Этот мир может причинить тебе боль, Он наносит глубокие раны и оставляет шрамы. (Mark Cyrus – Nothing Breaks Like a Heart)
Звук от уведомления, пришедшего на телефон Джисона, ясно проникает в его расслабленное сознание, плавно вырывает из крепких объятий Морфея и заставляет лениво потянуться к гаджету. Нащупав на тумбочке телефон, Джисон прикрывает рот одеялом, подавляя в мягкой ткани зевок, и с трудом открывает глаза, после вяло потирает их. Не сразу попадая по нужной кнопке, он снимает блокировку с телефона и смешно жмурится, пытаясь приоткрыть глаза, от слишком яркого дисплея, светящего прямо на него. «Я приду к половине восьмого», — скромно гласит сообщение. Увидев имя отправителя, Джисон резко подпрыгивает на кровати и нелепо падает на пол, неудачно приземляясь на пятую точку. Он не верит своим глазам и телефон ближе к лицу подносит, ещё несколько раз перечитывает сообщение и имя отправителя, себя за кожу сильно щипает: проверяет может ли это быть просто сном. Вскрикнув от боли, Джисон быстрее поднимается с пола и начинает беспорядочно носиться по квартире. Он впервые собирается за считанные минуты, вываливает из шкафа практически весь свой гардероб, лишь бы найти более-менее стильную одежду, но в последний момент останавливает выбор на самой обычной футболке с названием малоизвестной рок группы и надевает вчерашние, брошенные на стул, джинсы. Джисон всё поглядывает на время и проверяет не опаздывает ли он. Только старушке удаётся успешно притормозить его быстрый шаг в коридоре, заставить сесть за стол и нормально позавтракать. Пререкаться с бабушкой Хан не может, всё же слушается её и надутым шариком садится на своё излюбленное место. Пышные панкейки с клубничным джемом съедаются мгновенно, как будто парень их и не пережёвывает, не прикладывает к этому никаких сил. Бабушка ругается и ворчит, но всё же отпускает внука на работу. Главное, что он поел, и в его животике хоть что-то «болтается». Не голодный, и то хорошо. В приподнятом настроении Джисон достаточно быстро преодолевает расстояние от дома до работы и с ослепительной улыбкой бодро заходит в кафе. Он здоровается со своими друзьями и не сводит взгляд с входной двери. Всё ждёт, когда же в неё войдёт Минхо. Ему волнительно, он переживает. Хочет помочь парню, хотя бы обеспечив его стабильной работой. Хана никогда так сильно не волновала чужая жизнь, но сколько бы он не думал, его сознание и сердце подсказывали, что Минхо необходима помощь, и только он сможет это сделать. И парнишка верил своим чувствам. Прошло всего несколько дней после их случайной встречи, а он хотел уже поскорее увидеть нежные черты лица, заглянуть в темно-карие глаза и обвести хрупкую, словно стеклянная ваза, фигуру новым взглядом.***
В назначенное время, как и было указанно в отправленном наспех сообщении, Минхо оказывается на месте. Отбросив пустые сомнения, он тянет на себя ручку двери, и колокольчик начинает робко звенеть, оповещая о его приходе. Парень с некой опаской заходит в кафе, тут же сталкиваясь с заинтересованными взглядами обитающих в помещении людей, практически сразу же замечая качающегося из стороны в сторону взволнованного Джисона. На его лице, как всегда, светится такая глупая улыбка, что у Минхо складывается о нём одно единственное впечатление – парнишке явно чуждо понятие «грусть». Потерянный взгляд тревожно начинает бегать по залу, становится немного некомфортно, ощущение скованности быстро возрастает и теперь не покидает его. Минхо, не вынимая рук из карманов куртки, осторожно подходит ближе, сглатывая накопившуюся слюну и комок щекотливых нервов, пытаясь сосредоточиться только на одном человеке в этом кафе. Так намного