Не чужие люди

       — Вам ещё не надоело меня ловить? — Обито стоял на ветви крупного дерева, прислонившись к его стволу и осматривал Какаши и Итачи, что стояли напротив.       — Вижу вы не настроены разговаривать, но, Итачи, хотя бы ты ответь мне на мой вопрос. Что меня ждёт, если я сдамся? — Сегодня он без маски, решил, что больше не хочет скрывать свои шрамы, не хочет скрывать себя от остального мира. Ему хочется, чтобы Итачи с Какаши это видели, догадались или прочувствовали его порыв, но Итачи смотрит всё так же безразлично, как и во множество других их встреч.       — Одиночная камера в «Кровавой Тюрьме».       — Эх, этого я и боялся. Уж лучше убей меня, в этот раз обещаю не сбегать. Только пообещай передать Хинате, что я был прав, она сама поймёт о чём я. — Обито достал кунай и встал в стойку, ожидая нападения.       — Стой! Подожди, Итачи. Обито, чего ты хочешь? — Какаши вышел вперёд, удерживая Итачи на пути к старому другу, за которого он болел всем сердцем.       — Жить хочу. Ощущать дуновение ветра и тепло жаркого солнца. У меня дыра вместо сердца и ты даже не представляешь, как хочется хоть иногда что-то чувствовать. Идея нового мира больше меня прельщает, я больше не могу жить иллюзиями, не хочу терзаться муками сомнения и ожидания. Лучше смерть, чем такая жизнь. — Обито избегал смотреть в глаза Какаши, один из которых принадлежал ему. Мужчина даже не скрывал своё волнение за него. Какаши Хатаке больше не был тем холодным мудаком, которым он его помнил с детства. Он хотел сказать ему что-нибудь обидное, чтобы Какаши было легче убить его, чтобы ему было не так больно опять хоронить Обито Учиха, но не находил ни нужных слов, ни духу, чтобы обидеть единственного друга.       Недосказанность парила в воздухе вместе с белым снегом, заполняя собой всё пространство. Обито ждал ответа Какаши, который напряженно думал, как спасти старого друга. Итачи буравил взглядом нукенина, который больше не носил чёрный плащ с кровавыми облаками, о чём бы он не думал, Обито уже знает — ничто не заставит Итачи простить его за то, что он ударил его любимую жену.       — Ты раскаиваешься в своих преступлениях? Если ты готов исправиться, то я помогу тебе. — Какаши протянул ему распростертую ладонь, на которую Обито смотрел со страхом и сомнением. В детстве он даже мечтать о таком не мог, а тут зазнавшийся Какаши сам протягивает ему руку, в которую хочется вцепиться, пока тот не передумал. Обито так и делает, крепко сжимая его ладонь, слегка покачивая. Рин, наверное, счастлива видеть их вместе спустя столько лет.       — Какаши, что ты намерен делать? Поселить его за пределами Конохи под круглосуточное наблюдение как Орочимару? Или приведешь прямо в Коноху? — Итачи, в отличии от Какаши, не доверял Обито, но и убивать его теперь не было смысла. Месть за Хинату? Слишком мелочно, хотя и очень хочется, но это в очередной раз докажет, что Учиха монстры, опьяненные своей силой и жаждой мести. Итачи Учиха этого боялся, боялся что сила возьмёт над ним верх и погубит все его принципы и жизненные ориентиры. Итачи Учиха не был мстителем, не был простым ниндзя, что убивал по приказу, а потому знал ценность человеческой жизни, и если преступник действительно раскаивается, то он готов был поступиться своими обязанностями, конечно, если это в интересах Конохи.        — Я думаю, Пятая Хокаге решит этот вопрос. — Какаши потирал затылок, он не был до конца уверен, что Обито дадут шанс на спокойную жизнь, и ему предстоит ещё долгая борьба за его свободу, но ради друга он готов на многое, и даже если понадобится, станет шестым Хокаге, как ему и предлагают. Он ведь спасает не только старого друга, но и весь мир от его безумного плана. В этот раз он не даст погибнуть Обито.       — Прости, Какаши, нам нужно поговорить с Обито лично. — Итачи Учиха не ждёт одобрения товарища, зная, что его не будет. И хотя Копирующий Ниндзя преуспел в использовании шарингана, Итачи активирует его быстрее, пока Какаши стягивает с правого глаза свой протектор, он уже перенёсся с Обито в иллюзорное пространство.       — Убьёшь меня здесь, обманув Какаши? Как-то подло и низко для тебя, не находишь? — Обито делал вид, что закатывает глаза, пока сам осматривал пустое серое пространство, он не врал, в этот раз он не сбежит, но перед смертью он ещё покажет, чего стоит, покажет всю свою силу.       — Я не стану тебя убивать. Пока. Пока ты выполняешь пару моих условий. Первое — ты никогда больше не приближаешься к Хинате и второе — молчишь про нашу договоренность. — Итачи осматривает Обито, его взгляд само спокойствие, а поза невозмутима, возможно выражение его лица надменно, но так даже лучше в этой ситуации.       — Да брось, Итачи, мы с Хинатой друзья, она расстроится, если узнает, что ты запретил нам общаться. — Обито принимает правила игры, он готов молчать о том, как годами ранее по ночам составлял с Итачи Учиха план резни их клана, как планировал в какой дом лучше забраться первым, сколько взять оружия и как побыстрее перерезать глотки множества людям, не поднимая панику. Не было так не было.       — Ты мучал её в гендзюцу и избил. Никакие вы не друзья! — Спокойствие во взгляде за считанные доли секунды сменяется на раздражение. Итачи знает, что не должен поддаваться желанию убить виновного, но то как он смеётся над ним и над Хинатой просто возмутительно. Возмутительно, как и то, что Обито прав на счёт Хинаты. Она действительно расстроится.       — Ну я не особо умею дружить, но очень хочу научиться. — Мужчина развел руки в разные стороны, извиняясь за своё поведение. Со стороны он выглядел смешно, Итачи закатывал глаза на его детскую выходку, а Обито хотелось хихикать и дальше продолжать бесить занудного Итачи.        — Я буду за тобой следить, и лучше бы тебе и вправду измениться. Думаю, не стоит объяснять, что тебя ждёт, если хоть одно твоё действие смутит меня или вызовет подозрения?       — Убьёшь меня даже не смотря на Какаши, Хинату и остальных?       — Да. — Итачи поджал губы, выражая своё недовольство. Ему не хотелось портить отношения ни с кем из-за Обито Учиха, но если всё-таки придётся — его рука не дрогнет.       Другого Обито и не ожидал, вообще-то ещё сегодня утром он не рассчитывал увидеть зимний закат, и ему нужно благодарить Итачи за его рассудительность и ясность ума и даже, пожалуй, за доброту.       — Передай Хинате, что я ошибался.       Какаши стоял почти в той же позе, разве что протектор непривычно задран на лоб. Он не говорит ни слова, когда Учиха возвращаются вдвоём, но мысленно радуется, когда не видит на Обито следы моральных пыток Итачи.       

