиться, как могли — Марджери Уилкис надела праздничные сережки с голубыми топазами под цвет глаз, а Агнесса Селвин не удержалась и слегка подкрасила глаза. В этот день гнев Алекто Кэрроу, ненавидящая всех своих юных учениц, никого не пугал. В гостиной факультета царила особенная атмосфера. Кто-то уже получил свои валентинки и теперь смущенно хихикал. Несколько кресел были щедро припорошены розовым конфетти в виде сердечек. На удивление Миллисенты некоторые мальчики тоже решили прихорошиться — Забини, к примеру, выпендривался праздничными запонками, а Драко зачесал волосы назад и надел настолько белоснежную рубашку, что от нее глаза резало. Миллисента, видя, как большинство слизеринцев разбились на парочки, не завидовала. Она знала, что её ждёт что-нибудь куда более романтичное, чем пара валентинок и коробка конфет. — Так-так, не забывайте, что на завтрак опаздывать нельзя! — перекрикивая общий гвалт, повторяла Пэнси, вспомнившая, что является старостой. — Ваши валентинки и подарки никуда не денутся! Но сама она мёртвой хваткой сжимала розовую коробку с рюшах, в которой между конфет ручной работы притаилось послание Малфоя. Кое-как слизеринцы угомонились и отправились на завтрак. Пэнси приструнила некоторых не в меру разошедшихся младшекурсниц и, убедившись, что никто с их факультета не нарушит дисциплину, поспешила к ждавшей её Миллисенте. — Все просто с ума посходили, как будто раньше валентинок не видели, — манерно поведя плечом, заключила Пэнси. — Ты это с собой берёшь? — засмеялась Милли, касаясь коробки с конфетами. Паркинсон захихикала и быстро положила свой подарок на стол, прежде, чем выйти из гостиной. — Да, хотела поделиться радостью с профессором Кэрроу, — насмешливо заметила Пэнси. — Готова поклясться, эта старая кикимора назначит отработки каждой, кого увидит с валентинкой или подарком! Большой зал как будто утратил мрачность, ставшую привычной за последние полгода. Небо в нём было ярко-голубым, вдоль стен расставлены белые и розовые цветы. Может, в былые годы Большой зал и украшали больше, но теперь и такие элементы декора казались сказочно-яркими. Даже мрачные лица профессоров не могли испортить ученикам настроение. Алекто Кэрроу, как и ожидалось, хранила такую кислую мину, словно видела перед собой что-то на редкость омерзительное. Даже Снейпу, как обычно мрачному и презрительно косящемуся на цветы, было далеко до неё. Хотя сам завтрак тоже был разнообразнее и вкуснее, чем в другие дни, мало кто обращал внимания на еду. Каждая вторая голова крутилась в ожидании сов. Но тут директор решил взять слово и разом испортил всем настроение. — Почта требует тщательной проверки, — сообщил Снейп. — Вы получите свои послания вечером, когда профессор Кэрроу и мистер Филч осмотрят каждое письмо и посылку. Поднялся недовольный ропот. Многие ожидали приятных и, несомненно, очень личных посланий в этот день. Вовсе не хотелось, чтобы они попали в руки кому-то постороннему. — Ни у кого из руководства школы нет ни малейшего желания вчитываться в… вашу переписку, — добавил директор Снейп с непередаваемо ядовитым выражением. — Письма будут проверены исключительно на наличие магии и волшебных шифров, а посылки — на предмет запрещенных в Хогвартсе вещей. Не то чтобы это заверение хоть кого-то успокоило, но делать было нечего. Желающих поспорить с директором не нашлось. Ученики закончили завтрак и после ужина все, начиная с третьего курса, высыпали из замка и направились в Хогсмид. Миллисента спешила к воротам в первых рядах. Рабастан должен был ждать её там, как и всегда, и ей не терпелось узнать, что же возлюбленный для неё подготовил. Сама Миллисента готовилась вручить Лестрейнджу самодельную открытку с её фотографией внутри. Милли сомневалась, будет ли это выглядеть по-взрослому, но всё же махнула рукой и написала послание на свободном развороте. Оно гласило: «Отдают тебе это бумажное сердце вместе с моим собственным. Когда ждать станет невмоготу, смотри на мою фотокарточку и помни, что мы обязательно будем вместе.Навеки твоя Милли».
