Тридцать один день

      Два мира слились воедино. Мир дешевой второсортной похоти и мир шика, глянца и хороших манер. И все это в одном лице незваного гостя, в виде мужчины за сорок по имени Бартоломью. Это все, что мне известно об этой личности, помимо того, что он — самый настоящий кусок высококлассного дерьма. И его член значительно уступает в размерах и качестве достоинству Майкла.       Понимая, что я начала сравнивать настолько интимные аспекты двух мужчин, которые встретятся против моего желания, я начала потеть. Чувствовала, как вместе с каплями из моего тела вытекает вся уверенность. Упорно смахивая соленые дорожки с висков, пока шла по узкой тропе до входной двери, я и не заметила, как преодолела путь от машины до своих друзей. Пришлось поднять глаза, одарить всех натянутой улыбкой, всячески стараясь избегать взглядом Барта.       — Всем привет, — обняв Монику и Сэма, мне все-таки пришлось взглянуть и на нежеланного гостя. Всеми силами пытаясь делать вид, что не знакома с ним.       Мое тело до сих пор помнило его пальцы. С какой невероятной силой они впивались в мою нежную кожу, и после очередной рабочей смены под его боком мне приходилось всеми возможными способами скрывать оставшиеся следы. Помнило, как одним дождливым вечером он поджидал меня у служебного выхода и дождался. Отымел в запотевшей телефонной будке, в момент моих попыток отбиться — выбил плечо. И всю ночь мне пришлось провести в больнице в ожидании, когда бесплатная медицина снизойдет до моей падшей задницы. Впечатлений было слишком много, и они напомнили мне о себе в полной мере. Вышли из темени, встрепенулись, скидывая с себя несколько слоев пыли, и заулыбались похлеще клоунских масок. Намереваясь сломать мою, совсем недавно окрепшую, психику.       — А Это Бартоломью, наш новый сосед. Только что к нам зашел познакомиться, — Мони указала ладонью на гостя, во всех своих манерах детей солнца радушно заулыбавшись. Мне захотелось хлопнуть ее хорошенько по кудрявой рыжей макушке за такое неподходящее выражение лица в настолько плачевной ситуации.       — Мне кажется, что мы уже встречались где-то? — гаденькая улыбка натянулась на чуть морщинистом и до ужаса противном мне лице. Я вся мелко задрожала и лишь кинула взгляд на его протянутую для рукопожатия ладонь, а после оглянулась по сторонам в поисках защиты, которая отсутствовала. Скрестила руки на груди, театрально не поддерживая вежливый жест.       Майкл остался сидеть в машине в связи с незапланированным появлением гостя, который был бы лишним из-за присвоенного певцу временного статуса инкогнито. Вглядевшись в затонированное стекло, за которым не было видно Джексона, я съежилась сильнее. Возненавидела его за отсутствие рядом, хоть и понимала, что все происходящее — лишь моя головная боль. Но с ним рядом было бы в разы легче ее перетерпеть.       Обернувшись к непонимающим лицам, я попыталась улыбнуться в ответ.       — Да… вполне возможно и виделись… Мир, как говорится, круглый. — Пожав плечами, я схватила за руку Монику и дернула ее в сторону от собравшейся компании.       — Я же говорила — чтобы никаких гостей!       Хозяйка дома излучала абсолютное негодование. Озиралась на стоявших неподалеку мужчин, пытаясь найти оправдание. Но я понимала, что вины никакой на местной чете нет, виновата лишь я в своем злоупотреблении внешними данными от природы в денежной плоскости.       — Джесс, я…       — Нет, прости. Просто надо спровадить его, Майкла никто не должен видеть.       