***

      Ханаби не нравится работать в госпитале, но она всё равно с привычной дотошностью выполняет любую порученную ей работу. Хотя ей и не поручают ничего серьёзного: поменять утки, сменить бинты у больных или промыть их раны от гноя. Ханаби терпит, скрывает отвращение и думает только о том, насколько же они с сестрой разные, раз той нравится заниматься подобным в свободное время. Слава богу это ненадолго.       Она глубоко вдыхает едкий больничный воздух с примесью хлорки и медикаментов тут же отбрасывая вату, что только что катала в шарики, когда с помощью бьякугана видит Хинату на носилках у родильного отделения.        Ханаби Хьюга тихо выходит из своей каморки, что называлась громким словом «сестринская», на деле же тут едва помещались два человека. Она идёт в родильное отделение обычным шагом, чтобы не привлекать к себе внимание. Она — обычная медсестра, что идёт по больничным делам, только вместо медицинских перчаток и масок карманы её халата забиты сюрикенами, а в карманах больничных брюк лежат два куная. Ханаби до последнего надеется, что ей не придётся их применять.       Когда она подходит к двери чёрного выхода роддома, то делает вид, что ищет сигареты, чтобы покурить вместе с другими медсестрами и медбратьями на свежем весеннем воздухе. Пускай маска и скрывает её лицо, а медформа личность, но глаза выдают её полностью.       — Держи, Хьюга. — Незнакомый медбрат протянул ей последнюю сигарету из своей пачки. Парень закатил глаза, шепча что-то про упрямство чёртовых Хьюга, когда замечает, что эта медсестра не торопится его отблагодарить и даже не затягивается при них, ожидая пока все они уйдут, чтобы покурить в одиночестве. Он уводит своих друзей, и Ханаби сразу же активирует бьякуган проверяя местность. Кроме их клана и больных из шиноби никого нет. Хината уже на родильном кресле корчится от боли, крепко сжимая всё, что попадается ей под руку.        Ханаби сжимает сигарету, превращая её в горсть табака в своём кулаке, переживая за свою сестру, а через пару минут даже деактивирует бьякуган, чтобы не видеть происходящее с Хинатой. Так легче. Так проще. Она здесь не за этим.       Часы ожидания мучительны. Ханаби больше не стоит на улице, сидит на холодном плиточном полу коридора у двери чёрного выхода временами активируя бьякуган. Хината мучается, обливаясь потом, пока вокруг неё носятся лучшие ирьенины Конохи, даже сама Цунаде, Пятая Хокаге, пришла на её роды. Ханаби откровенно неприятно на это смотреть, и даже страшно. Благодаря увиденному она не станет рожать в ближайшие лет десять точно. Нэджи останавливает Саске у входа в здание, не давая ему пройти. Они оба не прочь начать спор, оба закатывают глаза, сложив руки у груди и пафосно закидывают голову назад, уверенные в своей правоте. Ханаби забавляет это сходство. Оказывается, Хьюга и Учиха не такие уж и разные. Интересно, насколько горделивыми и высокомерными будут её племянники?       Ханаби опять деактивирует бьякуган, чтобы не поддаваться общей панике. Нэджи и Саске тоже не нравится, что роды затянулись так долго.       Когда она активирует бьякуган в следующий раз, то видит, как две медсестры по очереди подносят к Хинате двух малышей, показывая ей, каких красивых деток она только что родила. Ханаби смахивает слёзы радости и гордости за сестру, но тут же берёт себя в руки и проверяет местность на наличие шиноби из других стран и нукенинов, которые охотились за бьякуганом и шаринганом её племянников.       Саске с Нэджи через несколько часов врываются в палату, как только Пятая Хокаге даёт им разрешение. Нэджи быстро осматривает кузину, и Хината видит тот же взгляд, которым он встречал её в детстве с миссий. Это смешит Хинату, хотя ни одна миссия не приносила ей столько мучений.        Коробы с младенцами стоят с разных сторон от её кровати, Хината с улыбкой разводит руками, приглашая вошедших взглянуть на них.       Саске подходит быстрее, но в отличии от Нэджи так и не решается притронуться к спящему младенцу. Саске смотрит на закрытые веки ребёнка, гадая в каком из глаз шаринган, или может генетика даст сбой и у мальчишки будут одинаковые глаза? Белые или чёрные — на самом деле не важно. По крайней мере для него.       — Хината, тебя опять можно поздравить.       — Спасибо, господин Третий Хокаге.       Саске не нравится слабый голос Хинаты, и как она придвинула тележки с детьми ближе. Сомнение в её голосе заставляет задуматься. Он знает, что Хокаге настоящий, десятки Хьюга, что окружили роддом не дали бы сюда зайти постороннему, прикинувшемуся самим Хокаге.       Третий Хокаге последний человек, которого Хината хочет сейчас видеть. Она всё ещё была слаба, отчего в сознании крутились странные фразы Хокаге из прошлого. Может быть раньше она была глупа и наивна, а может быть только сейчас заметила чрезмерный интерес бывшего Хокаге к своей семье, особенно к её детям. Перед глазами стоит картинка, как много лет назад Третий Хокаге говорит ей о детях, а Хината, будучи сама ребёнком, пугается и не видит политического интереса Хокаге к её будущим детям. Зато сейчас прекрасно видит, и нездоровый блеск его глаз это только подтверждает.       — Могу я их поддержать? — Хирузен Сарутоби делает шаг в сторону Нэджи, тот хоть и был зарвавшимся выскочкой, но всё же не таким наглым, как Саске Учиха и не смог бы отказать старшему по чину. Но он останавливается, заметив быстрое движение руки Саске в сторону его катаны.       Хокаге щурит глаза, всматриваясь в бесстрастное лицо Саске, который полностью закрыл собой младенца. Учиха не спешит доставать катану из ножен, но и руку не убирает, как и свой пронзительный взгляд с морщинистого лица Третьего.       Хирузен наклоняет голову чуть в сторону, пытаясь смутить Саске, он не такой как его старший брат, более вспыльчивый, отчего ему сложно контролировать эмоции. Он видит неуверенность в его взгляде, Саске ещё и сам не понимает, что заставило его схватиться за оружие, но отступать он точно не намерен.       Изучая Саске Учиха, Третий Хокаге краем глаза видит, как Неджи Хьюга передаёт девочку в руки матери, но не замечает, что вместе с ней он передаёт и кунай.       Хьюга присаживается на спинку больничной койки, складывая руки у груди и закрывая собой Хинату с младенцем. Он смотрит на Хокаге привычным холодным взглядом, словно не замечая повисшего напряжения в комнате.        Хокаге отступил на шаг назад, зная, что поза Нэджи Хьюга обманчива, и что парень за доли секунд примет атакующую стойку, и ему, старому, не справиться с тремя великими додзюцу, что охраняли младенцев. Забрать одного из них, как он планировал, у него не получится. Бывший Хокаге усмехается, чем вызывает недовольство у Саске и слегка хмурый взгляд у Нэджи.        — Только после их отца. — Тонкий голос из-за спины Нэджи звучит как из другого измерения — совершенно не к месту, где собрались сильнейшие. Ответ Хинаты служит командой для её цепных псов, что вызывает кривую усмешку на лице Хирузена. Пока Хьюга и Учиха держатся друг друга так же крепко — деревне ничего не грозит, а значит он добился своей цели. Хокаге уходит медленно, напоследок поклонившись и пожелав Хинате скорейшего выздоровления.        

***

      Итачи знает, как обращаться с детьми, всё своё собственное детство от только и делал, что водился с Саске, но держать на руках своих детей совершенно иное чувство, граничащее от священного трепета в груди до нешуточного беспокойства, что он своими грубыми, шершавыми руками может навредить малышам.        — Ты большая молодец, Хината. Спасибо. — Итачи не знает, как выразить свою признательность, его слова звучат слишком официально и неестественно, когда медсестра уносит детей на ночь, чтобы молодая мать могла спокойно выспаться.       Хината обеспокоенным взглядом провожает медсестру, что, со всей присущей её профессии аккуратностью и внимательностью, выкатывала тележки с детьми из её палаты. Лишь после этого она оборачивается к мужу. Хината знает, что Итачи всё ещё в шоке, и что потом, он ещё скажет ей много приятных и теплых слов, опишет все свои чувства от первых мгновений, проведенных с их детьми. Такая его реакция вовсе не обижает её, ведь она ещё тоже не до конца понимает весь свой спектр эмоций, хотя одно Хината знает точно. Она до невозможности любит этих детей.       