Получилось до тошноты романтично по вердикту Паркинсон, но Миллисента была собой довольна. Главное, что на фотографии она получилась замечательно: не слала глупые поцелуйчики и не кривлялась, но нежно улыбалась и смотрела влюбленными, ласковыми глазами. И ракурс был выбран правильно, что весьма стройнило маленькую копию Миллисенты. Теперь валентинка таилась во внутреннем кармане мантии и ждала своего часа. У ворот Хогвартса Рабастана не наблюдалось. Было только несколько молодых людей, закончивших Хогвартс год или два назад и поджидающих подружек с седьмого курса. Миллисента остановилась как вкопанная. Если Рабастан опоздал без причины, ей будет крайне тяжело не обидеться. Остальные, не замечая ухудшегося настроения Миллисенты, как ни в чём не бывало миновали ворота и хлынули в сторону Хогсмида. Только Пэнси вовремя спохватилась, что Милли отстала от их компании. — Идём с нами, Миллисента! — позвала она. — Мистер Лестрейндж без труда найдет тебя в Хогсмиде! Милли неуверенно шагнула было к друзьям, но остановилась и покачала головой. — Нет, я лучше подожду здесь, — решила она. — Уверена, Рабастан вот-вот появится. Пэнси хотела что-то сказать на этот счёт. Скорее всего про то, насколько это унизительно ждать мужчину на свидании. Но, приняв во внимание, что Драко с друзьями прислушиваются к их диалогу, не стала. — Если что, догоняй, — бросила Паркинсон и ушла, увлекаемая Драко. Миллисента поёжилась и наложила на себя согревающие чары. Получше закуталась в мантию с меховой подбивкой. Она убеждала себя, что Рабастан вот-вот явится и что свидание еще вовсе не испорчено. Лестрейндж часто мог пропасть на пару недель, но вот так пропустить встречу, когда они договаривались… Миллисента всё понимала — поручения Тёмного Лорда, рейды, дела… И всё же девушка неизменно злилась, что Рабастан не нашёл минутки, чтобы сообщить о себе. И волновалась за него, не случилось ли чего-нибудь? В этом был, пожалуй, основной минус отношений с Лестрейнджем. Сверстнику она могла бы высказать на эту тему что угодно, а Рабастану выставлять претензии было неудобно. Милли понимала, что он не по своей воле упускает возможность побыть вдвоём. Постепенно вереница учеников растаяла, и Миллисента осталась одна у ворот. Только Филч по ту сторону стоял и зябко ежился — ему надо было проверять все разрешения на выход в Хогсмид, и уйти со своего поста завхоз, видимо, не мог. «Просто чудесно, постою ещё полчаса на морозе в компании сквиба», — зло подумала Миллисента. Пошёл снег. Милли в сердцах подумала, что надо вернуться в Хогвартс. Но потом представила унылую компанию тех неудачников, что в такой день сидят в замке, и чуть не застонала. Пойти в Хогсмид одной тоже как-то позорно… Тут девушка увидела через пургу идущего к ней человека. Он был довольной крепким, кажется, и роста того же… Милли обрадовалась и, забыв про гордость, быстро зашагала ему навстречу. Каково же было её разочарование, когда девушка увидела Грегори Гойла вместо Рабастана! — Я за тобой, — сообщил тот. — Подумал, что если ты ещё торчишь тут одна, может, захочешь погреться? Попьем чаю, согреешься, — явно волнуясь, протараторил Грегори. Миллисента тоскливо посмотрела по сторонам: Рабастана всё ещё не было видно. — Да, Грег, пожалуй, это будет не лишним, — сдалась Милли. Невзирая на согревающие чары на улице было весьма свежо. Хотелось в тепло, выпить ароматного обжигающего чая. Очень мило со стороны Гойла, что он решил составить ей компанию. — Куда пойдём? — спросил Гойл. — Драко с Пэнси в «Кафе мадам Паддифут», можем пойти туда же или в «Чайный пакетик». — Не будем мешать Драко и Пэнси, — тактично заметила Миллисента. — А где Крэбб? Можем все посидеть в «Трёх Метлах». Грегори