Но стоило мне обернуться, как в очередной раз ощутила пронизывающую насквозь мое тело стрелу, с ядом на самом острие, который начал молниеносно просачиваться вдоль вен в каждую клетку моего организма. Застыла на месте. Майкл со Стивом стояли уже на крыльце и пожимали руки другим мужчинам с заметным воодушевлением. Похоже, что Барт, в силу своей постоянной деградации, даже не узнал звезду мирового масштаба. И я готова была сбежать, раз никто не обращал на меня внимания, пока певец не обернулся и не поманил меня мягким движением ладони. Словно магнитом, я поддалась, сразу оказываясь в объятии его руки. Он прижал меня к своему боку за талию, всеми фибрами излучая свои безукоризненные права на меня, будто ощущал от извращенца напротив угрозу в мою сторону и желал защитить. Я чувствовала, как он укрыл меня своей аурой, ограждая от всего вокруг, оставляя меня лишь себе. И я не была против. Мне нравилось впервые стоять к нему настолько близко, ощущать щекой прохладную ткань его замшевой куртки, краем глаза замечать движения его головы над моей, и все это на виду у людей! Кажется, я стеснялась больше, чем он. Майкл был абсолютно спокоен и сдержан.       Обычное человеческое тепло было мне чуждо. Я читала о нем в книгах, видела такие чудотворные моменты в фильмах, но даже и не подозревала, насколько мне его не хватало! И насколько я не была с ним знакома. Растворилась в нем, теряя связь с реальностью окончательно. Прижавшись лбом к куртке Майкла, я прикрыла глаза и, кажется, впервые за всю свою жизнь осилила полноценный вздох. В порабощающем спокойствии было плевать на все, что происходило рядом.       Мотылек видел все предостерегающие об опасности знаки, но продолжал лететь. Он впервые увидел настолько сказочный свет и решил постичь его ценой всего, что имел, зная о последствиях. И мотылек сел на огонь.       — Малышка, все нормально?       Шепот вырвал меня из раздумий, а холодные пальцы на подбородке заставили открыть глаза. Я покосилась в сторону ребят — Барта уже не было, друзья скрылись в доме, оставив дверь открытой. Даже не заметила изменения в численности, забывшись полностью во внимании Майкла. Подняв глаза на мужчину, который так участливо и взволнованно смотрел на меня, я задохнулась. На секунду мне показалось, что в его взгляде прошелся холод, возникший из-за его догадок на мой счет. Я стала слишком мнительной.       — Просто… голова закружилась, все хорошо.       Совсем неожиданно для меня Майкл наклонился и мягко коснулся моих губ своими. Прямо на улице. На открытом пространстве. Предоставляя шанс любому зеваке запечатлеть настолько дорогостоящий момент. Под натиском непонятных мне инстинктов, я подалась назад, но Джексон не дал мне отстраниться. Теперь он заставлял меня привыкать к проявлению чувств, вновь самостоятельно, без моего согласия, поменяв наши роли местами. Он легко обнял мою верхнюю губу своими и спустя мгновение отпустил.       — Ты ведь знакома с тем мужчиной, да? — прошептал певец, не позволяя мне отвернуть голову. — Он обижал тебя? Я заметил твой испуг.       После этих вопросов я поняла, зачем мужчина пренебрег своей тайной местонахождения и вышел из машины. Если бы не реальные причины моего страха, то я была бы польщена его участием.       — Не засоряй свою голову, это только мои проблемы.       — Теперь и мои.       Я резко уставилась в его глаза, что источали бешеную уверенность в сказанном. Сметая с пути все мои, заученные заранее, отказы.       — Ребят, долго еще будете задницы морозить? Мон нас на куски порвет, если лазанья льдом покроется.       Я заторопилась в дом, но Майкл резко поймал меня за руку и заставил к нему обернуться. Этот ангел, сбежавший из ада, растер в порошок все мои планы побега.       — Мы еще не договорили. У меня много к тебе вопросов, — это прозвучало, как приговор.       Хаотично начали виться в моей голове все возможные вопросы, что мог задать в последствии певец, и все возможные варианты ответов, которые могли бы спасти мою задницу от раскрытия истинных мотивов моего нахождения в мире Джексона. Но моя фантазия истощилась максимально. Детский смех со второго этажа не успокаивал меня своей непосредственностью, как было всегда со мной в этом месте; антураж обычного среднестатистического дома не навевал больше должного уюта; наличие близких друзей на расстоянии вытянутой руки не абстрагировало от проблем. Впервые в этих стенах я чувствовала себя запертой в клетке, один только шаг за ее пределы — и вся моя счастливая жизнь, что длилась уже целых три недели, могла разрушиться одним только каверзным вопросом. Я решила отодвинуть момент истины максимально.       