спокойнее. — Ты пришёл! — лепечет Джисон и излучает свет, ослепляя не хуже солнца. Минхо даже хочет зажмурить глаза, но справляется с глупым желанием и скромно кивает на радостное приветствие. Стоящие практически рядом парни тихо перешёптываются, привлекая к себе внимание, и Минхо приходиться повернуться к ним и вежливо поклониться. — Привет, Минхо, — кудрявый парень первым протягивает ладонь для рукопожатия, сверкая своей улыбкой с приятными ямочками на щеках, — Я Кристофер, но ты можешь звать меня просто Крис, — Хо не составляет больших усилий ответить приветствием, и он жмёт чужую руку, поджимая губы в тонкую полоску, и скромно кивает. Находиться в незнакомой обстановке слишком неловко для него, Минхо ощущает себя словно не в своей тарелке, он чувствует пристальные взгляды на своей персоне и сильнее нервничает из-за этого, тревожно переступая с ноги на ногу. От этого сбежать хочется, но он изо всех старается справиться со своей нелюдимостью, знакомясь с невысоким парнем, имеющим острый подбородок и одетым во всё черное, который представляется Чанбином, а после обменивается дружелюбным взглядом с молчаливым и робким Сынмином. Один лишь парень с россыпью веснушек на лице стоит подальше от всех, не удосужившись сказать ни единого слова, он лишь с презрением озирает фигуру Минхо, фыркает и отворачивается показательно. — Пойдём, я покажу, где ты можешь оставить куртку, — Джисон на себя внимание обратно переключает, и Минхо послушно идёт следом за ним. Он легкой поступью движется по лестнице, наступает на новые ступени, осматривает попутно попадающие в его поле зрения странные яркие картины, напоминающие одно из течений экспрессионизма. Минхо не понимает их значение, но ничего не спрашивает у парня и молчаливо поднимается с ним на второй этаж. — Можешь оставить здесь, — парнишка открывает дверцу деревянного шкафчика кремового цвета и протягивает Минхо вешалку, на которую парень размещает немного покоцанную куртку с всё ещё порванным карманом. Минхо видит, с какой грустью за его действиями наблюдает Джисон, отчего легонько усмехается. Парень перед ним прикусывает язык, явно боясь сказать что-то глупое, а потом Минхо и вовсе читает страх в блестящих глазах. Джисон не сводит обеспокоенный взгляд с оголенного плеча хёна, а Минхо и не заметил, как тонкая ткань кофты немного сползла и открыла вид на огромный свежий синяк. — У тебя... — Хан аккуратно пальчиком в воздухе тычет на обнаруженную рану. Минхо тихо матерится, прежде чем с невозмутимым лицом поправить кофту, будто бы так и должно быть. В этом нет совершенно ничего страшного. Плевать, что его снова ударили. Он привык к этому. Джисон подвисает, как старый медленный компьютер, и думает о чём-то долго. Минхо стоять в тишине хоть и комфортно, но наблюдать, как парень строит в голове невероятные теории о его бренной жизни, не впечатляет. — Я могу сегодня приступить к работе? — подаёт он свой хриплый голос. — А? — Хан прослушивает, что ему говорит старший, и на мгновение теряется, из-за чего Минхо тяжело вздыхает. Он не любит повторять что-то дважды, но из-за растерянности Джисона приходиться задать всё тот же вопрос. — Я могу сегодня приступить к работе? — Да, конечно, — на миловидном лице появляется новая улыбка, но на этот раз более скромная, унылая, не такая искренняя, как была до этого. Она поддельная. Такую Минхо всегда видел, поэтому он и перестал доверять людям. — Пойдём, я тебе всё покажу. До открытия кафе Джисон успевает рассказать Минхо все его должностные обязанности: он показывает где расположена небольшая, но по-своему уютная кухня, объясняет куда относить грязную посуду и где забирать готовые блюда от шефа, показывает меню