помедлил перед ответом. — Он закупается в «Сладком королевстве», обещал найти нас попозже. А в «Трёх метлах» уже такая толпа… У Милли появилось ощущение, что Гойл нарочно спровадил товарища. При таких условиях «Три метлы» были наилучшим вариантом. Там их пребывание будет выглядеть как обычная дружеская посиделка. — Мы найдем место, я уверена, — сообщила Миллисента. Гойл попытался возражать, но поняв, что Милли его раскусила, сдался и согласился на «Три метлы». Как и предполагала Миллисента, там народу было совсем немного. Чего нельзя было сказать о «Чайном пакетике Розы Ли» и «Кафе мадам Паддифут» — слизеринцы проходили мимо и она видела, что оба кафе забиты битком. В «Трёх метлах» они сели на баре и заказали по глинтвейну. Миллисента безалкогольный, Гойл — с вином. Милли тоскливо гоняла по стакану звёздочку бадьяна. Её волнение усиливалось теперь и тем, что Рабастан мог не найти её в Хогсмиде. Впрочем, не такая уж и большая эта волшебная деревушка… — Ты это, не грусти, — попытался подбодрить её Грегори. — Твой Лестрейндж наверняка занят поручением Темного Лорда или чем-то вроде того. Миллисента грустно улыбнулась. Со стороны Гойла была очень благородно её поддерживать при том, что он и сам питал к Милли некоторый интерес. — Спасибо, Грегори. Ты настоящий друг, — сказала Миллисента, как в былые времена слегка толкая Гойла плечом. — Друг, — как эхо повторил Грег. — На, тогда «дружеский» подарок. Он вытащил из-за пазухи небольшую шоколадку — в форме сердца, завёрнутую в красную фольгу, и протянул Миллисенте. — Я хотел анонимно отправить, но Снейп небось будет до пасхальных каникул нашу почту проверять, — как будто в оправдание сказал Гойл. У Милли на душе потеплело, хотя и стало неловко, что она-то ничего взамен дать не может. Не валентинку же, подготовленную для Рабатсана. — Как это мило, Грегори, — вздохнула Миллисента. — Я как раз жутко хотела сладкого. Всегда ем сладкое, когда волнуюсь. Половину шоколадки Милли всё же всучила Гойлу, хотя тот поначалу отпирался. Стрелка часов медленно приближалась к обеду. Слизеринцы заказали по куску тыквенного пирога и по сливочному пиву, а Крэбб так и не появился. Миллисента говорила с Грегори обо всём от школьных событий до новых законов Министерства. Милли старалась обходить все темы, так или иначе касающиеся Пожирателей Смерти. Но Гойл сам заговорил об этом. — Я тогда не шутил про Метку, кстати, — заявил он. — Сразу после Хогвартса приму. Милорд уже сказал об этом отцу. Ему Кэрроу доложил о моих успехах в Тёмных искусствах. — Ты достоин Метки, Грегори, — заверила друга Миллисента. — А что ты будешь делать, когда станешь Пожирателем Смерти? Я хочу сказать, что кто-то, как Малфои, важны Милорду связями. А кто-то, как Долохов, являются силой. — Хочу под командование Долохова, — выпалил Грегори. — Стану настоящим боевым магом. Не хуже, чем те же Лестрейнджи к примеру. Миллисента устало вздохнула и с мольбой взглянула на Гойла. — Тебе не надо с кем-то соревноваться, Грегори, чтобы быть хорошим волшебником и верным Пожирателем Смерти. — Надо, конечно, — недовольно буркнул Гойл. Милли опять ощутила большую неловкость. — Ты замечательный друг, Грег. Один из моих лучших друзей, — поспешила сказать она. — Но сердцу не прикажешь. Гойл старался удержать ровное выражение лица, но Миллисента заметила, как он быстро раздувает ноздри и старается не смотреть на неё. — Я просто не понимаю, почему? — наконец, не выдержал Грегори. — Он ведь старый! — Это Дамблдор был старым, а Рабастан в самом расцвете лет! — тут же парировала Миллисента. — И ведь не возраст же главное! — Но у вас даже общих интересов нет! — в отчаянии воскликнул Гойл. — А мы раньше любили ходить вместе в «Сладкое королевство» и за одну квиддичную команду мы болеем! — Тут ведь дело в интересах, а в чувствах, — аккуратно проговорила Миллисента. — Сердцу не прикажешь… — Он