Свет, тебя ведущий

Габриель раньше никогда не встречал их. Ангелов, носящих клеймо «серых». Он думал, что их истребило само время, сам мир, чувствующий их инакость. То, что перед ним именно Серый ангел, не оставляло сомнений. Пусть его лицо закрыто капюшоном, но взгляд колет, впитывая все движения предполагаемого противника. У Серых нет тяжелых крыльев и уже совсем истончилась благодать. У них нет Отцовского благословения и они злы на это. Однако достаточно умны, чтобы этого не показывать. Тлеющий огонь, погребенный под пеплом. - Азазель, - осторожно зовет архангел. Серые никогда в лишний раз не попадаются на глаза ни ангелам, ни демонам, они позволяют себя увидеть, натолкнуться на их застывшие фигуры, вступить с ними в непонятный полудиалог. Молчаливые и страшные напоминания о нетерпимости Рая. Азазель чуть ведет головой, широкий капюшон сползает по коротким волосам, и Габриеля обволакивает дымка чернильных глаз. Равнодушная, но тяжелая. Не враждебная, но настороженная. Кто столкнул их здесь, на земле, для чего нужна была эта встреча? - Габриель, - тихий голос, почти на грани слышимости, равен крику в той пустоте, в которой они существуют. Подвешенные за иллюзорные крылья в гнилой середине, когда упасть вниз не могут, а подняться наверх не позволяют. Два капитана. Два лагеря. И две совершенно разные судьбы. Параллельные прямые, которые когда-нибудь обязательно пересекутся, если того захочет Бог. Глаза в глаза. Несколько молчаливых взглядов и так много слов, которые не прозвучат, но будут услышаны. Габриелю кажется, что он стоит напротив зеркала. Отражение в нем то, к чему он мог и к чему может прийти. Исход его гнева, непонимания, исход жестоких Небес. И Габриель понимает - его примут в эти ряды, если будет он изгнан. Азазель растворяется в сумерках, безмолвно и тихо, лишь шаги постепенно умолкают где-то в жестких щетках соснового леса.