Хината аккуратно двигается на кровати, приглашая Итачи прилечь рядом, хлопая по белой больничной простыни.       — Я ушёл из «Анбу». — Итачи не может перейти на нормальный, «человеческий» язык от потрясения, надеясь, что Хината поймёт его мысль. Он впервые стал отцом и сразу двоих детей, и ни то, чтобы роды Хинаты были для него неожиданностью, однако, всё равно он пребывал в ступоре от того, что это действительно произошло с ним. Он отец. Теперь его семья стала больше, и мысль о том, что у этих малышей могло бы не быть бабушки и дедушки, и других родственников пугает его. Он мог убить не только своё прошлое, но также и их, обделяя детей любовью и вниманием своих родителей.       Хината кладёт свою голову на его плечо, приобнимая рукой за талию. Она понимает, что хочет сказать Итачи. «Теперь я буду чаще находиться дома, буду чаще находиться с вами». И это её только радует.       — А как же Обито?       — Какаши отвел его к Пятой, хотя он изо всех сил порывался идти со мной к тебе. — Итачи говорит с иронической усмешкой. Обито был прав, Хината даже после собственных родов беспокоится о нём, простая душа.        Хината тихо смеётся, но быстро забывает про Обито, рассказывая Итачи свои чувства от того, как впервые увидела их детей, как впервые держала их на руках и кормила по очереди, и как ей хотелось крепко крепко прижать их сразу двоих к себе, чтобы они с первых минут своей жизни знали, как мама их любит.       Времена, когда она стеснялась открыться перед Итачи давно прошли, сейчас ей нечего скрывать перед ним, наоборот хотелось поведать ему все свои мысли и чувства, стирая тонкие преграды между их душами, что всегда мешали им слиться в единое целое.       

***

      — Даже жутко становится от того, насколько они похожи на вас. Словно ваши маленькие копии. — Обито вздрагивает под сердитый взгляд Хинаты. Она могла стерпеть любую его колкость в сторону Итачи, что сейчас стоял с другой стороны детской кроватки и буравил таким же осуждающим взглядом, но своих детей Хината в обиду не даст.        Обито не заостряет на ней своё внимание, вместо этого корчит рожицы младенцам, которые ещё ничего не понимают, но уже гогочут и тянут к нему свои маленькие ручки. Он не берёт их на руки, зная, что Итачи это не понравится, хотя это всего лишь отмазка, в душе он боится, что сломает их или навредит им. За последние годы он только ломал, а сейчас он только в начале пути своего исправления, пока ему лучше не трогать недельных младенцев.       — Девочка посимпатичнее будет.        Итачи закатывает глаза на озорство Обито. Естественно, Иошши красивее, она же полная копия матери, от него самого в ней ничего нет, даже шарингана. Пока что её глаза настолько белые, что тонкая грань между радужкой и белой склерой глаза почти невидима. Итачи не рассказывал Хинате, как его отец переживал, спрашивал его точно ли у неё бьякуган, а не врожденная слепота. Узнав, что это был самый настоящий бьякуган, Фугаку облегченно выдохнув. Итачи знал, что его отец искренне переживал за здоровье внучки, а какое она носит додзюцу его волновало в последнюю очередь.       — Ты надолго в Конохе? — Хината берёт на руки плачущего Хитоши, которому больше не нравились кривляния взрослого мужчины.       — Пока не выгонят. Но Итачи сказал сильно на это не рассчитывать, и что меня скоро отправят в лабораторию Орочимару для изучения моих клеток. Надеюсь, потом меня отпустят, я даже в детстве не переносил этого змееныша, а теперь меня заставляют с ним жить. С другой стороны, это не самое страшное наказание.       Хината кивает головой, как бы соглашаясь со словами мужчины, хотя она уже знает, что Обито никогда не выйдет из лаборатории-тюрьмы Орочимару, разве что пару раз в год в Коноху для подтверждения своего статуса. И хотя он не будет по настоящему свободным, он должен ценить и это. Госпоже Цунаде и Какаши многого стоило уговорить остальных Каге не казнить Обито Учиха, убедив их в его искреннем раскаянии. Наруто также высказался в его защиту, и в готовности хоть самому лично день и ночь наблюдать за ним. И если Райкаге это лишь позабавило, то Казекаге безоговорочно доверился своему другу и его уверенности в Обито.       