и разъясняет все его тонкости. В общем, проводит полный инструктаж по кафе. Хо быстро всё запоминает, включая ингредиенты, входящие в состав каждого блюда. Это не приносит ему большого труда. Память у него хорошая, когда-то он умел впечатлять её способностями окружающих людей. Благодаря этому же мастерству Ли смог закончить школу с красным дипломом и золотой медалью, которая сейчас благополучно валяется где-то в тёмной комнатке и накапливает слоями пыль. К восьми Минхо готов приступить к работе. На его бёдрах красуется тёмно-красный фартук с простым, но лаконичным логотипом кафе, а в руках небольшой блокнот и ручка. Первыми посетителями оказываются две молодые девушки. Они занимают самый дальний столик, бурно обсуждая своего преподавателя по праву. — Минхо, обслужи их, — подталкивает его Чан, отдавая в руки парня два меню, — Будь вежлив. Парень кивает, принимая во внимание наставление от самого старшего сонбэ и без особого страха подходит к столику девушек. С людьми он умеет общаться, не всегда только это охота делать. Работа заставляет. — Доброе утро, сегодня я буду вашим официантом. Меня зовут Минхо. Ознакомьтесь, пожалуйста, с нашим меню. Девушки вздрагивают, стоит им услышать хрипловатый бархатный голос официанта. Они смущаются, застенчиво прячут свои улыбки за распущенными длинными волосами и немного дрожащими руками принимают меню. Симпатичный парень с первых секунд привлекает их внимание, хоть и смотрит на них отстранённым взглядом, готовится записать заказ на чистой бумаге маленького блокнота. — Красивый, правда? — шепчет одна девушка другой, и та робко кивает. Комплимент не остаётся без внимания Хо, хотя парень делает вид, что ничего не слышал. — Можно мне, пожалуйста, суп комкук и стаканчик американо, — несмотря на странное сочетание, Хо без каких-либо комментариев записывает заказ блондинки и переводит взгляд на вторую девушку, готовясь услышать её пожелания. — А мне овощной салат и бутылочку воды, пожалуйста. — Хорошо, — Минхо вежливо кланяется, и оставляет девушек наедине за новым бурным обсуждением, обращенным теперь в его сторону, а сам направляется к Чану, озвучивать заказ. — Стакан американо, суп комкук, овощной салат и бутылка воды, — перечисляет он кудрявому блондину, пока тот вбивает данные в компьютер. — Молодец, — слышит Минхо за своей спиной звонкий голос Джисона. Он не может спутать его с другим, да и ответить тоже, поэтому никак не реагирует, собираясь просто работать дальше. Минхо достаёт бутылочку воды из холодильника, не забывая прихватить два стаканчика, и относит всё девушкам, пока в кафе раздаётся новый звон колокольчика, и заходят ещё посетители, к которым идёт в боевой готовности Джисон. Работа не кажется пыльной и тем более сложной, на первый взгляд. Минхо справляется со своими обязанностями. Он обслуживает столик за столиком, вежливо разговаривает со всеми, не допускает банальных ошибок, подаёт еду красиво, словно у него есть в этом опыт и сегодня далеко не первый его рабочий день. Джисон украдкой поглядывает, как работает новичок, радуется этому, словно маленький ребёнок, и со спокойной душой продолжает обслуживать своих клиентов. Минхо же в это время разговаривал со школьницами, принимая их заказ. Они хихикали, всё перешёптывались, ставя парня в крайне неудобное положение. Минхо выглядел невозмутимым, но постепенно громкий смех начинал раздражать. Девочки не могли угомониться и каждый раз, как только Минхо подходил к их столику или к соседнему, они некультурно выкрикивали комплименты в его сторону, от которых ему становилось противно. Минхо передёргивало раздражение, просыпалась злость, но не на них, а скорее на самого себя. Он ощущал себя