и свидания с тобой пропускает, — упрямо заявил Грегори. — Я бы ни за что не пропустил! Миллисента не знала, что ещё сказать или сделать, чтобы сохранить хрупкий мир и дружбу. Спорить с Грегори и рассказывать ему обо всех достоинствах Рабастана — глупо. Обижаться тоже, ведь Гойл из лучших побуждений всё это говорит. — Вероятно, были причины, — недовольно проговорила Милли. — Что же, спасибо за компанию, Грегори. Думаю, что мне пора вернуться в замок. Миллисента стала подниматься, и Гойл сконфуженно заерзал на стуле. — Ладно, закрыли тему, — извиняющимся тоном выдавил он. — Мне правда лучше вернуться, — отрезала Милли. — Не торчать же здесь целый день в ожидании чуда, не так ли? Брало зло и Гойла с его болтовней, и на Рабастана, который обрёк её на это. Миллисента не поддержала предложения Грегори проводить её в замок, сославшись на необходимость побыть одной и подумать. Шагая по заснеженной дорожке, она и правда терзалась одними и теми же мыслями: где Рабастан, всё ли с ним в порядке? В Хогвартс Милли вернулась одной из первых. Замок был непривычно пустым, а украшения в виде цветов навевали тоску. Хотелось забиться в укромный угол и дать волю слезам. Да что же это такое? Вечно ей приходится ждать, терзаться, волноваться! Конечно же, у Лестрейнджа важные дела, ему даже в упрёк ничего не поставишь! Но как же, инферналы дери, обидно! Сидя в спальне и наглаживая урчащего Амона, Миллисента уже представляла, с каким сожалением на неё станут смотреть соседки по комнате. Наверняка ведь кто-то успел заметить, что она то сидела в «Трёх Метлах» с Гойлом, то слонялась одна. Пэнси, наверняка, вернётся очень поздно — у них-то с Драко всё в порядке… Придётся в одиночестве выносить лживую жалость остальных девчочек… Вопреки ожиданиям, Паркинсон всё же вернулась вскоре после Миллисенты. И она тоже была не в самом лучшем настроении. — Драко просто невыносим! — с порога заявила она, в сердцах кидая заснеженную мантию на стул. — Можно подумать, мне больше всех надо! Надела красивое бельё, думала, он догадается организовать романтический вечер наедине… А в итоге к нам в кафе притащился Крэбб, а за ним и Гойл! Восхитительное свидание, ничего не скажешь. — Мерлин всемогущий, — присвистнула Миллисента, когда Пэнси стала переодеваться в пижаму. Паркинсон была в соблазнительном кружевном комплекте и чулочках. Видимо, у неё имелись кое-какие планы на этот день, коим не суждено было сбыться. — Постоянно я должна намекать на свидания! Я должна намекать на то, что мне нужно подарить что-нибудь на праздник! Может, мне ещё и номер в «Кабаньей голове» самой забронировать? — бушевала Паркинсон. — Складывается ощущение, что Малфою вообще ничего не нужно! — Может, его мысли просто были заняты чем-то другим? — предположила Милли. — Чем могут быть заняты мысли в День всех влюбленных? — фыркнула Пэнси. — Нет, в последний раз я делала первые шаги! Опомнившись, Паркинсон как следует всмотрелась в Миллисенту. Заметила, что глаза у подруги красные. — Что случилось, дорогая? — ахнула она, усаживаясь рядом на постель. — Неужели он так и не появился? — Был очень занят, очевидно, — деланно небрежно заявила Миллисента и передёрнула плечами. — Тёмный Лорд очень высоко ценит Рабастана, вполне мог дать ему срочное и тайное задание. Пэнси только головой покачала и цокнула языком. — Клянусь своим значком старосты, этот мир просто с ног на голову встал! — вынесла она свой вердикт. — Почему мы должны за ними бегать и переживать? Где настоящие мужчины, в конце концов? — Рабастан настоящий, — тут же возразила Миллисента. — Просто надо делать поправку на… его род деятельности. — Поправку на то, поправку на это, — раздраженно бросила Пэнси. — Если не получается встретиться, можно хотя бы цветы прислать! Ой, Милли, наверное, мистер Лестрейндж отправил тебе письмо или посылку! Но ведь всю почту сейчас досматривают! Да, точно