С лестницы послышался топот нескольких ножек вперемешку с ярким смехом, и я обернулась, остановившись по пути к обеденному столу. Со второго этажа скопом сбежали все четверо ребят, стараясь обогнать друг друга, и сразу же облепили меня со всех сторон. Вытягивая из меня все тягостные думы разом, затмевая все неприятные мысли своими улыбками.       — Джессика! Ты приехала!       — Привет, мелкие, полегче… — рассмеявшись в унисон, я попыталась остаться стоять на месте, пока те крепко меня обнимали за талию. — Я вам тут гостя привела, не обижайте его.       Глаза детей уставились на сконфуженного Майкла рядом, который моментально преобразился. Мужчина отпустил от себя неприятные подозрения, ласково разглядывая ребят.       Шестилетние близнецы, Марта и Эшли, четырехлетний Бен, и десятилетний Мэттью заинтересовались гостем и не дали толком пообедать, задавая наимилейшие вопросы и, стоило матери отпустить детей из-за стола, тут же увели певца наверх в свои комнаты что-то показывать. Стоило всем исчезнуть с моего обозрения, как я не сдержалась и вытащила с верхних кухонных полок бутылку вина. Налила в стакан и сделала несколько глотков из бутылки, решив, что трехсот миллилитров мне будет катастрофически мало.       Предвкушение прекрасного уикенда было испепелено полностью. Майкл, не изменяя своему стилю, возился с детьми, насколько я смогла понять по приглушенным голосам со второго этажа — играл с ними в настольные игры. Часть дома выше по лестнице олицетворяла полнейшее счастливое безумство, пока я сидела на кухне с открытой бутылкой вина и нещадно себя мучила поисками ответов на будущие вопросы. При всем моем отличном воображении, в качестве ответов передо мной лежал абсолютно пустой лист, ослепляющий своей белизной. Силу моего испуга было невозможно описать никакой выдуманной причиной, кроме реальной. Барт не мог при всем желании казаться моим бывшим, не мог быть надоедливым бывшим ухажером — его гаденькая улыбка с подоплекой была явно вызвана не этим. И только слепой смог бы поверить в такие нелепые объяснения. Я стала заложницей своего покушения на чистоту не принадлежавшего мне мира.       Возможность находиться дальше с Майклом балансировала на краю пропасти. Один слабый поток ветра в лицо — наступит конец сказки для шлюхи-Золушки.       Просидев в одиночестве несколько часов за разглядыванием дешевого антуража кухни и стоявших на полке семейных счастливых фотографий, я пошла наверх в уборную. Дверь была приоткрыта, и я, без зазрения совести, схватилась за влажную ручку и зашла внутрь. Как раз в тот самый момент, когда Майкл наспех закрыл дверцу шкафчика, что висел над раковиной. Замерла. Вглядывалась в напряженный профиль артиста, который стоял неподвижно, чего-то ожидая.       Открыв зеркальную дверцу в любопытстве — за чем я застала Майкла — мое тело окаменело. На глаза попались баночки с обезболивающими подруги, которые ей прописали после не совсем удачных родов.       — Зачем они тебе?       Я знала, что он лишь посмотрел. Но меня волновала не возможность их употребления, а причина. Взглянув снова на профиль Джексона, мимо моих глаз не прошло напряжение его желваков, тот стискивал зубы и расслаблял в непонятном мне ритме.       — Майкл… — шепотом позвала я и положила ладонь на его плечо. Тот опустил голову. — Скажи мне. Если что-то болит, давай вместе подумаем, чем можно заменить таблетки.       Усевшись на свободный край единственной тумбы, в творческом беспорядке заставленной банными принадлежностями и игрушками, я потянула мужчину за ладонь к себе, пока тот не встал между моих разведенных колен.       — Ушибся немного… Рубцы ноют, — ответил неохотно мужчина, пристыженно.       — Можно мне посмотреть?       Мне рассказывали об инциденте в момент съемок рекламы газировки, которую я на дух не переносила, но я не могла осмелиться попросить предоставить на обозрение весь фронт проблемы. И вырвался этот вопрос слишком неожиданно даже для меня. Я не считала себя достойной такого доверия, но Майкл повернулся ко мне спиной, снял шляпу и резинку с волос. Все так же молча развел волосы в стороны и слегка наклонился ко мне, открывшимся видом вырвав из меня болезненный вздох. Правильно я делала, что не просила раньше, это зрелище было даже для меня ужасным. Стянутая кожа до заживших рубцов, казалось, вот-вот порвется. Я испугалась того, какие эмоции это вызывало в самом обладателе. Прикрыв рот ладонью, всеми силами сдерживая очередные вздохи, искренне старалась взять себя в руки и поспособствовать успокоением высыханию образовавшейся на глазах влаги.       — Сейчас придумаем что-нибудь… — мой голос дрожал. Через силу оторвав глаза от этого кошмара, я стала озираться по сторонам и наткнулась на небольшое полотенце. Не вставая с тумбы, дотянулась до крана сбоку и намочила ледяной водой банную вещь. Стала мягко прикладывать ее к шрамам, искренне не понимая, как с ними себя вести — болят они от прикосновений или нет? Поможет ли вообще такая идиотская попытка убавить боль? Я вообще не знала никаких норм поведения в такой ситуации, ощущала себя влюбленной дурочкой с отсутствием мозгов.       Ладонь задрожала, и я убрала ее, откидывая тряпку в сторону. Закрыла лицо руками. Сколько еще вот таких отвратительных шрамов у мужчины с самой невинной душой на свете? Телесных и душевных? Как он мог оставаться таким милым и продолжать любить людей?       Как я могла так нагло врать и обманом влезать в его жизнь?       — Эй, перестань… Ну, Джесс, в самом деле… — он водил ладонями по моим рукам в попытке подбодрить и успокоить, но я не могла открыть своего лица. Ощущала, что оно все в слезах и соплях, я в очередной раз сама создаю лишние вопросы, на которые никак не хотела отвечать.       За всю мою жизнь Майкл — единственный человек, который заставил мою совесть проснуться, ужаснуться и истошно заорать из-за того беспорядка, что я с собой устроила.       Оторвав от себя ладони я резко обняла ими лицо мужчины, притягивая его рывком к себе и тут же впиваясь в его губы требовательным поцелуем. Глубоким и жадным, словно у меня такая возможность была последней. А Майкл словно и ждал этого, сразу отвечая и перехватывая инициативу на себя, крепко обхватив меня руками в объятии. Разорвав поцелуй, я выдохнула в его приоткрытые влажные губы, прижимаясь к его лбу своим и скользнув пальцами по четким скулам.       — Я хочу тебя, — прошептала и открыла глаза, касаясь взгляда мужчины своим в просьбе. Мы еще ни разу не произносили вслух настолько откровенные вещи, и с непривычки Майкл видоизменился, стал выглядеть настолько отчаянно сексуальным, что сразу говорило об одном — он ждал этого.       Мы замерли. Не разрывали близкого зрительного контакта, тяжело дыша. Не убирая рук друг от друга, словно это могло повлечь за собой что-то смертельно непоправимое. Мы оба что-то искали в глазах напротив и никак не могли найти, копошась в наших замусоренных мирах, руками разбирая завалы.       — Ты с самого начала ведь экспериментировал на мне, так? И что в итоге, эксперимент прошел удачно? — вырвалось из-за его нещадных поисков в моем подсознании, я их ощущала физически.       — Он вышел из-под контроля, — тихо ответил Майкл и облизал свои пересохшие губы, оторвавшись от игры в гляделки. Кинул взгляд в пол, обдумывая что-то, и снова поднял его, на этот раз в полнейшей решимости. — Теперь я стал мышью.       Он снова облизал свои губы. Его старания выдавить из себя продолжение были видны невооруженным глазом. Мужчина щипцами что-то пытался вытянуть, и, судя по возникшему напряжению, это будущее признание не сулило нам обоим ничего хорошего.       — Я люблю тебя.       Как гром среди ясного неба. Секундная вспышка молнии, вонзившаяся в деревянную крышу моего обедневшего сарая, который сразу же загорелся. И я не могла его потушить. Майкл сломал абсолютно всю надежду на менее травматичный исход как для себя, так и для меня.       Его лицо озарила неуверенная полуулыбка, и мужчина снова опустил голову, видимо, не надеясь на взаимность и чувствуя себя из-за этого идиотом. Не подозревая, насколько сильно и насколько давно я смаковала те же самые чувства к нему. Настолько долго, что они начали разлагаться и приносить мне существенную боль, въедались в мою кожу, становились одним целым со всем моим телом и умоляли о своем разоблачении. Но я не считала себя достойной, посему и позволяла им продолжать меня разрушать изнутри, морально и физически.       Молчание с моей стороны длилось неприлично долго. Я это понимала. Впивалась взглядом в Майкла, искренне рассчитывая хотя бы на один намек, что он пошутил. Со своими эмоциями я бы справилась, но он взвалил на меня невыносимую ношу этим признанием… для которого я ничего толком и не делала.       — Майкл… прости, — прошептала я и покачала головой, опуская глаза на свои руки. Это было отправной точкой к нашему прощанию. Джексон, сам того не подозревая, закончил наше знакомство раньше приписанной даты. Я не могла больше смотреть на него, но чувствовала, как он упорно изучает меня.       — Кто этот Барт?       Прикрыв рот ладонью, я попыталась сдержать новый поток слез. Майкл начал спускать мою тощую задницу с лестницы аккуратно выстроенной уверенности в себе. Выстроенной сказки, которую я сама выдумала и не хотела с ее страниц уходить.       Майкл уперся ладонями в тумбу по обе стороны от меня, перекрывая путь побега. Скотина, чувствовал, что я хочу сбежать.       — Ты ведь никакая не медсестра, верно?       Ущемленное чувство достоинства закричало в Джексоне. Я приготовилась ко всем вопросам, которые и избегала.       — Майкл… — умоляюще заныла я и закрыла глаза, задрожав всем телом.       — Объясни мне, какого черта происходит? Зачем ты хвостом вилась постоянно вокруг меня?       Каждое его слово, пропитанное гневом, ломало. Разрушало созданную заранее броню на подобный случай, усердно вырывало кирпичи из стены, за которой я скрывала все это время правду. Три недели я надеялась избежать подобного исхода, но готовилась к нему. А когда все началось, то осознала - насколько я не дееспособна в делах сердечных, насколько скупа на внутреннюю силу и насколько я, все-таки, девочка. Независимая и падшая, но чисто женская натура завопила о своем наличии и о той надежде на любовь, которая всем женщинам присуща. Я понимала, что разломала все сама еще в тот день, когда согласилась на эту авантюру, когда подписала бумаги с рук Бичи и пела дифирамбы своей умственной несостоятельности, сама того не ведая. А Майкл помогал стенам моего рассудка растереть самих себя в пыль, проверяя выносливость моей выдержки. Но выдержки не осталось. Меня тыкали носом в мое же дерьмо.       Я уперлась ладонями в его грудь, слабо пытаясь оттолкнуть от себя, в мольбе прекратить. Он был слишком близко, источал абсолютное зло в мою сторону, я боялась не выдержать и сдохнуть на месте от ненависти к себе, с которой встретилась лицом к лицу. Никчемный сарай на моих глазах исчезал в убивающих языках пламени. Но Джексон оставался на месте, мои потуги были напрасны в попытке отодвинуть скалу.       Дверь резко отворилась и мы оба посмотрели на Монику, удивленную нашим нахождением здесь.       — Выйди, пожалуйста.       От стали в голосе Майкла девушка попятилась назад, но я успела воспользоваться моментом. Резко оттолкнула одну его руку, спрыгнула с тумбы и со всех ног убежала от своего позора. Лучше я прослыву ссыкухой, чем разоблачу свой истинный статус шлюхи.       Так преждевременно закончилась моя месячная подработка.