продажным человеком, куклой, никому не нужной марионеткой на самом дешёвом аукционе, которую вот-вот купят. Последней каплей для его терпения стал звук затвора камеры и ослепляющая вспышка, светящая прямо ему в глаза. Минхо не выдержал. Тяжёлой походкой он подошёл к девочке, вырвал из её рук телефон и удалил свою фотографию, сделанную исподтишка. Он не отдал телефон в руки, а молча кинул его на стол и ушёл. Школьницы тут же подняли нелепый крик, начиная обвинять парня в нарушении личного пространства и плохой работе с клиентами, но Минхо не собирался извиняться, он продолжал обслуживать другие столики, не смотрел в их сторону, полностью игнорируя. Остальные посетители косились на школьниц и на самого парня, ожидая, когда разрешится возникший конфликт. Минхо и не думал принимать какие-то попытки, чтобы их успокоить. Он забил на них. Они перестали существовать для него в этом месте. Он их больше не видел. Чан, как администратор кафе, не мог оставить эту ситуацию без внимания, поэтому сам пошёл решать конфликт, предложив девочкам за счет заведения кофе и пирожные. Халявная сладость их раздобрила, и они обо всём быстро забыли. — Джисон, ты закончишь обслуживание этого столика, — грозно пробурчал Чан, проходя мимо парня. — Хорошо, — Хан кивает робко, и поворачивается в сторону Минхо, проверяя состояние парня. Его же Чан цепляет под руку и отводит подальше от взглядов других людей. — Минхо, ты не можешь так поступать, это неправильно. Они клиенты, — говорит Чан. Минхо ухмыляется на такие слова, не обращая внимания на удивлённый взгляд блондина. Он не чувствует себя виноватым. И закон о том, что «Клиент всегда прав!» для него сейчас ничего не значит. — Ты должен извиниться, — спокойно пытается убедить его Чан, но Минхо не хочет это слышать. — Я ничего им не должен, — он жёстко выплёвывает слова в лицо Чана, собираясь развернуться и приступить к дальнейшей работе, ведь посетители не могут долго ждать, только вопреки его ожиданиям в спину мгновенно прилетает заострённый клинок. — Не веди себя, как маленький ребёнок. Хо замирает. Он не ребёнок. Слишком давно он перестал быть глупым и несмышлёным мальчиком. Он ненавидит это сравнение, от которого кулаки резко сжимаются, а ногти врезаются в кожу. Минхо ничего не чувствует пару секунд, пока его тело резко не одолевает паралич вперемешку с жутким ощущением беспомощности. Его окутывает былая тьма, мёртвой хваткой вцепляясь в душу, и вытягивая из него все жизненные силы, всю энергию. И беспощадные мысли грызут изнутри, коконом вцепляясь в парня. Они уничтожают всё, впуская пелену в свои сети, позволяя ей перекрыть перед глазами четкую картинку заведения. Собственное тело вгоняет Минхо в состояние постоянной никчёмности. Он теряет воздух, не может сделать вдох, сильнее прокалывает руки, до крови, до мелких ссадин, пытаясь вернуть власть над собственным телом. Ничего не выходит. На ватных ногах, не слыша и не замечая никого и ничего вокруг, через всю невыносимую скручивающуюся боль, он движется к ним. Глаза на мокром месте, но не от стыда и чувства вины, а от собственной бесполезности и беспомощности. Он всё еще слабый перед людьми. Слишком слабый. — Я хотел бы принести вам свои извинения, — девушки смотрят странно, но Минхо не видит этого. Он со скрипом зубов, до побеления костяшек сжимая края фартука, кланяется в девяносто градусов, — Простите меня за такое поведение, — школьницы в ступор впадают, говорят, что всё хорошо, и Хо сбегает. Ему плохо, его разъедает внутри. Он каждой клеточкой чувствует всю свою ничтожность. — Минхо-хён, всё хорошо? — горячая рука пламенем охватывает старшего, и он шатается, не пытаясь из неё вырваться, наоборот