тебе говорю, так оно и есть! Вот незадача, а ты весь день переживала! Идея Пэнси так окрылила Миллисенту, что она нервно хихикнула и заулыбалась. Теперь её недавние переживания казались очень глупыми. — Ну, конечно, он должен был мне написать! — согласилась Милли. — Просто из-за этого дурацкого досмотра письмо до меня не дошло! — Точно тебе говорю, уже завтра ты получишь романтическое послание от своего Лестрейнджа, — заверила Паркинсон. В это время в спальню вернулись остальные девушки. Лица у всех были очень радостные. Не сговариваясь, Пэнси и Милли так и просияли. Не могли же слизеринки показать кому-либо, что они чем-то опечалены! — Миллисента, тебя искал Слагхорн, — заявила Дафна Гринграсс, проходя к своей постели. — Просил зайти в кабинет директора. Миллисента переглянулась с Пэнси. Та пожала плечами. — Что ты успела натворить, Милли Булстроуд? — спросила Паркинсон голосом старосты. — Решительно ничего, — пробормотала ничего не понимающая Миллисента. — А что если… — Пэнси выразительно округлила глаза. — Милли, что ты расселась? Иди скорее, мало ли, что тебя там ждёт! Озарённая догадкой, Милли спихнула с колен Амона и, кое-как отряхнув шерсть с платья, чуть ли не бегом кинулась к двери. Конечно, директор Снейп увидел среди остальной почты послание Рабастана, и решил незамедлительно передать его Миллисенте! В конце концов, он тоже Пожиратель Смерти и должен проявлять некоторую солидарность. Путь до кабинета директора показался Миллисенте несказанно долгим, хотя она буквально пролетела его, сгорая от нетерпения. Запыхавшись, остановилась у горгульи, чтобы перевести дух. И только тут поняла, что не знает нужный пароль. К счастью, в это время из директорского кабинета вышел профессор Слагхорн. Увидев Милли, он натянуто улыбнулся и пропустил её на открывшуюся лестницу. — Вас ожидают, мисс Булстроуд, — сообщил декан. — Спасибо, сэр, — кивнула Миллисента, и зашагала вверх по ступенькам с бешено колотящимся сердцем в груди. Она ожидала застать директора Снейпа, окруженного кипами писем и посылок, но вместо этого, постучав и войдя в кабинет после разрешения, сразу же увидела Рабастана. Он стоял посреди кабинета в мантии Пожирателя Смерти, на груди поблескивала серебром маска. Лестрейндж как ни в чём не бывало улыбался во весь рот. Милли, мгновенно простив ему всё на свете, быстро подошла к мужчине. Остановилась, не дойдя какой-то шаг, только из-за того, что Снейп выразительно кашлянул. — Добрый вечер, директор, — опомнилась Миллисента, бросая на профессора растерянный взгляд. Тот только поморщился в ответ и встал из-за своего большого стола. — Я оставлю вас на непродолжительное время, — выдавил он, устало глядя на Лестрейнджа. — Спасибо за понимание, Северус, — по-свойски отозвался тот. Миллисента едва дождалась, пока Снейп нарочито медленно покинет кабинет. И с готовностью шагнула в объятия Рабастана. От него веяло морозной свежестью и почти выветрившимся запахом одеколона. Миллисента, прижимаясь к широкой груди мужчины, чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Какая же разница, где он пропадал, если сейчас обнимает её так крепко, и в то же время нежно? Если его губы осыпают поцелуями её улыбающееся лицо? — Я думала, что ты забыл про меня, — пробормотала Миллисента, откидывая головку и подставляя губы для поцелуя. — Что ты говоришь, девочка моя? — усмехнулся Рабастан, и соединил их уста долгим, требовательным поцелуем. — Я же написал, что смогу освободиться только вечером. — Всю почту задержали… Меры безопасности… — отрывисто выдавила Милли, нежась в объятиях Лестрейнджа. Всё казалось таким неважным. Почта, её томительное ожидание… А счастье распирало грудь так, что дышать становилось сложно. — Снейп совсем чокнулся, — констатировал Рабастан. — Я писал, что буду занят поручением Тёмного Лорда, но что обязательно доберусь до Хогвартса, чтобы