Обито храбрится перед девушкой, он прекрасно понимает, что его не отпустят от Орочимару и его надсмотрщиков. И что его сегодня же выгонят из Конохи. Если бы это было не так, то Итачи не привёл бы его сам в свой дом попрощаться с Хинатой.       Итачи слегка качает кроватку, убаюкивая малышку, пока Хината на руках качает его маленькую копию, что, кажется, тоже уже недолюбливала его. Идиллия, которую они собой представляют смущает Обито, заставляет чувствовать себя лишним, ненужным и лишённым чего-то похожего. Глядя на них сейчас, он думал, был ли этот безмятежный мир наградой для Итачи Учиха за то, что он так и не решился на ту резню? Если да, то может ли его ждать хоть что-то подобное? Не обязательно полная семья с двумя детьми, но хотя бы один человек, способный его понять и может даже принять его такого, какой он есть? Такого поломанного, но не сломленного недооптимиста.       Хината укладывает спящего мальчика к сестре, целуя каждого из детей, ещё раз проверяя всё ли хорошо с их кроваткой.        — Тебе пора. — Итачи говорит шепотом, чтобы не разбудить малышей, чтобы его слова не звучали как приговор.       Обито лишь кивает, натягивая на лицо полуулыбку для Хинаты и старые ярко жёлтые очки, что нашёл в доме своей бабушки, желая сохранить в душе образ того озорного мальчишки, каким он раньше был. Очки жмут в отличии от улыбки, но улыбка Хинаты на его ребячество вынуждает забыть о дискомфорте, но не о разочаровании. Он не хотел так скоро отправиться к Орочимару.       Он выходит из комнаты первым, ждёт в коридоре, пока молодые родители включают ночники и выключают основной свет в детской. Глядя на Итачи, убившему столько народу, даже не будучи нукенином, Обито не верится, что тот способен на такую заботу и опеку. Было видно, что не только Хината любила его, но и он любил её в ответ. Раньше он думал, что это всего лишь спектакль, разыгрываемый ради политического брака, но сейчас становилось даже неловко от того, сколько раз он дразнил их из-за этого. Он не успевает продолжить своё самобичевание, как Итачи равнодушным взглядом указывает ему дорогу к выходной двери, где его уже ждут Саске с Наруто, которые должны доставить его в лабораторию. Последний машет ему и улыбается. Даже Обито не понимает его симпатии к такому как он.       Стоило им только выйти на крыльцо, как Наруто тут же стал что-то рассказывать, расспрашивать его о чём-то и говорить про какую-то Карин, его дальнюю родственницу, и что Обито должен с ней познакомиться.        Уже у калитки он оборачивается на молодую семью, что стояла на крыльце и провожала его взглядом. Хината улыбается ему и машет рукой на прощание, пока Итачи её обнимает со спины. Может ему кажется через жёлтую линзу его детских очков, пропитавшихся наивностью, но взгляд Итачи не такой тёмный и равнодушный. Сегодня в нём что-то большее.       Обито машет им в ответ, выходя за калитку. В квартале собрались люди из их клана, сгорая от любопытства. Он видит смутно знакомые лица из детства, подругу его бабушки, Изуми с каким-то парнем, кого-то из шиноби, против которых даже сражался. Он игнорирует их осуждающие взгляды, зная, что они осуждают практически всё, как у них и заведено.       Какаши встречает их на пути к главным воротам Конохи с рюкзаком на плечах, говорит, что первое время будет лично следить за ним. По едва заметному дерганью лямок его рюкзака и частому взгляду на детские очки, Обито видит его колебания. Он просто не может признаться в том, что хочет провести время с другом. Учиха усмехается. Значит для него ещё ничего не кончилось. Ничего не кончилось для Какаши, который шёл рядом и отчитывал Наруто за чересчур пошлый анекдот. Ничего не кончено для Итачи с Хинатой, которые теперь по-настоящему были счастливы.        Обито делает первый шаг за пределы Конохи, полный уверенности, что это ещё не конец, и что он ещё ни раз сюда вернётся.