второй вцепляется, глотая ртом приторный воздух, — Хён? — Воды... — голос настолько охрипший, что Джисон вздрагивает, не узнав его, но за бутылочкой воды в холодильник тянется, открывает её и отдаёт в руки старшего. Они дрожат, как ненормальные, и вода разливается на пол. Минхо губами присасывается к горлышку, сглатывает холодную воду с мучительной жаждой, что его кадык двигается чересчур быстро, и вода скатывается струями, попадает под одежду, обжигает всё тело своими мокрыми дорожками. Джисон пугается, смотрит на Минхо, а его сердце готово разорваться. Парню перед ним явно плохо, у него или паника, или какой-то приступ, в этом Сон не разбирается. Осушив бутылку, Минхо облокачивается на свои колени, приводит дыхание более или менее в порядок и открывает глаза. Он видит перед собой взволнованного Джисона с густыми нахмуренными бровями, ползущими в разные стороны от возникшего страха за чужого человека. — Спасибо, — слова благодарности Минхо шепчет слишком безразлично и мгновенно поднимается на ослабевших ногах. Он выкидывает бутылку в мусорное ведро, и, словно ничего и не было, уходит обратно работать в зал, оставляя вросшего в пол Джисона смотреть на удаляющуюся сгорбившуюся спину старшего, и не неосознанно заставляя переживать того о своём состоянии.***
Рабочий день подходит к концу, посетители потихоньку уходят, Джисон закрывает за ними дверь, и все парни приступают к молчаливой ежедневной уборке. Хан взгляд с Минхо не сводит, то и дело проверяет его состояние. Он беспокоится. Всё, что касается Минхо, его волнует, хоть он и не понимает почему так получается. Джисон не может просто это игнорировать и даже думает, что, возможно, эта работа не для хёна. — Минхо-хён? — обращается он к парню, получая от него немой вопрос, — Ты останешься работать здесь? — Минхо молча кивает и возвращается протирать столики. Джисону вроде бы спокойно становится, но в тоже время он чересчур боится за него. Не будет ли это для него опасностью? Для его состояния? Закончив с уборкой, Чан предлагает немного задержаться в кафе и пообщаться друг с другом, да и стоит отметить прибавление в коллективе, вот только у Джисона на этот счёт плохое предчувствие.***
Парни сдвинули несколько столов вместе, расставили блюда, которые у них благополучно остались приготовленными, и Крис сделал для каждого из ребят по стаканчику горячего кофе. После этого они могли удобно сесть и поговорить. Начинать знакомство было неловко. — Минхо, какого ты года рождения? — задал банальный вопрос Чан, хотя возраст узнать было необходимо. В Корее к уважению и вежливости к старшим всегда подходили ответственно, поэтому иерархию в кафе стоило пересмотреть в связи с незапланированным прибавлением новичка в их небольшой команде. — 98-го, — ответил парень, и сделал глоток горячего кофе. Это не тот же кофе, что обычно Минхо пьёт в круглосуточных магазинчиках. Он приятный на вкус. — Я 97-го, и, похоже, я твой хён, — и Чан улыбнулся, получив в ответ скромный кивок от нового знакомого. Разговор шёл медленно, постепенно набирая обороты. Ребята не накидывались на Минхо с бессмысленными вопросами. Не старались поставить его в неловкое положение. В основном говорили Чан и Чанбин, бурно обсуждая бытовые мелочи, и надрывисто смеялись над собственным глупым поведением, заряжая остальных парней огоньком счастья. Только один Минхо чувствовал себя крайне неуютно в новой компании шумных парней и скорее хотел покинуть заведение, бурлящее веселой жизнью, далёкое от его ментального состояния. Преодолевая сковывающее стеснение, он старался не подавать виду неприятным ощущениям растерянности и хоть немного, но пытался вникнуть в суть громко звенящего в ушных