повидать тебя. Не мог же я в такой день не увидеть мою Милли! Мисс Булстроуд совсем расплылась в улыбке, чувствуя, как большие ладони обхватывают её лицо, нежно поглаживают скулы, а губы вновь и вновь опаляют уста поцелуями. — О, я же подготовила валентинку, — вспоминала Милли, и вытащила из кармана школьной мантии картонное сердечко - на всякий случай она решила держать её при себе до конца дня. Девушка была немного смущена, отдавая валентинку Лестрейнджу. Но, увидев, как искренне тот улыбнулся, выдохнула: это не показалось ему детской ерундой. — Спасибо, Милли. Я буду носить её у сердца, — негромко проговорил Рабастан. — И у меня тоже есть подарок. Лестрейндж отступил на шаг и запустил руку во внутренний карман мантии. Миллисента нетерпеливо ждала, гадая, что он ей подготовил. Впрочем, она под конец дня так извелась, чтобы была рада просто видеть Рабастана рядом. А когда тот вытащил из-за пазухи маленькую бархатную коробочку тёмно-красного цвета, Милли потеряла дар речи. Рабастан же, серьёзный, как никогда в жизни, медленно опустился на одно колено и открыл коробочку перед Миллисентой. Но та не обратила внимания на блеск бриллиантов на кольце, потому что видела только лицо Лестрейнджа, расплывающееся из-за непрошенных слёз радости. — Миллисента Батильда Булстроуд, — проговорил мужчина важно и чинно, поблескивая весёлыми глазами. — Согласишься ли ты принять мою руку и сердце? Миллисента, которую начал пробирать идиотский счастливый смех, зажала рот руками и изо всех сил пыталась вести себя достойно. Предложение обрушилось на неё в тот момент, когда она меньше всего ждала этого, и произвело эффект Конфундуса. Способность мыслить совершенно её покинула. Наконец, девушка совладала с собой и рьяно закивала головой. — Да, конечно, да! — воскликнула она, и всхлипнула. На безымянный палец левой руки скользнул прохладный металл, и комната совсем поплыла перед глазами. Лестрейндж, кажется, смеялся, глядя на неё. Потом поднялся и опять обнял. Ему самому этот шаг дался неожиданно легко. Оказалось, что делать предложение куда как проще, чем ждать этого судьбоносного дня. Хотя, возможно, дело было в паре стаканов огневиски, которые он употребил вместе с Долоховым после рейда. В любом случае, если Милли просто одурела от счастья и вообще, кажется, не понимала, что происходит, Рабастан чувствовал небывалую уверенность в своих действиях. Прижимая к себе лепечущую что-то Миллисенту, он совершенно точно знал, что хочет всегда быть рядом с этой девушкой, хочет, чтобы она принадлежала только ему и любила его так же сильно, как в этот момент. Выловив руку Милли, до этого цепляющуюся за его мантию, Рабастан оценивающе взглянул на кольцо. Оно само приобретало нужный размер, едва касаясь пальца новоиспеченной невесты. Лестрейнджу понравилось, как кольцо сидело на безымянном пальчике Миллисенты. Как будто теперь она была связана с ним неразрывно, принадлежала ему. Это дарило неожиданное умиротворение. — Не снимай, пусть все видят, — не удержался Рабастан и поцеловал маленькую ладошку. — Но ты ведь говорил, что открытая помолвка может спровоцировать Орден Феникса или кого-то типа Лонгботтома, — проговорила Милли, к которой медленно возвращался рассудок. — Никто не посмеет, — заявил Рабастан. Милли и сама завороженно уставилась на красивый перстень, усыпанный бриллиантами так, что даже металла не было видно. Смотрелся он роскошно, не было никаких сомнений, что уж женская половина Хогвартса точно заметит её обновку в ближайшие дни. — Да, пусть все видят, — повторила Миллисента, как эхо. Теперь никто и ничто не сможет встать между ними. А если Лонгботтом или кто-либо ещё попробует её оскорбить, Миллисента покажет ему, как расправляются с обидчиками Лестрейнджи. * обрамление, которое состоит из множества мелких камней, расположенных таким образом, что ювелирное изделие кажется вымощенным ими.