перепонках непрекращающегося разговора. Ребята начали шутить, входя в новый кураж, и рассказывали смешные истории, произошедшие с ними однажды. Одна из них показалась Хо даже забавной, поэтому он легонько улыбнулся, отпивая остывший напиток. Но появление мимолетной эмоции на его лице никто не заметил. — Хотите анекдот расскажу? — встрепенулся Феликс, привлекая внимание смеющихся парней к своей персоне низким басом. Обстановка была очень дружелюбная, и он решил воспользоваться шансом. Джисону в ту же секунду стало тревожно. Он вжался в стул, боясь, что может ляпнуть парень, и взгляд с него не мог отвести, умоляющее смотрел на друга с отчаянным призывом не говорить ничего, что могло бы хоть как-то задеть Минхо. Феликс этого не увидел. — Слушайте, — парень складывает правую руку в жесте, имитируя телефон и подносит к уху, — Вас приветствует служба помощи при суициде. К сожалению, все операторы заняты. Повесите немного... Тишина. Никто и слова сказать не решается. Один Феликс довольно улыбается, стаскивает с тарелки виноградинку, закидывает её в рот и жуёт, удовлетворённый своей проделкой. У Джисона сердце останавливается. Оно больше не бьётся, он его не слышит, как и собственное дыхание. Боится на Минхо посмотреть и взгляд в пол тупит, разглядывая ножку стола. Стыдно. — Пойду свежим воздухом подышу, — Минхо прерывает давящую тишину приглушённым голосом и поднимается из-за стола. Он забирает свою куртку со второго этажа и выходит на улицу. И только когда входная дверь закрывается, парни все разом тяжело выдыхают. — Зачем ты это сказал? — раздражённо спрашивает Джисон и тоже поднимается, сверля разъярённым взглядом Феликса, — Помолчать не мог?! — Прости, не удержался, — парень смеётся, а у Джисона венки на лице пульсируют от негодования. — Так нельзя! — шипит Хан. Он бежит, как можно скорее, за своей курткой, на улицу спеша, надеясь, что Минхо всё же не ушёл. Со звоном колокольчика, Джисон выбегает из кафе. Он нелепо поскальзывается на тонкой льдинке и чуть не падает, но крепкая рука успевает схватить его и удержать на месте. — Спасибо, — благодарит Джисон скромно. Посмотреть на хёна не может. Стыдно, очень стыдно. Минхо отпускает чужую руку и продолжает вдыхать губительный для своего здоровья никотин в лёгкие. — Ты куришь? — осторожно спрашивает Джисон, пряча руки в карманах куртки. — Как видишь, — Хо не груб и не холоден. Он даже не обиделся. На Хана у него нет никаких обид. Он не виноват, — Сигареты помогают успокоиться. У Минхо бархатный голос, который пленит Джисона и привлекает к себе всё внимание, отчего парень осторожно поднимает голову и неотрывно смотрит на профиль старшего. Минхо красивый. Хан не сразу это заметил. Его длинные ресницы немного замёрзли, покрылись инеем, алые потрескавшиеся губы обхватывали сигарету, и изо рта выходил едкий дым, но он Хана не отталкивал, наоборот, завораживал. Джисон ничего не хотел говорить, просто смотрел, как парень рядом с ним медленно курит. Минхо напоминал самую настоящую живую скульптуру с небольшими изъянами на лице и мелкими шрамами, означающими что-то своё, личное. Рядом с ним стоял, и правда, красивый человек, который с лёгкостью мог бы быть айдолом, актёром или моделью. Минхо бы подошла такая роль. У него густые брови, аккуратный прямой нос с еле заметной родинкой на кончике, до которой так и хотелось почему-то дотронуться. «А какие же у него красивые глаза», — думает Джисон, поглядывая, как содрогаются замёрзшие ресницы. Да, глаза тёмно-карие, но в них Хан отчётливо видит потухший блеск, тонкую, еле заметную тягу к жизни и вселенную, покрытую завесой мрачных тайн, наполненных жгучей болью. Вселенную, принадлежащую только Минхо. Джисон желает узнать её. Сколько бы он не смотрел на хёна, чувство вины сжигало парня изнутри. — Прости, пожалуйста, Феликса, — бормочет невнятно Джисон. Минхо никак не реагирует на извинение, лишь сигарету выкидывает на землю, придавливает её носком кроссовка и покрасневшие руки в карманах куртки прячет. — Мне жаль, — слышится тихое со стороны. Джисон продолжает смотреть на Минхо, но по его выражению лица понять что-то сложно. Оно ничего не выражает: безэмоциональное, словно не живое. Минхо, на самом деле, смотрит в пустоту, прогоняет в голове этот долбанный анекдот и вспоминает не самый лучший момент из своей бренной жизни. Возможно, если бы рядом с ним не стоял сейчас Джисон, он бы без особых сомнений прыгнул под колёса мчащейся машины, лишь бы по его телу проехались и разбили всмятку. — Ты..., — но чужой взволнованный голос парнишки отгоняет все мысли. Джисон нервничает, и его трясёт. Не от холода, а от состояния опустошенности. Он растерян, собирается извиняться и извиняться перед парнем, винит себя за то, что вообще рассказал ребятам, как увидел Минхо на крыше здания, и язык прикусывает. Он должен был промолчать. Его маленькое тело охватывает чувство неуверенности в самом себе, и Джисону кажется, что всё то, что он сделал — это полнейший бред, и кроме новой порции боли, он никак не помог старшему. — Ты продолжишь здесь работать? — Джисон язык себе откусить хочет за вырвавшиеся изо рта вопрос и по лбу себя мгновенно мысленно бьёт. «Зачем я вообще это спросил?». Это глупо, нелепо и безрассудно. Страх охватывает, а молчание медленно убивает. — Да, – срывается еле слышно с искусанных губ. Больше они не разговаривают и даже парой слов не перекидываются, тихо расходятся. По своим домам.***
Придя домой и кинув вещи на кровать, Джисон первым делом включает телефон и открывает самый скудный диалог в его памяти. Строчит сообщение и тут же удаляет. Снова пишет и снова удаляет. Его посещают различные сомнения: «А вдруг меня отругают?», «Не слишком ли я надоедливый?» и «Будут ли рады моему сообщению?». Он всё ещё чувствует вину перед Минхо и проклинает Феликса за неумение держать длинный язык за зубами. «Спокойной ночи, Минхо-хён. Увидимся завтра на работе». «Слишком банально», – пролетает мысль в голове, но всё же Джисон нажимает на значок «отправить» и скорее убегает в душ, оставляя телефон одиноко лежать на кровати. Смартфон мгновенно вибрирует, но Джисон этого не слышит. Он громко поёт в душе любимую песню, отодвигает на второй план все переживания и отключает своё сознание от всего на свете. Проводит под горячими струями воды дольше времени чем положено, окончательно расслабляя все затвердевшие мышцы, и смывает накопившуюся усталость за день. После приятных водных процедур Джисон, не торопясь, обтирается мягким полотенцем, удаляет с тела свежие капельки тёплой водички и одевается в домашнюю чистую одежду, пропитавшуюся кондиционером для белья, и наносит на лицо крем от воспалений. Хоть он и парень, за кожей, усыпанной парочкой прыщиков, вызванных стрессом, ухаживает тщательно, и часто стесняется этих самых прыщиков, залепливая их лечебными пластырями. Он возвращается в комнату и первым делом проверяет телефон на наличие новых сообщений, но единственное, что видит — его сообщение прочитано, а ответа снова нет. Минхо благополучно успел удалить своё сообщение, написанное в нелепом порыве, а Джисон так и не узнает, что ему что-то ответили. ________ Суп Комкук — одно из блюд корейской кухни, разновидность супов. Готовится из говядины: рёбер, хвоста, корейки, головы и костей продолжительным вывариванием на медленном огне. Бульон комкука имеет молочно-белый цвет и насыщенный вкус.